Перевод. Оливера Симич, На свободу с чистой совестью?
«На кофе»
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Немирович-Данченко, «Кавказские богатыри»
Немирович-Данченко — это не только театры. Был еще Василий Немирович-Данченко, писатель и журналист, специалист главным образом по всяческой колониальной экзотике. Занятно, что к горцам как к воинам он относится даже не то что с симпатией, а просто любуется ими.
«…Сам же озабоченно посматривал на кучку мюридов, ещё распевавших священные песни. Он знал, что лучше и безопаснее иметь дело с несколькими тысячами байгушей, как бы они стойки ни были, чем с сотней мюридов, окружавших наиба. Мюрид умирает, убивая, и никогда не бежит с поля битвы, если даже и может спастись. С ними мало храбрости — нужна хитрость. Один мюрид, засевший за камень или в ауле в сакле, стоит целого гарнизона. Он отлично выбирает пункты. Часто, бывало, мюрид поставит несколько ружей на сошки, направив их в каждый проулочек, уголок, изворот тропинки, откуда могут подойти наши. Чтобы взять такого отчаянного горного волка, надо решиться на большие потери и броситься на него целой колонной. Особенно, если мюрид — не чеченец, а лезгин. Лезгины талантливы и стойки. Они мастера укрепляться. Завалы их всегда так рассчитаны, что с какой стороны ни подойди к ним, они встретят вас перекрёстным огнём. Противу артиллерии они роют канавы с покатыми навесами, засыпанными землёй, где они в полной безопасности от ядер и гранат. Крытые сводами подземные канавы их идут в несколько ярусов. Чеченец нарубит деревья и спрячется за ними. Лезгин пересыплет их землёй и каменьями и создаст истинную твердыню. Чеченец дерзок, но под огнём нервен; лезгин как и наш солдат спокоен, хладнокровен. Чеченец-наездник — налетел, изрубил и исчез. Лезгин встречает открытым боем на крепкой позиции, усилив её ещё завалами, башнями, подземными канавами…»
«…
— Бог, даровавший вчера победу вам, завтра, быть может, дарует её нам… Сегодня наверху вы, — завтра будем мы! Мера гнева Его исполнится, и перед Его лицом мы найдём благоволение… Мы, поэтому, просим у вас милости такой же, какую, если будет угодно Великому и Всемогущему, и вам окажем потом, — он гордо поднялся на стременах и уже громко и с достоинством заговорил. — Не униженными просителями явились мы здесь, а равными к равным, воинами к воинам… Судьбы битв переменчивы, побеждали вы, побеждали и мы… Нам нечего считаться! Я не раз встречал старого полковника, — кивнул он на Степана Фёдоровича, — в бою грудь с грудью. У меня на плечах есть шрам от его шашки, и мой кинжал, должно быть, оставил след на его груди.
— Я узнаю тебя, наиб Юсуф…
Брызгалов, улыбаясь, подал ему руку. Тот её пожал… Странно было видеть эту суровую улыбку на лице того и другого.
— Мы с тобою поквитались. У меня нет зла ни против тебя, ни против твоих. Ты, верно, пришёл просить разрешения убирать трупы?
— Да, по шариату, — они не могут оставаться гнить на полях как падаль.
— Так вот вам моё разрешение. До вечера сегодня, пока солнце не зайдёт за Шахдаг, вы можете приходить под самую крепость и убирать трупы, но с двумя условиями: те, которых пришлёшь ты, должны быть безоружными.
— Слушаю, саиб.
— Потом: с трупов должно быть снято оружие и брошено на земле.
— И кинжалы? Ты знаешь, саиб, нельзя мусульманина, павшего на земле, хоронить без кинжала.
— Кинжалы можете оставлять на трупах и на раненых, а остальное — долой. Мои солдаты сверху будут следить за исполнением этого, и при малейшем нарушении условий начнут стрелять по ослушникам. Прощай, наиб Юсуф! Мне бы приятнее было драться не против тебя, а рядом с тобою.
— И мне тоже, саиб!…»
Пояс смертника 1908 года
России среди славных и достойных изобретений принадлежит пальма первенства в инновации несколько сомнительной. Русские революционеры — создатели, насколько я понимаю, первого в мире пояса шахида.
Пишет Александр Герасимов, шеф петербургской охранки, о перехвате эсеровской террористической группы в феврале 1908 года. Эсеры собирались убить вел. князя Николая Николаевича и министра юстиции Щегловитова, но что-то пошло не так.
«..Великий князь и Щегловитов слишком нервничали, поэтому я не мог позволить себе роскошь наблюдения для выяснения всех связей террористической группы. 20 февраля по моему приказу было арестовано 9 человек. Почти все были взяты на улице. Многие из них были хорошо вооружены. У троих были найдены бомбы. Когда к двум из них хотели приблизиться мои агенты, чтобы их арестовать, — к молодой девушке и юноше, сидящим на скамье в тихой и нежной беседе недалеко от дома Щегловитова, — другие агенты из охраны Щегловитова отговаривали их от этого шага: „Оставьте в покое эту любовную парочку! Они тут постоянно сидят и шепчутся между собой“. Но мои агенты не дали себя уговорить, подошли поближе и хотели обоих взять. В этот момент молодая девушка молниеносно выхватила револьвер и выстрелила. Пуля попала в агента и не ранила его только потому, что не могла пробить его толстого пальто. Молодой человек при аресте не оказал сопротивления. Третий из террористов крикнул агентам, пытавшимся его взять: „Осторожно! Я весь обложен динамитом. Если я взорвусь, то вся улица будет разрушена.“ Четвертый террорист был взят около дворца великого князя с цветочным горшком, в котором была спрятана бомба.
Молодая девушка из «влюбленной четы» была Лидия Стуре. Ей было 21-22 года — и она казались еще моложе. Еe партнером был террорист Синегуб. Человек, забронированный в динамит, был Всеволод Лебединцев, одна из замечательных фигур в революции, ученый астроном, долго проживавший в Италии и выдававший себя в Петербурге за корреспондента итальянской газеты Марио Кальвино (по такому корреспондентскому билету он проходил в Государственный Совет). С большими предосторожностями Лебединцева доставили в Охранное Отделение. Он по всему телу был опоясан динамитными шнурами. Террористы предполагали бросить бомбу в карету министра. Если бы это не удалось или бомба бы не взорвалась, Лебединцев предполагал сам в виде живой бомбы броситься под карету министра и погибнуть вместе с ним.
При обыске на квартирах террористов были обнаружены комплекты полицейских мундиров, а также план залы заседания Государственного Совета, где было крестом отмечено место расположения скамей правых членов Совета.
Все 9 террористов были преданы военному суду. Суд состоялся через неделю. Семеро из них, в том числе Распутина, Стуре, Синегуб, Лебединцев, были приговорены к смертной казни и повешены. Остальные получили долголетнюю каторгу. Фамилия Лебединцева была установлена только на суде».
Вот он, кстати, террорист-то. «Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева — именно про эту группу.
Кромешное лето. Крепость Могилев, 1941
«На кофе»
Лето 1941 года делило людей, защищавших страну, не только на живых и мертвых. Грандиозный масштаб, драматизм и изрядный хаос событий первого военного лета вели к тому, что одни люди и их дела становились широко известны, другим же не доставалось даже посмертной славы.
Закопай себя сам! Ядерный стартап 60-х
«На кофе»
После того как Советский Союз испытал свою ядерную бомбу, для обывателей в США настали невеселые времена. Поколения людей жили, ожидая, что вскоре на их задний двор вломится немирный атом, распевая «На ракете на моей серп, и молот, и звезда». Регулярные военные тревоги заставляли относиться к угрозе серьезно.
Сергей Махов, Кавказский патруль
Сергей Махов рассказывает про отлов работорговцев отечественным флотом на Черноморском побережье.
«…Многие семьи зачинали детей только с одной целью — продавать их и получать с этого гарантированный доход. Например адыгские папы очень радовались, когда у их жен рождались девочки, которые ценились гораздо дороже, чем мальчики. Их с удовольствием покупала турецкая знать для своих гаремов.
Большинство рабов на невольничьих рынках Северо-Восточного Кавказа (и особенно Дагестана) было из христиан «мужска и женска полу, природы из Грузии, ясырей», а на Северо-Западном — из абхазов и черкесов. Как отмечал А. А. Каспари, «когда-то Абхазия славилась своими красавицами,. и турки, скупая горских красавиц, до последних дней предпочитали им только гуриек». М. Пейсонель в середине XVIII в. писал, что «в зависимости от того, к какой национальности принадлежат порабощенные, назначается и их цена. Черкесские невольники привлекают покупателей в первую очередь. Женщин этой крови охотно приобретают в наложницы татарские князья и сам турецкий султан. Есть еще рабы грузинские, калмыцкие и абхазские. Те, кто из Черкесии и Абазы, считаются мусульманами, и людям христианского вероисповедания запрещено их покупать».
Фонвиль, ставший очевидцем продажи кавказских невольниц, так обрисовал условия размещения купленных торговцами девушек до их отправки в Османскую империю: «Мы пустились немедленно в путь и вечеру того же дня прибыли в Туапсе. О Туапсе нам всегда говорили, что это есть торговый центр всего края и что местность здесь чрезвычайно живописна. Представьте же наше удивление, когда мы приехали на берег моря, к устью небольшой речки, ниспадавшей с гор, и увидали тут до сотни хижин, подпертых камнями из разрушенного русского форта и покрытых гнилыми дырявыми досками. В этих злосчастных хижинах проживали турецкие купцы, торговавшие женщинами. Когда у них составлялся потребный запас этого товара, они отправляли его в Турцию на одном из каиков, всегда находившихся в Туапсе».
(…) У нас переведены сотни книг о британской борьбе с работорговлей, мы все знаем про Западно-Африканский патруль и т. д., а вот борьба с работорговлей не особо меньшего масштаба на Кавказском побережье как-то прошла мимо нашей пропаганды.
Естественно, что ответственным за эти патрули стал Черноморской флот, который ими и занялся на постоянной, а не спорадической основе с 1829 года, после того как был заключен Адрианопольский мирный договор, согласно которому Закубанье отошло России. Но при Грейге, как я уже писал, подготовка Черноморского флота была не ахти, поэтому чаще всего крейсирования ограничивались двумя-тремя месяцами в год, в сентябре корабли уходили в Севастополь, и дальше турецкие работорговцы выходили из Синопа и Трапезунда к Черкессии, где загружались «живым товаром» и шли обратно к берегам Турции.
«Чтобы незаметно миновать российские патрульные крейсеры и причалить к берегу, турецкие капитаны предпочитали тёмные, по возможности безлунные ночи. В подобных условиях попасть к пункту встречи с кавказскими продавцами „живого товара“ было сложно, была опасность выйти к русским укреплениям. „Ночью, при благоприятном ветре, контрабандные суда совершали путь вдоль берега по огням, которые зажигали и поддерживали в горах черкесы“. Причалив к берегу, контрабандисты делали несколько выстрелов, на которые собирались окрестные горцы. После того как корабль разгрузили, его обычно вытаскивали на берег и маскировали ветками или затапливали в устье рек до следующего рейса.»
Тем не менее даже во времена Грейга русские крейсерства были довольно эффективны — за сезон могли перехватить до 54 (1832 год) турецких работорговцев. Если на судне обнаруживались русские, которых везли на продажу в Турцию — команду и корабль топили без вопросов. В ответ работорговцы первым делом при встрече с русским патрулем старались выкинуть за борт русских, чтобы иметь шансы выжить. Тем не менее, русские проводили опросы членов команды и пленников, и если выясняли, что русские были выкинуты за борт — смерть работорговцев была еще более жестокой — из запирали в трюме и сжигали нафиг».
Дивной старинной литературы
Сегодня на арене Ален-Рене Лесаж и его «Мщение, не осуществленное из-за любви». Итак. Есть дон Энрике, он увидел портрет доньи Элены, и хочет рукой потро… в смысле, посмотреть вживую. Для этого он подкупает садовника Элены и пробирается к ее беседке, чисто попыриться пока. Элена культурно отдыхает, Энрике глазеет, и тут шум, гам, муж вернулся из командировки. Муж зоркий, и быстро замечает, что там в кустах кто-то притаился. Энрике выходит, так мол и так, вот он я, только жену вашу хотел посмотреть, не подумайте плохого. Да ты совсем озверел, говорит муж, и достает шпагу. И уже после этого ничего ниоткуда никогда не достает, потому что Энрике пришел с пистолетом.
После такого приключения Энрике скрывается, но его тянет все-таки одним глазком еще на Элену посмотреть. Он появляется в окрестностях ее замка, Элена все оплакивает мужа, и тут ей сообщают, что убивец рядом тусуется. Она проникает туда где он спит, и думает такая, сейчас кинжал тебе вонзю, но тут смотрит, а убийца-то вполне ничего. Поэтому она его хозяйственно заковывает в кандалы и сажает на подвал.
Долго ли коротко, а приезжает король. И говорит донье Элене, я, мол, слышал, у вас тут человечек под замком сидит. Он парень славный, давайте вы его извините, кровь горячая, с кем не бывает. Элена уже, в принципе, созрела, потому что Энрике собою уж очень хорош, но для вида она говорит, ах, как можно, он моего мужа убил, что люди скажут. Все нормально, говорит король, идальго хоть куда, а людей я беру на себя. Так бы, вашество, сразу и начинали, отвечает донья Элена — и выскакивает замуж за дона Энрике, и все у них хорошо.
У меня по итогу один нравственный вывод и один вопрос.
Нравственный вывод: не ходи на перестрелку с ножом, технический прогресс даровал нам пистолеты.
Вопрос: а с садовником-то что? Что с садовником? Этот-то, считай, биографию себе за три эскудо сломал — и убивец в итоге получает всё, а этот труженик ножниц? Требую продолжения про садовника!
Бой с тенью. Эпическое сражение ПВО Лос-Анджелеса
«На кофе»
Небо над Лос-Анджелесом пересекали трассы зениток. Где-то на высоте ухали тяжелые снаряды 9-см пушек, плясали вспышки 40-мм автоматов, с лязгом и грохотом работали крупнокалиберные пулеметы…
В 1925 году пьяный русский летчик бомбил Мекку…
В 1925 году пьяный русский летчик бомбил Мекку. Все началось с того, что Лоуренс (тот самый, Аравийский) начал вербовать авиаторов на службу в дружественный Хиджаз. Успешнее всего сговорился с белыми эмигрантами, к тому же, те оказались надежнее прочих, и не стали разбегаться, увидев матчасть в состоянии «чихни — развалится». Этими силами Хиджаз воевал против Неджда. Самолетов было считанное количество, авиабомбы отсутствовали, поэтому использовали кустарные бомбы, переделанные из обычных снарядов, или просто гранаты с верхотуры кидали. Но моральный эффект был просто отличный. Среди прочих там был такой военлет, полковник Николай Широков. Его жалование включало 60 фунтов золотом в месяц и бутылку виски в день. Вот он и бомбил Мекку. Кончилось все для Широкова красиво, но плохо: видимо, одна из бомб самопроизвольно детонировала, факт тот, что во время очередного вылета самолет взорвался прямо в воздухе. Гибель, конечно, абсолютно в духе эпохи. Белая эмиграция: чудеса на виражах.
НИКОПОЛЬ 1396. Турки и сербы против крестоносцев
«На кофе»
Крестовые походы почти всегда ассоциируются с наступлением на Палестину. Иной раз вспоминают северных крестоносцев, завоевывавших Прибалтику. Однако подобные походы снаряжались многократно, и иной раз принимали довольно неожиданный оборот. Одной из таких экспедиций стал поход европейского альянса против турок султана Баязета в 1396 году.
На портрет государя императора гадили мухи…
Литературное. Есть такой австрийский писатель Йозеф Рот. У него самый известный роман — «Марш Радецкого» — это печальная история о последних годах Австро-Венгерской империи. Ну так вот. У Гашека есть известная хохма: портрет Франца-Иосифа, на который гадят мухи. И Рот тоже этот образ использует, только совершенно в другом контексте. Его герою становится незадачливого государя-императора жалко, и он его портрет, обгаженный мухами, выносит из борделя, где нашел. Что это сознательный прием, в том сомнений нет, невероятно, чтобы Рот не был в курсе истории с портретом из «Швейка». И по-моему, это довольно сильная и смелая затея. Обстебать что-то трагическое и грустное — это очевидная идея, а вот фарс вывернуть на трагедию — это более тонкая работа. Не получится — эффект окажется противоположным задуманному. А провалиться тут легче легкого: у читателя же сразу всплывет в памяти швейковская сцена, и на хихи пробивать начнет автоматически. Рот, однако, сумел выдержать стиль, и получилось неожиданно удачно. Вот идет этот злополучный рыцарь помирающего государства, и эта Родина, она глуповатая, она в ничтожество тихонько погружается, она последние дни доживает, но она твоя, и этот несчастный обосранный император становится каким-то трогательным и милым, и вызывает жалость, как медленно впадающий в маразм дедушка. Хорошая, в общем, книжка, хотя и занудная преизрядно. И идея с портретом — зер гут.
Тигрица Меконга
Хо Тхи Куе, она же «Тигрица Меконга» служила в спецназе Южного Вьетнама. Она была замужем за Ле Ван Дэном, командиром 44-го батальона рейнджеров, и служила вместе с ним. Вьетнам — это не только противостояние Вьетконга и американцев, южновьетнамские части воевали против северян активно и проливали много крови. Гражданские войны жестоки, и «мадам Хо» была настоящим ее воплощением. Жена комбата служила санитаркой, но участвовала в боях наравне с мужчинами. Тем более, рейнджеры часто забирались в такие места, где в случае чего погибнуть могли все без разбора военной специальности. В боях она, несмотря на гуманную специальность, перебила множество партизан, а иногда вообще командовала солдатами. Когда часть батальона попала в засаду, именно Хо Тхи Куе командовала прорывом с инкрустированным перламутром «Кольтом» наголо. Она отличалась бешеным нравом не только на поле боя. Как-то раз она избила двоих сослуживцев за то, что те украли курицу. Вообще, столкнувшись с нарушениями дисциплины, она заводилась и устраивала чудовищную головомойку нарушителям. Другой стороной ее натуры была огромная пробивная сила: ради сослуживцев Хо Тхи Куе была готова съесть без соли кого угодно, включая тыловых чиновников, у которых она выбивала пенсии семьям погибших и искалеченных рейнджеров. По воспоминаниям сослуживцев, она отлично мотивировала на подвиги — в буквальном смысле добрым словом и пистолетом. Рейнджеры были не мальчиками, часть рядовых в батальоне составляли досрочно освобожденные заключенные, но Тигрицу они слушали как мать родную. Интересно, что эта бешеная валькирия юга начинала как раз среди вьетнамских повстанцев, и во время войны Вьетнама с Францией служила бок о бок с теми, в кого стреляла позднее. В идеях социализма она разочаровалась уже в середине 50-х.
Правда, неуемный темперамент Хо Тхи Куе в конечном счете стоил ей жизни. В один прекрасный день она застала мужа с другой женщиной и, недолго думая, попыталась его зарезать. Ле Ван Дэн, отбиваясь, застрелил супругу из револьвера и пошел под трибунал. А Хо Тхи Куе осталась в памяти южновьетнамских спецназовцев как одна из самых ярких амазонок юго-восточной Азии.
Гиляровский охотится за часовыми
Легендарный летописец старой Москвы Владимир Гиляровский в 1877/78 годах воевал с турками на Кавказском фронте. Пока Скобелев и Гурко геройствовали у Плевны и Шипки, писатель и журналист тоже не скучал:
«Весело жили. Каждую ночь в секретах да на разведках под самыми неприятельскими цепями, лежим по кустам за папоротником, то за цепь переберемся, то часового особым пластунским приемом бесшумно снимем и живенько в отряд доставим для допроса… А чтобы часового взять, приходилось речку горную Кинтриши вброд по шею переходить и обратно с часовым тем же путем пробираться уже втроем — за часовым всегда охотились вдвоем. Дрожит несчастный, а под кинжалом лезет в воду. Никогда ни одному часовому пленному мы никакого вреда не сделали: идет как баран, видит, что не убежишь. На эти операции посылали охотников самых ловких, а главное сильных, всегда вдвоем, а иногда и по трое. Надо снять часового без шума. Веселое занятие — та же охота, только пожутче, а вот в этом-то и удовольствие».
Афган: Кавалерия спецназа ГРУ
Спецназ ГРУ в Афганистане демонстрировал блестящие боевые качества. Разведчики специального назначения регулярно наносили очень болезненные удары исламским партизанам. При этом условия, в которых шли боевые действия, были мало похожи на те, к которым бригады спецназа готовились в СССР. Афганистан — очень специфическая страна сама по себе, но вдобавок, уже внутри Афгана существуют разные зоны с непохожими условиями, разной тактикой действий противника, разным характером операций. Поэтому шаблонов эта война не терпела, а офицерам и солдатам приходилось импровизировать. Многие отряды спецназа выработали свой специфический «почерк». Где-то предпочитали патрулирование на вертолетах, другие практиковали рейды на трофейных «тойотах» и «симургах», для маскировки одевая бойцов по-местному — благо, в Афганистане много таджиков и узбеков, а с ними в Советской армии проблем не было. Это касалось и отдельных «фишек», вроде самодельных пик из заточенной арматуры, которые в одном из отрядов использовали вместо ножей для бесшумных действий ночью. Но едва ли не дальше всех пошел майор Игорь Стодеревский, офицер 154-го отряда. (Прим.: мемуары товарища майора можно невозбранно прочесть по ссылке)
Как часто бывает, к оригинальности вынудило сочетание нужды с изобретательностью. Отряд Стодеревского вступил на территорию Афганистана в 1981 году. Отряд успешно воевал против «басмачей» на севере страны. Отряд воевал неплохо и заставил душманов серьезно сбавить активность в своей зоне ответственности. Но Стодеревского раздражал один момент. На той территории, где воевал его отряд, была развитая ирригационная система — читай, местность повсюду пересекали арыки. Иногда это были небольшие канавки, но иной раз — рукотворные речки двухметровой ширины. Транспорт в этом оросительном лабиринте быстро застревал, и преследование душманов становилось трудным делом.
Однако решение пришло к Стодеревскому быстро. Во-первых, он — сын офицера — с детства увлекался верховой ездой, отлично ездил на лошади сам и представлял себе возможности животных. Во-вторых, во время операций у душманов часто захватывали лошадей, причем не крестьянских коняшек, а хороших верховых животных, натренированных не бояться выстрелов и взрывов и выполнять специфические команды — скажем, ложиться по команде, даже под огнем. Это, кстати, был не только способ спрятать лошадь — это был старый, жестокий, но эффективный прием, когда конь превращался в живой бруствер.
Стодеревский имел довольно много лошадей в отряде — их пристраивали ко всякого рода хозяйственным работам на базе. Теперь он распорядился сформировать кавалерийский взвод в 16 «сабель». Кадры набирали в основном из бойцов среднеазиатского происхождения — во-первых, оттуда было больше призывников, имевших опыт обращения с животными, а во-вторых, таджики и узбеки хорошо могли сойти за своих.
Конный взвод быстро вышел на тропу войны. Идея оказалась отличной: кавалерийский взвод позволял и быстрее выходить к району засады, и успешнее преследовать противника. А однажды кавалерийскому взводу удалась блестящая операция «под чужим флагом».
Рота спецназа вела марш ночью вдоль арыка. В полукилометре впереди шел головной дозор из одетых по-местному среднеазиатских спецназовцев. В какой-то момент они столкнулись с группой вооруженных боевиков. Те окликнули наездников — солдаты ответили по-узбекски.
Душманы сообщили, что сзади идут «шурави» и попросили поскорее уходить. Для некоторых из них этот акт взаимовыручки стал последним, поскольку кавалеристы немедленно открыли огонь с дуэльной дистанции и опрокинули засаду. Как только подошли основные силы роты, моджахеды, полностью деморализованные, обратились в бегство. Спецназовская кавалерия, как и идущая сзади пехота, потерь не имела.
К сожалению, эту импровизацию разрушил генерал армии Ахромеев, прилетевший в часть с инспекцией. Генерал приказал передать коней в народное хозяйство Афганистана, а взвод, соответственно, пришлось расформировать.
Интересно, что идею конного подразделения спецназа в Афганистане позднее «переизобрели» американцы. В 2001 году отряд спецназа армии США из оперативной группы «Кинжал» действовал на севере Афганистана именно в конном строю: иной транспорт просто не проходил везде, где требовалось. Схожие проблемы вызывают схожие решения.
Также про Афган в этом бложике:
Рейд на укрепрайон душманов «Карера». Дерзкий штурм позиции и жестокий бой с заходом на территорию Пакистана.
Без страха и надежды. Восстание советских пленных в лагере Бадабер
Приключения партийца в Афгане. Советский чиновник и его опыт для попаданцев
Трагедия спецназа. В 1985 году рота Асадабадского батальона ГРУ попала в засаду в провинции Кунар.
Впрочем, американцы в том же Кунаре налетели не хуже. Провал «Морских котиков» вышел жутким.
Первый атомный. Ледокол «Ленин» в Арктике
«На кофе»
Россия – страна ледоколов. Первый океанский ледокол «Ермак» ходил под флагами Российской империи и СССР, крупнейший и мощнейший ледокольный флот в мире принадлежит современной России. Многим из них была уготована драматичная и сложная судьба.
Кстати, о Жиле де Ре…
Вопрос о том, оклеветали ли соратника Жанн д’Арк, и не являются ли обвинения в том, что он маньяк, высосанными из пальца, всплывает при обсуждении этой личности почти всегда. Тогдашние процессы, понятно, никогда и близко не отвечали нашим представлениям о судебном разбирательстве. Однако в его процессе есть пара черт, которые лично меня убеждают, что обвинения в адрес Жиля основаны на фактах реальности. Во-первых, стандартная фабула проблемы — «Наш ребенок ушел в замок просить милостыню/устраиваться пажом, после чего его никто не видел», и никто потом реально не может внятно объяснить, куда дитя делось. И эта фабула, она просто до зубовного скрежета походит на истории, связанные с современными маньяками типа Гейси какого-нибудь.
А во-вторых — фишка в том, что когда зашла речь о ритуалах Жиля, то оказалось, что тот вовсю вызывал Дьявола, а Дьявол не приходил. И там в процессе прям фигурирует нечто в духе «Какого хрена, я ж все правильно делаю, а никто не является». И вот это обстоятельство меня лично очень сильно склоняет к мысли, что что-то там действительно было. Дело в том, что когда дела о Сатане фабрикуют, то Сатана «приходит» в ста процентах случаев. Я не слышал о ведовских процессах или о каких-то еще подобных процессах, когда оказалось бы, что там вызывали-вызывали, а никто не вызвался. Наоборот, там всегда красочно — да, приходил Сатана, мы с ним совокуплялись там, знаки внимания оказывали, и подробности одна другой краше. Но мы-то из своего XXI века знаем, что Сатану такими упражнениями хрен призовешь. А вот попытка вызвать, в том числе с человеческими жертвоприношениями — это уже то, что может относиться к реальной жизни.
«Эвплус». В России купец захватывает пирата!
«На кофе»
Жгите их огнем во имя Господа Иисуса
Из прикольного. Танковая колонна «Дмитрий Донской», укомплектованная на пожертвования верующих, имела одну любопытную фишку. Это были не просто Т-34-85, а огнеметные версии танков, ОТ-34, — помимо пушки они несли огнеметы, установленные в лобовом листе на месте курсового пулемета. Этими танками укомплектовали отдельный 516-й танковый полк, который совместно со 2-й штурмовой бригадой наступал в районе Бобруйска летом 44-го.
Жгите их огнем во имя Господа Иисуса.
Принц Евгений в атаке
Принц Евгений Вюртембергский служил в русской армии, причем прям «за совесть». В этой связи он иногда имел специфические проблемы. При Лютцене прусский генерал Йорк при виде его маневров спросил «Это что за русский хлыщ?», а вскоре при Кульме он попросил ввести на опасный участок Измайловский полк, и Ермолов выдал: «Вы немец, вам плевать, останется у русских гвардия или нет».
А вообще, парень был славный. В 1812 ему было 24 года, командовал дивизией, и прославился не столько как тактик (хотя и тут нареканий не было), сколько тем, что всегда был с солдатами и вообще олицетворял тот образ генерала, который связывают с Суворовым. Он хорошо знал русский, и мог запросто «артелиться» со своими бойцами. Те ему платили взаимностью, в характеристике принца отдельно отмечают «Любим нижними чинами». Выглядел он при этом, кстати, как вахлак, чем как-то фраппировал лично Александра I, а мягкая ирония и способность прикрутить пафос смотрятся симпатично и сейчас. Правда, «военный идеализм» периодически добавлял ему проблем по службе: всяческие тыловые _куртизаны_ его обходили в чинах и должностях. Но так-то карьера была вполне приличной.
В 1830-х принц жил в основном в своих имениях в Силезии, но связи с Россией сохранил, «поносил русофобских литераторов в Германии"© и вообще был изрядным русофилом, периодически бывал в России и жил на два дома. Заодно писал музыку, мемуары, и в общем, в старости из прикольного парня стал прикольным дедом.
Всем бы так.
Голова императора под лестницей
В 1910 году археологическая экспедиция Джона Гарстанга раскапывала Мероэ — город древнего царства Куш на территории нынешнего Судана, километров 200 на северо-восток от Хартума. В один прекрасный момент под древней храмовой лестницей обнаружилась отлично выполненная бронзовая голова римского императора Августа. Бронзовая императорская башка была отломана от остальной статуи, но в остальном находилась в прекрасном состоянии.
При всех обширных связях Рима, это все-таки далековато для такой статуи. Однако «голова из Мероэ» существует не в вакууме, и у нее имеется вполне внятный контекст.
В 25-22 до н. э. у Кушского царства случился короткий, но энергичный конфликт с Римом. Римские авторы довольно скупы на подробности, чего он начался, но факт тот, что кушцы напали на римский Египет в момент, когда у римлян шел очередной виток борьбы с Парфией — государством, которое сумело отбить римский «дранг нах остен» и долго держало ситуацию в состоянии равновесия. Так что кушцы разорили несколько городков, и в частности, уволокли некое количество статуй. Есть гипотеза, что Август под лестницей оказался вполне целенаправленно, чтоб кушцы его ногами топтали. Командовала кушцами, кстати, кандака (царица) Аманирена — тоже дама колоритная, одноглазая амазонка. Вскоре ей предстояло всерьез скрестить оружие с римлянами. Префект римского Египта Гай Петроний явился с 10+ тысячами бойцов, в виде ответной любезности спалил несколько городов и крепостей и разбил кушцев в полевом сражении. Однако Октавиан Август не был склонен дожимать до финала: все-таки Кушское царство было уж очень далеко даже по меркам Рима, и вдобавок, не очень богато, добыча просто не стоила усилий по своей поимке. Такой геморрой на краю света в контексте противостояния с Парфией императору не требовался. В республиканскую эпоху римляне, может, и додавили бы негров до кровавой каши чисто из принципа, но времена изменились. Так что кушцы отделались, в общем, легким испугом — буферной зоной, выкроенной из их северных территорий. Ну, а бронзовая голова Октавиана Августа осталась в Мероэ в качестве трофея. В конце концов, «в мое отсутствие вы меня можете хоть резать».
