На ‎днях‏ ‎давали ‎комментарии ‎изданию ‎Ведомости ‎о‏ ‎самом ‎важном,‏ ‎услышанном‏ ‎на ‎главной ‎сессии‏ ‎ПМЭФ

Для ‎самых‏ ‎любопытных ‎читателей ‎ниже ‎приводим‏ ‎полную‏ ‎версию ‎ответов‏ ‎на ‎все‏ ‎заданные ‎вопросы.

1) Как ‎бы ‎вы ‎охарактеризовали‏ ‎модель,‏ ‎к ‎которой‏ ‎стремится, ‎по‏ ‎крайней ‎мере, ‎постулирует ‎такое ‎стремление,‏ ‎российская‏ ‎экономика?‏ ‎Есть ‎ли‏ ‎определенная ‎перекличка‏ ‎с ‎реформами‏ ‎Дэн‏ ‎Сяопина ‎(довольно‏ ‎много ‎экспериментов, ‎попытка ‎качественной ‎перестройки‏ ‎экономики)?

В ‎силу‏ ‎уникальности‏ ‎сложившейся ‎ситуации ‎трудно‏ ‎найти ‎точные‏ ‎исторические ‎аналогии. ‎Вряд ‎ли‏ ‎таковым‏ ‎может ‎быть‏ ‎опыт ‎Дэн‏ ‎Сяопина, ‎ведь ‎в ‎случае ‎Китая‏ ‎речь‏ ‎шла ‎о‏ ‎смене ‎самих‏ ‎принципов ‎экономического ‎управления ‎(в ‎частности,‏ ‎перехода‏ ‎к‏ ‎более ‎глубокой‏ ‎международной ‎интеграции).‏ ‎На ‎примере‏ ‎России‏ ‎пока ‎что‏ ‎ничего ‎подобного ‎не ‎рассматривается.

По ‎итогам‏ ‎последних ‎лет‏ ‎можно‏ ‎сказать, ‎что ‎ведущим‏ ‎ориентиром ‎российской‏ ‎экономической ‎политики ‎является ‎максимально‏ ‎возможное‏ ‎возвращение ‎к‏ ‎«нормальности». ‎Речь‏ ‎идёт ‎о ‎попытках ‎«нормализации» ‎фискальной‏ ‎и‏ ‎монетарной ‎политик,‏ ‎переориентации ‎потоков‏ ‎импорта ‎и ‎экспорта, ‎точечном ‎импортозамещении‏ ‎там,‏ ‎где‏ ‎это ‎невозможно.

2) Как‏ ‎оцениваете ‎ход‏ ‎структурной ‎трансформации‏ ‎экономики?‏ ‎Какие ‎главные‏ ‎тенденции ‎и ‎к ‎чему ‎они‏ ‎приведут? ‎В‏ ‎том‏ ‎числе ‎с ‎точки‏ ‎зрения ‎отраслевой‏ ‎структуры

В ‎условиях ‎продолжения ‎боевых‏ ‎действий‏ ‎(и ‎их‏ ‎потенциальной ‎эскалации)‏ ‎трудно ‎говорить ‎про ‎какие-то ‎устойчивые‏ ‎тренды‏ ‎отраслевой ‎трансформации.‏ ‎Стоит ‎заметить,‏ ‎что ‎наиболее ‎заметным ‎изменением ‎условий‏ ‎для‏ ‎самих‏ ‎компаний ‎становится‏ ‎сужение ‎рынка‏ ‎труда, ‎необходимость‏ ‎привлекать‏ ‎кадры ‎через‏ ‎существенное ‎повышение ‎заработных ‎плат.

Если ‎этот‏ ‎тренд ‎сохранится,‏ ‎то‏ ‎компании ‎будут ‎вынуждены‏ ‎увеличивать ‎инвестиции‏ ‎в ‎повышение ‎производительности ‎труда,‏ ‎а‏ ‎рынок ‎труда‏ ‎в ‎целом‏ ‎станет ‎более ‎мобильным. ‎

Про ‎остальное‏ ‎говорить‏ ‎затруднительно ‎—‏ ‎временный ‎рост‏ ‎выпуска ‎обрабатывающих ‎(и ‎прочих ‎связанных‏ ‎с‏ ‎ВПК)‏ ‎отраслей ‎может‏ ‎оказаться ‎очень‏ ‎неустойчивым. ‎Стабильное‏ ‎изменение‏ ‎отраслевых ‎пропорций‏ ‎могло ‎бы ‎быть ‎вызвано ‎долгосрочными‏ ‎масштабными ‎инфраструктурными‏ ‎проектами,‏ ‎но ‎они ‎бы‏ ‎потребовали ‎существенных‏ ‎вложений ‎на ‎постоянной ‎основе,‏ ‎что‏ ‎противоречит ‎текущим‏ ‎принципам.

В ‎то‏ ‎же ‎время ‎следует ‎отметить, ‎что‏ ‎на‏ ‎фоне ‎значительного‏ ‎роста ‎госрасходов‏ ‎в ‎России ‎продолжается ‎кредитный ‎бум,‏ ‎обусловленный‏ ‎как‏ ‎ростом ‎инвестиций,‏ ‎так ‎и‏ ‎продолжающимся ‎выкупом‏ ‎иностранных‏ ‎активов. ‎Ограничительная‏ ‎денежно-кредитная ‎политика ‎ЦБ ‎РФ ‎не‏ ‎может ‎переломить‏ ‎этот‏ ‎тренд ‎— ‎не‏ ‎только ‎в‏ ‎части ‎«охлаждения» ‎экономики, ‎но‏ ‎и‏ ‎самого ‎роста‏ ‎частного ‎кредитования.‏ ‎Параллельный ‎рост ‎реальных ‎доходов ‎открывает‏ ‎пространство‏ ‎для ‎одновременного‏ ‎роста ‎как‏ ‎совокупного ‎потребления, ‎так ‎и ‎сбережений‏ ‎(стимулируемого‏ ‎ростом‏ ‎ставок). ‎Это‏ ‎указывает, ‎насколько‏ ‎значительнее ‎роль‏ ‎государственных‏ ‎расходов ‎для‏ ‎совокупного ‎спроса, ‎чем ‎манипуляции ‎ключевой‏ ‎ставкой. ‎Впрочем,‏ ‎несмотря‏ ‎на ‎рост ‎ставки,‏ ‎в ‎России‏ ‎сохраняются ‎преференции ‎для ‎ряда‏ ‎отраслей-драйверов‏ ‎роста, ‎таких‏ ‎как ‎строительной.‏ ‎

3) Какие ‎сегодняшние ‎российские ‎экономические ‎правила‏ ‎—‏ ‎на ‎уровне‏ ‎парадигм ‎—‏ ‎не ‎актуальны ‎для ‎сегодняшних? ‎Бюджетное‏ ‎правило‏ ‎(ограничение‏ ‎по ‎расходам),‏ ‎таргет ‎по‏ ‎инфляции ‎(без‏ ‎инфляции‏ ‎невозможна ‎трансформация),‏ ‎пенсионная ‎система ‎и ‎так ‎далее.‏ ‎

Текущие ‎события‏ ‎явно‏ ‎показали, ‎что ‎отход‏ ‎от ‎принципов‏ ‎«макроэкономической ‎стабильности» ‎и ‎«открытости»‏ ‎не‏ ‎только ‎возможен,‏ ‎но ‎и‏ ‎способен ‎приводить ‎к ‎весьма ‎успешным‏ ‎результатам.‏ ‎

Наращивание ‎бюджетных‏ ‎расходов, ‎контроль‏ ‎капитала, ‎альтернативные ‎способы ‎контроля ‎валютного‏ ‎курса‏ ‎—‏ ‎пожалуй, ‎основные‏ ‎составляющие ‎стихийно‏ ‎сложившейся ‎«новой‏ ‎экономической‏ ‎политики». ‎

Если‏ ‎допустить, ‎что ‎экономические ‎власти ‎решили‏ ‎бы ‎взять‏ ‎этот‏ ‎опыт ‎с ‎собой‏ ‎в ‎будущее,‏ ‎то ‎это ‎означало ‎бы‏ ‎изменение‏ ‎ряда ‎целей‏ ‎и ‎ориентиров.‏ ‎Например, ‎полноценный ‎отказ ‎от ‎концепции‏ ‎бюджетного‏ ‎правила, ‎краткосрочного‏ ‎таргетирования ‎инфляции‏ ‎через ‎управление ‎ключевой ‎ставкой, ‎пересмотр‏ ‎критериев‏ ‎«перегрева‏ ‎экономики» ‎и‏ ‎границ ‎потенциального‏ ‎выпуска, ‎необходимого‏ ‎объёма‏ ‎валютных ‎резервов,‏ ‎дизайна ‎рынка ‎труда ‎и ‎прочее.

4) Как‏ ‎не ‎повторить‏ ‎послевоенные‏ ‎ошибки ‎СССР ‎и‏ ‎обеспечить ‎эффективную‏ ‎конверсию? ‎

Послевоенная ‎история ‎СССР‏ ‎насчитывает‏ ‎несколько ‎десятилетий,‏ ‎в ‎течение‏ ‎которых ‎попытки ‎изменения ‎экономической ‎политики‏ ‎были‏ ‎довольно ‎различными.‏ ‎

Однако ‎ведущие‏ ‎принципы ‎любого ‎из ‎периодов ‎советской‏ ‎истории‏ ‎кардинально‏ ‎отличаются ‎от‏ ‎того, ‎что‏ ‎мы ‎наблюдаем‏ ‎в‏ ‎современной ‎России,‏ ‎несмотря ‎на ‎рост ‎доли ‎и‏ ‎влияния ‎государства‏ ‎в‏ ‎последние ‎несколько ‎лет.

В‏ ‎частности, ‎перед‏ ‎российскими ‎властями ‎сегодня ‎не‏ ‎стоит‏ ‎задача ‎обеспечения‏ ‎конверсии ‎в‏ ‎гражданский ‎сектор ‎в ‎том ‎смысле,‏ ‎как‏ ‎про ‎это‏ ‎можно ‎было‏ ‎бы ‎думать ‎в ‎СССР. ‎Один‏ ‎из‏ ‎главных‏ ‎каналов ‎конверсии‏ ‎— ‎ускорение‏ ‎экономического ‎роста‏ ‎через‏ ‎«растекание» ‎дополнительных‏ ‎расходов ‎по ‎всем ‎секторам ‎—‏ ‎работает ‎автоматически‏ ‎благодаря‏ ‎рыночной ‎экономике ‎и‏ ‎ценообразованию.

Что ‎касается‏ ‎чисто ‎военного ‎производства, ‎то‏ ‎там‏ ‎задачи ‎ограничиваются‏ ‎масштабированием ‎производств‏ ‎в ‎рамках ‎имеющихся, ‎текущих ‎(далеко‏ ‎не‏ ‎всегда ‎только‏ ‎отечественных) ‎технологий.‏ ‎Не ‎идёт ‎разговора ‎о ‎многолетних‏ ‎долгосрочных‏ ‎программах‏ ‎и ‎прорывных‏ ‎идеях, ‎как‏ ‎в ‎20-м‏ ‎веке.

Стоит‏ ‎отметить, ‎что‏ ‎экономические ‎ошибки ‎СССР ‎были ‎во‏ ‎многом ‎вызваны‏ ‎косностью‏ ‎и ‎несовершенствами ‎политической‏ ‎системы, ‎реформирование‏ ‎которой ‎началось ‎лишь ‎в‏ ‎критической‏ ‎ситуации ‎и‏ ‎не ‎успело‏ ‎дать ‎желаемых ‎результатов. ‎

5) Судя ‎по‏ ‎программе,‏ ‎представленной, ‎Путиным,‏ ‎есть ‎тренд‏ ‎на ‎децентрализацию ‎экономического ‎развития, ‎регионализацию‏ ‎и‏ ‎так‏ ‎далее. ‎Во‏ ‎время ‎сталинских‏ ‎реформ ‎тоже‏ ‎была‏ ‎такая ‎тенденция,‏ ‎которая ‎тогда ‎была ‎реализована ‎во‏ ‎многом ‎административным,‏ ‎силовым‏ ‎путем. ‎Насколько ‎возможна‏ ‎децентрализация ‎рыночным‏ ‎способом? ‎

Сталинская ‎экономическая ‎политика‏ ‎была‏ ‎очень ‎неоднородной‏ ‎во ‎времени‏ ‎и ‎заметно ‎менялась ‎от ‎почти‏ ‎что‏ ‎«военного ‎коммунизма»‏ ‎(в ‎период‏ ‎раскулачивния ‎и ‎начала ‎индустриализации) ‎до‏ ‎так‏ ‎называемого‏ ‎«неонэпа» ‎во‏ ‎второй ‎половине‏ ‎1930-х ‎и‏ ‎т.‏ ‎п.

Наверное, ‎относительно‏ ‎подходящим ‎примером ‎децентрализации ‎при ‎условии‏ ‎сохранения ‎централизованной‏ ‎политической‏ ‎власти ‎мог ‎бы‏ ‎стать ‎уже‏ ‎упомянутый ‎опыт ‎Китая. ‎Там‏ ‎регионам‏ ‎страны ‎давалось‏ ‎много ‎экономических‏ ‎полномочий, ‎используя ‎которые, ‎они ‎могли‏ ‎соревноваться‏ ‎друг ‎с‏ ‎другом ‎за‏ ‎выполнение ‎поручений ‎и ‎планов ‎«центра».

В‏ ‎случае‏ ‎России‏ ‎это ‎бы‏ ‎означало, ‎в‏ ‎том ‎числе,‏ ‎изменение‏ ‎политической ‎модели‏ ‎взаимоотношения ‎с ‎регионами. ‎Например, ‎изменение‏ ‎федеральной ‎доли‏ ‎налоговых‏ ‎отчислений, ‎дополнительные ‎возможности‏ ‎влияния ‎региональных‏ ‎властей ‎на ‎формирование ‎целей‏ ‎нацпроектов‏ ‎и ‎тому‏ ‎подобное.

Несмотря ‎на‏ ‎определённую ‎популярность ‎подобных ‎идей, ‎почти‏ ‎всю‏ ‎постсоветскую ‎историю‏ ‎мы, ‎напротив,‏ ‎видели ‎лишь ‎тренд ‎на ‎централизацию‏ ‎и‏ ‎ограничение‏ ‎региональной ‎самостоятельности.‏ ‎Едва ‎ли‏ ‎в ‎рамках‏ ‎очередной‏ ‎«шестилетки» ‎это‏ ‎может ‎заметно ‎поменяться.