Александр Родионович и проблемы ножевого боя в призме педагогики (№173)
став подписчиком
Все уже, наверно, видели новость о том, как в Химках школьница порезала ножом одноклассницу. Итак.
Речь идёт не о колумбайне...
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Софистика стыда на фронте гибридной войны (№165)
став подписчиком
Ангелы плачут черными чернилами (№159)
став подписчиком
Прецедент универсальной отмычки (№154)
став подписчиком
Вдумчивое вскрытие чуда под названием "девочка-вундеркинд Алиса Теплякова"
Палки, галки, сломанные судьбы (№153)
став подписчиком
Что бы вы сделали с директором школы, где зарезали ученика?
Где шторы, Билли? (№147)
став подписчиком
Перо и шпага профессора Нюкема (№144)
став подписчиком
Наше правительство решило внедрить в школы компьютерные игры. Хм, разберемся
Наставники мальчиша-плохиша (№141)
став подписчиком
Расширенные мысли о школьных нововведениях и почему в школе всё так плохо
Репетиция эст матер студиозус (часть 3), №138
став подписчиком
Красный аттестат сегрегации (часть 2) №137
став подписчиком
Бой с ветряными числами
став подписчиком
Говорят, в России массово закрывают школы. Попробуем разобраться, правда ли это
ШКИД точка ру
став подписчиком
Всеразрушающая вселюбовь
став подписчиком
Глас хрипящего в пустыне
став подписчиком
Семирукий восьмихрен
став подписчиком
Лещ судьбы или йога ретроградов
став подписчиком
Рассказ "Огурцы"
став подписчиком
Фантазии на тему антиутопии
Роман "Красные кирпичи" Глава 2
Так изо дня в день юный Виталя Штольман начал ходить на пытку разума на другой конец города. Добровольно-принудительно.
Первое время мы с Данилой ходили в школу под бдительным покровительством Лехи. Раньше он ходил по косенькой с друзьями через кладбище, о чем рассказывал жуткие для наших неокрепших умов байки. Все они были связаны с кем-то умершим, в основном не по своей воле, а теперь кошмарящим местное население. Призраки. Вампиры. Вурдалаки. И прочая нечисть. Я решил, что ни ногой на кладбище. Было как-то стремно.
Наша компания Лехе не очень нравилась, ибо негоже авторитетному пацану таскаться со шкетами, однако тетя Галя в законе убедила Алексея в обратном. Но репрессии в наш адрес все же посыпались. Он хотел быстрее добраться до пункта назначения и избавиться от нас, поэтому ходили мы бегом и на ускорительных пенделях. Лехины друзья называли его нянькой, что не нравилось ему еще больше. Свою злобу он вымещал на нас с еще большей ненавистью. Козлина.
Школа из себя представляла огромное здание из красного кирпича, с высокими окнами и железными огромными лестницами, которые зимой превращались в каток, и можно было бы с легкостью ускорить свой спуск, чувствуя боль в заднице, берущей на себя весь удар скольжения по лестнице. Младшие классы были в отдельном корпусе, куда нас отводил Леха, а дальше он шел курить с друзьями за школу. Затем были уроки, продленка, и с того же места нас забирал наш путеводитель.
В нашей школе были два первых класса, и мы почему-то сразу начали друг друга недолюбливать. Мои одноклассники меня тоже особо не впечатлили. Какая-то кучка тепличных растений, выводящих палочки и крючочки на уроке письма и пытающихся читать по слогам.
Мне это было не интересно. Читать и писать я уже умел, ибо родители меня периодически отправляли к бабушке, где та радикально впихивала в меня новые знания. Я, конечно, сопротивлялся, но кое-что все-таки попадало в цель. Читать мне нравилось, а вот рисовать палки с крючками — нет. Я скучал и часто смотрел в окно, за которым через дорогу кипела самая настоящая жизнь. Там был рынок. Бурлящий и живущий. В классе же была тоска и смерть.
— Виталик! Что, там интереснее, чем здесь? — вернула мое внимание в класс учительница.
— Ага, Марина Леопольдовна.
— Так, Виталик, если ты не научишься рисовать крючки и палочки, то не научишься писать.
— Я умею писать, — буркнул под нос я.
— Да? Неужто? Иди-ка к доске и напиши свое имя.
«Вот, блин, чего пристала-то?» — подумал я.
Медленно встав, демонстративно отодвинув по полу стул, чтобы он погромче звучал и обозначил мой бунтарский дух, я поплелся в сторону доски. Взял мел. Красный. Я не хотел писать белым, как все. Долго, но верно я выводил буквы.
— Ну и почерк, Виталик! И слишком медленно. А детишки должны писать красиво и быстро.
— Я же написал.
— Садись, Виталик, и займись делом, нечего ворон считать.
Ну каторга, ей-богу. Да еще и с Данилой не разрешили сидеть. Посадили меня с какой-то Катей, которая прилежно выводила эти чертовы крючки. Ее бант, который был больше головы, и правильность раздражали. Катерина буквально заглядывала в рот Марине Леопольдовне и спешила выполнять все, о чем та говорила. Мне иногда казалось, что она — робот.
Даниле повезло больше. Его новая напарница — Женька — была на голову выше его, но звонко смеялась и была не прочь поболтать о том о сем. Да и в целом она казалась нормальной. Мой же робот был молчалив и исполнителен. Ну точно — каторга!
Через месяц испытательный срок прошел, и наш куратор Леха объявил, что теперь юные падаваны готовы пройти этот путь самостоятельно. И дал нам по прощальному пенделю.
Мы с Данилой начали ходить в школу одни. Наконец-то.
