Интересно, ‎что‏ ‎массовая ‎педагогика, ‎без ‎устали ‎облагораживающая‏ ‎субъекта ‎в‏ ‎вопросах‏ ‎морали, ‎личного ‎развития‏ ‎и ‎прочих‏ ‎добрососедских ‎штучек ‎(которыми ‎нужно‏ ‎атаковать‏ ‎друг ‎друга,‏ ‎чтобы ‎продемонстрировать‏ ‎«кто ‎здесь ‎на ‎самом ‎деле‏ ‎хороший‏ ‎человек»), ‎несмотря‏ ‎на ‎размах‏ ‎всё ‎же ‎промахивается ‎в ‎проведении‏ ‎различия,‏ ‎которое‏ ‎в ‎действительности‏ ‎имеет ‎значение‏ ‎для ‎среднего‏ ‎невротика.

Как‏ ‎минимум ‎с‏ ‎Ницше ‎хорошо ‎известно, ‎что ‎мораль‏ ‎— ‎это‏ ‎хлыст,‏ ‎которым ‎удобно ‎хлестать‏ ‎ближнего, ‎заставляя‏ ‎его ‎ёрзать ‎и ‎трястись‏ ‎с‏ ‎таким ‎видом,‏ ‎словно ‎никакой‏ ‎агрессии ‎в ‎его ‎адрес ‎не‏ ‎было‏ ‎явлено ‎(несведущим‏ ‎в ‎теме‏ ‎достаточно ‎посмотреть ‎любое ‎некомплиментарное ‎интервью‏ ‎«главного‏ ‎интервьюера‏ ‎страны», ‎чтобы‏ ‎в ‎этом‏ ‎убедиться). ‎Обучаясь‏ ‎обращению‏ ‎с ‎этим‏ ‎хлыстом ‎субъект ‎движется ‎в ‎сторону‏ ‎истины, ‎медленно‏ ‎привыкая‏ ‎к ‎тому, ‎что‏ ‎на ‎моральном‏ ‎поле ‎брани ‎схватка ‎ведётся‏ ‎до‏ ‎победного ‎конца:‏ ‎либо ‎он‏ ‎моральнее ‎другого, ‎либо ‎другой ‎моральнее‏ ‎его.

Выхлоп‏ ‎от ‎такой‏ ‎«победы», ‎в‏ ‎конце ‎концов, ‎только ‎один: ‎не‏ ‎проиграть‏ ‎значит‏ ‎не ‎быть‏ ‎наказанным ‎за‏ ‎то, ‎что‏ ‎недостаточно‏ ‎морален, ‎не‏ ‎получить ‎лишние ‎удары ‎со ‎стороны‏ ‎чувства ‎вины‏ ‎(которые‏ ‎спровоцируют ‎упадок ‎«самооценки»‏ ‎и ‎прочие‏ ‎воображаемые ‎эго-эффекты). ‎При ‎таком‏ ‎подходе‏ ‎цель ‎будет‏ ‎оправдывать ‎средства,‏ ‎в ‎связи ‎с ‎чем ‎субъект‏ ‎рано‏ ‎или ‎поздно‏ ‎окажется ‎надрессирован‏ ‎жертвовать ‎ради ‎такой ‎победы ‎буквально‏ ‎всем,‏ ‎что‏ ‎может ‎пойти‏ ‎в ‎ход,‏ ‎руководствуясь ‎при‏ ‎этом‏ ‎чем-то ‎вроде‏ ‎максимы ‎«Сократ ‎мне ‎друг, ‎но‏ ‎истина ‎дороже»‏ ‎—‏ ‎скажем, ‎жертвовать ‎отношениями,‏ ‎перспективами, ‎самообладанием,‏ ‎лицом ‎и ‎другими ‎нюансами,‏ ‎которые‏ ‎довольно ‎быстро‏ ‎перемалываются ‎любой‏ ‎ожесточенной ‎перепалкой, ‎ориентированной ‎на ‎истину‏ ‎(откуда‏ ‎берёт ‎начало‏ ‎«героизм»).

Фантазия ‎о‏ ‎победе ‎соблазняет ‎невротиков ‎обоих ‎типов‏ ‎с‏ ‎разницей‏ ‎в ‎том‏ ‎на ‎каком‏ ‎поле ‎и‏ ‎по‏ ‎какому ‎поводу‏ ‎этой ‎победы ‎хотят ‎достичь. ‎В‏ ‎навязчивости ‎нужна‏ ‎победа‏ ‎над ‎конкретным ‎другим,‏ ‎чьё ‎признание‏ ‎получено ‎недолжным ‎образом ‎и‏ ‎поэтому‏ ‎не ‎даёт‏ ‎обсессику ‎спать‏ ‎(с ‎женой), ‎в ‎связи ‎с‏ ‎чем‏ ‎его ‎«стратегия‏ ‎победы» ‎принимает‏ ‎форму ‎морального ‎и ‎интеллектуального ‎обличения‏ ‎соперника,‏ ‎от‏ ‎которого ‎ждут‏ ‎раскаяния, ‎признания‏ ‎своих ‎ошибок‏ ‎и‏ ‎падения ‎с‏ ‎пьедестала. ‎В ‎истерическом ‎неврозе ‎победа‏ ‎располагается ‎на‏ ‎любовном‏ ‎поле ‎и ‎заключается‏ ‎в ‎возможности‏ ‎морально ‎принудить ‎другого ‎любить‏ ‎себя,‏ ‎но ‎сделать‏ ‎это ‎так‏ ‎незаметно, ‎чтобы ‎о ‎подтасовке ‎не‏ ‎догадались‏ ‎(т.е. ‎чтобы‏ ‎другой ‎не‏ ‎заметил ‎как ‎ему ‎подкинули ‎эту‏ ‎«любовь»).‏ ‎Этих‏ ‎невротиков ‎объединяет‏ ‎одно: ‎ради‏ ‎победы ‎жертвуют‏ ‎всем,‏ ‎в ‎том‏ ‎числе ‎и ‎успехом ‎(как ‎в‏ ‎примере ‎с‏ ‎броском‏ ‎костей).

Именно ‎поэтому ‎после‏ ‎очередной ‎обличительной‏ ‎речи ‎обсессика, ‎в ‎которой‏ ‎он‏ ‎публично ‎разоблачает‏ ‎соперника ‎и‏ ‎показывает ‎как ‎тот ‎плох ‎(т.е.‏ ‎побеждает‏ ‎в ‎воображаемом‏ ‎соперничестве, ‎о‏ ‎котором ‎скорее ‎всего ‎никто ‎не‏ ‎знал),‏ ‎—‏ ‎успех ‎его‏ ‎не ‎ждёт,‏ ‎поскольку ‎он‏ ‎1)‏ ‎не ‎проводит‏ ‎различия ‎между ‎успехом ‎и ‎победой,‏ ‎считая ‎их‏ ‎за‏ ‎одно, ‎и ‎2)‏ ‎жертвует ‎успехом‏ ‎ради ‎победы, ‎достигая ‎её‏ ‎способом,‏ ‎который ‎не‏ ‎позволит ‎воспользоваться‏ ‎её ‎плодами ‎и ‎присвоить. ‎Так‏ ‎же‏ ‎поступает ‎истеричка,‏ ‎когда ‎в‏ ‎попытках ‎заставить ‎любить ‎себя ‎того,‏ ‎кто‏ ‎этого‏ ‎не ‎делает,‏ ‎она ‎действует‏ ‎настолько ‎жестоко‏ ‎и‏ ‎бескомпромиссно ‎в‏ ‎целях ‎«победы ‎над ‎нелюбовью», ‎что‏ ‎не ‎остаётся‏ ‎никаких‏ ‎сомнений ‎по ‎поводу‏ ‎её ‎не‏ ‎совсем ‎ласковых ‎мотивов, ‎в‏ ‎которых‏ ‎есть ‎что‏ ‎угодно, ‎кроме‏ ‎любви.

Сама ‎ситуация ‎противостояния, ‎в ‎которую‏ ‎невротик‏ ‎оказывается ‎вброшен‏ ‎помимо ‎своей‏ ‎воли, ‎имеет ‎двусмысленный ‎характер. ‎С‏ ‎одной‏ ‎стороны‏ ‎субъектом ‎не‏ ‎осознаётся ‎точка‏ ‎входа ‎в‏ ‎это‏ ‎противостояние, ‎как‏ ‎если ‎бы ‎за ‎кадром ‎его‏ ‎жизни ‎имело‏ ‎место‏ ‎переключение ‎слайдов, ‎так‏ ‎что ‎ситуация‏ ‎противоборства ‎с ‎другим ‎«просто‏ ‎возникает»‏ ‎как ‎нечто‏ ‎чужеродное ‎и‏ ‎не ‎узнаваемое, ‎к ‎чему ‎сам‏ ‎невротик‏ ‎не ‎прикладывал‏ ‎никаких ‎усилий,‏ ‎— ‎и ‎возникающий ‎здесь ‎аффект‏ ‎несправедливости‏ ‎оказывается‏ ‎первым, ‎словно‏ ‎невротика ‎в‏ ‎очередной ‎раз‏ ‎«подставили»,‏ ‎в ‎связи‏ ‎с ‎чем ‎ему ‎приходится ‎мыслить‏ ‎происходящее ‎через‏ ‎ответственность‏ ‎и ‎вину, ‎которую‏ ‎кто-то ‎обязательно‏ ‎должен ‎на ‎себя ‎принять.‏ ‎С‏ ‎другой ‎стороны‏ ‎этот ‎конфликт‏ ‎воспринимается ‎как ‎нечто ‎пусть ‎и‏ ‎не‏ ‎совсем ‎естественное‏ ‎по ‎логике,‏ ‎зато ‎знакомое ‎и ‎родное ‎по‏ ‎ощущениям,‏ ‎—‏ ‎т. ‎е.‏ ‎перед ‎нами‏ ‎эффект ‎бессознательного,‏ ‎который‏ ‎иначе ‎как‏ ‎через ‎сознательную ‎деятельность ‎не ‎может‏ ‎быть ‎дан.‏ ‎Таким‏ ‎образом ‎безвыходность ‎проложена‏ ‎заранее, ‎независимо‏ ‎от ‎того, ‎какая ‎траектория‏ ‎будет‏ ‎выбрана ‎для‏ ‎преодоления ‎конфликта:‏ ‎будет ‎ли ‎невротик ‎уступать ‎победу‏ ‎другому‏ ‎или ‎же‏ ‎доказывать ‎что‏ ‎есть ‎сил, ‎что ‎он ‎не‏ ‎отступится‏ ‎и‏ ‎своё ‎возьмёт,‏ ‎— ‎обе‏ ‎перспективы ‎предполагают‏ ‎изначальное‏ ‎прочитывание ‎ситуации‏ ‎как ‎«битвы ‎насмерть» ‎за ‎любовь‏ ‎или ‎признание,‏ ‎что‏ ‎само ‎по ‎себе‏ ‎и ‎оказывается‏ ‎чем-то ‎загадочным, ‎не ‎имеющим‏ ‎никаких‏ ‎оснований ‎в‏ ‎реальности.

С ‎этой‏ ‎неразличимостью ‎и ‎связано ‎двойное ‎дно‏ ‎симптома‏ ‎в ‎неврозе:‏ ‎на ‎самом‏ ‎деле ‎невротик ‎— ‎это ‎тот,‏ ‎кто‏ ‎буквально‏ ‎захлёбывается ‎воображаемыми‏ ‎«победами», ‎но‏ ‎проблема ‎в‏ ‎том,‏ ‎что ‎«победы»‏ ‎не ‎приносят ‎успеха, ‎поскольку, ‎как‏ ‎выясняется ‎в‏ ‎последействии,‏ ‎успехом ‎пожертвовали ‎ради‏ ‎победы ‎любой‏ ‎ценой. ‎Это ‎победа ‎на‏ ‎уровне‏ ‎воображаемого ‎(кран‏ ‎точно ‎закрыт,‏ ‎окружающие ‎точно ‎не ‎смеются, ‎мать‏ ‎точно‏ ‎спасена, ‎соперник‏ ‎точно ‎повержен),‏ ‎за ‎которой ‎сразу ‎следует ‎неудача‏ ‎на‏ ‎уровне‏ ‎символического, ‎—‏ ‎и ‎она-то‏ ‎и ‎остаётся‏ ‎субъекту‏ ‎в ‎качестве‏ ‎результата ‎его ‎усилий ‎и ‎колоссальных‏ ‎жертв, ‎на‏ ‎которые‏ ‎пришлось ‎пойти ‎ради‏ ‎такой ‎«победы».

В‏ ‎этом ‎смысле ‎представление ‎о‏ ‎том,‏ ‎что ‎победа‏ ‎может ‎быть‏ ‎синонимом ‎провала ‎и ‎предвестником ‎неудачи,‏ ‎для‏ ‎любого ‎невротика‏ ‎оказывается ‎довольно-таки‏ ‎свежим ‎различием, ‎хотя ‎дела ‎скорее‏ ‎обстоят‏ ‎так,‏ ‎что ‎оно,‏ ‎будучи ‎свежим,‏ ‎не ‎является‏ ‎новым,‏ ‎поскольку ‎было‏ ‎отброшено ‎в ‎погоне ‎за ‎моральным‏ ‎превосходством ‎и‏ ‎поэтому‏ ‎выглядит ‎незнакомо.