Интересно, что массовая педагогика, без устали облагораживающая субъекта в вопросах морали, личного развития и прочих добрососедских штучек (которыми нужно атаковать друг друга, чтобы продемонстрировать «кто здесь на самом деле хороший человек»), несмотря на размах всё же промахивается в проведении различия, которое в действительности имеет значение для среднего невротика.
Как минимум с Ницше хорошо известно, что мораль — это хлыст, которым удобно хлестать ближнего, заставляя его ёрзать и трястись с таким видом, словно никакой агрессии в его адрес не было явлено (несведущим в теме достаточно посмотреть любое некомплиментарное интервью «главного интервьюера страны», чтобы в этом убедиться). Обучаясь обращению с этим хлыстом субъект движется в сторону истины, медленно привыкая к тому, что на моральном поле брани схватка ведётся до победного конца: либо он моральнее другого, либо другой моральнее его.
Выхлоп от такой «победы», в конце концов, только один: не проиграть значит не быть наказанным за то, что недостаточно морален, не получить лишние удары со стороны чувства вины (которые спровоцируют упадок «самооценки» и прочие воображаемые эго-эффекты). При таком подходе цель будет оправдывать средства, в связи с чем субъект рано или поздно окажется надрессирован жертвовать ради такой победы буквально всем, что может пойти в ход, руководствуясь при этом чем-то вроде максимы «Сократ мне друг, но истина дороже» — скажем, жертвовать отношениями, перспективами, самообладанием, лицом и другими нюансами, которые довольно быстро перемалываются любой ожесточенной перепалкой, ориентированной на истину (откуда берёт начало «героизм»).
Фантазия о победе соблазняет невротиков обоих типов с разницей в том на каком поле и по какому поводу этой победы хотят достичь. В навязчивости нужна победа над конкретным другим, чьё признание получено недолжным образом и поэтому не даёт обсессику спать (с женой), в связи с чем его «стратегия победы» принимает форму морального и интеллектуального обличения соперника, от которого ждут раскаяния, признания своих ошибок и падения с пьедестала. В истерическом неврозе победа располагается на любовном поле и заключается в возможности морально принудить другого любить себя, но сделать это так незаметно, чтобы о подтасовке не догадались (т.е. чтобы другой не заметил как ему подкинули эту «любовь»). Этих невротиков объединяет одно: ради победы жертвуют всем, в том числе и успехом (как в примере с броском костей).
Именно поэтому после очередной обличительной речи обсессика, в которой он публично разоблачает соперника и показывает как тот плох (т.е. побеждает в воображаемом соперничестве, о котором скорее всего никто не знал), — успех его не ждёт, поскольку он 1) не проводит различия между успехом и победой, считая их за одно, и 2) жертвует успехом ради победы, достигая её способом, который не позволит воспользоваться её плодами и присвоить. Так же поступает истеричка, когда в попытках заставить любить себя того, кто этого не делает, она действует настолько жестоко и бескомпромиссно в целях «победы над нелюбовью», что не остаётся никаких сомнений по поводу её не совсем ласковых мотивов, в которых есть что угодно, кроме любви.
Сама ситуация противостояния, в которую невротик оказывается вброшен помимо своей воли, имеет двусмысленный характер. С одной стороны субъектом не осознаётся точка входа в это противостояние, как если бы за кадром его жизни имело место переключение слайдов, так что ситуация противоборства с другим «просто возникает» как нечто чужеродное и не узнаваемое, к чему сам невротик не прикладывал никаких усилий, — и возникающий здесь аффект несправедливости оказывается первым, словно невротика в очередной раз «подставили», в связи с чем ему приходится мыслить происходящее через ответственность и вину, которую кто-то обязательно должен на себя принять. С другой стороны этот конфликт воспринимается как нечто пусть и не совсем естественное по логике, зато знакомое и родное по ощущениям, — т. е. перед нами эффект бессознательного, который иначе как через сознательную деятельность не может быть дан. Таким образом безвыходность проложена заранее, независимо от того, какая траектория будет выбрана для преодоления конфликта: будет ли невротик уступать победу другому или же доказывать что есть сил, что он не отступится и своё возьмёт, — обе перспективы предполагают изначальное прочитывание ситуации как «битвы насмерть» за любовь или признание, что само по себе и оказывается чем-то загадочным, не имеющим никаких оснований в реальности.
С этой неразличимостью и связано двойное дно симптома в неврозе: на самом деле невротик — это тот, кто буквально захлёбывается воображаемыми «победами», но проблема в том, что «победы» не приносят успеха, поскольку, как выясняется в последействии, успехом пожертвовали ради победы любой ценой. Это победа на уровне воображаемого (кран точно закрыт, окружающие точно не смеются, мать точно спасена, соперник точно повержен), за которой сразу следует неудача на уровне символического, — и она-то и остаётся субъекту в качестве результата его усилий и колоссальных жертв, на которые пришлось пойти ради такой «победы».
В этом смысле представление о том, что победа может быть синонимом провала и предвестником неудачи, для любого невротика оказывается довольно-таки свежим различием, хотя дела скорее обстоят так, что оно, будучи свежим, не является новым, поскольку было отброшено в погоне за моральным превосходством и поэтому выглядит незнакомо.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
