Российская зона влияния в ближневосточном регионе находится в подвешенном состоянии и ее будущее пока на стадии переговорной неопределенности. На СВО проблем не убавилось, балканский фитиль намочен горючим и может вспыхнуть в далеком будущем, а устоявшаяся стабильность в Закавказском подбрюшье уже сейчас начинает шататься и ходить ходуном. Российская Федерация столкнулась с огромными вызовами, которые начали биться об фундамент карточного домика и его обваливать на глазах у всего мира.
«Россия проиграла войну в Сирии!» — пестрят мировые СМИ, российские же пытаются как-либо обыграть конфуз и перенаправить его в более благоприятно восприимчивое русло для своего же общества, находя какие-то оправдания поражению и называя этот регион заведомо проигрышным для самой России. Для российского общества случившееся в начале декабря 2024 года было, очевидно, очень неожиданным и неприятным сюрпризом. Как на это отреагировала Москва остается лишь догадываться. С 2015-го заверялось о необходимости своего участия в Сирийском конфликте, что поддерживалось почти всеми теми, кто сегодня называет эту войну «не нужной» и «невыгодной». Главный критик какого-либо участия России в войне в Сирии Игорь Гиркин «Стрелков» назывался безумным фриком, который не понимает очевидных плюсов от задействования вооруженных сил в гражданской войне, а на его заверения о том, что Башар Асад это проигрышный вариант, которому просто оттягивают политическую смерть, в российском истеблишменте отвечали ухмылками и прокруткой пальца у виска. Я всегда отвечал всем, кто меня знает — я не востоковед и некомпетентен сидеть с умным видом и рассказывать о причинах, которые привели Россию к нынешнему положению дел в Сирии. Я не знаю что это было и почему все так произошло. Оставлю это востоковедам и специалистам, которые большую часть жизни изучали этот сложнейший регион. Но уж в геополитике я, как минимум дипломированный специалист, разбираюсь получше и взгляды Гиркина касательно участия России в сирийской авантюре разделял, прекрасно видя с 2011 года всю беспомощность режима Башара Асада и его окружения. Это поражение с политической точки зрения было неминуемо, еще начиная с Арабской весны, когда Сирия распалась на множество удельных регионов, а Башара Асада поддержали полторы калеки. Геополитический расклад с самого начала был не на его стороне, кроме поддержки в лице Ирана и ее прокси-формирований по типу «Хезболлы» (кстати, террористическая организация) все прочие от него отказались и начали поддерживать тех, кто вступил в противоборство с его силами.
После поражения режима Башара Асада, Россия понесла сильные репутационные потери в глазах не только Запада, но и своих ближайших союзников. Впрочем, козлом опущения стала не только Москва, но и Тегеран. Им приходится разделять этот конфуз на двоих. Сейчас уже находятся оправдания поражению Асада. Вот, например, уже звучит мнение, что это случилось из-за его личной отрешенности от Москвы. Он с 2020 года начал более углубленно работать с Ираном, а не Россией. Таковой позиции придерживается политолог Сергей Марков. В чем конкретно это выражается? В смене флагов и атрибутики. По мнению Маркова, до 2020 года сирийское общество бегало с российскими флагами, но после стало бегать с иранскими. Да, это фантасмагория и таков уровень знаний людей, что считаются рупорами общественного мнения. Попытка обелить поражение в Сирии выглядит глупо и не отвечает на главный вопрос: какой выхлоп с этого мы поимели в конечном итоге?
Во-первых, Москва являлась основным союзником Асада в этой кампании. Россия формировала на его территории свои военные базы. На военную поддержку Асада тратилось не менее 2,5 миллионов долларов каждый день в 2015 году, а через год сам Владимир Путин подтверждал, что только с декабря по апрель 2016-го было потрачено 33 миллиардов рублей (для заграничной авантюры в условиях наложения мощнейших западных санкций довольно-таки много). Позже РБК установили, что к сентябрю эта цифра увеличилась до 58 миллиардов рублей. А еще ведь даже полноценный год не прошел, поэтому к декабрю скорее всего эта цифра значительно увеличилась. Всего же траты за 2 года активных боевых действий (с 2015 по 2017) составили порядка 150-170 миллиардов рублей.
Во-вторых, Россия в 2020 году вложила еще дополнительных 100 миллиардов рублей в отстройку инфраструктуры Сирии. Ну, чтобы было понятно, в общей совокупности с финансовыми вливаниями по военной кампании это фактически два с половиной миллиарда долларов, которые могли быть распределены на более нужные вещи, например, в развитие государственных институтов России, ну или, хотя бы, в преобразование и укрепление 1-го и 2-го армейских корпусов Народной милиции ЛДНР, которые пребывали в невероятно плачевном состоянии всегда и которым выпала роль быть главным щитом России в ее восточноевропейской буферной зоне.
В-третьих, по итоговому результату напрашивается один вопрос: где деньги, Лебовски? Денег нет. Точнее, они были слиты в сирийскую авантюру, которая почти ни к чему не привела, кроме огромных финансовых и репутационных потерь, а я смотрю именно на конечный результат.
Сегодня Россия ведет переговоры с лидерами «зеленых» (т.н. «оппозиция») касательно будущего своих баз в регионе (порт Тартус и авиабаза Хмейним), которые влияют на расстановку сил в Средиземном море и обеспечивают России фактически беспрепятственный морской и воздушный доступ к Африке. Сумеют ли договориться с террористами — никто не знает, а гадать на кофейной гущи бессмысленно, оставлю подобное прогнозирование востоковедам, они разберутся. Остается только наблюдать с попкорном. Если не сумеют — плакали почти десятилетние труды мнимого российского влияния и придется искать альтернативу закрепления (хотя бы частичного) в регионе. Ну или надеяться на возможности Ирана, оставшегося единственным союзным рупором в регионе. Пока же я могу только воспользоваться историческим опытом недавних среднеазиатских эпопей — по идеи, оставить эти базы на территории, которую захватили признанные террористы — невозможно, покуда они будут оставаться признанными террористами. Возможно этот ярлык в конечном счете с них снимут, как уже пытаются сделать с победившим «Талибаном» в Афганистане. Геополитические интересы, даже в ущерб свой собственной позиции и изначальной воинственности против этих же самых «зеленых», для достижения личных целей важнее всяких других предрассудков и принципов. Самое забавное, что безусловное геополитическое поражение на Ближнем Востоке признают даже в Госдуме. Оттуда уже заранее заявляют, что шансов остаться в Сирии крайне немного, но, как показало время, там тоже не знают что и как будет в конечном итоге. Решит только дипломатия и только она.
Российское общество уже понимает, что вложенные сотни миллиардов рублей себя полностью не окупили по итоговому результату. Дмитрий Песков выступил с заявлением, что не все так плохо и цели спецоперации в Сирии были выполнены еще в декабре 2017 года. Так-то оно частично и так, но итоговый выхлоп говорит об обратном — все предыдущие цели никак не повлияли на конечный результат. С бегством Асада (особенно если не будет возможности договориться о дальнейшем пребывании баз в Сирии) Россия начнет по-тихому смещать свою зону 100% геополитического контроля чуть севернее, к самому своему подбрюшью — Закавказью и Средней Азии. Эти регионы из-за очевидной близости контролировать намного легче, но при этом и довольно-таки сложно из-за пестрого ментального, географического, религиозного и политического различий. Закавказье за последние четыре года показало сильную геополитическую неустойчивость. Первым мощным «триггером» было разгромное поражение армян и частичная ликвидация непризнанной Нагорно-Карабахской Республики в 2020 году (в 2023 году вся территория НКР вошла в состав Азербайджана, что вбило клин в союзнический потенциал отношений Армении и России). Армяне начали обижаться на Москву и ОДКБ за безучастие в войне и защите Степанакерта, после чего и вовсе заявили, что оставаться в военном блоке не планируют и замораживают свое участие в нем (ключевое — замораживают). Окончательно ссориться с Москвой для Армении не получится чисто из-за ее сильной энергетической и экономической зависимости. Газопровод Иран — Армения, построенный как раз с денежных вложений России, один из тому ярчайших примеров зависимости. Еще 20 лет назад Москва не могла гарантировать беспрепятственные поставки газа через Грузию, поэтому договорилась с иранцами о поставках газа через их территорию, на что иранцы и армяне дали согласия. Сегодняшняя ветка Иран-Армения обеспечивает российским газом Ереван и сильно сказывается на его неохотном, но все же сильном подчинении Москве. Я уж молчу про экономический фактор. Но тем не менее, даже несмотря на эту зависимость, Армения уже пытается продумывать альтернативу России и показывает всем своим дипломатическим видом о желании как можно дальше от нее удалиться в сторону Европы. Это очень серьезный звоночек, особенно с имеющимся опытом Украины, когда Россия вкладывала миллиарды рублей, надеясь, что этих вложений хватит, чтобы сделать Киев вечным протекторатом под личным боком. Как показало время — подобное запущенное самомнение о своей же собственной важности и надуманном 100% влиянии на Украину сыграло строго наоборот. На сегодняшний день сохраняется некий равный раздел влияния между Россией и Турцией в южном Закавказье. Последние установили негласный, я бы даже сказал, «скрытный» союзнический пантюркизм в регионе с политической переориентацией Азербайджана в свою пользу, а первые продолжают держать в «ежовых рукавицах» Ереван, сохраняя собственную военную базу в Гюмри. Что важно — еще каких-то пятнадцать лет назад влияние турок на регион значительно уступало российскому.
Недавние события в Грузии показали, насколько Россия не может полноценно контролировать свой южный геополитический плацдарм — Закавказье. Если армяне, даже с учетом буйности и через «не хочу», но все же сохраняют лояльность центру, то протесты в Грузии, фактически превращающиеся на глазах в массовые беспорядки по лучшему сценарному механизму «цветной революции», усиливают мощную закавказскую нестабильность. Здесь тоже невозможно делать какие-либо прогнозы, потому что внутренняя неустойчивость грузинского общества была нестабильной еще начиная с развала Советского Союза, а «Революция роз» в 2003 году стала ярким примером политических разногласий в грузинском истеблишменте и усиления сильного влияния Запада на реализацию планов по смене режимов в регионе. Сегодня беспорядки вызваны победой партии «Грузинская мечта», которую постоянно уличали в пророссийской политической ориентации, что несколько бесило и выводило из себя прозападную общественность, включая нынешнего президента страны Саломе Зурабешвили. По итогам парламентских выборов стало ясно, что правящей партией станут именно «мечтатели», сразу же заявившие, что снимают с повестки дня вступление Грузии в ЕС до 2028 года. Все это вылилось в долгое противостояние одних с другими. Пока без жертв, правда. Узнаете сценарий? Ничего не напоминает? А как на это реагирует Россия? В открытую почти никак. Единственное, идет осуждение действий митингующих и наблюдение со стороны. Что там творится за кулуарами никто не знает и не узнает. «Мечтатели» никогда не были пророссийскими по тем меркам, каким хочется их видеть россиян, но выбирая между ними и оппозиционерами очевидно, что поддержка потенциальных «майдановцев» может создать второй очаг возгорания не масштабов, конечно же, Украины, но весьма болезненный для географических и политических реалий Закавказского пояса.
Проблематика с Абхазией еще больше подлила масла в огонь. Народ вышел бойкотировать решение правительства о ратификации договора с Россией, в котором разрешалось бы российским бизнесменам и олигархам владеть земельными участками в Абхазии. Это вызвало неоднозначную реакцию в российском обществе, расценившем эти митинги как «антироссийские» в целом. На самом деле, абхазская зависимость от российских субсидий и вложений непререкаема и очевидна, кто придет на смену прошлым ставленникам — неважно. Все равно ключевое решение будет за Москвой как за основным политическим, военным и экономическим донором абхазов. Этот народ будет либо поглощен обратно Грузией, либо останется таким же вечным протекторатом России, причем фактически необъявленной официально областью. На сегодняшний день Москва уже задействовала основной свой рычаг политического влияния — остановила выплаты абхазам, из-за чего абхазы уже прочувствовали на себе все «прелести» собственной бойкости и нежелания принимать российские правила игры. Уже звучат призывы возобновить денежные транши в Абхазию, при этом сами абхазы ратификацию с российской стороной заблокировали окончательно. Закавказье обещает быть самым «жарким» в геополитике регионом, если Россия не соберет внешнеполитическую волю в кулак и не наведет порядок. Союз Турция — Азербайджан, оторванность Армении от ОДКБ и экономическая зависимость от России, массовые проевропейские беспорядки в Грузии и негласное восстание протектората Абхазии — все это грозит усилением напряженности в регионе до такой степени, что может вызвать рецидив ранее окончившихся вооруженных конфликтов.
В Средней Азии наоборот, ситуация несколько лучше, но только потому, что были налажены хорошие связи с «Талибаном», как бы это сюрреалистично не звучало. Углубленное сотрудничество России и Афганистана, даже с учетом мнимой дружбы с «Талибаном», а также сильная заинтересованность в сохранении Таджикистана в пророссийской сфере влияния, необходимы просто по двум очевидным причинам — географической и геостратегической. Из Афганистана еще с 1970-х гг., а особенно это было заметно после развала СССР, по всем бывшим среднеазиатским республикам шли нескончаемые потоки и трафики нелегального вооружения и наркотиков. Также очень серьезным фактором нестабильности являлся радикальный исламизм, который поверг Таджикистан в череду бесконечных приграничных конфликтов. Все это затыкалось российскими пограничниками и союзниками по нынешнему блоку ОДКБ. Разгул наркоты, которая проникала из Афганистана и бывших среднеазиатских республик в Россию, поражал по своим масштабам распространения все 1990-е и начальные 2000-е. Фактор проникновения афганского вооружения в Таджикистан (с последующим расширением сети поставок по всей Средней Азии) и радикальных течений ислама угрожали всему южному среднеазиатскому подбрюшью российской периферии. Одной из самых важнейших и, очевидно, мало замеченных и отмеченных по достоинству побед являлось именно пресечение этого опасного радикального влияния и физических прорывов к началу 2000-х гг. Если Россия сумела договориться с «Талибаном» об остановке их исламской ирреденты и за кулуарами порешала вопрос с расширением религиозного колониализма на север в сторону Таджикистана и прочей периферии, заперев талибов только внутри Афганистана, то минусов, собственно говоря, особо и нет. По крайней мере это может способствовать стабильности в регионе на среднюю перспективу, о дальней пока загадывать рано. Но вот прошло несколько лет, а в Средней Азии намного спокойнее, нежели чем в Закавказском поясе и на Ближнем Востоке. Все может измениться потом, но мы не Нострадамусы, мы отталкиваемся от того, что имеем сейчас.
Про Украину я писать сегодня не буду. Кому интересно, о неустойчивой позиции России в отношении своего главного соседа, в первую очередь информационно преподносимом контрасте последних десять лет, я писал ранее в статье «Война жидкого желе. Деструктив идеи и вопрос „зачем?“. Собственно говоря, пока не буду писать и по своей главной любимой теме — Балканам. Самая дальняя геополитическая периферия России заканчивается именно там, правда со временем она уже урезалась до такого мизера, что рискует полностью перераспределить свою политическую и геостратегическую ориентацию в сторону Запада, как это уже сделали Черногория и Македония. Последние опоры России в лице Сербии и Республики Сербской (этнитет в составе Боснии и Герцеговины) находятся в невыгодном географическом и экономическом положении. Фитиль пока накрахмален, но не подожжен и далеко не факт, что будет гореть. Как минимум три региона (с разной долей вероятности) могут вызвать нестабильность под боком у европейского центра в будущем — в первую очередь, Босния. Также повисли вопросы с Македонией и Косовом, но там пока относительная стабильность. В случае с Косовом очень туманные возможности вообще начать хоть что-то из-за абсолютного поглощения албанцами уже всех районов и анклавов с еще некогда компактно проживающими в них сербами. Но это мы обсудим как-нибудь позже.
Итак, российское южное подбрюшье затягивается и Закавказье уже напоминает гарцующего коня, от ударов копыт которого разлетаются искры. Очевидно, что Ближний Восток будет решаться в ближайшее время и только конечные переговоры по базам могут дать хоть какую-то очевидную картинку по дальнейшему будущему России в этом далеком регионе, пребывание в котором я не могу иначе назвать, кроме как авантюрным сливом денег в никуда. Но раз уж влезли — надо выходить с минимизацией репутационных потерь для себя. Иначе никак. Если не получится и базы будут выведены, то придется оттягивать центр своей дальней периферии к более ближней — Закавказью. Последующее пребывание в Африке будет также подвержено логистическим рискам из-за потери бывшего частичного контроля в Средиземном море. Что из этого придумают в случае вывода баз из Сирии — также не знаю, это все загадывание на тысячу возможных ходов, а я не люблю подобной «не конкретики». Подытожу лишь тем, что Россия попала в сложнейший капкан, который поэтапно начинает смещаться к ее подбрюшью и на это нужно реагировать уже сейчас, а не откладывать на завтра или вести игру в качестве наблюдателя. Донаблюдались на Майдане и проморгали в бешено авантюрной Сирии с непонятным будущим пророссийского влияния в регионе. Как бы крах в этой авантюре не стоял рисками еще и других бешеных денежных вливаний в Африке, режимы которых приходилось спасать последнее десятилетие. Но я уже не буду сюда лезть, это совсем далекие края. Оставлю это своему другу и эксперту Олегу Валецкому, он знает получше моего всю подноготную этого сложнейшего и разношерстного континента как непосредственный участник многих событий.
Ставь лайк, если понравилось, бро!
Буду очень рад, если поддержите подпиской!
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
