Бергман собирает ансамбль
Швеция — страна маленькая. Когда Бергман снимал свои основные работы, в ней проживало миллионов 7-8, так что, казалось бы, должно быть достаточно актёров на самые разные роли, но нет. И я сейчас не про то, что у главного шведского режиссёра, как и у многих мастеров, сформировалась своя труппа, которая гастролирует за ним из фильма в фильм. Эта вещь, с которой свыкаешься, как с неизбежностью. Но из-за вот этого восприятия небольшой страны зачастую появляется нехватка специалистов в уже занятых отраслях: «Это Олаф. Олаф у нас главный по театру». Олаф при этом (вопреки разговорам о необходимости жесточайшей конкуренции) может быть действительно большим мастером, но вот мини-Олафов и Антиолофов, скорее всего, так и не появится.
Беда здесь, повторюсь, не в том даже, что придётся из фильма в фильм смотреть на лицо Сюдова (это не очень-то и пугает), а в том, что часто уровень партнёров катастрофическим образом не дотягивает до звёздного исполнения. Можно было бы подумать, что это частая беда, но, однако же, нет. И, кроме того, это зачастую пытаются спрятать, сокращая время совместного пребывания в кадре актёра, настроенного как концертный рояль, с партнёром, подобным забытому в школьном чулане пианино с порванными струнами.
И здесь снова мы возвращаемся к понятиям «актёрский ансамбль» и «оркестровка сцены» — играющие невпопад и берущие не те ноты исполнители особенно выделяются на фоне безупречных партнёров. И если в большом оркестре есть шанс, что тебя могут не расслышать, то в квартете уже на это шансов нет. А если ещё в репертуаре что-то классическое (даже если это джаз), то и не удастся списать на экспериментальное новаторство.
А Бергман любит камерные истории (даже если они разворачиваются на пейзаже), любит драмы, крупные планы и диалоговые сцены, где плохому исполнителю просто негде спрятаться. Но, хуже всего, его игра выглядит особенно раздражающей на фоне именитых партнёров (здесь, помимо того же Сюдова, выделил бы Бьёрнстрада (оруженосец в «Седьмой печати»)).
Мораль здесь проста: очень сложно снять кино с равнозначными (по сюжету, времени, репликам и прочему) персонажами, когда у тебя пропасть между уровнями исполнителей. Практических решения здесь видится два: либо принять, что деление на главные и второстепенные роли не случайно, и делать упор на лучших исполнителей, а фальшивящих по возможности убирать, либо искать, растить и воспитывать сразу целую плеяду актёров первой величины под разные типажи.
По пьесам Шекспира видно, что роли писались под конкретные возможности актёров «Глобуса» и их манеру и внешний облик (Гамлет был грузен, потому что располнел Бёрбедж). По фильмам Бергмана тоже видно, что они создавались из технических и материальных возможностей — как минимум в первой половине карьеры он старался снимать фильмы, которые можно сделать небольшим количеством людей (возможно, на это повлияло и то, что в работе над одной из своих ранних работ он вышел из бюджета, из-за чего случился скандал). А вот требования к актёрам у Ингмара пришли прямиком из нового скандинавского театра, рассчитанного на 2–4 исполнителей, которые будут рассуждать на модные важные темы (у Ибсена это скорее что-нибудь об эмансипации, а Бергману нравятся психоаналитические рассуждения о снах и страдания от богооставленности) примерно в равных пропорциях (хотя то, кому симпатизирует автор, прикрыто едва-едва).