Бергман собирает ансамбль

Швеция ‎—‏ ‎страна ‎маленькая. ‎Когда ‎Бергман ‎снимал‏ ‎свои ‎основные‏ ‎работы,‏ ‎в ‎ней ‎проживало‏ ‎миллионов ‎7-8,‏ ‎так ‎что, ‎казалось ‎бы,‏ ‎должно‏ ‎быть ‎достаточно‏ ‎актёров ‎на‏ ‎самые ‎разные ‎роли, ‎но ‎нет.‏ ‎И‏ ‎я ‎сейчас‏ ‎не ‎про‏ ‎то, ‎что ‎у ‎главного ‎шведского‏ ‎режиссёра,‏ ‎как‏ ‎и ‎у‏ ‎многих ‎мастеров,‏ ‎сформировалась ‎своя‏ ‎труппа,‏ ‎которая ‎гастролирует‏ ‎за ‎ним ‎из ‎фильма ‎в‏ ‎фильм. ‎Эта‏ ‎вещь,‏ ‎с ‎которой ‎свыкаешься,‏ ‎как ‎с‏ ‎неизбежностью. ‎Но ‎из-за ‎вот‏ ‎этого‏ ‎восприятия ‎небольшой‏ ‎страны ‎зачастую‏ ‎появляется ‎нехватка ‎специалистов ‎в ‎уже‏ ‎занятых‏ ‎отраслях: ‎«Это‏ ‎Олаф. ‎Олаф‏ ‎у ‎нас ‎главный ‎по ‎театру».‏ ‎Олаф‏ ‎при‏ ‎этом ‎(вопреки‏ ‎разговорам ‎о‏ ‎необходимости ‎жесточайшей‏ ‎конкуренции)‏ ‎может ‎быть‏ ‎действительно ‎большим ‎мастером, ‎но ‎вот‏ ‎мини-Олафов ‎и‏ ‎Антиолофов,‏ ‎скорее ‎всего, ‎так‏ ‎и ‎не‏ ‎появится.

Беда ‎здесь, ‎повторюсь, ‎не‏ ‎в‏ ‎том ‎даже,‏ ‎что ‎придётся‏ ‎из ‎фильма ‎в ‎фильм ‎смотреть‏ ‎на‏ ‎лицо ‎Сюдова‏ ‎(это ‎не‏ ‎очень-то ‎и ‎пугает), ‎а ‎в‏ ‎том,‏ ‎что‏ ‎часто ‎уровень‏ ‎партнёров ‎катастрофическим‏ ‎образом ‎не‏ ‎дотягивает‏ ‎до ‎звёздного‏ ‎исполнения. ‎Можно ‎было ‎бы ‎подумать,‏ ‎что ‎это‏ ‎частая‏ ‎беда, ‎но, ‎однако‏ ‎же, ‎нет.‏ ‎И, ‎кроме ‎того, ‎это‏ ‎зачастую‏ ‎пытаются ‎спрятать,‏ ‎сокращая ‎время‏ ‎совместного ‎пребывания ‎в ‎кадре ‎актёра,‏ ‎настроенного‏ ‎как ‎концертный‏ ‎рояль, ‎с‏ ‎партнёром, ‎подобным ‎забытому ‎в ‎школьном‏ ‎чулане‏ ‎пианино‏ ‎с ‎порванными‏ ‎струнами.

И ‎здесь‏ ‎снова ‎мы‏ ‎возвращаемся‏ ‎к ‎понятиям‏ ‎«актёрский ‎ансамбль» ‎и ‎«оркестровка ‎сцены»‏ ‎— ‎играющие‏ ‎невпопад‏ ‎и ‎берущие ‎не‏ ‎те ‎ноты‏ ‎исполнители ‎особенно ‎выделяются ‎на‏ ‎фоне‏ ‎безупречных ‎партнёров.‏ ‎И ‎если‏ ‎в ‎большом ‎оркестре ‎есть ‎шанс,‏ ‎что‏ ‎тебя ‎могут‏ ‎не ‎расслышать,‏ ‎то ‎в ‎квартете ‎уже ‎на‏ ‎это‏ ‎шансов‏ ‎нет. ‎А‏ ‎если ‎ещё‏ ‎в ‎репертуаре‏ ‎что-то‏ ‎классическое ‎(даже‏ ‎если ‎это ‎джаз), ‎то ‎и‏ ‎не ‎удастся‏ ‎списать‏ ‎на ‎экспериментальное ‎новаторство.

А‏ ‎Бергман ‎любит‏ ‎камерные ‎истории ‎(даже ‎если‏ ‎они‏ ‎разворачиваются ‎на‏ ‎пейзаже), ‎любит‏ ‎драмы, ‎крупные ‎планы ‎и ‎диалоговые‏ ‎сцены,‏ ‎где ‎плохому‏ ‎исполнителю ‎просто‏ ‎негде ‎спрятаться. ‎Но, ‎хуже ‎всего,‏ ‎его‏ ‎игра‏ ‎выглядит ‎особенно‏ ‎раздражающей ‎на‏ ‎фоне ‎именитых‏ ‎партнёров‏ ‎(здесь, ‎помимо‏ ‎того ‎же ‎Сюдова, ‎выделил ‎бы‏ ‎Бьёрнстрада ‎(оруженосец‏ ‎в‏ ‎«Седьмой ‎печати»)).

Мораль ‎здесь‏ ‎проста: ‎очень‏ ‎сложно ‎снять ‎кино ‎с‏ ‎равнозначными‏ ‎(по ‎сюжету,‏ ‎времени, ‎репликам‏ ‎и ‎прочему) ‎персонажами, ‎когда ‎у‏ ‎тебя‏ ‎пропасть ‎между‏ ‎уровнями ‎исполнителей.‏ ‎Практических ‎решения ‎здесь ‎видится ‎два:‏ ‎либо‏ ‎принять,‏ ‎что ‎деление‏ ‎на ‎главные‏ ‎и ‎второстепенные‏ ‎роли‏ ‎не ‎случайно,‏ ‎и ‎делать ‎упор ‎на ‎лучших‏ ‎исполнителей, ‎а‏ ‎фальшивящих‏ ‎по ‎возможности ‎убирать,‏ ‎либо ‎искать,‏ ‎растить ‎и ‎воспитывать ‎сразу‏ ‎целую‏ ‎плеяду ‎актёров‏ ‎первой ‎величины‏ ‎под ‎разные ‎типажи.

По ‎пьесам ‎Шекспира‏ ‎видно,‏ ‎что ‎роли‏ ‎писались ‎под‏ ‎конкретные ‎возможности ‎актёров ‎«Глобуса» ‎и‏ ‎их‏ ‎манеру‏ ‎и ‎внешний‏ ‎облик ‎(Гамлет‏ ‎был ‎грузен,‏ ‎потому‏ ‎что ‎располнел‏ ‎Бёрбедж). ‎По ‎фильмам ‎Бергмана ‎тоже‏ ‎видно, ‎что‏ ‎они‏ ‎создавались ‎из ‎технических‏ ‎и ‎материальных‏ ‎возможностей ‎— ‎как ‎минимум‏ ‎в‏ ‎первой ‎половине‏ ‎карьеры ‎он‏ ‎старался ‎снимать ‎фильмы, ‎которые ‎можно‏ ‎сделать‏ ‎небольшим ‎количеством‏ ‎людей ‎(возможно,‏ ‎на ‎это ‎повлияло ‎и ‎то,‏ ‎что‏ ‎в‏ ‎работе ‎над‏ ‎одной ‎из‏ ‎своих ‎ранних‏ ‎работ‏ ‎он ‎вышел‏ ‎из ‎бюджета, ‎из-за ‎чего ‎случился‏ ‎скандал). ‎А‏ ‎вот‏ ‎требования ‎к ‎актёрам‏ ‎у ‎Ингмара‏ ‎пришли ‎прямиком ‎из ‎нового‏ ‎скандинавского‏ ‎театра, ‎рассчитанного‏ ‎на ‎2–4‏ ‎исполнителей, ‎которые ‎будут ‎рассуждать ‎на‏ ‎модные‏ ‎важные ‎темы‏ ‎(у ‎Ибсена‏ ‎это ‎скорее ‎что-нибудь ‎об ‎эмансипации,‏ ‎а‏ ‎Бергману‏ ‎нравятся ‎психоаналитические‏ ‎рассуждения ‎о‏ ‎снах ‎и‏ ‎страдания‏ ‎от ‎богооставленности)‏ ‎примерно ‎в ‎равных ‎пропорциях ‎(хотя‏ ‎то, ‎кому‏ ‎симпатизирует‏ ‎автор, ‎прикрыто ‎едва-едва).