Тоже ‎статья‏ ‎четырёхлетней ‎давности

9/22 апреля ‎1908 ‎года ‎родился‏ ‎Иван ‎Антонович‏ ‎Ефремов,‏ ‎писатель-фантаст, ‎учёный ‎(палеонтолог‏ ‎и ‎геолог)‏ ‎и ‎философ-космист. ‎Сторонник ‎теории‏ ‎универсальной‏ ‎эволюции, ‎создатель‏ ‎науки ‎тафономии (Сталинская‏ ‎премия ‎1952 ‎г.).

Дата ‎рождения ‎известна‏ ‎неточно.‏ ‎По ‎другим‏ ‎данным, ‎Ефремов‏ ‎родился ‎в ‎1907 ‎году. ‎Также‏ ‎иногда‏ ‎можно‏ ‎встретить ‎дату‏ ‎10/23 ‎апреля.‏ ‎Но, ‎скорее‏ ‎всего,‏ ‎год ‎он‏ ‎себе ‎приписал, ‎чтобы ‎раньше ‎начать‏ ‎работать, ‎а‏ ‎в‏ ‎метрики ‎рождение ‎записано‏ ‎следующим ‎днём,‏ ‎так ‎что ‎9/22.04.1908 ‎—‏ ‎наиболее‏ ‎вероятное ‎число.

«Отец-систематизатор‏ ‎научной ‎палеонтологии»

В‏ ‎революционном ‎хаосе ‎остался ‎без ‎семьи,‏ ‎учиться‏ ‎начал ‎поздно,‏ ‎но ‎очень‏ ‎быстро ‎закончил ‎школу. ‎Работал ‎шофёром,‏ ‎потом‏ ‎матросом.‏ ‎В ‎навигацию‏ ‎1924 ‎года‏ ‎на ‎Тихом‏ ‎океане‏ ‎встретился ‎с‏ ‎академиком ‎Сушкиным, увлёкся ‎с ‎его ‎подачи‏ ‎палеонтологией. ‎Поступил‏ ‎в‏ ‎Ленинградский ‎университет ‎на‏ ‎биологический ‎факультет…

Изначально‏ ‎стал ‎известен ‎как ‎крупный‏ ‎учёный.‏ ‎Изучая ‎захоронения‏ ‎древней ‎фауны,‏ ‎палеонтолог ‎Ефремов, ‎используя ‎свои ‎знания‏ ‎в‏ ‎смежных ‎науках,‏ ‎пытался ‎вычислить‏ ‎закономерности, ‎в ‎соответствии ‎с ‎которыми‏ ‎эти‏ ‎захоронения‏ ‎возникают. ‎Его‏ ‎рукопись ‎«Тафономия‏ ‎и ‎геологическая‏ ‎летопись»‏ ‎была ‎написана‏ ‎в ‎1943-м, ‎но ‎издана ‎только‏ ‎в ‎1950-м,‏ ‎после‏ ‎фантастически ‎успешных ‎палеонтологических‏ ‎экспедиций ‎в‏ ‎Монголию ‎(останки ‎динозавров ‎вывозили‏ ‎вагонами). Это‏ ‎при ‎том,‏ ‎что ‎оттуда‏ ‎буквально ‎накануне ‎несолоно ‎хлебавши ‎уехали‏ ‎американские‏ ‎учёные*1.

Но, ‎конечно,‏ ‎при ‎всё‏ ‎уважении ‎к ‎Ефремову-учёному, ‎«любим ‎мы‏ ‎его‏ ‎не‏ ‎за ‎это».

Создатель‏ ‎советской ‎фантастики‏ ‎нового ‎поколения

Прежде‏ ‎всего,‏ ‎Иван ‎Антонович‏ ‎известен ‎как ‎писатель-фантаст.

Начинал ‎он ‎с‏ ‎небольших ‎рассказов‏ ‎«ближнего‏ ‎прицела», ‎фактически ‎представляющих‏ ‎собой ‎новеллизацию‏ ‎его ‎идей ‎и ‎отчасти‏ ‎также‏ ‎реальных ‎путешествий.‏ ‎Потом ‎были‏ ‎повести, ‎сочетающие ‎историю ‎и ‎фантастику.‏ ‎И‏ ‎вот ‎в‏ ‎1957 ‎году‏ ‎появляется ‎«Туманность ‎Андромеды», радикально ‎поднявшая ‎планку‏ ‎отечественной‏ ‎фантастики‏ ‎как ‎таковой,‏ ‎выведшая ‎её‏ ‎на ‎новый‏ ‎уровень.

Научная‏ ‎и ‎приключенческая‏ ‎фантастика ‎в ‎ней ‎мешается ‎с‏ ‎историософией ‎и‏ ‎социальной‏ ‎фантастикой ‎и ‎философией.‏ ‎Там ‎начинается‏ ‎изложение ‎гуманистических ‎взглядов ‎автора,‏ ‎позже‏ ‎продолжившееся ‎в‏ ‎его ‎последующих‏ ‎романах. ‎Фактически, ‎автор ‎проявляет ‎себя‏ ‎как‏ ‎философ, ‎излагающий‏ ‎свои ‎взгляды‏ ‎в ‎художественной ‎форме.

Разумеется, ‎на ‎будущей‏ ‎Земле‏ ‎у‏ ‎Ефремова ‎—‏ ‎коммунизм. ‎Но…

Но‏ ‎описанное ‎общество‏ ‎весьма‏ ‎сильно ‎отличается‏ ‎от ‎представлений ‎других ‎авторов-провозвестников. ‎Иногда‏ ‎пытаются ‎говорить‏ ‎об‏ ‎обобщённом ‎«литературном» ‎коммунизме‏ ‎Ефремова ‎—‏ ‎Стругацких. ‎Это ‎принципиальная ‎ошибка:‏ ‎общего‏ ‎между ‎моделями‏ ‎общества ‎этих‏ ‎авторов ‎очень ‎мало.

У ‎Стругацких, ‎в‏ ‎общих‏ ‎чертах, ‎«продолженное‏ ‎настоящее». ‎У‏ ‎них ‎описана ‎цивилизация ‎более-менее ‎знакомого‏ ‎нам‏ ‎типа.‏ ‎За ‎исключением‏ ‎научно-технических ‎аспектов‏ ‎и ‎вытекающих‏ ‎из‏ ‎них ‎небольших‏ ‎социально-экономических ‎особенностей ‎— ‎это ‎наше‏ ‎общество. ‎У‏ ‎Ефремова‏ ‎же ‎цивилизация ‎далёкого‏ ‎будущего ‎радикально‏ ‎другая. ‎Достаточно ‎внимательно ‎вглядеться‏ ‎в‏ ‎неё ‎—‏ ‎и ‎это‏ ‎становится ‎очевидным.

«Коммунизм ‎по-ефремовски»: ‎общество ‎медленного‏ ‎развития

Ефремов‏ ‎пишет ‎со‏ ‎свойственным ‎ему‏ ‎романтическим ‎пафосом, ‎но, ‎если ‎посмотреть‏ ‎непредвзято,‏ ‎общество‏ ‎у ‎него‏ ‎описано ‎хотя‏ ‎и ‎гармоничное‏ ‎(нет‏ ‎ярких ‎социальных‏ ‎противоречий), ‎но ‎отнюдь ‎не ‎сногсшибательно‏ ‎богатое ‎и‏ ‎не‏ ‎такое ‎уж ‎могущественное.‏ ‎И, ‎что‏ ‎самое ‎характерное, ‎такой ‎задачи‏ ‎—‏ ‎достижения ‎богатства‏ ‎и ‎могущества‏ ‎— ‎перед ‎ним ‎и ‎не‏ ‎стоит.

Типичный‏ ‎вид ‎транспорта‏ ‎на ‎ефремовской‏ ‎Земле ‎будущего ‎через ‎две ‎тысячи‏ ‎лет‏ ‎—‏ ‎«Спиральная ‎дорога»:‏ ‎железнодорожная ‎магистраль,‏ ‎поезда ‎которой‏ ‎движутся‏ ‎со ‎скоростями‏ ‎порядка ‎200 ‎км/ч. ‎То ‎есть‏ ‎перемещение ‎на‏ ‎другой‏ ‎континент ‎подразумевает ‎срок,‏ ‎исчисляемый ‎днями.‏ ‎Авиация ‎там ‎есть, ‎но‏ ‎в‏ ‎первую ‎очередь‏ ‎— ‎«локальная»,‏ ‎предназначенная ‎для ‎работы ‎в ‎слабозаселённых‏ ‎регионах‏ ‎и ‎в‏ ‎основном ‎для‏ ‎хозяйственных ‎нужд.

Уровень ‎бытового ‎комфорта, ‎в‏ ‎общем,‏ ‎не‏ ‎превосходит ‎таковой‏ ‎для ‎нынешнего‏ ‎среднего ‎класса.‏ ‎Подавляющее‏ ‎большинство ‎населения‏ ‎проживает ‎в ‎тёплых ‎климатических ‎зонах:‏ ‎наиболее ‎высокоразвитые‏ ‎сейчас‏ ‎регионы ‎умеренного ‎пояса‏ ‎Северного ‎полушария,‏ ‎в ‎общем, ‎заброшены ‎и‏ ‎имеют‏ ‎хозяйственную ‎специализацию‏ ‎(пастбища ‎и‏ ‎всё ‎такое) ‎пополам ‎с ‎музейно-туристической.‏ ‎Благодаря‏ ‎этому ‎достигается‏ ‎экономия ‎на‏ ‎отоплении…

Космические ‎путешествия ‎в ‎этом ‎мире,‏ ‎конечно,‏ ‎дело‏ ‎обычное, ‎но‏ ‎они ‎не‏ ‎так, ‎чтоб‏ ‎дёшевы.‏ ‎При ‎этом,‏ ‎однако ‎— ‎несмотря ‎на ‎дороговизну‏ ‎— ‎опасные‏ ‎производства‏ ‎(энергостанции, ‎в ‎частности)‏ ‎вынесены ‎за‏ ‎пределы ‎планеты. ‎Межзвёздные ‎экспедиции‏ ‎в‏ ‎эпоху ‎«Туманности‏ ‎Андромеды» ‎отправляются‏ ‎раз ‎в ‎несколько ‎десятилетий: ‎слишком‏ ‎дорогое‏ ‎удовольствие, ‎для‏ ‎накопления ‎достаточного‏ ‎количества ‎топлива ‎вся ‎планета ‎вынуждена‏ ‎входить‏ ‎в‏ ‎режим ‎экономии.

И‏ ‎— ‎что‏ ‎самое ‎интересное‏ ‎—‏ ‎скорость ‎развития‏ ‎там ‎отнюдь ‎не ‎запредельная, ‎мягко‏ ‎говоря. ‎Если‏ ‎честно‏ ‎— ‎как ‎раз‏ ‎наоборот: ‎мир‏ ‎ефремовского ‎коммунизма ‎развивается ‎куда‏ ‎медленнее‏ ‎нашего ‎—‏ ‎особенно ‎если‏ ‎учесть ‎вдвое ‎большее ‎населения ‎даже‏ ‎одной‏ ‎только ‎Земли,‏ ‎а ‎ведь‏ ‎цивилизации ‎Великого ‎Кольца ‎делятся ‎технологиями‏ ‎друг‏ ‎с‏ ‎другом.

Обратим ‎внимание‏ ‎в ‎этой‏ ‎связи ‎на‏ ‎чрезвычайно‏ ‎медленный ‎ход‏ ‎космической ‎экспансии— после ‎четырех ‎или ‎пяти‏ ‎столетий ‎звездных‏ ‎полетов‏ ‎не ‎до ‎конца‏ ‎исследована ‎даже‏ ‎солнечная ‎система; ‎лишь ‎обсуждается‏ ‎вопрос‏ ‎о ‎космической‏ ‎экспансии ‎человечества‏ ‎(экспедиция ‎на ‎Архенар).Наконец, ‎проанализируем ‎с‏ ‎точки‏ ‎зрения ‎цивилизационных‏ ‎парадигм ‎Тибетский‏ ‎опыт, ‎смысловой ‎и ‎сюжетный ‎центр‏ ‎«Туманности…»,‏ ‎технологический‏ ‎пролог ‎к‏ ‎«Часу ‎быка».С‏ ‎нашей ‎…точки‏ ‎зрения,‏ ‎посылать ‎после‏ ‎этого ‎опыта ‎«Лебедь» ‎на ‎Архенар‏ ‎— ‎в‏ ‎экспедицию‏ ‎без ‎возращения ‎—‏ ‎преступление, ‎которому‏ ‎нет ‎оправдания. ‎Ведь ‎теоретические‏ ‎выкладки‏ ‎Рен ‎Боза‏ ‎неопровержимы, ‎а‏ ‎эксперимент ‎дал ‎неоднозначный, ‎но, ‎скорее,‏ ‎положительный‏ ‎результат: ‎…приборы‏ ‎фиксировали ‎наличие‏ ‎нуль-пространства. ‎Что ‎следует ‎делать.? ‎Бросить‏ ‎на‏ ‎открывшееся‏ ‎направление, ‎на‏ ‎поддавшийся, ‎уже‏ ‎потерявший ‎свою‏ ‎целостность‏ ‎«фронт», ‎все‏ ‎наличные ‎резервы, ‎получить ‎за ‎два—три‏ ‎года ‎точные‏ ‎доказательства‏ ‎справедливости ‎теории…, ‎ввести‏ ‎в ‎образовавшийся‏ ‎«чистый ‎прорыв» ‎свежие ‎научные‏ ‎и‏ ‎технические ‎силы‏ ‎и ‎создать‏ ‎полноценный ‎ЗПЛ, ‎экипаж ‎которого ‎не‏ ‎играл‏ ‎бы ‎при‏ ‎каждом ‎прыжке‏ ‎в ‎орлянку ‎с ‎судьбой. ‎Чтобы‏ ‎передать‏ ‎такой‏ ‎звездолет ‎в‏ ‎серийное ‎производство…,‏ ‎понадобилось ‎бы‏ ‎лет‏ ‎пятнадцать… ‎Ресурсное‏ ‎обеспечение ‎операции, ‎открывающей ‎новую ‎эру‏ ‎существования ‎человечества,‏ ‎вряд‏ ‎ли ‎превысило ‎бы‏ ‎«цену» ‎полета‏ ‎«Лебедя». ‎В ‎общем, ‎пятнадцать‏ ‎лет‏ ‎труда, ‎…и‏ ‎человечество ‎получает‏ ‎ключ ‎к ‎Вселенной.Характерно, ‎что ‎идеи‏ ‎подобной‏ ‎направленности ‎даже‏ ‎не ‎озвучиваются‏ ‎в ‎Совете ‎Звездоплавания. ‎В ‎Реальности‏ ‎Ефремова‏ ‎господствуют‏ ‎совершенно ‎другие‏ ‎сроки: ‎лишь‏ ‎правнук ‎Рен‏ ‎Боза‏ ‎увидел ‎первые‏ ‎экспериментальные ‎звездолеты ‎прямого ‎луча.

Всё ‎верно.‏ ‎Сравним ‎темпы‏ ‎прогресса‏ ‎Земли ‎эры ‎Великого‏ ‎Кольца ‎с‏ ‎нашим ‎миром ‎— ‎гораздо‏ ‎меньшим‏ ‎по ‎населению‏ ‎и, ‎в‏ ‎целом, ‎более ‎бедным. ‎«Шаг ‎прогресса»,‏ ‎как‏ ‎несложно ‎заметить,‏ ‎у ‎нас‏ ‎составляет ‎порядка ‎15-20 ‎лет: ‎столько‏ ‎времени‏ ‎проходит‏ ‎между ‎появлением‏ ‎первых ‎неуклюжих‏ ‎прототипов ‎чего-либо‏ ‎—‏ ‎и ‎пуском‏ ‎отлаженного ‎образца ‎в ‎крупную ‎серию.

Полёт‏ ‎братьев ‎Райт‏ ‎—‏ ‎1903 ‎год. ‎А‏ ‎в ‎1918-м‏ ‎авиация ‎активно ‎используется ‎всеми‏ ‎участвующими‏ ‎в ‎Первой‏ ‎Мировой ‎войне‏ ‎сторонами.

Первый ‎экспериментальный ‎пуск ‎первой ‎баллистической‏ ‎ракеты‏ ‎Фау-2 ‎—‏ ‎1942 ‎год.‏ ‎Первый ‎ядерный ‎взрыв ‎— ‎1945-й.‏ ‎А‏ ‎в‏ ‎1962-м ‎мир‏ ‎оказывается ‎на‏ ‎грани ‎тотальной‏ ‎ракетно-ядерной‏ ‎войны ‎—‏ ‎с ‎массовым ‎применением ‎ядерного ‎оружия‏ ‎на ‎ракетах‏ ‎межконтинентальной‏ ‎дальности.

Первый ‎беспилотный ‎космический‏ ‎запуск ‎—‏ ‎1957 ‎год. ‎Через ‎20‏ ‎лет‏ ‎одновременно ‎существуют‏ ‎несколько ‎пилотируемых‏ ‎долговременных ‎орбитальных ‎станций: ‎по ‎состоянию‏ ‎на‏ ‎начало ‎1977‏ ‎года ‎на‏ ‎орбите ‎находились ‎советские ‎«Салют-4» ‎и‏ ‎«Салют-5»‏ ‎и‏ ‎американская ‎«Скайлэб».

О‏ ‎темпах ‎же‏ ‎развития ‎компьютерно-коммуникационных‏ ‎технологий‏ ‎на ‎рубеже‏ ‎тысячелетий ‎— ‎и ‎говорить ‎нечего.

Земля‏ ‎будущего: ‎идеальное‏ ‎«общество‏ ‎устойчивого ‎развития»

Но ‎почему‏ ‎так? ‎Технологическая‏ ‎история ‎XX ‎века ‎Ефремову‏ ‎была‏ ‎прекрасно ‎известна,‏ ‎он ‎жил‏ ‎в ‎период ‎начала ‎космической ‎эры!‏ ‎Почему‏ ‎же ‎в‏ ‎обществе ‎будущего,‏ ‎по ‎его ‎версии, ‎всё ‎иначе?

Исходя‏ ‎из‏ ‎логики‏ ‎описанного ‎мира,‏ ‎причины ‎такого‏ ‎положения ‎вещей‏ ‎очевидны:‏ ‎в ‎мире‏ ‎Ефремова ‎космические ‎путешествия, ‎особенно ‎межзвёздные,‏ ‎дело ‎трудное.‏ ‎Планеты‏ ‎там ‎поневоле ‎замкнуты.‏ ‎В ‎результате‏ ‎фактор ‎безопасности ‎— ‎не‏ ‎людей,‏ ‎а ‎общества‏ ‎в ‎целом‏ ‎*2 ‎— ‎обретает ‎ключевую ‎значимость.‏ ‎Мир‏ ‎Ефремова ‎—‏ ‎это ‎цивилизация‏ ‎«устойчивого ‎развития», полной ‎страховки ‎от ‎техногенных‏ ‎катастроф.

В‏ ‎«Туманности‏ ‎Андромеды» ‎описывается‏ ‎история ‎Зирды‏ ‎— ‎одной‏ ‎из‏ ‎планет ‎Великого‏ ‎Кольца, ‎пытавшейся ‎вести ‎себя ‎иначе.‏ ‎Итог ‎—‏ ‎глобальная‏ ‎радиационная ‎катастрофа ‎и‏ ‎всеобщая ‎гибель.

А‏ ‎в ‎«Часе ‎Быка» иллюстрацией ‎этих‏ ‎идей‏ ‎служит ‎и‏ ‎сама ‎история‏ ‎планеты ‎Торманс… ‎То ‎же ‎самое:‏ ‎бурно‏ ‎развивающаяся ‎цивилизация‏ ‎«нашего» ‎типа‏ ‎оказывается ‎в ‎кризисе ‎(«Век ‎Голода‏ ‎и‏ ‎Убийств»),‏ ‎после ‎чего‏ ‎впадает ‎в‏ ‎совершенно ‎антиутопическое‏ ‎состояние,‏ ‎тоже ‎препятствующее‏ ‎её ‎развитию. ‎При ‎всех ‎различиях,‏ ‎Земля ‎и‏ ‎Торманс‏ ‎схожи ‎— ‎это‏ ‎две ‎разновидности‏ ‎общества ‎устойчивого ‎развития: ‎одна‏ ‎застрахована‏ ‎от ‎катастроф‏ ‎общей ‎осторожностью,‏ ‎второй ‎— ‎общей ‎культивируемой ‎слабостью‏ ‎и‏ ‎малочисленностью…

С ‎одной‏ ‎стороны, ‎у‏ ‎такой ‎общественной ‎модели ‎видится ‎много‏ ‎недостатков.‏ ‎С‏ ‎другой ‎же‏ ‎— ‎в‏ ‎описанной ‎реальности,‏ ‎с‏ ‎её ‎крайней‏ ‎затруднённостью ‎космических ‎путешествий, ‎выбора ‎у‏ ‎людей ‎и‏ ‎других‏ ‎представителей ‎цивилизаций ‎Великого‏ ‎Кольца ‎нет.‏ ‎С ‎точки ‎зрения ‎истории,‏ ‎нет‏ ‎разницы, ‎насколько‏ ‎быстрым ‎будет‏ ‎прогресс: ‎всё ‎равно ‎он, ‎по‏ ‎меркам‏ ‎процессов ‎во‏ ‎Вселенной, ‎движется‏ ‎почти ‎мгновенно. ‎Дополнительный ‎риск ‎для‏ ‎цивилизации‏ ‎явно‏ ‎не ‎стоит‏ ‎не ‎такого‏ ‎уж ‎и‏ ‎значительного,‏ ‎по ‎меркам‏ ‎возраста ‎Вселенной, ‎ускорения ‎развития: ‎сверхсветовые‏ ‎звездолёты, ‎в‏ ‎конце‏ ‎концов, ‎создаёт ‎ведь‏ ‎и ‎ефремовская‏ ‎Земля…

То ‎есть, ‎по ‎большому‏ ‎счёту,‏ ‎мир ‎Ефремова‏ ‎пессимистичен: автор ‎исходит‏ ‎из ‎того, ‎что ‎времена, ‎когда‏ ‎полёт‏ ‎в ‎космос‏ ‎будет ‎эквивалентен‏ ‎современному ‎полёту ‎на ‎самолёте, ‎в‏ ‎ближайшие‏ ‎тысячелетия‏ ‎не ‎настанут.‏ ‎Земля, ‎соответственно,‏ ‎останется ‎замкнутой,‏ ‎а‏ ‎так ‎как‏ ‎она ‎— ‎всё, ‎что, ‎по‏ ‎сути, ‎у‏ ‎человечества‏ ‎есть, ‎то ‎отсюда‏ ‎вытекает ‎и‏ ‎необходимость ‎её ‎максимально ‎беречь.‏ ‎Это‏ ‎не ‎выбор‏ ‎автора, ‎а‏ ‎особенность ‎описываемого ‎им ‎мира.

Но ‎при‏ ‎том‏ ‎Ефремов ‎стоит‏ ‎на ‎позициях‏ ‎исторического ‎оптимизма. ‎И ‎у ‎него‏ ‎это‏ ‎прекрасно‏ ‎сочетается ‎и‏ ‎ничуть ‎одно‏ ‎другому ‎не‏ ‎противоречит!

Ефремов‏ ‎для ‎меня

Для‏ ‎меня ‎именно ‎Ефремов ‎всегда ‎был‏ ‎«фантастом ‎номер‏ ‎один»,‏ ‎а ‎не ‎Стругацкие,‏ ‎как ‎для‏ ‎большинства ‎моих ‎сверстников. ‎Как‏ ‎мне‏ ‎попал ‎в‏ ‎руки ‎«Час‏ ‎Быка» ‎лет ‎так ‎в ‎11,‏ ‎так‏ ‎я ‎не‏ ‎успокоился, ‎пока‏ ‎всего ‎Ефремова ‎не ‎перечитал ‎несколько‏ ‎раз.‏ ‎Разумеется,‏ ‎поначалу ‎из‏ ‎всего ‎написанного‏ ‎я ‎понял‏ ‎хорошо,‏ ‎если ‎десятую‏ ‎часть. ‎Но ‎в ‎то ‎же‏ ‎время ‎—‏ ‎осознал,‏ ‎сколь ‎многого ‎не‏ ‎понял. ‎Что‏ ‎уже ‎было ‎для ‎меня‏ ‎на‏ ‎тот ‎момент‏ ‎весьма ‎полезно.

Ефремовский‏ ‎стиль ‎вообще ‎«вгоняет ‎в ‎транс».‏ ‎Его‏ ‎не ‎спутаешь‏ ‎ни ‎с‏ ‎чем: ‎романтика, ‎сциентизм, ‎оптимизм, ‎но‏ ‎с‏ ‎заметными‏ ‎оттенками ‎трагизма.‏ ‎Всё ‎—‏ ‎с ‎потрясающим‏ ‎накалом‏ ‎чувств…*3 ‎И‏ ‎это ‎при ‎том, ‎что ‎психологию‏ ‎людей ‎будущего‏ ‎он‏ ‎вычисляет, а ‎не ‎пишет‏ ‎с ‎натуры.

У‏ ‎других ‎авторов ‎нечто ‎родственное‏ ‎мне‏ ‎почувствовалось ‎разве‏ ‎что ‎в‏ ‎«Фонтанах ‎рая» ‎А. ‎Кларка ‎(именно‏ ‎в‏ ‎этой ‎его‏ ‎книге, ‎не‏ ‎в ‎других). ‎Ещё ‎чем-то ‎Ефремова‏ ‎напомнил‏ ‎«Лёд‏ ‎и ‎пламень»‏ ‎Брэдбери: хотя ‎и‏ ‎написано ‎в‏ ‎другой‏ ‎парадигме, ‎сочетание‏ ‎«романтизм ‎— ‎сциентизм ‎— ‎оптимизм‏ ‎— ‎трагизм»‏ ‎—‏ ‎своеобразный ‎гимн ‎НТР‏ ‎— ‎уж‏ ‎очень ‎знакомое, ‎сразу ‎навевает‏ ‎аллюзии.

Сноски:

*1 За‏ ‎рубежом ‎Ефремов‏ ‎иногда ‎вообще‏ ‎считается ‎основателем ‎научной ‎палеонтологии, ‎поставившим‏ ‎прежние‏ ‎разрозненные ‎палеонтологические‏ ‎данные ‎на‏ ‎прочную ‎геологическую ‎основу.

*2 При ‎этом ‎Земля‏ ‎будущего‏ ‎у‏ ‎Ефремова ‎отнюдь‏ ‎не ‎является‏ ‎цивилизацией ‎тотальной‏ ‎безопасности.‏ ‎Совершенно ‎нет!‏ ‎Как ‎раз ‎наоборот: ‎риск ‎там‏ ‎— ‎для‏ ‎желающих‏ ‎рисковать ‎— ‎вполне‏ ‎имеется. ‎Подсчёт‏ ‎числа ‎погибших ‎и ‎вернувшихся‏ ‎звездолётчиков‏ ‎показывает, ‎что‏ ‎гибнет ‎что-то‏ ‎около ‎половины ‎их ‎общего ‎числа,‏ ‎если‏ ‎не ‎больше.

Понятно,‏ ‎что ‎звездолётчики‏ ‎— ‎это ‎суперэлита, ‎но ‎этажом‏ ‎ниже‏ ‎—‏ ‎всё ‎то‏ ‎же ‎самое.‏ ‎В ‎«Часе‏ ‎Быка»‏ ‎упоминается, ‎что:

–…Гриф‏ ‎Рифт ‎потерял ‎любимую ‎женщину.Она ‎погибла‏ ‎при ‎вскрытии‏ ‎древнего‏ ‎склада ‎биологических ‎ядов.‏ ‎Наши ‎предки‏ ‎запасли ‎их ‎в ‎количестве‏ ‎достаточном,‏ ‎чтобы ‎отравить‏ ‎всю ‎планету.‏ ‎Мудрость ‎людей ‎ЭВР ‎спасла ‎всех‏ ‎от‏ ‎ужасной ‎катастрофы‏ ‎ценой ‎всего‏ ‎одной ‎жизни. ‎Но ‎эта ‎жизнь‏ ‎была‏ ‎самой‏ ‎драгоценной ‎для‏ ‎Рифта.

А ‎в‏ ‎«Туманности ‎Андромеды»:

Круглая‏ ‎летящая‏ ‎площадка ‎вдруг‏ ‎резко ‎накренилась.…Винтолет ‎выровнялся ‎на ‎долю‏ ‎секунды ‎только‏ ‎для‏ ‎того, ‎чтобы ‎плашмя‏ ‎рухнуть ‎к‏ ‎подножию ‎холма. ‎Сработали ‎амортизаторы,‏ ‎и‏ ‎обратный ‎толчок‏ ‎швырнул ‎Веду‏ ‎и ‎Дар ‎Ветра ‎на ‎склон‏ ‎холма,‏ ‎прямо ‎в‏ ‎чащу ‎жёстких‏ ‎кустарников. ‎После ‎минутного ‎молчания ‎по‏ ‎степному‏ ‎безмолвию‏ ‎разнёсся ‎низкий‏ ‎грудной ‎смех‏ ‎Веды. ‎Дар‏ ‎Ветер‏ ‎…принялся ‎вторить‏ ‎Веде ‎в ‎безотчётной ‎радости, ‎что‏ ‎она ‎невредима‏ ‎и‏ ‎что ‎авария ‎обошлась‏ ‎благополучно.

— Недаром ‎винтолетам‏ ‎запрещается ‎лететь ‎выше ‎восьми‏ ‎метров,‏ ‎— ‎слегка‏ ‎задыхаясь, ‎произнесла‏ ‎Веда ‎Конг. ‎— ‎Теперь ‎я‏ ‎понимаю…

— При‏ ‎порче ‎машина‏ ‎сразу ‎валится,‏ ‎и ‎одна ‎надежда ‎на ‎амортизаторы.‏ ‎Ничего‏ ‎не‏ ‎поделать, ‎закономерная‏ ‎расплата ‎за‏ ‎лёгкость ‎и‏ ‎малые‏ ‎размеры.

То ‎есть‏ ‎подобные ‎аварии ‎— ‎обычное ‎дело.‏ ‎В ‎том‏ ‎числе‏ ‎— ‎в ‎довольно‏ ‎дикой ‎местности:

…Хорошо‏ ‎натренированные ‎тела ‎обоих ‎путешественников‏ ‎могли‏ ‎поспорить ‎в‏ ‎быстроте ‎с‏ ‎первобытным ‎проворством ‎быка. ‎Великан ‎пронёсся‏ ‎мимо‏ ‎и ‎с‏ ‎треском ‎врезался‏ ‎в ‎гущу ‎кустарника, ‎а ‎Веда‏ ‎и‏ ‎Дар‏ ‎Ветер ‎отступили‏ ‎в ‎темноту‏ ‎в ‎нескольких‏ ‎шагах‏ ‎от ‎винтолета.‏ ‎… ‎Пока ‎животное ‎поворачивалось, ‎взрыв‏ ‎копытами ‎землю,‏ ‎Дар‏ ‎Ветер… ‎оторвал ‎от‏ ‎бортового ‎ограждения‏ ‎площадки ‎кабель ‎уравнительного ‎поля,‏ ‎сунул‏ ‎его ‎оголённый‏ ‎конец ‎под‏ ‎пружину ‎главной ‎клеммы ‎трансформатора ‎и‏ ‎предостерегающе‏ ‎отодвинул ‎Веду.‏ ‎В ‎это‏ ‎время ‎бык ‎зацепил ‎рогом ‎за‏ ‎перила,‏ ‎и‏ ‎винтолет ‎покачнулся‏ ‎от ‎могучего‏ ‎рывка. ‎Дар‏ ‎Ветер‏ ‎ткнул ‎концом‏ ‎кабеля ‎в ‎нос ‎животному. ‎Жёлтая‏ ‎молния, ‎глухой‏ ‎удар‏ ‎— ‎и ‎свирепый‏ ‎бык ‎рухнул‏ ‎тяжёлой ‎грудой.

Хотя ‎герои ‎тут‏ ‎тоже‏ ‎принадлежат ‎к‏ ‎«элите», ‎в‏ ‎данный ‎момент ‎они ‎были ‎«не‏ ‎при‏ ‎исполнении»: ‎в‏ ‎такой ‎ситуации‏ ‎могли ‎оказаться ‎почти ‎любые ‎земляне‏ ‎(возможно,‏ ‎кроме‏ ‎тех, ‎кто‏ ‎целенаправленно ‎«бережётся»).

Совершенно‏ ‎определённо, ‎что‏ ‎«обществом‏ ‎безопасности» ‎Земля‏ ‎будущего ‎не ‎является. ‎Но ‎вот‏ ‎отношение ‎к‏ ‎цивилизации‏ ‎в ‎целом, ‎к‏ ‎планете ‎—‏ ‎совершенно ‎иное! ‎Рисковать ‎собой‏ ‎можно‏ ‎сколько ‎угодно.‏ ‎Но ‎—‏ ‎только ‎собой.

*3 Стиль ‎Ефремова ‎узнаётся ‎всегда,‏ ‎причём‏ ‎не ‎важно,‏ ‎о ‎чём‏ ‎он ‎пишет: ‎о ‎сверхдальнем ‎межзвёздном‏ ‎перелёте‏ ‎или‏ ‎об ‎открытии‏ ‎месторождения ‎ртути.‏ ‎Сочетание ‎«романтика‏ ‎—‏ ‎сциентизм ‎—‏ ‎трагизм» ‎проявляются ‎всегда.

PS: Рассказ ‎(скорее, ‎небольшая‏ ‎повесть) ‎Ефремова‏ ‎«Катти‏ ‎Сарк», посвящённый ‎одноимённому ‎легендарному‏ ‎британскому ‎«чайному‏ ‎клиперу», ‎будучи ‎переведён ‎на‏ ‎английский,‏ ‎сильно ‎повысил‏ ‎интерес ‎британской‏ ‎общественности ‎к ‎его ‎судьбе. ‎В‏ ‎результате‏ ‎корабль ‎был‏ ‎отремонтирован ‎и‏ ‎превращён ‎в ‎музей.

Первый ‎вариант ‎рассказа‏ ‎появился‏ ‎в‏ ‎1944-м. ‎Переведён‏ ‎чуть ‎позже,‏ ‎общество ‎сохранения‏ ‎«Катти‏ ‎Сарк» ‎было‏ ‎создано ‎в ‎Британии ‎в ‎1952‏ ‎году ‎(британские‏ ‎моряки‏ ‎возмутились, ‎что, ‎по‏ ‎тексту, ‎выкупает‏ ‎и ‎сохраняет ‎клипер ‎американец).‏ ‎Музей‏ ‎на ‎«Катти‏ ‎Сарк» ‎в‏ ‎итоге ‎был ‎создан ‎в ‎1954-м,‏ ‎десять‏ ‎лет ‎спустя‏ ‎после ‎появления‏ ‎рассказа. ‎Ефремову ‎были ‎отправлены ‎дополнительные‏ ‎материалы‏ ‎по‏ ‎истории ‎и‏ ‎современности ‎«Катти‏ ‎Сарк», ‎и‏ ‎в‏ ‎1956-м ‎он‏ ‎пишет ‎второе ‎издание ‎рассказа, ‎в‏ ‎котором ‎учитывает‏ ‎новые‏ ‎сведения.

В ‎2007 ‎году‏ ‎деревянный ‎клипер‏ ‎сильно ‎пострадал ‎во ‎время‏ ‎пожара,‏ ‎музей ‎был‏ ‎снова ‎открыт‏ ‎только ‎2012-м, ‎после ‎полной ‎реставрации.

PPS: Ефремов‏ ‎явно‏ ‎творил ‎в‏ ‎русле ‎идей‏ ‎«революции ‎сознания», ‎примерно ‎в ‎те‏ ‎же‏ ‎годы‏ ‎проявлявшей ‎себя‏ ‎на ‎Западе‏ ‎— ‎Лири,‏ ‎Гроф,‏ ‎Уилсон ‎и‏ ‎др. ‎В ‎общем-то, ‎его ‎творчество‏ ‎представляло ‎собой‏ ‎её‏ ‎советский ‎аналог ‎(и‏ ‎он ‎был‏ ‎не ‎одинок).

Дополнение ‎2025 ‎года:

Кажется,‏ ‎я‏ ‎примерно ‎понял,‏ ‎как ‎—‏ ‎и ‎почему ‎именно ‎так ‎—‏ ‎устроены‏ ‎описанные ‎Ефремовым‏ ‎общества ‎Земли‏ ‎будущего ‎и ‎планеты ‎Торманс ‎(с‏ ‎её‏ ‎«кжи»‏ ‎и ‎«джи»).‏ ‎Напишу ‎чуть‏ ‎позже: ‎там‏ ‎много‏ ‎получается. ‎Но‏ ‎довольно-таки ‎поучительно ‎для ‎нашего ‎времени‏ ‎выходит.