Тень № 1. Живая тень. Глава 13. КУЗЕН ЛУ ЧОЯ
Как ни странны были методы Тени, мастера действия, он мог играть и в пассивную, выжидательную игру. Стремясь к быстрому успеху, он подставил Гарри Винсента в роли посыльного к Ван Фу. Отбив этот удар, Тень отправил своего спасенного агента на новое, менее опасное задание.
Удивительный в своем умении маскироваться, Тень посетил штаб-квартиру, ничего не подозревающих, детективов. Следующим его шагом должно было стать наблюдение за домом Ван Фу, и эта стратегическая кампания требовала его пристального внимания.
Время в Чайнатауне текло медленно. На окраине, где находилась чайная лавка Ван Фу, было сравнительно малолюдно. Многие из прохожих были китайцами, другие — потрепанными образчиками американского человечества. Изредка мимо проносились такси с более оживленных улиц Манхэттена и своим ревом будили тихую улицу, но в целом обстановка возле магазина была безмятежной.
Незнакомые люди проходили мимо, оставаясь незамеченными. Но китаец, хотя его глаза, казалось бы, смотрят прямо перед собой, видит с боков больше, чем можно предположить. И чайная лавка Ван Фу, несмотря на кажущуюся заброшенность, была домом со множеством глаз.
В последнее время в чайной Ван Фу было тихо и спокойно, как никогда. С некоторых пор никто не входил в ее полуразрушенную дверь. Окна запылились, груды коробок с чаем стояли нетронутыми. Все знали, что Ван Фу — преуспевающий торговец чаем, но китайцы как-то умеют преуспевать без суеты и активности, присущих обычному бизнесу.
На следующий день, после поездки Тени в штаб-квартиру, перед чайной лавкой Ван Фу можно было заметить газетчика. Казалось, это не самое удачное место для бизнеса, но он смело ходил туда-сюда, вверх и вниз по улице, но никогда не отходил от магазина Ван Фу. Он даже вошел в дверь чайной лавки, но не стал задерживаться, получив знак отрицания от Лу Чоя, спокойного, миндалеглазого Небожителя, который вечно стоял за прилавком лавки Ван Фу.
Казалось, крики разносчика новостей должны были повлиять на потенциальных покупателей. Ведь в тот день из магазина Ван Фу никто не выходил. Газетчик был крупным парнем — слишком старым, чтобы называться мальчиком, и достаточно взрослым, чтобы, очевидно, выбрать более подходящее место для бизнеса. Однако на следующий день он вернулся ненадолго, а потом, видимо, сочтя это занятие безнадежным, больше не приходил.
На следующий день бородатый калека выбрал место почти прямо напротив чайной лавки. Он представлял собой искаженный образец человечества. Его скрюченное тело и обрубок руки, который он демонстрировал, имели все признаки настоящего уродства. Но в этом районе мало кто жалел калек. Его жестяная кружка собирала несколько пенни каждый день, пока он оставался на выбранном месте. Но и он, должно быть, решил, что можно обрабатывать поля и получше, ушел и не вернулся.
Должно быть, калеке было утомительно сидеть целыми днями возле этого мрачного здания с черными окнами. Это было безнадежное здание. Вывески нуждались в покраске, привычные китайские знамена отсутствовали.
Ночью здание немного теряло свою мрачность, но приобретало зловещий вид. Оно нависало черной, грозной массой. В верхних окнах не горел свет. Если комнаты и были заняты, то точно не те, что находились на передней стороне.
В сумерках на улицу напротив чайной лавки Ван Фу падали огромные тени. Казалось, в этих тенях таится жизнь. Они были почти реальными. Прохожие держались ближе к обочине и подальше от старых шатких зданий, стоявших напротив Ван Фу. По той стороне улицы, где находился чайный магазин, казалось, вообще никто не ходил.
В самом магазине внизу горел тусклый свет — очень тусклый, потому что чайная оставалась открытой полночи, ожидая клиентов, которые так и не пришли; открытая для дел, которые так и не появились. Однажды вечером — собственно, в тот самый вечер, когда калека ушел с улицы, — в чайную вошел китаец.
Он пришел не за покупками. Он просто зашел поговорить со своим другом, Лу Чоем. Лу Чой, несмотря на то что весь день простоял в чайной лавке, ничуть не беспокоясь об отсутствии компании, слыл среди своих китайских друзей сплетником.
В этот вечер он приветствовал своего посетителя болтовней. Он был так увлечен беседой, что не стал отталкивать пьяного белого мужчину, который, шатаясь, вошел в дверь и привалился к груде коробок с чаем.
В конце концов, на улице было прохладно, у безобидного изгоя не было пальто, и он мог остаться здесь на некоторое время — до тех пор, пока Лу Чой был занят мыслями о разговоре.
Американца, как показалось сквозь дымку, заинтересовали слова китайца. Время от времени он начинал вставлять замечания на английском, торжествующе глядя на двух Небожителей своими налитыми кровью глазами. Но всегда передумывал. Наконец он прислушался — прислушался, словно завороженный странными высказываниями двух китайцев, несмотря на то что язык был ему непонятен.
Лу Чой искал сочувствия. Он устал от своей работы. Но по его безучастному лицу никто бы этого не заподозрил.
На самом деле его тяготили мысли, сказал он своему приезжему другу. Слишком много работы. Стоять целый день, охранять пустые коробки из-под чая, постоянно тревожиться и с нетерпением ждать клиента. Это было тяжело даже для китайца. Ему нужны были и замена, и помощник.
Но Ван Фу, конечно, возражал. Однажды у Лу Чоя была замена. Им стал его двоюродный брат Линг Чоу. На самом деле Линг Чоу два года работал на старого Ван Фу. Но он накопил денег и стал самостоятельным. Он переехал в какой-то неизвестный город, и в течение двенадцати месяцев Лу Чой ничего о нем не слышал.
Да, Линг Чоу написал один раз — когда прибыл на место назначения, но почтовый штемпель был размазан. Он открыл прачечную, и, вероятно, дела у него шли неплохо. Возможно, когда-нибудь Лу Чой тоже откроет прачечную.
Но сейчас у него была только одна цель — недельный отпуск, чтобы поболтаться по Чайнатауну, а потом по очереди с помощником. Другой человек мог оставаться в чайной днем, а он, Лу Чой, оставался там на ночь. Но был только один человек, которому Ван Фу мог доверить столь важные обязанности, — это двоюродный брат Лу Чоя, Линг Чоу.
Он достал письмо, которое Линг Чоу прислал ему год назад. Конечно, оно было написано по-китайски, но конверт надписал какой-то американец. Конверт был старый и грязный. Лу Чой положил его на прилавок, когда вскрыл письмо.
Если бы он смог прочитать почтовый штемпель на конверте, то узнал бы, что этот далекий город — Йонкерс, и что это совсем не далеко.
Пьяный белый человек без пальто, нашедший убежище в чайной, возможно, и сумел бы расшифровать почтовый штемпель, потому что, пока конверт лежал на прилавке, он, пошатываясь, вышел вперед и начал что-то невнятно лепетать. Тогда Лу Чой и его друг выгнали нарушителя спокойствия и продолжили разговор.
***
На следующее утро и днем на улице возле чайной лавки не было ни газетчика, ни калеки. Это имело для Лу Чоя определенное значение, так как каждый день после обеда его хозяин Ван Фу спрашивал, кого он видел возле магазина.
А вечером, вскоре после того как он отчитался перед Ван Фу, Лу Чой получил приятный сюрприз, который он воспринял в типично спокойной китайской манере. Вошел его старый двоюродный брат Линг Чоу.
В Линг Чоу было что-то необычное. Он выглядел точно так же, говорил точно так же, но чем-то отличался. Линг Чоу никогда не говорил много, да и сейчас говорил очень мало. Он на время оставил свое прачечное дело. Ему хотелось чем-то заняться.
Лу Чой предложил такую возможность. Линг Чоу должен был занять его место на неделю.
Сначала Линг Чоу, казалось, не хотел этого делать. Но в конце концов он согласился.
Лу Чой поднялся наверх и договорился с Ван Фу. Старый китаец, конечно, помнил Линг Чоу. Он вообще все помнил. Он попросил встречи с Линг Чоу, и когда кузен был допущен в святилище, старый торговец чаем дал ему некоторые инструкции, которые показались Линг Чоу очень знакомыми.
После этого в течение недели Линг Чоу стоял за прилавком чайной лавки Ван Фу.
В течение недели никто не задерживался на узкой улочке. Как ни странно, за это время появилось несколько посетителей. Ночью тени на улице были не такими уж странными — особенно та, что лежала прямо напротив чайной лавки Ван Фу.
Когда прошла неделя, Лу Чой вернулся на службу. Но он был там только вечером. Днем на работу выходил Линг Чоу. По вечерам, после того как Лу Чой приступал к работе, тень на улице становилась еще глубже. Но никто не замечал теней, потому что они были густыми и тяжелыми на всей улице.
Линг Чоу оставался — он очень неопределенно говорил, как долго будет работать. Лу Чой был доволен и почти не обращал внимания на своего дружелюбного кузена. То, что Линг Чоу снова оказался здесь, казалось вполне естественным — естественным и для Лу Чоя, и для Ван Фу. И все же в его присутствии была какая-то загадка.
Ведь в то самое время, когда Линг Чоу стоял за прилавком чайной лавки Ван Фу, Линг Чоу принимал свертки через прилавок китайской прачечной в Йонкерсе!
Это были два Линг Чоу, и никто — даже Лу Чой или Ван Фу — не мог отличить одного от другого!
----------
Тень № 1. Живая тень. Глава 13. КУЗЕН ЛУ ЧОЯ
