Однако  Публицистическая лаборатория идеологии постдемократии

Крайне уморительная фанаберия существует в самосознаниях элитных политических, идеологических, пропагандистско-медийных сословий. Верховная власть гневно увещевает, что «нам не нужны великие потрясения» и «Россия исчерпала лимит на революции». И ведь всё во внутреннем мире логично. «Великие потрясения» = «революция», то есть на самом деле отторгаемая официальной идеологией конкретная Октябрьская революция, – вот этим и надо пугать детей, этому и надо давать решительный отпор. Даже «нежелательного» Дзержинского в московском опросе поименовали «революционером», – явно указывая, что это однозначно плохо. При этом Февральская революция того же 1917 года имеет если не однозначно положительные, то сочувственные коннотации – чисто из классовых соображений. Но этот внутренний мир – на самом деле идейно-логическа