Ягю Дзюбэй — легендарный мастер фехтования
Среди великих бугейся (мастеров боевых искусств), чья жизнь раздувала пламя бесчисленных легенд в Японии, один, к сожалению, не так известен западным людям.
В Японии, однако, Ягю Дзюбэй стал предметом легенд, центром внимания нескольких полувымышленных романов, написанных вскоре после его смерти, и главного героя многих газетных статей, романов, фильмов и телевизионных шоу.
Легенды стали настолько переплетены с реальными документами, что, как и в случае с Мусаси, мы часто не можем сказать, что истинно, а что вымысел.
Рожденный мечом
Ягю Дзюбэй Митсуёси (некоторые источники указывают его имя как Митсутоси) был первым сыном Ягю Тадзима Но Ками Муненори, мастера меча, обучавшего сёгунов Токугава. Именно этот Муненори служил первому сёгуну Токугава, Иэясу, в битве при Секигахара. После битвы Иэясу захватил власть над страной и сделал Муненори преподавателем кен-дзютсу и младшим даймё (владыкой провинции).
Впоследствии, Муненори продвинулся став крупным советником и сомецуке или о-мецуке (главный надзиратель даймё).
Отец Муненори, Ягю Матаемон Но Дзё Мунеёси Секисюсай, был основателем семейной традиции фехтования мечом. Мунеёси был владыкой замка Коягю, недалеко от современного храма Хотокудзи. Клан Ягю указывается как один из многих, кто сражался против кланов Миёси и Мацунага, и какое-то время казалось, что Мунеёси служил Оде Нобунаге, который также сражался с Миёси и Мацунага. Клан Ягю под правлением Мунеёси, жил в тихой деревушке в районе Ягю, в нескольких милях от города Нара, в середине бассейна реки Ямато.
Это место, как мы увидим позже, сыграло решающую роль в более поздних битвах за господство над землей и фигурировало в участии семьи Ягю в политических махинациях великих военачальников. Хотя деревня Ягю была крошечной деревушкой в сельской местности, она была окружена яростно независимыми фермерами-воинами, которые собирались вместе, когда их общим интересам угрожали внешние силы.
Будучи изолированным от долин и гор, доступ через равнины Ямато был необходим для любого генерала, надеющегося консолидировать власть над всей Японией. Скользящие равнины, вкрапленные глубокими долинами и сосновыми горами, окружили первую столицу Японии Нара и коснулись южных краев Киото, тогдашней столицы. Восточный даймё, надеющийся продвинуться в Киото, чтобы претендовать на титул сёгуна, высшего генералиссимуса страны, имел только несколько вариантов прохода через естественные барьеры. Одна дорога проходила прямо через район Ямато. Таким образом, располагающее отношение землевладельцев и самураев этого региона было решающим фактором для любого амбициозного военачальника к востоку от Киото.
Что касается боевых искусств, Ягю Мунеёси изучал Синто-рю и Тода-Итто-рю. Также, он тренировался с гением фехтования, Камиидзуми Исе Но Ками, и получил мастерскую лицензию в Синкаге-рю. Мунеёси, как говорят, был уже вполне способным фехтовальщиком, но проиграл Исе Но Ками в двух матчах из трех, используя инновационный меч из бамбука в кожаном чехле Синкаге-рю. Сразу после чего Мунеёси попросился стать учеником Исе Но Ками.
Несколько лет спустя он получил мастерскую лицензию в этой рю. Семейная версия стиля стала известна позже как Ягю синкаге рю. Позднее члены семьи были приняты, чтобы служить двум ветвям семьи Токугава, и, таким образом, развились две основные ветки этого рю: Эдо Ягю, основанная в городе Эдо (нынешний Токио) и Овари Ягю.
Некоторые историки боевых искусств говорят, что среди членов семьи, которые остались в деревне Ягю, развилась несколько другая вариация, и называли эту систему Ямато Ягю.
Мунеёси впервые встретил Токугава Иэясу на горе Такагамин в Киото. В настоящее время оживленный, переполненный пригород Киото, Такагамин когда-то был тихим холмом, усеянном только хижинами фермеров, мастерскими, храмами и святынями.
Именно там Иэясу, столкнувшись с тревожными интригами своего соперника, Исида Митсунари, наблюдал демонстрацию боевых искусств относительно неизвестным тогда самураем Мунеёси. Продемонстрировав свое боевое искусство со своими сыновьями, Мунеёси сошёлся с Иэясу, который был вооружен деревянным мечом. Престарелый Мунеёси был безоружным, но он с легкостью разоружил и бросил Иэясу.
Иэясу всегда использовавший такие встречи с великими людьми, написал на месте приказ, наградив Мунеёси стипендией в 200 коку (коку — древняя мера, примерно эквивалентная ежегодному потреблению риса одним человеком) и титул официального инструктора по фехтованию семьи Токугава.
Однако на тот момент Мунеёси было 68 и он утверждал, что его возраст не позволит ему выполнять такие обязанности. Он попросил, чтобы его пятый сын, Муненори, был принят на службу к Иэясу вместо него, на что Иэясу с готовностью согласился. В результате Иэясу заручился поддержкой семьи Ягю. Некоторые историки предпологают, что, хотя это было якобы из-за навыков фехтования семьи, но что Иэясу действительно было важно это связь клана с другими семьями, которые контролировали район Ямато.
Когда Муненори пообещал свою верность Иэясу, он, возможно, также привел с собой уже хорошо укоренившуюся разведывательную сеть, которая покрывала район Ямато. Как факт, незадолго до битвы при Секигахара в 1600 году, Муненори покинул ставку Иэясу, который направлялся на север Японии, предположительно, чтобы подавить восстание. Ему было позволено вернуться в свои центральные земли Ягю Но Сато где он собрал воинов из этой области, чтобы поддержать предстоящую решительную битву Иэясу с западным альянсом во главе с Исида Мицунари. Это может объяснить, как Муненори так быстро поднялся, чтобы стать надзирателем всех даймё.
Несмотря на то, что быть учителем сегуна в искусстве меча это вам не хухры-мухры, жалованье и престиж были не такими высокими как доход и статус крупных феодалов дайме. И всеже именно Муненори, а не более богатые и влиятельные военначальники в конечном итоге стал сометсуке. Было ли это, как думают многие, потому, что Муненори мог призвать свои теневые связи, чтобы получить информацию о каких-либо тайных махинациях возможных предателей среди дайме?
Ко всему прочему, как официальная школа фехтования сёгуна, Ягю Синкаге рю приобрела уважение как «тенка ити» — лучшая школа меча в стране. Как следствие, многие из кланов запрашивали инструкторов фехтования из этой школы. В своей двойной роли, мечника и надзирателя дайме, Муненори находился в выгодном положении, отправляя инструкторов в разные провинции, которые могли доносить ему о любых подозрительных движениях среди дайме.
Между тем не стоит забывать о наследии Муненори. Он обучал искусству меча три поколения сегунов: Иэясу, Хидетада и Иэмицу. Муненори также практиковал Дзен-буддийский аскетизм и находился под влиянием великого (и эксцентричного) монаха Такуана Сохо. Беседы о Дзен и боевых искусствах, которые произошли между ними, стали основой для знаменитого Хэйхо Кадэнсе, который в настоящее время доступен в русском переводе.
Согласно Kansei Juushu Shokafu, детское имя Дзюбэя было Ситиро. В 1616, Дзюбэй появляется в официальных документах в качестве молодого слуги второго сегуна Токугава, Хидэтада. Позднее он стал сторонником третьего сегуна, Иэмицу, и время от времени обучал его фехтованию вместо отца. На протяжении длительного периода, с 24 до 36 лет, информация о нем в официальных документах отсутствует. Дзюбей исчезает из официальных записей периода Эдо примерно на 12 лет. Он появляется в официальных отчетах только на демонстрации владения мечом перед сегуном.
В конце своего отсутствия, он возвращается с написанной книгой «Цуки, но Сё». Во вступлении к этой рукописи имеются некоторые загадочные и дразнящие намеки о том, чем он занимался, но однозначно не объясняющие секрет многолетнего отсутствия. Существует множество предположений о причинах, по которым Дзюбэй покинул замок Эдо и исчез. Позже Дзюбэй служил в качестве Gosho Inban — своего рода государственным инспектором, и после смерти отца в 1646 году он взял на себя управление семейными владениями, приносящими доход около 8300 коку. Его младший брат Мунефую получил 4000 коку, а другой брат, Рецудо (Yagyu Gisen Rokuro Retsudo), который стал священником в семейном храме Хотокудзи, получил 200 коку.
После всего нескольких лет жизни в Эдо, Дзюбэй оставил свои гражданские обязанности и вернулся в свою деревню. Умер он внезапно в 1650 году, на 21-й день третьего лунного месяца. Некоторые свитки говорят, что он умер в своем доме, но другие считают, что правильнее полагать, что он скончался в маленькой деревушке под названием О-Кавахара Мура, недалеко от своего дома Ягю-но-Сато, во время соколиной охоты, в возрасте 44 лет (по данным Tokugawa Jikki). Его посмертное Буддийское имя — Сого. Деревня, в которой он умер, была резиденцией его старшего сводного брата Ягю Томонори, и Дзюбэй там часто бывал.
Жители этой деревни поддерживают свою собственую версию. Они считают, что Дзюбэй на самом деле умер во время рыбалки, и что история соколиной охоты была выдумана чиновниками, чтобы представить его смерть более подобающей для воина. Внезапная смерть Дзюбэя, также порождает предположения о том, что он был вовлечен в некую нечестную игру. Возможно у него был простой сердечный приступ или инсульт. Но с другой стороны, некоторые полагают, что по какой-то причине, он был послан убить своего сводного брата, однако охрана брата окружила и убила его самого. Это, однако, чистые домыслы.
Дзюбэй был похоронен рядом со своим дедом, Мунэеси. После смерти у него остались две дочери. Как ни странно, совсем немного информации о Дзюбэе даже в официальных семейных хрониках (Gyoku-eishuu-i), особенно по сравнению с объемными отрывками о его младшем брате Мунефую или его отце Муненори. Младший брат Дзюбэя, Мунефую, занял пост главы отделения в Эдо школы Ягю Синкаге Рю, и, служа сегунату, он тоже поднялся до уровня мелкого дайме, как и его отец Муненори. Ветка Овари Синкагэ рю традиции Ягю была передана Ягю Мунеёси другому сыну, Ягю Тосикацу, а после второму сыну Тосикацу — Ягю Хёго Но Суке Тосиёси Мё-унсай, который основал отделение семьи Ягю провинции Овари.
Легенды
Мы знаем, что Дзюбэй был известным бугейся в свое время. Пожалуй, это единственое, что известно сейчас совершенно точно. Но подробности его жизни, даже спустя столько лет после его смерти, остаются неясными из-за массы выдуманных историй о его жизни и смерти. В результате, популярный образ Ягю Дзюбэя Митсуёси предстает в виде дерзкого воина, одетого во все черное с копной волос, просто перевязанных шнуром, плоской гардой меча, закрывающей его невидящий правый глаз и осоковой шляпой, скрывающей его черты.
Он инкогнито путешествует по деревням, выхватывая свой карающий меч, чтобы спасти невинных от злых негодяев. Пробелы в документах о его жизни были заполнены вымыслом. Очевидно, это было неизбежным. Он был искусным фехтовальщиком из выдающейся семьи мастеров меча, члены которой были глубоко вовлечены в интриги, приведшие Токугаву к власти.
Природа и писатели не терпят пустоты и воспользовавшись случаем, заполняют её своими вымыслами. Как пример, Дзюбэй был освобожден от службы в замке Эдо, и не существует официальных документов о его жизни в течении примерно десяти лет, как раз тогда, когда он был бы на пике своего боевого мастерства. Поэтому некоторые писатели предполагают, что Дзюбэй, изображенный в некоторых романах как горячий и прямо говорящий юноша, был изгнан из замка из-за разногласий, которые у него были с сегуном.
В отличие от своего отца, который был эрудированным и достаточно коммуникабельным, чтобы обходить острые углы в разговорах, Дзюбэй был настоящим воякой, грубым и неприхотливым. Его прямолинейная манера речи, как говорят некоторые, доставляла ему проблемы с Иэмицу. Другие говорят, что Дзюбэй был обнаружен в замке Эдо в пьяном разгуле, и сегун Иэмицу выгнал его и заставил вернуться в свою деревню, чтобы в тренировках искупить его серьезное нарушение поведения. Однако никаких записей об этом порицании не существует.
Японцы любят документировать практически все, и имеется Kansei Choshushokafu — список всех самураев, служивших сегунату в этот период, которые совершили преступления, прегрешения или нарушения поведения, за которые им были назначены наказания, начиная от официального порицания и домашнего ареста до изгнания и даже сеппуку (ритуальное самоубийство). Там было много записей, но ничего о Ягю Дзюбэе. Можно предположить, что деньги, связи и статус, позволили вытащить заблудшего сына из щепетильной ситуации. Муненори, возможно, удалось уберечь имя своего сына от списков, в обмен на это, забрав его обратно в старый дом и заставив его встать на путь исправления. Это, по мнению некоторых, может быть причиной, отсутствия имени Дзюбэя в черном списке.
Другие предполагают, что Дзюбэй отправился в длительное путешествие вверх и вниз по всей Японии, как настоящий бугейся, чтобы отточить свое мастерство в стародавней традиции муся сюгё. Некоторым романтикам нравится думать, что занимаясь боевыми искусствами, Дзюбэй также действовал в качестве секретного агента правительства. Третьи говорят, что Дзюбэй уединился на своей родине, усердно тренируясь с другими членами семьи Ягю в течение многих лет, чтобы стать великим мастером, достойным стать преемником своего отца.
«Цуки, но Сё», написанное Дзюбэем, похоже, указывает на то, что он уединился в своей родной деревне и бродил по окрестным лесам и долинам, стремясь усовершенствовать семейную традицию владения мечом. Но правда в том, что никто на самом деле не знает, что делал Дзюбэй в течении этих десяти лет своей жизни. Однако в 1638 году Дзюбэй вновь появляется в качестве превосходного мечника. Записи четко свидетельствуют о Дюбэе с его отцом Муненори, братом Мунефую, и Кимурой Сукекуро, выступающими перед сегуном в демонстрации владения мечом.
Три года спустя, в возрасте 36 лет, Дзюбэй написал «Цуки, но Сё», трактат, который подтвердил его преемственность ветви Эдо традиции Ягю Синкаге-Рю. В нем Дзюбэй обсуждает методы своей школы, свои собственные представления о некоторых техниках и некоторые буддийские наставления, полученные от друга его отца, священника Такуана Сохо.
В «Нанки Токугаваси» отмечается что «…изначально Ягю Синкагэ-рю, была известна своей философией победы за счет захвата инициативы (сэн о тору). Однако, Ягю Дзюбэй освоил эту технику и развил ее дальше, Дзюбэй ждал движений протвника и согласуясь с этими движениями он выигрывал, атакуя слабое место в обороне противника…»
Далее этот текст пускается в весьма вероятно сомнительную историю: так как это было мирное время, Дзюбэй сокрушался, что он не может проверить свои навыки с настоящим мечом. Будучи меченосцем сегуна, из рода мечников, он стремился проверить свои навыки в настоящем бою. Он просил разрешения использовать свой меч в реальном сражении, и, наконец, получил его от третьего сегуна, Иэмицу. Этот цудзигири (убийство на перекрестке улиц) был разрешен только в Санья, районе красных фонарей в Эдо (современный Токио), называемом Син-Йосивара.
«Нанки Токугаваси» отмечает, что молодой, горячий сегун Иэмицу сказал: «это не будет иметь большого значения, если вы убьете самурая низкого класса, который слишком много флиртует с проститутками…»
Дзюбэй сразу же отправился в Санья и натолкнулся на группу из семи самураев. Преднамеренно провоцируя драку и заставляя самураев выхватить свои мечи, Дзюбэй отрезал руку двум из них, начисто отсек ногу другого, приведя его к смерти от потери крови, и напугал остальных четырех. Это волнующая сага, если не считать, что по мнению таких ученых, как Вататани Киеси, этот инцидент, вероятно, никогда не случался.
Во-первых, независимо от того, насколько некоторые авторы хотели бы думать, что в древней Японии было как на старом американском Диком Западе из «спагетти вестернов», сегуны Токугава были очень озабочены порядком и стабильностью. Целые семьи дайме были казнены, если их глава каким-либо образом нарушил мир. Слишком трудно поверить в противоречащие собственным указам, преднамеренные, беспричинные убийства их собственным инструктором по мечу.
И еще один момент: детали истории не складываются. Син-Йосивара, особенно район Санья, был построен только через три года после смерти Дзюбэя. При жизни Дзюбэя эта же область называлась Нихонбаси в Йосиваре, или Мото-Йосивара. Вататани прихоит к выводу, что, возможно, эта история скрывает простой факт, подчеркивая реальность того, что великий Ягю Дзюбэй, инструктор главнокомандующего страны, до тех пор, пока не был назначен учителем фехтования, никогда не использовал меч в реальном поединке, как его отец или дед до него в эпоху великих войн. Но из-за таинственных пробелов в жизни Дзюбея романисты написали много романтических рассказов о его реальных или вымышленных подвигах.
Вот еще несколько…
Во время своих путешествий Дзюбэй оказался в Древней столице Киото. Однажды ночью он бродил один в районе Куритагути. Большая группа головорезов окружила его, требуя верхнюю одежду и мечи в обмен на жизнь. Как и было приказано, Дзюбэй снял свое шелковое хаори. Когда один из грабителей подошел его забрать, Дзюбэй уронил накидку на землю. Глаза вора следовали за падающим шелковым хаори. Дзюбэй быстро вытащил свой меч и поразил грабителя одним ударом. Другие воры подбежали, чтобы отомстить за смерть своего соратника, но Дзюбэй сразил двенадцать из них, прежде чем остальные убежали в панике.
В другой истории Дзюбэй находился в поместье даймё, когда не имеющий хозяина самурай, или ронин, сумел войти в жилище и обратился с просьбой о поединке. Это привело к сокрушительному поражению, изображенному в фильме Куросавы Акиры «Семь самураев». Они сошлись с деревянными мечами. Два поединка состоялись перед даймё. В конце второго раунда Дзюбэй повернулся к фехтовальщику и сказал: «Ну, вы видели исход поединка?» Ронин ответил: «Конечно, была ничья (ай-ути) оба раза!» После чего Дзюбэй повернулся к даймё и спросил: «Видел ли господин, что было на самом деле?» На что тот ответил: «Как и сказал ронин, оба раза была ничья.» Дзюбэй был возмущен и сказал им, что они слишком неопытны, чтобы увидеть реальный исход поединка. Разгневанный, Ронин потребовал реванша, на этот раз с настоящими мечами. «Было бы неплохо перестать просить что-то неразумное», — хладнокровно ответил Дзюбэй, но гнев мерцал и в его собственных глазах. «У тебя нет двух жизней, ты же знаешь.» Однако ронин продолжал настаивать на реванше, думая что убедтельно одолев Дзюбэя, он сможет обеспечить себе славу. И в конце концов Дзюбэй согласился. «Пусть это будет на вашей совести», — сказал он, бросив леденящий взгляд на дайме и ронина. Они снова сошлись перед дайме, на этот раз с настоящими мечами. Ронин атаковал Дзюбэя той же техникой, что и в двух предыдущих поединках. В то же время, меч Дзюбэя быстро прорезал плечо ронина, прежде чем тот смог издать второй киай или выкрик, и фехтовальщик обрушился скомканной окровавленной массой перед ошеломленным дайме. Дзюбэй также был задет мечом ронина, но меч только немного прорезал его кимоно. Дзюбэй обладал таким прекрасным таймингом и чувством дистанции, что ни дайме, ни несчастный ронин не смогли это понять в предыдущих схватках с деревянным оружием. «Пожалуйста, засвидетельствуйте поединок», — сказал Дзюбэй дайме.»Посмотрите на этого мертвеца. Истинное владение мечом — это вопрос сотых долей дюйма. Вы должны были видеть это в предыдущих раундах и остановить его. Эта смерть была бессмысленной.»
Популярность рассказов о Ягю Дзюбэе, казалось бы, не имеет конца. Даже в сборниках сказок, называемых Исэ-цуку, встречается несколько странных маленьких историй о Дзюбэе, в том числе приведенная далее…
Однажды Дзюбэй остановился в храме с привидениями. В середине ночи призрачный демон появился перед Дзюбэем, намереваясь напугать его. Дзюбэй поднялся с одеяла и посмотрел на призрака прямо ему в лицо. «Сколько сейчас времени?» спросил он у призрака. Встревоженный невозмутимостью Дзюбэя, призрак исчез.
В некоторых фильмах и романах у Дзюбэя только один здоровый глаз. Его поврежденный глаз покрыт глазной повязкой, сделанной из металлической гарды меча. Это бравый образ, но за пределами таких романов никакие исторические сведения не могут это подтвердить. Портреты Дзюбэя при его жизни, изображают его с двумя здоровыми глазами. В любом случае, легенды гласят, что в молодом возрасте, Дзюбэй практиковал технику выпрыгивания. Чтобы сделать обучение более суровым, его отец размахивал настоящим мечом вокруг него и кончик меча ударил Дзюбэя в правый глаз, ослепив его.
В заключении, ходят легенды, что еще один знаменитый мастер меча, Араки Матаэмон, был одним из величайших учеников Ягю Дзюбея. Однако, чтобы расставить все на свои места, Вататани отмечает, как утверждают эти легенды, Матаэмону было 15 лет, когда он стал учеником Дзюбэя. Но на тот момент Дзюбэю было не больше шести лет. Резюмируя, Вататани считает, что тексты, которые многие используют для исследования жизни Дзюбэя, такие как «Ягю Дзюбэй Таби Но Никки» были написаны гораздо позже его смерти и содержат много художественного вымысла.
Очарование загадочной жизнью Дзюбэя продолжалось в 20 м веке вплоть до наших дней. Семья Ягю фигурирует в ряде самурайских фильмов благодаря их союзу с сёгунами Токугава. Известный художественный роман Yagyu Ichizoku No Inbo (Интриги семьи Ягю) стал основой для увлекательного залихватского фильма с тем же названием, а позже для телевизионного сериала.
Тиба Синъити («Сони» Тиба) возглавлял группу каскадеров которую тренировал относительно неизвестный тогда консультант по боевым искусствам Масааки Хацуми и боевые сцены были весьма необычными.
Но была ли действительно хоть крупица правды во всех этих загадочных историях о Ягю Дзюбэе? Поскольку течение времени уносит нас все дальше от истины мы можем никогда не узнать об этом наверняка. Тем не менее, мы должны отдавать себе отчет, что мы можем определить как вероятную правду. Если мы понимаем разницу между этим и полюбившимися мифами, мы все еще можем наслаждаться гипотетическими и захватывающими вымышленными историями которые были созданы об этом великом фехтовальщике из прощлого древней Японии.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Предыдущий
0 комментариев