ДЕЛО О КРАЖЕ В ДОКАХ
НЕЖДАННЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ
В тот весенний вечер мая 1907 года я спокойно сидел в своём кабинете госпиталя на Чаринг-Кросс и разбирал бумаги. Работа врача в казённом учреждении лишь на малую толику заключается в излечении больныхи увечных сограждан, львиную же долю моего времени занимало составление многочисленных отчетов и рапортов начальству. Дневная духота уже спала, и я наслаждался вечерней прохладой и лёгким ветерком, освежающим моё скромное пристанище от запахов карболки и прочих пахучих средств врачевания недугов. Именно в этот прекрасный вечер и началось «Дело о краже в доках», сыгравшее такую большую роль в моей дальнейшей жизни и жизни моего друга Шерлока Холмса.
Раздался негромкий стук в дверь. Я не ждал посетителей в эти неприёмные часы, но всё же, пусть и недостаточно радушно, пригласил стучавшего войти. В кабинет быстро, хотя в то же время без суеты и шума, вошли трое джентльменов достаточно различающейся наружности. Один из них был восточного, или вернее сказать — кавказского вида, в черном поношенном сюртуке и шляпе с мягкими полями. Не говоря ни слова, он остановился слева от двери и повернулся так, чтобы держать её в сфере видимости. Судя по «машинальности» его передвижений, роль привратника была для него вполне привычной. Второй, коренастый блондин, по виду трудяга из доков или матрос, с обветренным и грубым лицом, был похож на выходца из скандинавских стран. Он бесцеремонно подошёл к окну и так же молча, как и его кавказский товарищ, затворил его, задёрнув и занавеску. И наконец, вошедший вслед за ними третий гость, был более всех своих друзей похож на джентльмена, и по своему внешнему облику, и по поведению.
Привыкший за годы дружбы с Холмсом к самым разным гостям, посетителям, клиентам, многие из которым были в то же время и представителями лондонского преступного мира, я бестрепетно ждал начала разговора.
— Доктор Джон Ватсон, если не ошибаюсь? — обратился ко мне посетитель джентльменской наружности с лёгким иностранным, возможно и еврейским, акцентом.
— К Вашим услугам, мистер... — я сделал красноречивую паузу, предоставляя своему собеседнику возможность представиться.
— Меня зовут Феликс Литвин — с улыбкой ответил посетитель. — Я русский подданный, дворянин, в Лондоне по разного рода общественным делам. Благотворительность и всё такое прочее... Прибыл с континента, куда и собираюсь вернуться в ближайшее время.
Я красноречиво указал русскому благотворителю на его спутников. Мистер Литвин лишь пожал плечами.
— Это лишь моё сопровождение, доктор, и в представлении оно не нуждается. Вечерние улицы Лондона не всегда безопасны для иностранца, можно забрести в неудачное место, встретить нехороших людей...
— Думаю, на Чаринг-Кросс Вам ничего не угрожает. Мы всегда рады знатным благотворителям, — с улыбкой заметил я. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— Как знать... — с улыбкой произнёс Литвин, устраиваясь за столом напротив меня. — На Чаринг-Кросс сходится множество дорог, и никогда не знаешь, куда они тебя заведут. Помнится, именно в этом славном заведении трудился один наш общий знакомый, чья судьба была так тесно связана с событиями на девонширских болотах. Я ведь Ваш преданный и усердный читатель, доктор.
— Польщён, весьма польщён. Но чему я обязан Вашим визитом мистер Литвин? Вам нужна консультация доктора? Кто-то серьёзно болен? Или, упаси Бог, ранен? — последнее предположение я сделал исходя из довольно недвусмысленного вида и поведения сопровождающих русского благотворителя личностей. Не хватало ещё, чтобы меня увлекли в какой-нибудь притон перевязывать раненого в перестрелке между двумя группами благотворителей русского общественника.
— Отнюдь, доктор, отнюдь., — успокоил меня Феликс. — Мне бы хотелось связаться с Вашим другом, мистером Шерлоком Холмсом по делу, более относящемуся к его компетенции, чем Вашей.
— Сожалею, но мистер Холмс более не практикует, — довольно сухо ответил я, невольно почувствовав привычный укол ревности. Впрочем, за минувшие годы мне приходилось отклонять десятки таких предложений, и я уже предчувствовал утомительную и безрезультатную беседу.
— Позвольте мистеру Холмсу самому решить, возьмется ли он за это дело, — мягко, но настойчиво возразил мой собеседник. — Просто найдите возможность передать ему мою просьбу, и если мистер Холмс ответит отказом, я не буду в претензии.
— А если, — начал я, но мистер Литвин, словно угадав мои мысли («даже не смогу его отыскать, ведь мы уже несколько лет не виделись»), сразу же ответил, не дослушав, что среди джентльменов было не принято, однако в кругах клиентуры моего друга Холмса встречалось сплошь и рядом.
— И если Вам не удасться его разыскать, тоже. Никаких претензий, доктор. В любом случае мы возместим Вам все возможные расходы прямо сейчас. Дорожные, репутационные (тут Литвин взглянул на меня как-то особенно) и прочие.
И с этими словами Феликс Литвин положил на стол передо мной конверт, набитый, судя по всему, немалой суммой доброй британской наличности.
Нужно заметить, что за последнее время я довольно сильно поиздержался, и, стыдно сказать, задолжал крупные суммы разного рода малоприятным в общении людям, не терпящим промедлений в финансовых расчетах с должниками. Годы скучной, унылой жизни без совместных с Холмсом расследований с одной стороны, и обширные контакты с представителями тёмной стороны лондонского общества с другой, иногда толкали меня на не вполне благоразумные поступки. Не говоря о том, что милая моя Мэри давно умерла, и вторично жениться я так и не собрался....
Словом, предложение было вполне привлекательным. Возможно, и для Шерлока оно станет привлекательным тоже, и я просто окажу старому другу небольшую услугу.
— Никаких гарантий, — наконец сказал я, слегка приоткрыв лежащий на столе конверт и по-хорошему удивившись сумме своего гонорара. — Но я должен знать существо дела и имя клиента. Иначе... — и я отодвинул конверт обратно назойливому посетителю.
— Что ж, — покладисто согласился со мной Литвин. — Здесь никаких секретов нет. Моего друга и соотечественника, русского путешественника, прибывшего в Лондон, как и Ваш покорный слуга, по общественным делам, избили и ограбили в лондонских доках. Злоумышленники похитили документы, имеющие для него очень важное значение. Эти документы необходимо вернуть.
— И как звать Вашего друга?
Мистер Феликс Литвин, русский подданный и общественный деятель, быстро взглянул на скандинава, стоявшего у окна, на кавказца, сторожившего дверь, получил от последнего короткий ответный кивок и вполголоса ответил:
— Его зовут Джозеф Сталин.
Я пожал плечами и записал ничего мне не говорящее и ничем не примечательное имя на конверте с купюрами.
ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ АНЖЕЛИКА
Я условился с мистером Литвиным, что буду телефонировать ему о результатах моей встречи с Шерлоком Холмсом не позднее, чем через два-три дня и записал продиктованный мне номер рядом с именем «Джозеф Сталин» на конверте с купюрами. Если же мои розыски или размышления самого Холмса задержатся сверх того времени, в которое Феликс Литвин будет доступен по данному мне номеру, то я направлю телеграмму на условленный адрес в Париже. Парижский адрес мистер Литвин попросил меня не записывать, а вот содержание телеграммы могло быть совершенно произвольным. Как объяснил мне русский благотворитель, сам факт отправки телеграммы за моей подписью будет означать, что у меня есть интересное для мистера Литвина сообщение.
— Такого рода дела, связанные с общественной деятельностью в особо крупных размерах, обсуждаются только лично, — разъяснил мне Литвин. — Через несколько дней после отправки телеграммы к Вам подойдёт мой лондонский компаньон, который передаст Вам поклон и наилучшие пожелания от Вашего покорного слуги. Ему Вы и сообщите о результатах консультаций с глубокоуважаемым мистером Холмсом.
— Уверяю Вас, мистер Литвин, что в случае отрицательного исхода моего посредничества, Ваш аванс, за вычетом моих дорожных расходов, будет возвращен Вам лично или через Вашего компаньона, — ответил я. — Не имею обыкновения брать плату за не оказанную услугу.
Литвин слегка улыбнулся и мягко возразил:— Убеждён, дорогой доктор, что и Вы вносите посильный вклад в благотворительную деятельность, ввергающий Вас иногда даже в затруднительное финансовое положение. Уж таковы мы, завзятые филантропы! Присоедините остаток аванса к одному из своих благотворительных вкладов в Королевское общество попечения за скаковыми лошадьми или любое другое по Вашему усмотрению, доктор.
— Приятно, что Ваш интерес к моему творчеству простирается и на мою скромную личную жизнь, — несколько уязвленно ответил я. — Хотелось бы и мне ответить Вам взаимностью.
— Наше знакомство только начинается, дорогой доктор. Уверен, мы узнаем друг друга гораздо лучше к его успешному завершению.
Поскольку моим посетителям явно настало время откланяться, я привстал со стула и протянул мистеру Литвину руку. Однако мой собеседник, не шелохнувшись и не ответив на мой жест, произнёс в общем-то ожидаемую мною финальную фразу.
— Полагаю, многолетнему компаньону и ближайшему сотруднику Шерлока Холмса нет нужды напоминать об исключительной конфиденциальности нашей встречи, — произнёс он. — Наше благотворительное общество также не настаивает на публикации Ваших записок об этом деле, доктор Ватсон.
И лишь тогда мистер Литвин имел честь откланяться и вместе со своими молчаливыми спутниками покинул мой кабинет. Перед уходом коренастый блондин задержал на моём лице долгий пристальный взгляд, как бы пытаясь запомнить невыразительные черты лица автора этих заметок, причем как можно прочнее и подробнее. Наконец дверь закрылась, я же погрузился в раздумья.
Несомненно, мои собеседники принадлежали к организации, имеющей определенное сходство с сообществом пресловутого доктора Мориарти. Однако это вовсе не означало, что Шерлок Холмс ответил бы им, присутствуй он в качестве участника только что закончившейся беседы, категорическим отказом. В далекой России даже самая невинная общественная деятельность до недавнего времени вынуждена была носить скрытые, я бы даже сказал конспиративные формы. Хотя молодой и прогрессивный русский Tzar в недалеком прошлом даровал русскому народу политические и религиозные права и даже ввёл определённые свободы печати, до полного, истинно британского парламентаризма России было ещё далеко. Может быть, через десяток лет Россия твёрдо встанет на путь либеральных реформ, а лет через тридцать эта таинственная северная страна даже станет вполне благоустроенным европейским государством с верховенством законов, но сейчас...
Иными словами, я решил предоставить Холмсу самому решить, станет ли он помогать этим русским общественным деятелям или откажет им в своём профессиональном содействии. Сейчас же я счёл, что на сегодня с меня довольно трудов и отправился домой. Движимый в своё время приступом острой ностальгии, я снял квартиру на той же улице Бейкер-стрит, что и была прославлена в рассказах о моём проницательном друге, совсем неподалеку от дома 221b. К сожалению, наша добрая хозяйка, миссис Хадсон, давно уже переселилась в лучший мир, однако проходя мимо нашего с Холмсом былого пристанища, я всякий раз вспоминал её сварливый, но добрый голос, которым она безуспешно требовала от Шерлока соблюдать порядок в его холостяцкой комнате или хотя бы воздерживаться от стрельбы по стенам...
Между Чаринг-кросс и Бейкер-стрит недавно была запущена любопытная новинка: подземная механическая конка, то есть метрополитен на паровозной тяге. Я с удовольствием пользовался ей, не взирая на некоторую копоть и дым, часто сопровождавшие такие поездки. Погруженный в разбуженные сегодняшним визитом воспоминания, я сел в вагон, не особенно обращая внимания на окружающих меня людей пассажиров, с их суетливой толкотнёй и досужими разговорами. И вот внезапно, в тот момент, когда до станции «Бейкер-стрит» оставалась лишь одна остановка, моё внимание внезапно было привлечено касанием дамкой руки к рукаву моего сюртука чуть выше локтя.
— Доктор Ватсон, выслушайте меня, прошу Вас, — услышал я взволнованный, прерывистый голос молодой женщины, которая, при ближайшем рассмотрении оказалась ещё и весьма очаровательной на вид.
— Сделайте одолжение, мисс, — несколько растерянно ответил я, внезапно выеденный из глубоких раздумий. — Я весь к Вашим услугам.
— Доктор Ватсон, умоляю Вас, не имейте дел с этими людьми. Этот Валлах страшный человек, террорист, его сподвижники — латышские бандиты и горцы-разбойники с Кавказа, головорезы и грабители дилижансов. Не подводите ни себя, ни мистера Холмса, ради всего святого, обещайте мне доктор!
— Но кто Вы? — растерянно спросил я.
— Я Анжелика Балабанова, сотрудница газеты итальянских социалистов и её редактора товарища Бенито Муссолини. Прошу Вас обещайте мне, доктор!, — настойчиво повторила она.
ПОЯВЛЕНИЕ ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Беседа с очаровательной сотрудницей Бенито Муссолини, никому не неизвестного итальянского социалиста, дала мне серьёзный повод для размышлений. По правде говоря, вначале я собирался попросту отказать мистеру Литвину от имени моего друга Шерлока Холмса, сославшись на его нежелание возвращаться к активной практической работе. Самые неотложные свои долги (перед Королевским обществом попечения за скаковыми лошадьми, как остроумно заметил мистер Литвин) я бы погасил за счёт выплаченного мне аванса, а оставшуюся часть гонорара попытался бы вернуть этому щедрому русскому благотворителю. Но, конечно, особенно не настаивал бы.
Однако мисс (или миссис) Балабанова, охарактеризовав Феликса Литвина-Волоха и его компаньонов как некое подобие знаменитых своей свирепостью ирландских фениев, заставила меня поколебаться в столь неосмотрительном решении. Нам с Холмсом приходилось иметь с ирландскими революционерами определенные пересечения при расследовании различных дел и происшествий, а также, по просьбе брата Шерлока Хомса Майкрафта, вести одно довольно опасное расследование преступления, совершенного главарём фениев в Лондоне Денисом «Чёрным псом» МакГаллагеном. И теперь меня беспокоила уже не потенциальная возможность истребования Литвиным обратно всей суммы аванса, а вероятность того, что сочтя меня бесполезным и опасным свидетелем, этот русский (как выяснилось) революционер прикажет своим кавказцам зарезать меня своими страшными кинжалами. Что делают со своими жертвами латыши я не знал (возможно забивают кувалдами или распиливают пилами), но это лишь усиливало мои страхи. Участие же в деле Холмса по крайней мере сделает меня не единственным свидетелем, не говоря уже о защите, которую наверняка обеспечит нам его брат Майкрофт.
Придя к добродетельному решению выполнить своё обещание Литвину, я стал копаться в книжном шкафу в поисках «Королевского медицинского ежегодника» за 1894 год. В этом журнале Холмс оставил несколько заметок, могущих потребоваться мне для того, чтобы при неотложной необходимости установить с ним связь. Наконец, я нашёл нужный мне номер ежегодника и на семнадцатой странице прочёл нужные мне записи, сделанные в своё время самим Холмсом.
Если вы помните, в расследовании дела о собаке Баскервилей нам с Шерлоком оказал большую помощь мальчуган из рассыльной конторы по имени Томас Картрайт. С тех пор утекло немало воды, и мистер Картрайт, войдя в пору первой зрелости, уже стал совладельцем и управляющим партнером «Конторы Батлера», в которой когда-то начинал свою карьеру простым рассыльным. Картрайт питал ко мне и моем другу, приложившему определенные усилия в продвижении своего юного крестника по службе, искренне уважение, более того я имел возможность пользоваться услугами конторы совершенно бесплатно. Так что телефонный номер конторы мне долго разыскивать не пришлось.
Сверяясь с записями в ежегоднике, я продиктовал по телефонному номеру конторы сообщение, помеченное в журнале под тремя звездочками («срочно и очень важно») о том, что мистер Хаммерсмит из Гринсборо просит мистера Трелони из Сохо отгрузить в его адрес восемнадцать фунтов цветочного мёда. После чего, несколько успокоенный, я лёг в кровать, и, поворочавшись минут двадцать, наконец уснул.
Не сказать, чтобы я спал покойным сном праведника, и проснулся я довольно ранним утром, с рассветом, как говорится. В этот воскресный день мне не нужно было идти на службу, но и наслаждаться безмятежным отдыхом я не мог. Я постоянно расхаживал из угла в угол своей комнаты на втором этаже, поминутно выглядывая в окно в ожидании то ли Холмса, то ли кавказских грабителей дилижансов, то ли сыщиков из Скотленд-Ярда. Я выкурил, против своего обыкновения, сигару натощак, и даже отхлебнул добрый глоток джина из своей походной фляжки. Мои нервы буквально пульсировали, подобно острой зубной боли. Каждая минута казалась мне вечностью, тем более, что я, в сущности, даже не знал, когда получу ответную весточку от Холмса и получу ли её вообще.
Так минуло часа полтора. На смену молочникам и зеленщикам на улице стали появляться первые кэбы и прохожие, спешащие по делам. Прошёл своим раз и навсегда установленным маршрутом лондонский полисмен, почтальон с тяжелой сумкой через плечо разнёс утренние газеты. Около четверти десятого в лавку напротив прошла миссис Браун, моя домохозяйка. Пробыв некоторое время в лавке, она вышла из неё с корзиной разнообразной провизии и вернулась в дом.
Я ожидал, что миссис Браун займётся стряпнёй в своей кухоньке внизу, но против моего ожидания она поднялась по лестнице и постучала в мою дверь.
— Входите, миссис Браун, я уже проснулся и одет, — откликнулся я, надеясь, что визит домохозяйки поможет мне как-то убить время в ожидании.
Дверь распахнулась, и с радостным удивлением я увидел сквозь чёрную вдовью вуаль под чепцом миссис Браун лицо своего друга мистера Шерлока Холмса!
СЛЕДСТВИЕ НАЧИНАЕТСЯ
Как оказалось, в России тоже есть лейбористская партия, почти как у нас в Британии. Члены этой партии борются за права рабочих, занимаются их самообразованием, создают школы рабочей молодёжи, кассы взаимопомощи и даже отряды самозащиты от произвола «буржуев» и «фараонов» (видимо, так в России называют власть предержащих). Очередной съезд русских лейбористов было решено провести в Лондоне, на родине международного рабочего движения. Товарищ Сталин и мистер Литвин были как раз делегатами этого съезда.
Как объяснил сам мистер Литвин, утро и первую половину того рокового дня он провел на заседаниях съезда, а затем вместе с товарищем Сталиным они отправились по разного рода общественным делам, посетив целый ряд лондонских присутственных мест. Успешно закончив с этим делами, они вдвоём решили посетить лондонские доки, чтобы воочию увидеть представителей британского королевского пролетариата. Сталин и Литвин прогуливались по прилегающим к докам улочкам, вступали в беседы с отдыхающими от тяжёлого трудового дня трудящимися, живо интересовались у них, чем живут рабочие, каковы их насущные нужды, что они думают о русском лейбористском движении, беседовали о материализме и эмпириокритицизме и других проблемах рабочего класса.
Утомившись от своей общественной деятельности в самой гуще трудового народа, два русских лейбориста решили, как сказал Литвин, слегка промочить горло в попавшемся им на пути пабе «Приют моряка».
— Это был типичный паб для докеров, наполненный самыми настоящими рабочими! — с восторгом восклицал мистер Литвин. — Мы с огромным любопытством наблюдали за их повседневной жизнью и даже решили отведать тех скудных явств, которые могли себе позволить на свои жалкие гроши рабочие доков. Для более глубокого погружения в жизнь лондонского пролетариата мы даже взяли по пинте пива и с удовольствием продегустировали этот простой, но крепкий, как рука докера, напиток.
Как пояснил мистер Литвин далее, употребление пива вызвало в нём вполне предсказуемые физиологические последствия. В поисках уборной ему пришлось покинуть паб, ведь британская буржуазия, спаивая рабочих, даже не предусмотрела для них достойного отхожего места в самом питейном заведении. Мистер Литвин, оставив на столе папку с документами лейбористского движения, покинул столик и товарища Сталина буквально на пять — десять минут. А возвратившись, Литвин застал своего партийного товарища уже избитым, а папку — исчезнувшей.
Сам товарищ Сталин сообщил нам, используя мистера Литвина в качестве переводчика, что трое посетителей паба, заметив, что сам он остался в одиночестве, подошли к столику, выкрикнули несколько оскорблений и ударами кулаков сбили его со стула. Поднявшись, товарищ Сталин обнаружил пропажу папки, нападавшие же успели скрыться.
— А что конкретно было в этой папке, мистер Литвин? — поинтересовался Холмс у мистера Литвина.
— Это были документы, связанные с расходами на проведение съезда, мистер Холмс. Разного рода счета, накладные, векселя, расписки, планы помещений. Я, как один их казначеев съезда, должен был представить эти документы в финансовый подотдел организационной секции центрального бюро нашей партии для отчета в выделенных мне денежных средствах. Суди сами, какое значение имеют для меня эти бумаги! Ведь речь идёт о моей финансовой добросовестности.
— Иными словами, истинным потерпевшим являетесь Вы, мистер Литвин? — уточнил Шерлок Холмс.
— Де-факто я, дорогой Холмс, но де-юре нападению подвергся товарищ Сталин, документы похитили в том момент, когда они оставались под его ответственностью. Определенные беспочвенные подозрения, таким образом, могут пасть и на него. Общественные дела привлекают не только истинных друзей рабочего класса, среди наших товарищей встречаются и завистники, и клеветники, и собиратели досужих сплетен! Кроме того, сам я ничего о прошедшем толком не знаю, да и нападавших опознать не смогу.
Со свойственной ему скрупулёзностью, в данном случае, конечно совершенно излишней, Шерлок Холмс попросил мистера Литвина записать адреса всех мест, в которых они побывали после окончания заседания съезда и вплоть до прибытия в паб.
— Возможно, в каком-то из посещённых Вами учреждений, к Вам приставили слежку, которая и сопровождала Вас до этого злополучного паба, — пояснил Холмс. В таком случае, мы сможем выяснить приметы, а то и имена злоумышленников. Я сам этим займусь.
Взяв на себя столь незначительную и малоперспективную сторону расследования, Шерлок щедро наделил меня гораздо более ответственной задачей: отправиться в лондонские доки и провести следствие на месте преступления.
Я НАХОЖУ ПРОПАЖУ
В числе юных помощников Холмса некогда выделялся смышленый мальчуган по имени Джек Сеймур. Уже тогда Джек верховодил в ватаге, помогавшей Шерлоку в его расследованиях. Шли годы, Сеймур подрастал, и уже в юности пошёл работать в лондонские доки. Пользуясь своей смекалкой и твердым характером, сформировавшимся на лондонских улицах и в процессе выполнения поручений Шерлока Холмса, Джек Сеймур быстро выдвинулся среди своих товарищей и, болея душой за их права и интересы, стал одним из организаторов профсоюза лондонских докеров.
В руководстве профсоюза Джек занимался вопросами безопасности его благородной деятельности: охраной рабочих митингов от провокаций работодателей и полиции, выявлением шпиков и двурушников, разъяснительной работой среди штрейкбрехеров, ведал вопросами сохранности кассы и документации союза. К нему и направил меня Шерлок Холмс, заверив, что без ведома этого славного малого в доках и муха не пролетит.
Джек Сеймур сохранил к моему другу Холмсу самые тёплые чувства.
— Если бы не мистер Холмс я бы продолжал срезать часы и потрошить карманы буржуазной публики, пока не попал бы на виселицу. Сегодня я в сущности занимаюсь тем же самым, но делаю это вполне легально и в интересах всех обездоленных трудяг Англии, — прочувственно говорил мне Джек.
Узнав о моём деле, Сеймур высказал живейшее желание оказать мне самую действенную помощь. Он выглянул в приёмную своего скромного, истинно рабочего кабинета и грозно велел секретарю немедленно вызвать к нему некоего Марио Колтелло. Буквально через четверть часа Марио явился в сопровождении двух товарищей, судя по всему тоже итальянцев.
— Товарищи, на днях на нашей территории произошло позорнейшее преступление, совершенное к тому же без ведома профсоюзной организации доков. Уже помимо сказанного, жертвой этого бесчестного проступка стали наши товарищи, лейбористы из России. Надо ли говорить о том, что дело чести нашей организации заключается в том, чтобы помочь доктору Ватсону, нашему другу и сочувствующему общей борьбе джентльмену (тут Сеймур слегка подмигнул мне) раскрыть это дело?
— Копы уже в курсе? — как-то обеспокоено и с явной неприязнью к стражам порядка спросил Марио.
— Никакой полиции, товарищ. Мы сами разберемся, — твердо ответил Сеймур. — Здесь мы хозяева, и нам решать.
Я вкратце объяснил Марио суть дела, который перевёл мои слова присутствующим итальянским докерам, видимо не столь хорошо понимающим английский язык. Особенно я обратил внимание Марио на необходимость вернуть пропавшие бумаги, упакованные, как сообщил мистер Литвин, в серую папку с красными завязками. Марио Колтелло в сопровождении своих подручных немедленно отравился в паб «Приют моряка», я же последовал за ним в некотором отдалении.
Когда я вошёл в паб, Марио и его друзья уже усердно принялись за дело. Один из итальянских профсоюзных активистов стоял у входа, поигрывая револьвером. Марио и второй его спутник обходили столики и опрашивали посетителей. Моё внимание привлек докер, сидевший за стойкой и явно пытавшийся скрыть от окружающих огромный синяк под глазом. Я вспомнил, как мистер Сталин упоминал, что нанес одному из нападавших сильный удар по лицу. Я привлёк внимание Марио к подозреваемому и тот провёл неотложный допрос злоумышленника, в итоге которого синяков на его лице, должно быть, несколько прибавилось.
Злоумышленник вначале держался твёрдо и даже, не побоюсь этого слова, заносчиво. Презрев солидарность трудящихся всех стран, он опустился до ксенофобских оскорблений, называя своих итальянских братьев по классу «проклятыми макаронниками», которых, по его словам ожидает скорая расправа. Кроме того, он сыпал ужасными проклятиями на каком-то дикарском наречии, поскольку и сам видимо не относился к благородной британской расе.
Что бы утихомирить хулигана и вернуть его на путь взаимоуважительного диалога, один из итальянцев аккуратно накинул ему сзади на горло некий чёрный шёлковый шнурок, постепенно затягивая который, он прервал поток сквернословия этого недостойного субъекта. После того как лицо сквернослова стало синеть, а на губах появилась пена, Марио велел своему помощнику ослабить шнур и предложил допрашиваемому ещё раз, причём последний в его жизни, обдумать свои показания. Пристыженный своим недостойным запирательством, злоумышленник сбивчивым шёпотом изложил Марио всё известное ему по нашему делу.
— Это латышский эмигрант, некто Янсон. Вы оказались правы, доктор, он участвовал в драке с нашим гостем и товарищем по классовой борьбе. Сейчас мы отправимся к нему домой за бумагами русских лейбористов, — удовлетворенно сообщил мне Марио Колтелло.
Подгоняемый тычками и пинками сотрудников Марио, Янсон привел нас к своей лачуге и выдал похищенную у гостей Англии папку. По словам злоумышленника, ссора с русскими носила бытовой характер: он, видите ли, принял товарища Сталина за индуса, которых почему-то ненавидит. Папку же он забрал инстинктивно, надеясь что в ней хранится нечто ценное. Не обнаружив ничего достойного своего внимания, Янсон отнёс папку в отхожее место, для употребления бумаг по назначению, но к счастью пока ничего испортить не успел.
Окрыленный своей удачей, я наскоро поблагодарил Марио Колтелло и Джека Сеймура за оказанную помощь и помчался известить Шерлока Холмса о раскрытии дела.
ПАПКА ВОЗВРАЩАЕТСЯ ВЛАДЕЛЬЦУ
Выслушав мой восторженный рассказ, Шерлок осыпал меня вполне заслуженными похвалами. Не скрою, в отличие от многих других наших совместных расследований, в деле о краже в доках именно я сыграл главную роль! Ведь это именно я заметил в пабе «Приют моряка» подозрительного субъекта и обратил на него внимание Марио Колтелло и его славных помощников. Остальное, как говорится, было делом техники. В сущности, я сам бы легко добился признания этого латышского грабителя, но и помощь бригады Колтелло была, конечно, не лишней. Шерлок был вполне согласен с этой точкой зрения, да и вообще мой рассказ о забавных приключениях в доках, о том, как хрипел и пускал пузыри латышский злодей (я показал этот эпизод в лицах), вызвал у него самую искреннюю улыбку и добродушный смех.
— А как Ваши успехи, дорогой друг? — с вполне оправданной снисходительностью спросил я Холмса.
— Ничего особенного, доктор. Навел справки, выяснил некоторые подробности. Например, в день ограбления в доках, мистер Литвинов (так его настоящая фамилия) побывал в строительно-архитектурном отделе лондонской мэрии. А на следующий день чертежник архитектурного бюро мистер Яновски не вышел на работу, и до сих пор его место нахождение не известно. Однако есть определенные основания полагать, что он срочно убыл на континент.
— И какое это имеет значение? — недоуменно спросил я, как всегда озадаченный неожиданным ходом мыслей Шерлока Холмса.
— Как знать, доктор, как знать... Подайте-ка мне эту пресловутую папку.
Я торжественно вручил Холмсу свою добычу.
Шерлок Холмс положил папку на стол и начал внимательно осматривать её.
— Смотрите-ка Ватсон, ленты папки завязаны морским узлом, довольно затейливым. Но одна лента срезана у основания. Это не Ваша работа?— Нет, Холмс, я привез папку в том виде, в котором нам отдал её этот латыш.
Холмс аккуратно открыл папку и осмотрел содержимое.
— Что ж, прекрасно. Векселя, счета, расписки, всё на месте. Но, полагаю, кое-чего в ней всё-таки не хватает.
— Чего же, Холмс? — недоуменно спросил я. — Неужели этот Янсен всё-таки пустил какие-то бумаги на пипифакс?
— Боюсь, что да, доктор. Ну ничего, это дело поправимое.
Шерлок достал из своего портфеля свернутый вчетверо большой лист бумаги и вложил его в папку.
— Вот теперь всё на месте! А сейчас мы приведем папку в первозданный вид, — удовлетворенно произнес Холмс.
Он достал из ящика бутылёк с клеем и аккуратно подклеил ленточку. Теперь папка выглядела так, словно её никто не открывал. Можно было звонить мистеру Литвинову.
Прибывшие вскоре русские лейбористы были полностью удовлетворены. Холмс передал им спасённую от использования в качестве туалетной бумаги в нужнике лондонского докера документацию скромно, но торжественно. Мистер Литвинов был поражен скоростью и аккуратностью выполнения нами столь сложной задачи и принял папку с выражениями самой глубокой признательности.
Взяв драгоценную папку в руки, мистер Литвинов внимательно осмотрел всю папку с обеих сторон и, видимо, удовлетворился увиденным. Затем он предложил своему сопровождающему, которого назвал «товарищ Алкснис» осмотреть узел. И этим осмотром наши русские гости оказались довольны. Развязав наконец узел, «товарищ Алкснис» быстро просмотрел содержимое, уделив особое внимание сложенному вчетверо листу, который был вложен в папку Шерлоком Холмсом, и удовлетворенно кивнул Литвинову.
— Что ж, мистер Холмс, примите нашу самую искреннюю благодарность за оказанные услуги. Особенно удачно сложилось, что Вы сумели вернуть наши партийные документы буквально накануне закрытия съезда. Завтра мы с товарищами уже планируем покинуть столь гостеприимный Лондон. Позвольте с Вами рассчитаться.
Вручив Холмсу увесистый пакет с гонораром, наши гости наконец-то откланялись.
— Поздравляю Вас, дорогой Холмс! Дело закрыто, — торжественно произнёс я.
— Да, дорогой Ватсон, это дело закрыто. Но начинается новое, гораздо более интересное, — ответил Холмс. — Звоните в Скотленд-Ярд инспектору Стенли Хопкинсу. Пусть возьмёт с собой пару-тройку вооруженных констеблей и прибудет к нам как можно скорее. Сегодня ночью в районе Хаундсдитч произойдёт нечто необыкновенное!
ЗАСАДА НА УЛИЦЕ ХАУДСДИТЧ
Мы отправились на улицу Хаундсдитч после захода солнца. Кэб, в котором в тесноте, но, как говорится не в обиде, разместились мы с Холмсом, инспектор Хопкинс и двое здоровенных констеблей, довёз нас до нужного перекрестка. Проводник из местных помощников Холмса уже ждал нас в тени подворотни. Быстрым шагом мы двинулись по каким-то задворкам, стремясь остаться невидимыми с улицы, перелезали через кучи строительного хлама, перепрыгивали через заборы, пока не дошли до нужной нам боковой двери какого-то неприметного здания. Холмс достал массивный медный ключ и с трудом отпер обитую стальными листами дверь. Мы вошли, не зажигая света.
Внутри здания была какая-та лавка со стеклянными витринами. В глубине, за прилавком мы обнаружили ещё одну дверь, столь же надёжную и крепкую, как и входная. У Шерлока нашёлся ключ и к ней. Ступая очень осторожно, без малейшего шума, мы с Холмсом и Хопкинсом проникли в помещение за прилавком и как смогли осмотрелись в темноте. Констебли же остались в лавке, ожидая развития событий.
Хопкинс чиркнул спичкой, и на какое-то мгновение помещение осветилось. У стены я увидел огромный стальной сейф и несколько шкафов, набитых папками с какой-то документацией. Холмс повелительным шепотом велел Хопкинсу погасить огонь и мы вновь погрузились во тьму.
— Будем ждать, — прошептал нам Холмс, — только ведите себя крайне осторожно.
Ждать пришлось около получаса. Наконец, мы услышали глухие удары в заднюю стену помещения, которые с каждым разом становились всё отчётливее и громче. Наконец со стены посыпалась штукатурка, а затем на пол стали падать и куски самой стены. Очевидно, кто-то делал пролом. Мы замерли, не дыша.
Минут через пять в проломе послышался шум протискивающегося в него человека. Выждав ещё несколько секунд, Холмс повернул выключатель и помещение озарилось ярким светом электрической лампы. Картина, открывшаяся перед нашими глазами была весьма красноречива: на коленях перед сейфом скрючился некий субъект, очевидно орудуя отмычкой. Ещё не понимая, что попал в засаду он крикнул, чтобы мы погасили свет, видимо считая, что электричество зажгли его сообщники. Однако Холмс вывел его из этого пагубного заблуждения:
— Встаньте и поднимите руки! Ваша игра окончена, — воскликнул он.
Грабитель вскочил на ноги, обернулся и я с удивлением узнал в нём «товарища Алксниса», который сопровождал мистера Литвина к Шерлоку Холмсу, когда последний забирал свою спасенную мною папку.
Алкснис изрыгнул несколько грязных ругательств и мгновенно выхватил из-за пазухи какую-то трубку со свисающим из неё шнурком.
— Бомба! — вскричал многоопытный Хопкинс и метнулся обратно в лавку, увлекая меня за собой.
Холмс же не спасовал, а выхватив револьвер, сделал несколько выстрелов по грабителю. Падая, Алкснис успел выдернуть шнур и швырнуть трубку Холмсу под ноги. Но, к счастью, трубка оказалось не бомбой, а всего лишь дымовой шашкой. Из неё повали густой чёрный дым, который быстро заполнил всё помещение. Кашляя и закрывая лица шарфами, мы первым делом осмотрели Алксниса, который к сожалению был уже мёртв. Затем вся наша компания полезла в пролом.
На другой стороне пролома мы обнаружили какой-то склад. Он был заставлен и завален разного рода механизмами, железным ломом, сломанными велосипедами и даже полуразобранным автомобилем. Посреди склада стоял колченогий стол, на котором мы обнаружили развернутый план здания, очки, два револьвера и жёлтые дамские перчатки. Странно, но они напомнили мне ту самую перчатку мисс Балабановой, с помощью которой она привлекла моё внимание при нашей встрече в лондонской подземке....
Входная дверь склада была распахнута, но ринувшись в неё, мы обнаружили только пустые ночные улицы. Сообщники Алксниса успели сбежать.
— Чёрт возьми! — воскликнул Холмс. — Наша медлительность и дымовая шашка этого мерзавца не позволили нам схватить всю шайку. Теперь уже мы никогда не узнаем, кто был её организатором и главарём — слишком меткими были мои скоропалительные выстрелы...
Поручив тело Алксниса сопровождавшим нас констеблям и инспектору Хопкинсу, мы с Шерлоком Холмсом вернулись в мою квартирку на Бейкер-стрит.
— Но скажите, Шерлок, как Вы узнали, что нынче ночью на Хаундсдитч-стрит состоится попытка ограбления? — с живейшим интересом спросил я своего проницательного друга.
— Это элементарно, дорогой Ватсон. С удовольствием посвящу Вас в детали, — ответил Холмс.
РАССКАЗ ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Мы уютно расположились с Шерлоком Холмсом у камине, который я по тёплому времени, конечно не разжигал. Сколько таких размеренных бесед в сырые или просто зябкие вечера состоялось у меня с моим проницательным другом! Всякий раз, благодаря меня за неоценимую помощь в его расследованиях, именно Холмс расставлял последние точки над i в самых запутанных, самых таинственных делах. Жаль, что конфиденциальность наших занятий, замешанность в преступлениях высоких персон, наконец, интересы Британии не позволяют мне осветить большую и наиболее интересную часть этих расследований. К счастью, дело о краже в доках стало достоянием гласности и безо всякого моего участия, и я вправе внести ясность в его детали.
— Несомненно, дорогой Ватсон, Вы обратили внимание на то, что Янсон, участник нападения на товарища Сталина, очень удачно попался Вам на глаза в пабе «Приют моряка». Несомненно, он проводил в нём большую часть своего времени, пытаясь определить, начнётся ли по этому делу полицейское расследование.
Я согласился со своим другом. Действительно, подобные мысли приходили мне в голову. Правда, я не придал им особенного значения и не поделился ими с Холмсом. Впрочем, он легко пришел к тем же выводам самостоятельно.
— Я в свою очередь, посетил все лондонские учреждения, в которых побывали в день ограбления Сталин и Литвинов. Расспрашивая о том, не случилось ли за последнее время чего-то необычного, я выяснил, что в лондонском строительно—архитектурном бюро пропал мистер Яновски, эмигрант из Царства Польского, чертёжник по специальности.
— Да, Холмс, я помню, что Вы упоминали об этом. Но какое это имело значение для дела?
— Видите ли Ватсон, как мне удалось узнать, в день перед своим исчезновением мистер Яновски снимал копию с чертежа здания на улице Хаундсдитч, того самого, в котором мы сорвали попытку ограбления. Делал он это по заказу некоего джентльмена, оплатившего труд мистера Яновски наличными, из рук в руки. А на следующий день после происшествия в доках тот же самый джентльмен вновь явился в бюро, разыскивал там разыскивал мистера Яновски и был крайне раздосадован его отсутствием. Приметы этого джентльмена полностью совпали с приметами мистера Литвинова.
— Стало быть, мистер Литвинов заказал у этого Яновски план здания, а затем утратил его вместе с похищенной в доках папках? — мгновенно догадался я. — Но зачем?
— Затем, дорогой Холмс, что это был план ювелирного магазина некоего еврейского дельца Эпштейна. Несомненно, мистер Литвин намеревался наведаться в этот магазин, вернее склад ювелирных изделий при нём и пополнить партийную кассу за счёт хранящихся в нём экспроприации драгоценностей. Это довольно будничная часть партийной работы русских лейбористов в их собственной стране, но в Англии я не мог допустить такого развития событий. В первую очередь я заказал сделать аналогичную копию для себя.
Холмс закурил свою знаменитую трубку и продолжил:
— Очевидно, что в лондонских доках он должен был встретится с своими сообщниками-латышами, но, видимо, не смог договориться с ними о разделе будущей добычи. Более того, латыши отняли у него папку с планом, который забрали себе, намереваясь сами совершить ограбление. Янсон должен был проследить, не началось ли полицейское расследование и постоянно ошивался в «Приюте моряка». Но латышские грабители не учли, что в доках как и в некоторых других местах Лондона, мне для следствия никакая полиция не требуется. Убедившись, что профсоюзная организация лондонских докеров сама взялась за расследование дела, латыши, скорее всего залегли на дно и отказались от планов ограбления. Литвинов же получил папку в таком виде, словно её ещё не успели распотрошить.
— Выходит, что товарищи Литвин и Сталин, получив план магазина обратно и не подозревая, что он подменен, всё-таки решили провернуть дело? — догадался я.
— Вы сделали совершенно правильный вывод, дорогой доктор! И поскольку мистер Литвинов сообщил нам, что на следующее утро он намерен покинуть Англию в связи с окончанием съезда, у него оставалась лишь одна ночь на экспроприацию ценностей из ювелирной лавки Эпштейна. Несомненно, именно Литвинов ожидал Алксниса на складе, с территории которого производился пролом. К сожалению, задержать его или получить неопровержимые улики его участия в попытке ограбления нам не удалось...
— Знаете, Холмс, я думаю, что и Сталин, и мисс Балабанова, которая пыталась отговорить меня от расследования дела в доках, тоже были там.
— Вполне возможно, дорогой доктор, вполне возможно.
Шерлок Хомс в очередной раз затянулся ароматным дымом из своей знаменитой трубки и мы перешли к другим темам...
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
