СЕМНАДЦАТЬ СТРОК ЛЕВОЙ РУКОЙ

Юлиан ‎Семенов‏ ‎написал ‎и ‎роман ‎«Семнадцать ‎мгновений‏ ‎весны», ‎и‏ ‎сценарий‏ ‎к ‎одноименному ‎фильму.‏ ‎В ‎каком-то‏ ‎смысле ‎это ‎даёт ‎нам‏ ‎право‏ ‎пользоваться ‎в‏ ‎своих ‎построениях‏ ‎как ‎текстом ‎книги, ‎так ‎и‏ ‎сценами,‏ ‎которые ‎нам‏ ‎показали ‎на‏ ‎телеэкране. ‎При ‎этом ‎есть ‎очень‏ ‎существенные‏ ‎моменты,‏ ‎которые ‎в‏ ‎романе ‎и‏ ‎фильме ‎отображены‏ ‎по-разному,‏ ‎причём ‎по-разному‏ ‎они ‎отображены ‎именно ‎с ‎подачи‏ ‎Семенова. ‎Все-таки‏ ‎авторский‏ ‎сценарий ‎экранизации ‎даёт‏ ‎писателю ‎богатый‏ ‎инструментарий ‎для ‎выражения ‎своей‏ ‎точки‏ ‎зрения. ‎Для‏ ‎иллюстрации ‎этой‏ ‎мысли ‎мы ‎обратимся ‎к ‎той‏ ‎части‏ ‎романа, ‎в‏ ‎которой ‎Штирлиц‏ ‎даёт ‎Центру ‎согласие ‎на ‎возвращение‏ ‎в‏ ‎Берлин.‏ ‎Ну, ‎и‏ ‎по ‎сцене‏ ‎из ‎фильма‏ ‎пройдемся.‏ ‎Той ‎самой...

Итак,‏ ‎Штирлиц ‎встречается ‎со ‎связником ‎в‏ ‎Швейцарии. ‎«Они‏ ‎встретились‏ ‎в ‎ночном ‎баре,‏ ‎как ‎и‏ ‎было ‎уговорено. ‎Связник ‎передал‏ ‎ему,‏ ‎что ‎Центр‏ ‎не ‎может‏ ‎настаивать ‎на ‎возвращении ‎Юстаса ‎в‏ ‎Германию,‏ ‎понимая, ‎как‏ ‎это ‎сложно‏ ‎в ‎создавшейся ‎ситуации ‎и ‎чем‏ ‎это‏ ‎может‏ ‎ему ‎грозить.‏ ‎Однако ‎если‏ ‎Юстас ‎чувствует‏ ‎в‏ ‎себе ‎силы,‏ ‎то ‎Центр, ‎конечно, ‎был ‎бы‏ ‎заинтересован ‎в‏ ‎его‏ ‎возвращении ‎в ‎Германию.‏ ‎При ‎этом‏ ‎Центр ‎оставляет ‎окончательное ‎решение‏ ‎вопроса‏ ‎на ‎усмотрение‏ ‎товарища ‎Юстаса,‏ ‎сообщая ‎при ‎этом, ‎что ‎командование‏ ‎вошло‏ ‎в ‎ГКО‏ ‎и ‎Президиум‏ ‎Верховного ‎Совета ‎с ‎представлением ‎о‏ ‎присвоении‏ ‎ему‏ ‎звания ‎Героя‏ ‎Советского ‎Союза‏ ‎за ‎разгадку‏ ‎операции‏ ‎"Кроссворд". ‎Если‏ ‎товарищ ‎Юстас ‎сочтёт ‎возможным ‎вернуться‏ ‎в ‎Германию,‏ ‎тогда‏ ‎ему ‎будет ‎передана‏ ‎связь ‎-‏ ‎два ‎радиста, ‎внедрённые ‎в‏ ‎Потсдам‏ ‎и ‎Веддинг,‏ ‎перейдут ‎в‏ ‎его ‎распоряжение. ‎Точки ‎надёжны, ‎они‏ ‎были‏ ‎"законсервированы" ‎два‏ ‎года ‎назад».

Эпизод‏ ‎с ‎присвоением ‎Штирлицу ‎звания ‎Героя‏ ‎Советского‏ ‎Союза‏ ‎в ‎своё‏ ‎время ‎породил‏ ‎несколько ‎остроумных‏ ‎анекдотов.‏ ‎Вот, ‎например:

- Служба‏ ‎радиоперехвата ‎гестапо ‎перехватила ‎шифровку ‎из‏ ‎московского ‎Центра:‏ ‎«Юстас‏ ‎– ‎педераст!» ‎Расшифровать‏ ‎её ‎значение‏ ‎гестапо ‎так ‎и ‎не‏ ‎удалось,‏ ‎и ‎лишь‏ ‎Штирлиц ‎знал,‏ ‎что ‎на ‎Родине ‎ему ‎присвоено‏ ‎высокое‏ ‎звание ‎Героя‏ ‎Советского ‎Союза.

Но‏ ‎вообще, ‎довольно ‎оригинально ‎передавать ‎такие‏ ‎сообщения‏ ‎устно.‏ ‎Если ‎наша‏ ‎реконструкция ‎верна,‏ ‎то ‎просьба‏ ‎Центра‏ ‎о ‎возвращении‏ ‎в ‎Берлин, ‎скорее ‎всего, ‎выдумана‏ ‎Штирлицем ‎позднее,‏ ‎уже‏ ‎на ‎допросе ‎в‏ ‎МГБ, ‎как‏ ‎и ‎сообщение ‎о ‎его‏ ‎награждении.‏ ‎В ‎забюрократизированном‏ ‎Советском ‎Союзе‏ ‎копии ‎шифровок, ‎отправленных ‎агенту ‎по‏ ‎радиосвязи‏ ‎или ‎нарочным‏ ‎подшивались ‎в‏ ‎дела, ‎поэтому ‎Штирлицу ‎пришлось ‎придумывать‏ ‎устную‏ ‎просьбу‏ ‎связника, ‎несколько‏ ‎противоречащую ‎(как‏ ‎видно ‎даже‏ ‎из‏ ‎изложения ‎этой‏ ‎просьбы) ‎официальной ‎шифровки ‎с ‎требованием‏ ‎вернуться.

Ещё ‎один‏ ‎большой‏ ‎вопрос ‎связан ‎с‏ ‎тем, ‎откуда‏ ‎прибыл, ‎и ‎куда ‎должен‏ ‎был‏ ‎вернуться ‎связник.‏ ‎Давайте ‎почитаем:

«Связник‏ ‎заказал ‎себе ‎большой ‎стакан ‎апельсинового‏ ‎сока‏ ‎и ‎закурил.‏ ‎Курил ‎он‏ ‎неумело, ‎отметил ‎для ‎себя ‎Штирлиц,‏ ‎видимо,‏ ‎недавно‏ ‎начал ‎и‏ ‎не ‎очень-то‏ ‎еще ‎привык‏ ‎к‏ ‎сигаретам: ‎он‏ ‎то ‎и ‎дело ‎сжимал ‎пальцами‏ ‎табак, ‎словно‏ ‎это‏ ‎была ‎гильза ‎папиросы.

"Обидится,‏ ‎если ‎сказать?‏ ‎- ‎подумал ‎Штирлиц, ‎вырвав‏ ‎из‏ ‎блокнота ‎три‏ ‎маленьких ‎листочка.‏ ‎- ‎Пусть ‎обидится, ‎а ‎сказать‏ ‎надо".

- Друг,‏ ‎- ‎заметил‏ ‎он, ‎-‏ ‎когда ‎курите ‎сигарету ‎- ‎помните,‏ ‎что‏ ‎она‏ ‎отличается ‎от‏ ‎папиросы.

- Спасибо, ‎-‏ ‎ответил ‎связник,‏ ‎-‏ ‎но ‎там,‏ ‎где ‎жил ‎я, ‎теперь ‎сигареты‏ ‎курят ‎именно‏ ‎так».

Я‏ ‎не ‎берусь ‎судить‏ ‎о ‎том,‏ ‎где ‎«именно ‎так» ‎стали‏ ‎курить‏ ‎сигареты ‎в‏ ‎1945 ‎году.‏ ‎Но ‎из ‎ответа ‎связника ‎становится‏ ‎понятно,‏ ‎что ‎в‏ ‎Швейцарии ‎он‏ ‎с ‎вполне ‎официальной ‎миссией, ‎и‏ ‎не‏ ‎скрывает‏ ‎кто ‎он‏ ‎и ‎откуда‏ ‎прибыл. ‎Если‏ ‎представить,‏ ‎что ‎за‏ ‎Штирлицем ‎ходит ‎хвост ‎из ‎немецких‏ ‎спецслужб, ‎то‏ ‎по‏ ‎манере ‎курить ‎в‏ ‎гестапо ‎определили‏ ‎бы ‎место, ‎откуда ‎прибыл‏ ‎связник.‏ ‎И ‎это‏ ‎явно ‎не‏ ‎должны ‎были ‎быть ‎ни ‎Франция,‏ ‎ни‏ ‎Англия, ‎ни‏ ‎СССР, ‎вообще‏ ‎никакая ‎стран ‎Антигитлеровской ‎коалиции. ‎Речь‏ ‎должна‏ ‎была‏ ‎идти ‎о‏ ‎дружественном ‎нейтрале.

Продолжим‏ ‎наши ‎рассуждения.‏ ‎А‏ ‎зачем ‎вообще‏ ‎связник ‎дал ‎потенциальному ‎противнику ‎таким‏ ‎образом ‎себя‏ ‎идентифицировать?

«Штирлиц‏ ‎спросил ‎связника:

- Как ‎у‏ ‎вас ‎со‏ ‎временем? ‎Если ‎есть ‎десять‏ ‎минут,‏ ‎тогда ‎я‏ ‎напишу ‎маленькую‏ ‎записочку ‎(речь ‎идёт ‎о ‎записке‏ ‎любимой‏ ‎женщине ‎Штирлица.

- Десять‏ ‎минут ‎у‏ ‎меня ‎есть ‎- ‎я ‎успею‏ ‎на‏ ‎парижский‏ ‎поезд. ‎Только...

- Я‏ ‎напишу ‎по-французски,‏ ‎- ‎улыбнулся‏ ‎Штирлиц,‏ ‎- ‎левой‏ ‎рукой ‎и ‎без ‎адреса. ‎Адрес‏ ‎знают ‎в‏ ‎Центре,‏ ‎там ‎передадут».

То ‎есть‏ ‎связник ‎возвращается‏ ‎домой ‎через ‎освобождённый ‎союзниками‏ ‎и‏ ‎де ‎Голлем‏ ‎Париж, ‎но‏ ‎дальше ‎его ‎ждёт ‎довольно ‎долгий‏ ‎путь:

«Знаете,‏ ‎- ‎сказал‏ ‎Штирлиц, ‎пряча‏ ‎листочки ‎в ‎карман, ‎- ‎вы‏ ‎правы,‏ ‎не‏ ‎стоит ‎это‏ ‎тащить ‎вам‏ ‎через ‎три‏ ‎границы.‏ ‎Вы ‎правы,‏ ‎простите, ‎что ‎я ‎отнял ‎у‏ ‎вас ‎время».

То‏ ‎есть‏ ‎связник ‎уезжал ‎через‏ ‎Париж, ‎но‏ ‎на ‎случай ‎возможной ‎слежки‏ ‎подчеркнул‏ ‎место ‎своей‏ ‎постоянной ‎дислокации.‏ ‎До ‎которого ‎нужно ‎было ‎через‏ ‎три‏ ‎границы ‎добираться,‏ ‎с ‎запиской‏ ‎Штирлица.

Через ‎какие ‎три ‎границы ‎и‏ ‎куда‏ ‎именно‏ ‎тащил ‎бы‏ ‎связник ‎эту‏ ‎записку? ‎Исходя‏ ‎из‏ ‎военно-политической ‎карты‏ ‎Европы ‎на ‎начало ‎1945 ‎года‏ ‎— ‎это‏ ‎Португалия:‏ ‎швейцарско-французская, ‎французско-испанская ‎и‏ ‎испанско-португальская ‎граница.‏ ‎В ‎любое ‎другое ‎место‏ ‎(включая‏ ‎Москву, ‎Стокгольм‏ ‎или ‎Америку)‏ ‎связнику ‎нужно ‎было ‎добираться ‎строго‏ ‎через‏ ‎Лондон. ‎Но‏ ‎в ‎Лондоне‏ ‎всю ‎корреспонденцию ‎Штирлица ‎он ‎просто‏ ‎сдал‏ ‎бы‏ ‎в ‎советское‏ ‎посольство, ‎и‏ ‎она ‎пошла‏ ‎бы‏ ‎дипломатической ‎почтой.

Что‏ ‎касается ‎Португалии, ‎то ‎эта ‎страна‏ ‎была ‎идеальной‏ ‎для‏ ‎базирования ‎резидентур ‎всех‏ ‎стран, ‎как‏ ‎входящих ‎в ‎противостоящие ‎коалиции,‏ ‎так‏ ‎и ‎нейтральных.‏ ‎Режим ‎Салазара‏ ‎был ‎«формально ‎фашистским», ‎сам ‎диктатор‏ ‎Португалии‏ ‎поддержал ‎мятеж‏ ‎Франко ‎в‏ ‎Испании ‎и ‎впоследствии ‎поддерживал ‎с‏ ‎Испанией‏ ‎дружественные‏ ‎отношения. ‎Не‏ ‎менее ‎теплые‏ ‎отношения ‎Салазар‏ ‎старался‏ ‎иметь ‎и‏ ‎с ‎Гитлером, ‎особенно ‎в ‎пору‏ ‎его ‎военных‏ ‎успехов.‏ ‎В ‎составе ‎испанской‏ ‎«Голубой ‎дивизии»‏ ‎на ‎Восточном ‎фронте ‎сражалось‏ ‎примерно‏ ‎полторы ‎сотни‏ ‎португальских ‎добровольцев.

После‏ ‎вторжения ‎в ‎Советский ‎Союз ‎Германия‏ ‎стала‏ ‎зависимой ‎от‏ ‎Португалии ‎и‏ ‎Испании ‎в ‎поставках ‎вольфрама. ‎Вольфрам‏ ‎имел‏ ‎особую‏ ‎ценность ‎в‏ ‎производстве ‎военных‏ ‎боеприпасов. ‎Чтобы‏ ‎сохранить‏ ‎нейтралитет, ‎Португалия‏ ‎в ‎1942 ‎году ‎ввела ‎строгую‏ ‎систему ‎экспортных‏ ‎квот.‏ ‎Эта ‎концепция ‎нейтралитета‏ ‎посредством ‎равного‏ ‎разделения ‎товаров, ‎поставляемых ‎воюющим‏ ‎сторонам,‏ ‎отличалась ‎от‏ ‎концепции ‎нейтральных‏ ‎стран ‎Северной ‎Европы, ‎которые ‎работали‏ ‎на‏ ‎основе ‎«обычных‏ ‎довоенных ‎поставок».‏ ‎Но ‎в ‎январе ‎1944 ‎года‏ ‎союзники‏ ‎начали‏ ‎оказывать ‎давление‏ ‎на ‎Салазара,‏ ‎чтобы ‎тот‏ ‎запретил‏ ‎продажу ‎вольфрама‏ ‎Германии. ‎Португалия ‎сопротивлялась, ‎защищая ‎свое‏ ‎право ‎как‏ ‎нейтралитета‏ ‎продавать ‎кому-либо ‎и‏ ‎опасаясь, ‎что‏ ‎любое ‎сокращение ‎ее ‎экспорта‏ ‎побудит‏ ‎Германию ‎атаковать‏ ‎португальское ‎судоходство.

Опасения‏ ‎Салазара ‎не ‎были ‎беспочвенными, ‎поскольку,‏ ‎несмотря‏ ‎на ‎нейтралитет‏ ‎Португалии, ‎пароход‏ ‎« ‎Ганда» ‎был ‎торпедирован ‎и‏ ‎потоплен‏ ‎немцами‏ ‎в ‎июне‏ ‎1941 ‎года.‏ ‎12 ‎октября‏ ‎1941‏ ‎года ‎нейтральный‏ ‎корабль ‎Corte ‎Real ‎был ‎остановлен‏ ‎для ‎проверки‏ ‎U-83‏ ‎в ‎80 ‎милях‏ ‎к ‎западу‏ ‎от ‎Лиссабона. ‎Подводная ‎лодка‏ ‎открыла‏ ‎огонь ‎из‏ ‎палубной ‎пушки,‏ ‎подожгла ‎корабль ‎и, ‎наконец, ‎потопила‏ ‎его‏ ‎двумя ‎торпедами.‏ ‎14 ‎декабря‏ ‎1941 ‎г. ‎нейтральный, ‎следующий ‎без‏ ‎сопровождения‏ ‎Cassequel,‏ ‎был ‎поражен‏ ‎торпедой ‎подводной‏ ‎лодки ‎U-108‏ ‎примерно‏ ‎в ‎160‏ ‎милях ‎к ‎юго-западу ‎от ‎мыса‏ ‎Сент-Винсент ‎,‏ ‎Португалия,‏ ‎и ‎сразу ‎же‏ ‎затонул. ‎5‏ ‎июня ‎1944 ‎года, ‎незадолго‏ ‎до‏ ‎вторжения ‎в‏ ‎Нормандию ‎,‏ ‎после ‎угроз ‎экономических ‎санкций ‎со‏ ‎стороны‏ ‎союзников, ‎португальское‏ ‎правительство ‎выбрало‏ ‎полное ‎эмбарго ‎на ‎экспорт ‎вольфрама‏ ‎как‏ ‎союзникам,‏ ‎так ‎и‏ ‎странам ‎Оси.

С‏ ‎другой ‎стороны,‏ ‎Португалию‏ ‎и ‎Англию‏ ‎связывали ‎многолетние ‎(даже ‎многовековые!) ‎союзнические‏ ‎отношения, ‎в‏ ‎которых‏ ‎именно ‎Англия ‎играла‏ ‎главную ‎роль.‏ ‎Поэтому ‎Салазар ‎любезно ‎предоставил‏ ‎англо-американским‏ ‎союзникам ‎возможность‏ ‎оккупировать ‎Мадейру,‏ ‎Азорские ‎острова ‎и ‎(правда, ‎после‏ ‎бурного‏ ‎скандала) ‎Восточный‏ ‎Тимор. ‎Португалия‏ ‎принимала ‎еврейских ‎и ‎прочих ‎беженцев‏ ‎из‏ ‎Европы,‏ ‎способных ‎перебраться‏ ‎через ‎Испанию‏ ‎или ‎ещё‏ ‎каким-либо‏ ‎иным ‎хитроумным‏ ‎способом.

Сколько ‎конкретно ‎этих ‎беженцев ‎приняла,‏ ‎включая ‎транзит,‏ ‎гостеприимная‏ ‎Португалия ‎неизвестно ‎до‏ ‎сих ‎пор.‏ ‎Но ‎понятно, ‎что ‎с‏ ‎точки‏ ‎зрения ‎работы‏ ‎разведок, ‎Лиссабон‏ ‎того ‎времени ‎был ‎просто ‎раем.‏ ‎Активно‏ ‎работали ‎в‏ ‎Португалии ‎и‏ ‎немецкие ‎спецслужбы, ‎и ‎именно ‎Лиссабон‏ ‎был‏ ‎одним‏ ‎из ‎диспетчерских‏ ‎центров ‎ОДЕССы‏ ‎по ‎переброске‏ ‎нацистских‏ ‎преступников ‎на‏ ‎Запад. ‎И, ‎видимо, ‎любимая ‎женщина‏ ‎Штирлица ‎ждала‏ ‎его‏ ‎в ‎Лиссабоне.

А ‎что‏ ‎это ‎за‏ ‎любимая ‎женщина? ‎Скорее ‎всего‏ ‎та‏ ‎самая, ‎которую‏ ‎привели ‎показать‏ ‎Штирлицу ‎в ‎кафе ‎«Элефант» ‎(в‏ ‎третьей‏ ‎серии ‎эпопеи).‏ ‎Конечно, ‎это‏ ‎не ‎русская ‎«Сашенька» ‎из ‎Москвы‏ ‎и‏ ‎сопровождает‏ ‎её ‎не‏ ‎«чекист». ‎Любимую‏ ‎женщину ‎Штирлица‏ ‎ОДЕССа‏ ‎взяла ‎в‏ ‎заложницы ‎(или ‎просто ‎«гостьи», ‎показала‏ ‎ему ‎в‏ ‎«Элефанте»,‏ ‎а ‎затем ‎переправила‏ ‎в ‎Лиссабон,‏ ‎куда ‎Штирлиц ‎и ‎должен‏ ‎был‏ ‎прибыть ‎по‏ ‎линии ‎ОДЕССЫ.