НЕОПУБЛИКОВАННОЕ ИНТЕРВЬЮ-III

— Расскажите, ‎пожалуйста,‏ ‎о ‎деле ‎Груздева. ‎Как ‎и‏ ‎с ‎чего‏ ‎оно‏ ‎началось?

— Что ‎ж, ‎расскажу,‏ ‎чего ‎смогу.‏ ‎После ‎того ‎дела ‎на‏ ‎Цветном‏ ‎Фокс ‎стал‏ ‎ко ‎мне‏ ‎потеплее ‎относиться ‎да ‎на ‎настоящие‏ ‎дела‏ ‎брать. ‎По‏ ‎тому ‎времени,‏ ‎как ‎он ‎мне ‎сообщил, ‎советские‏ ‎наши‏ ‎воины-освободители‏ ‎массово ‎обзавелись‏ ‎по ‎беспределу‏ ‎ценными ‎трофейными‏ ‎цацками:‏ ‎рыжьем, ‎бранзулетками,‏ ‎стволами ‎инкустированными ‎и ‎прочим ‎награбленным‏ ‎фашистами ‎имуществом‏ ‎со‏ ‎всей ‎Европы. ‎Посылками‏ ‎да ‎нарочными‏ ‎это ‎барахло ‎поступает ‎в‏ ‎столицу‏ ‎нашей ‎Родины,‏ ‎где ‎и‏ ‎сдается ‎за ‎бесценок ‎барыгам ‎и‏ ‎прочему‏ ‎криминальному ‎элементу.‏ ‎Вот ‎и‏ ‎издал ‎товарищ ‎Абакумов ‎указание: ‎имущество‏ ‎трофейное‏ ‎у‏ ‎барыг-перекупщиков ‎беспощадно‏ ‎изымать ‎и‏ ‎сдавать ‎в‏ ‎Гохран‏ ‎по ‎описи.

Но‏ ‎поскольку ‎на ‎открытый ‎суд ‎таких‏ ‎барыг ‎выводить‏ ‎было‏ ‎неудобно, ‎что ‎б‏ ‎не ‎порочили‏ ‎они ‎в ‎своих ‎показаниях‏ ‎наших‏ ‎славных ‎бойцов‏ ‎и ‎командиров,‏ ‎то ‎изъятие ‎ценностей ‎проводить ‎следует‏ ‎под‏ ‎видом ‎разгона.‏ ‎Ловко ‎они‏ ‎там ‎придумали, ‎хитро ‎завертели! ‎Поначалу‏ ‎представляемся‏ ‎мы‏ ‎рабоче-крестьянской ‎милицией‏ ‎и ‎учиняем‏ ‎обыск, ‎а‏ ‎всё‏ ‎найденное ‎по‏ ‎описи ‎изымаем. ‎В ‎брезентовые ‎мешки‏ ‎складываем, ‎печать‏ ‎сургучную‏ ‎ладим, ‎словом, ‎все‏ ‎как ‎в‏ ‎мусарне, ‎не ‎подкопаешься. ‎А‏ ‎барыге‏ ‎велим ‎никуда‏ ‎не ‎выезжать‏ ‎и ‎ждать ‎повестки ‎в ‎районное‏ ‎отделение‏ ‎НКВД ‎для‏ ‎дачи ‎показаний.‏ ‎Расчет ‎на ‎то, ‎что ‎сидеть‏ ‎он‏ ‎будет‏ ‎тихо, ‎о‏ ‎себе ‎не‏ ‎напоминаючи, ‎и‏ ‎неделю,‏ ‎и ‎месяц,‏ ‎и ‎дольше. ‎А ‎как ‎сообразит,‏ ‎что ‎разгон‏ ‎мы‏ ‎ему ‎ставили, ‎то‏ ‎и ‎вовсе‏ ‎никуда ‎с ‎жалобой ‎не‏ ‎пойдет:‏ ‎себе ‎дороже.‏ ‎

Катались ‎мы‏ ‎по ‎Москве ‎на ‎хлебном ‎фургоне,‏ ‎да‏ ‎трясли ‎новоявленных‏ ‎богачей. ‎Заходим‏ ‎в ‎фатеру, ‎всё ‎чин-чинарём ‎обставляем:‏ ‎тут‏ ‎тебе‏ ‎и ‎ксивы‏ ‎красные, ‎и‏ ‎ордер ‎с‏ ‎печатями,‏ ‎и ‎понятые.‏ ‎Вот, ‎понятым ‎таким ‎я ‎и‏ ‎представлялся, ‎а‏ ‎вторым‏ ‎баба ‎была ‎—‏ ‎Анька, ‎Фоксова‏ ‎подружка. ‎Нас, ‎мирных ‎якобы‏ ‎прохожих,‏ ‎Оса ‎с‏ ‎улицы ‎всегда‏ ‎заводил, ‎а ‎барыга ‎и ‎рад,‏ ‎что‏ ‎люди ‎незнакомые,‏ ‎не ‎соседи‏ ‎его, ‎при ‎позоре ‎таком ‎присутствуют.‏ ‎На‏ ‎трёх‏ ‎или ‎четырёх‏ ‎разгонах ‎я‏ ‎ваньку ‎так‏ ‎успел‏ ‎повалять, ‎а‏ ‎потом ‎уже ‎дело ‎Груздевых ‎завертелось.‏ ‎

— Груздев ‎тоже‏ ‎был‏ ‎из ‎таких ‎дельцов?‏ ‎Трудно ‎в‏ ‎это ‎поверить...

Нет, ‎Груздеву ‎мы‏ ‎уже‏ ‎более ‎серьёзное‏ ‎дело ‎шили.‏ ‎Шпионаж.

Сам ‎он ‎был ‎учёным, ‎вирусами,‏ ‎да‏ ‎бактериями ‎занимался,‏ ‎как ‎Фокс‏ ‎мне ‎объяснил. ‎В ‎военных ‎целях‏ ‎выводил‏ ‎всяческую‏ ‎заразу. ‎Япошки‏ ‎тогда ‎свою‏ ‎японскую ‎заразу‏ ‎выводили‏ ‎на ‎сопках‏ ‎Манчжурии, ‎ну ‎и ‎мы ‎им‏ ‎нашу ‎рабоче-крестьянскую‏ ‎в‏ ‎ответку ‎создавали. ‎И‏ ‎защиту ‎от‏ ‎неё, ‎само ‎собой, ‎ладили.‏ ‎А‏ ‎как ‎война‏ ‎с ‎косоглазыми‏ ‎победоносно ‎закончилась, ‎то ‎и ‎союзнички‏ ‎прежние‏ ‎наши ‎начали‏ ‎нос ‎свой‏ ‎в ‎эти ‎дела ‎совать. ‎Тогда‏ ‎Груздев‏ ‎и‏ ‎попал ‎под‏ ‎колпак, ‎а‏ ‎Фоксу, ‎по‏ ‎его‏ ‎словам, ‎поручили‏ ‎оперативную ‎установку ‎по ‎делу ‎провести,‏ ‎фарами ‎посветить‏ ‎на‏ ‎объект ‎с ‎ближнего‏ ‎расстояния. ‎

Баба‏ ‎Груздевская, ‎Лариска, ‎первостатейная ‎....‏ ‎была.‏ ‎При ‎муже‏ ‎живом ‎крутила‏ ‎романы, ‎да ‎не ‎с ‎первыми‏ ‎встречными.‏ ‎Были ‎там‏ ‎и ‎академики‏ ‎убеленные, ‎и ‎краскомы ‎доблестные, ‎а‏ ‎вскоре‏ ‎и‏ ‎на ‎дипломатов‏ ‎иностранных ‎вышла.‏ ‎Крутила ‎с‏ ‎культурным‏ ‎атташе ‎английским,‏ ‎на ‎почве-де ‎его ‎любви ‎к‏ ‎театру. ‎Пас‏ ‎я‏ ‎её ‎по ‎кабакам,‏ ‎да ‎«метрополям»‏ ‎и ‎диву ‎давался. ‎Но‏ ‎к‏ ‎ней ‎близко‏ ‎я ‎не‏ ‎подходил, ‎на ‎то ‎у ‎Фокса‏ ‎другие‏ ‎люди ‎были.‏ ‎Ира ‎Соболевская,‏ ‎к ‎примеру, ‎которая ‎с ‎Лариской‏ ‎дружбу‏ ‎стала‏ ‎водить. ‎Через‏ ‎Верку-модистку ‎она‏ ‎с ‎ней‏ ‎сошлась:‏ ‎бельишко ‎та‏ ‎им ‎обеим ‎кружевное ‎ладила, ‎юбки-платья‏ ‎и ‎прочую‏ ‎женскую‏ ‎галантерею. ‎А ‎Ира,‏ ‎которая ‎Ингрид‏ ‎на ‎самом ‎деле, ‎с‏ ‎наших‏ ‎разгонов ‎могла‏ ‎ей ‎и‏ ‎чулочки ‎подогнать ‎фильдеперсовые, ‎и ‎духи‏ ‎французские‏ ‎и ‎много‏ ‎чего ‎интересного‏ ‎ещё.

А ‎уж ‎через ‎эту ‎Ирку-Ингрид‏ ‎и‏ ‎сам‏ ‎Фокс ‎с‏ ‎Ларисой ‎сошелся.‏ ‎Видно, ‎приглянулась‏ ‎она‏ ‎ему, ‎решил‏ ‎на ‎предельно ‎близкой ‎дистанции ‎груздевскую‏ ‎бабу ‎прощупать.‏ ‎Да‏ ‎так ‎прощупывал, ‎что‏ ‎скоро ‎в‏ ‎тёплой ‎койке ‎у ‎неё‏ ‎очутился.‏ ‎Тут ‎я‏ ‎ему ‎не‏ ‎прокурор, ‎видная ‎она ‎была ‎девчуля.‏ ‎Как‏ ‎шуры-муры ‎у‏ ‎них ‎пошли,‏ ‎Фокс ‎меня ‎с ‎наружного ‎наблюдения‏ ‎снял,‏ ‎сам‏ ‎её ‎наблюдать‏ ‎начал ‎во‏ ‎всех ‎видах.‏ ‎А‏ ‎меня ‎на‏ ‎Груздева ‎переставил. ‎

Груздев-то ‎себя ‎потише‏ ‎вёл. ‎Одного‏ ‎и‏ ‎было ‎на ‎него‏ ‎компромату, ‎что‏ ‎с ‎другой ‎бабой ‎не‏ ‎по‏ ‎месту ‎прописки‏ ‎проживал, ‎на‏ ‎Лосинке ‎в ‎частном ‎секторе. ‎А‏ ‎так‏ ‎— ‎человечек‏ ‎смирный, ‎в‏ ‎связях ‎порочащих ‎не ‎замеченный. ‎Из‏ ‎дома‏ ‎с‏ ‎утреца ‎на‏ ‎работу ‎да‏ ‎по ‎вечерней‏ ‎поре‏ ‎обратно. ‎Коли‏ ‎шпионом ‎был, ‎значит ‎сильно ‎маскировался,‏ ‎вражина! ‎Так‏ ‎что‏ ‎спецсообщения ‎мои, ‎Беглым‏ ‎подписанные, ‎слово‏ ‎в ‎слово ‎каждый ‎Божий‏ ‎день‏ ‎повторялись, ‎окромя‏ ‎выходных. ‎Тогда‏ ‎он ‎редким ‎разом ‎на ‎рынок‏ ‎с‏ ‎бабой ‎своей‏ ‎ходил, ‎ну‏ ‎может ‎киношку ‎иной ‎раз ‎посещал‏ ‎для‏ ‎культурного‏ ‎времяпровождения. ‎

В‏ ‎общем ‎решил‏ ‎Фокс, ‎что‏ ‎сам‏ ‎Груздев ‎вроде‏ ‎бы ‎не ‎при ‎делах. ‎По‏ ‎крайней ‎степени,‏ ‎говорит‏ ‎он, ‎брать ‎его‏ ‎сейчас ‎не‏ ‎на ‎чем, ‎а ‎поток‏ ‎шпионских‏ ‎сообщений ‎надо‏ ‎прерывать, ‎обстановка‏ ‎международная ‎накаляется. ‎Товарищ ‎Аьакумов ‎нам‏ ‎такого‏ ‎контрреволюционного ‎саботажа‏ ‎не ‎простит,‏ ‎коли ‎отплывет ‎формулка ‎заветная ‎за‏ ‎рубежи,‏ ‎всем‏ ‎погоны ‎снимет.‏ ‎У ‎кого‏ ‎есть. ‎А‏ ‎остальным‏ ‎— ‎головы.‏ ‎Поэтому ‎решил-де ‎он ‎разыграть ‎такую‏ ‎карту: ‎они‏ ‎с‏ ‎Ларисой ‎будут ‎выпивать‏ ‎культурно, ‎разговоры‏ ‎вести, ‎а ‎мы ‎с‏ ‎Осой‏ ‎явимся ‎к‏ ‎ним ‎разгон‏ ‎учинять. ‎Фокс, ‎по ‎роли ‎своей,‏ ‎под‏ ‎лопушка ‎штатского‏ ‎закосит, ‎что‏ ‎б ‎значит ‎Лариса ‎к ‎нему‏ ‎доверие‏ ‎не‏ ‎утеряла. ‎А‏ ‎мы ‎все‏ ‎бумаги, ‎письма‏ ‎там,‏ ‎дневнички, ‎записи‏ ‎научные, ‎что ‎отыщем ‎в ‎ихнем‏ ‎гнездышке, ‎изымаем‏ ‎подчистую.‏ ‎

На ‎валюту, ‎главное,‏ ‎должны ‎мы‏ ‎были ‎расколоть ‎её. ‎В‏ ‎общем,‏ ‎чего ‎обнаружим‏ ‎— ‎всё‏ ‎в ‎сидор ‎и ‎под ‎сургуч.‏ ‎А‏ ‎Фокс ‎нам‏ ‎подыгрывает, ‎дескать,‏ ‎повинись, ‎дорогая, ‎выдай ‎доллары ‎с‏ ‎фунтами,‏ ‎а‏ ‎то ‎оба‏ ‎в ‎тюрягу‏ ‎пойдем. ‎А‏ ‎так‏ ‎я ‎всё‏ ‎на ‎себя ‎возьму, ‎сознаюсь ‎что‏ ‎всё ‎найденное‏ ‎за‏ ‎мной ‎будет ‎числиться.‏ ‎Ну, ‎а‏ ‎как ‎доваляем ‎ваньку ‎до‏ ‎конца,‏ ‎так ‎Фокса‏ ‎«арестовываем», ‎ей‏ ‎подписку ‎о ‎явке, ‎а ‎его‏ ‎с‏ ‎собой ‎увозим.‏ ‎

Так ‎нам‏ ‎всё ‎Фокс ‎и ‎разъяснил. ‎Да‏ ‎только‏ ‎вышло‏ ‎по ‎другому.‏ ‎

Как ‎отперла‏ ‎Груздева ‎дверь,‏ ‎заходим‏ ‎мы ‎с‏ ‎Осой, ‎ксивы ‎ломаем. ‎Ларка ‎побелела‏ ‎вся, ‎это‏ ‎уж‏ ‎как ‎положено, ‎на‏ ‎Фокса ‎поглядывает,‏ ‎а ‎тот ‎за ‎столом‏ ‎в‏ ‎гостиной ‎сидит,‏ ‎папироску ‎взатяг‏ ‎употребляет. ‎Прошли ‎мы ‎с ‎Осой‏ ‎в‏ ‎фатеру ‎следом‏ ‎за ‎Ларисой,‏ ‎кладем ‎ордерок ‎на ‎стол, ‎которым‏ ‎нас‏ ‎Фокс‏ ‎снабдил. ‎Стали‏ ‎разгон ‎учинять,‏ ‎а ‎Фокс‏ ‎не‏ ‎утерпел ‎своего‏ ‎часу ‎и ‎в ‎уговоры ‎пустился.‏ ‎

— Выдай, ‎—‏ ‎говорит‏ ‎ей ‎— ‎что‏ ‎ищут, ‎да‏ ‎сознайся, ‎дорогая, ‎во ‎всех‏ ‎грехах.‏ ‎Я ‎всё‏ ‎на ‎себя‏ ‎брать ‎буду, ‎спасу ‎тебя ‎от‏ ‎тюрьмы‏ ‎да ‎каторги.

Поторопился,‏ ‎одним ‎словом,‏ ‎определил ‎свою ‎подсадную ‎сущность ‎раньше‏ ‎времени.‏ ‎Тут‏ ‎Ларка ‎и‏ ‎не ‎стерпела.‏ ‎

— Сука ‎ты!‏ ‎—‏ ‎кричит, ‎—‏ ‎Мразь, ‎подонок! ‎В ‎постель ‎ко‏ ‎мне ‎залез,‏ ‎тварь‏ ‎лягавая! ‎В ‎любви‏ ‎клялся! ‎Звал‏ ‎в ‎Крым, ‎а ‎повезешь‏ ‎в‏ ‎Нарым?!

Мы ‎с‏ ‎Осой ‎припухли‏ ‎малость, ‎всё ‎же ‎дело ‎личное,‏ ‎можно‏ ‎сказать ‎интимное.‏ ‎А ‎Лариса‏ ‎шифоньерку ‎открывает, ‎коробчонку ‎достает, ‎и‏ ‎во‏ ‎мгновение‏ ‎ока ‎ствол‏ ‎у ‎неё‏ ‎в ‎руках‏ ‎нарисовался!

 Я‏ ‎в ‎гостиной‏ ‎тогда ‎шмон ‎как ‎раз ‎наводил,‏ ‎Оса ‎в‏ ‎дверях‏ ‎стоял, ‎косяк ‎подпирал.‏ ‎Как ‎увидал‏ ‎я ‎ствол ‎у ‎Ларисы,‏ ‎не‏ ‎сплоховал, ‎успел‏ ‎её ‎по‏ ‎руке ‎ударить. ‎Так ‎что ‎прямо‏ ‎в‏ ‎паркет ‎её‏ ‎пуля ‎ушла.‏ ‎А ‎Оса ‎вынул ‎шпалер ‎да‏ ‎в‏ ‎голову‏ ‎её ‎навылет‏ ‎и ‎приголубил.‏ ‎Во ‎мгновение‏ ‎ока‏ ‎всё ‎получилось!‏ ‎Фокс ‎поплыл ‎малость ‎от ‎переживаний‏ ‎таких, ‎и‏ ‎Оса‏ ‎его ‎в ‎хлебовозку‏ ‎нашу ‎сразу‏ ‎увел. ‎А ‎я ‎в‏ ‎фатере‏ ‎приборку ‎учинил.‏ ‎Ларису ‎за‏ ‎ноги ‎к ‎дверям ‎подтянул ‎и‏ ‎ножку‏ ‎стула ‎ей‏ ‎в ‎руку‏ ‎сунул ‎— ‎как ‎бы ‎при‏ ‎ограблении‏ ‎её‏ ‎застрелили ‎залетные‏ ‎уркаганы. ‎Халатик‏ ‎у ‎неё‏ ‎при‏ ‎этом ‎задрался‏ ‎до ‎самого ‎верху, ‎да ‎уж‏ ‎поправлять ‎я‏ ‎побрезговал.‏ ‎Барахлишко ‎собрал, ‎бранзулетки,‏ ‎шубку ‎в‏ ‎чемодан ‎упаковал, ‎баярд ‎Ларискин‏ ‎в‏ ‎карман ‎сунул,‏ ‎гильзу ‎я‏ ‎с ‎пола ‎подобрал. ‎Да ‎промашка‏ ‎тут‏ ‎вышла ‎—‏ ‎хотел ‎я‏ ‎гильзу ‎Осы ‎от ‎ТТ ‎унести,‏ ‎да‏ ‎перепутал‏ ‎в ‎суматохе‏ ‎и ‎Ларисину‏ ‎от ‎«Баярда»‏ ‎с‏ ‎собой ‎уволок.‏ ‎И ‎бутылку ‎с ‎рюмками ‎оставил‏ ‎на ‎столе‏ ‎впопыхах...‏ ‎

Словом, ‎обставил ‎всё‏ ‎под ‎ограбление‏ ‎с ‎с ‎нечаянной ‎мокрухой.‏ ‎Это‏ ‎уж ‎потом‏ ‎Фокс ‎придумал‏ ‎на ‎самого ‎Груздева ‎мокрое ‎дело‏ ‎подвесить:‏ ‎баярд ‎Груздеву‏ ‎подкинул, ‎полис‏ ‎страховой ‎на ‎него ‎выписал, ‎из‏ ‎хранилища‏ ‎оперативных‏ ‎бланков ‎взял.‏ ‎Оттого ‎и‏ ‎несостыковки ‎сплошь‏ ‎пошли.‏ ‎

И ‎отвалили‏ ‎мы ‎по ‎скорому, ‎дело-то ‎горячее!

Ну,‏ ‎и ‎ампулы‏ ‎нашли‏ ‎мы ‎у ‎неё‏ ‎— ‎то‏ ‎ли ‎дурью ‎она ‎барыжила,‏ ‎то‏ ‎ли ‎лекарством‏ ‎дефицитным, ‎импортным.‏ ‎И ‎валюты ‎немного. ‎От ‎того‏ ‎видать‏ ‎и ‎в‏ ‎такое ‎возбуждение‏ ‎нервное ‎пришла, ‎за ‎ствол ‎схватилась‏ ‎—‏ ‎а,‏ ‎впрочем, ‎кто‏ ‎этих ‎баб‏ ‎разберёт! ‎

Вот‏ ‎от‏ ‎этого ‎случая‏ ‎всё ‎у ‎нас ‎наперекосяк ‎и‏ ‎пошло, ‎дорогие‏ ‎товарищи.‏ ‎Но ‎это ‎уж‏ ‎совсем ‎другая‏ ‎история. ‎С ‎бандой ‎он‏ ‎связался.