Могадишо как новый Тевтобургский лес
Тарантино за короткий промежуток времени сделал несколько противоречивых заявлений. Скажем, новую экранизацию «Дюны» он не хочет смотреть, потому что видел старую, но хвалит очередную постановку классического мюзикла, который, в свою очередь, является переработанной «Ромео и Джульеттой» — Квентин, может, и не смотрел шекспировских, а тем более не читал пьес, но старую «Вестсайдскую историю» видеть должен был, — назвав постановку Спилберга более сильной, чем любой фильм Скорсезе в XXI веке. Это заявление настолько сильное, насколько и неубедительное, но сейчас не о нём, а о рейтинге сильнейших фильмов нашего века от Квентина, где на первом месте расположился «Чёрный ястреб». И у меня есть предположение, почему так: я думаю, что Ридли Скотт после работы над «Гладиатором» на некоторое время погрузился в римскую тематику, которую потом сменят крестовые походы, и «Ястреба» снимал, впечатлившись битвой в Тевтобургском лесу, когда вчерашний римский гражданин возглавил мятеж против империи (о чём предупреждали другие германцы, состоявшие на службе Рима) и разбил 3 легиона. Император Октавиан бился головой о стену, причитая: «Вар, верни мне мои легионы!». А ведь ещё недавно было объявлено о наступлении золотого века, который должен был ознаменовать конец истории.
«Ястреб» же вышел на экраны в 2001-м, когда под сомнение был поставлен конец истории им. Фукуямы, и фильм рассказывает о событии, больше всего напоминающем как раз о Тевтобургском побоище: империя на дальних рубежах борется за свою гегемонию и внезапно проигрывает, причём поддерживал варваров сын недавних союзников империи — Бен Ладен активно поддерживал сомалийцев. А фильм вышел в прокат после 11 сентября, так что эту интерпретацию только усиливает.
Так вот, Тарантино политически ангажирован и высказывал недовольство недостаточной прогрессивностью Клинтона — правление Буша же он мог воспринять только как откат назад. Возможно, не постановка боевых сцен, а именно посыл о конце золотого века, заложенный, по моей версии, в «Чёрном ястребе», интуитивно понравился Квентину.
