Время страстей человеческих

Если жизнь, по барочным концепциям, сон, то все чаще проявляющиеся на излете барокко «Страсти» — это самый глубокий сон в истории человечества и одновременно звоночек к пробуждению.

«Все это — сон пустой!.. И до чего ж охота

Средь бренности найти незыблемое что-то,

Что не могло б уйти, рассыпаться, утечь,

Чего вовек нельзя ни утопить, ни сжечь».

Поэт Мартин Опиц

Слова немецкого поэта эпохи Возрождения Мартина Опица, написанные в первой половине XVII века, могли бы стать эпиграфом для всего Высокого барокко. Однако, как показали последующие столетия, и живопись, и архитектуру, считавшиеся барочными флагманами, можно и утопить, и сжечь, и только музыка — вечна.

Мы вновь возвращаемся к тому, чтобы слушать «Страсти». Произведение, написанное Иоганном Себастьяном Бахом к конкретному событию в конкретное время, претерпело десятилетия доработок, пережило свою эпоху и стало символом, к которому тянутся руки музыкантов и умы слушателей.

Каждая эпоха ставила страстям свои порядки и определяла их внешний вид: монодическое пение (один солист) относят к необходимости назидания паствы; появление хора и его взаимодействие с главным лицом заставляют сопереживать происходящему, переключают регистры с обычного рассказа на деятельное вовлечение.

XX и XXI век не стал исключением — «Страсти по Матфею» (эпизодами или в полном объеме) стали использоваться в других видах искусства в качестве универсального культурного кода и драматургической основы.

Последующее, да и наше нынешнее столетие вновь обратились к этому канону истовой веры. И вот теперь «Страсти по Матфею» стали микрокосмом состояний, выраженным в слове, звуке, сюжете, даже сценографии.