Возрожденный мир. Глава 1. Голос из космоса
Шар Стратосферного Контроля № 7 находился на пределе своего 25-мильного якорного троса, висевшего в лунном свете подобно чудовищному плавучему оранжевому пузырю. Примерно в это же время, в 10:00 вечера, в заполненном приборами и мягкими подушками салоне шара кипела бурная деятельность.
Стив Дойл, рыжеволосый широкоплечий метеоролог из шара, присел на корточки перед своей освещенной картой, внимательно изучая электрически зарегистрированные движения ветров и воздушных течений. На основе таких записей его важнейшей задачей — по крайней мере, в этой части неба — было прогнозировать погоду для пилотов бесчисленных стратосферных машин, столпившихся на верхних уровнях в это время ночи.
Во многих отношениях Шар Контроля № 7 был главной сигнальной будкой в эфире, требуя, по возможности, еще большей точности, чем это было в случае со старомодной железной дорогой сорок лет назад. . . . Это был 1980 год, когда движение почти полностью было перенесено в атмосферу.
— Ветер 15 миль в час на верхних уровнях, усиливающийся на нижних воздушных линиях. Потолок — бесконечность… — Низкий голос Стива с механической интонацией постоянно повторял отчеты, меняя их только по мере появления на карте новых формирований.
Раз или два он взглянул вверх, чтобы понаблюдать за пролетающим мимо стратосферным самолетом на экранах… Лайнеры, грузовые суда, маленькие частные борта — все полагались на его суждения. Ни разу он не оступился — Но да, только один раз. Было воспоминание о X-46. Но тогда это была не его вина… Лайнер просто растворился в воздухе, не смог вовремя миновать этот шар, и больше его никогда не видели. Тайна X-46 с тремя сотнями мужчин и женщин на борту была отнесена к разряду неразгаданных. . . .
Наконец наступила полночь, и количество летунов сократилось до минимума. Стив расслабился, широко зевнул и повернулся в своем вращающемся кресле, чтобы окинуть взглядом своего единственного коллегу, «Слэтса» Камберуэлла, инженера шара, на которого была возложена ответственность за поддержание ракетных двигателей в идеальном состоянии. На них, а также на системе буев легче воздуха на нижней стороне шара, основывалась безопасность положения сферы и ее неподвижного зависания.
В этот момент Слэтс развалился в старом кресле с парусиновой спинкой перед 24-дюймовым телескопом. Его ноги были закинуты на стол, ленивые голубые глаза полузакрыты. Тонкая струйка крепкого дыма вилась от векового шиповника, который он неизменно посасывал.
— Ты когда-нибудь задумывался, Стив, что у нас могло бы что-то получиться, если бы мы изобрели топливо, достаточно мощное, чтобы вести такую посудину по космосу?
Стив мрачно пожал плечами. — Да, я думал об этом, но какой в этом смысл? Амповокс — самое прочное топливо, которое мы можем найти. Оно, во всяком случае, позволяет нам подняться так высоко. Полагаю, нам придётся дождаться атомной энергии, прежде чем мы сможем подняться в космос. В любом случае, когда мы это сделаем, у нас уже все корабли распланированы. Они будут как эта ванна — герметичные, запечатанные, всё, что нам нужно.
Слэтс медленно кивнул и задумчиво почесал свои жесткие черные волосы.
— Сидя здесь в течение двухнедельной смены, днем и ночью, я чувствую себя богом, — ухмыльнулся он. — Знаешь, когда смотришь вниз на это пятно света, которое и есть Нью-Йорк. Чувствуешь что—то вроде… возвышения. Понимаешь?
— Ну и что? — Стив зарычал. — Если ты бог, может быть, ты сможешь заставить Компанию повысить нам зарплату…
Слэтс пожал плечами, наклонился и включил радио.
— По крайней мере, у нас есть бесплатная музыка, — прокомментировал он. — Ничто так не поднимает настроение такому старому философу, как я, как горячий ритм.
Он одобрительно откинулся на спинку стула, глядя на экран, на котором пепельно-белая блондинка с гибкими плечами мягко раскачивалась взад-вперед, напевая глубоким контральто.
Стив фыркнул. — Ха! Вера Роули, из посольства в городе. Она вымораживает меня… Никакого чувства времени.
***
Он встал и подошел к окну. Время его специальных сводок погоды закончилось. Он мог выйти в эфир только по специальному радиозапросу. С этого момента и до рассвета все снова должно быть тихо. В тишине он смотрел на бронзовые звезды, такие яркие на этой разреженной высоте.
Слэтс откинулся назад и оценивающе оглядел довольно привлекательное лицо и фигуру Веры Роули — затем слегка моргнул. Экран медленно заполнялся черными полосами, которые поднимались и опускались, как видимые волны тепла. В то же время голос девушки был слегка заглушен другой передачей, пронзительной и металлической.
Стив резко повернулся от окна, в его карих глазах читалось недоумение. — Слушай, а что вообще с этой штукой?
Кряхтя от того, что его потревожили, Слэтс наклонился вперед и поиграл с ручками, но, как он ни старался, ему не удавалось разделить две станции — одну тусклую и почти потухшую, другую искорежило перекрытием… Затем, повернув на тысячную долю градуса, он внезапно ясно увидел неизвестное — тонкое и бесконечно далекое. Это был голос другой певицы, чарующе мелодичный.
Даже немузыкальная душа Стива была взволнована. — Боже, ка кона поет! — прошептал он.
Они оба наклонились к говорящему, склонив головы набок. Затем нетерпеливым движением Слэтс попытался выжать больше мощности, но потерпел неудачу. Либо в радиоприемнике возникла неисправность, либо мощность странной радиостанции была аномально низкой. Обычно на такой высоте прием радиопередач был сверхъестественно четким…
По крайней мере, слова женщины были английскими. Она пела песню, которая заканчивалась словами: —…когда мимо проносится красная пыль пустыни.
— Отличная работа! — Пробормотал Слэтс. — Интересно, как она выглядит? Думаю, в будущем она подойдет мне вместо Веры Роули…
Он изменил настройку телевизионного экрана, но изображение не появилось! Целых пять секунд он смотрел на него в полном изумлении.
— Но… но это невозможно! — воскликнул он, выхватывая трубку из зубов. — В наши дни ни одна станция не вещает без визуального сопровождения.
Стив протянул руку в сторону и снял тяжелый журнал регистрации, взглянул на показания на циферблатах, затем начал поиск. Через несколько минут он снова опустил книгу с изумленным лицом.
— Нет такого зверя! — возразил он.
— А? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ни одна другая станция не зарегистрировала ничего близкого к этой частоте. Если подумать, то наложение длины волны в наши дни невозможно. Эфирная ассоциация рассортировала все диапазоны волн еще в 60-х и оставила достаточно места для всех. И ни один экспериментатор не стал бы вещать так близко к обычной группе. . . . Кроме того, где, черт возьми, экспериментатор нашел бы даму с таким голосом?
Они в недоумении уставились друг на друга. Слабо, но заметно тускнея, этот голос донесся до них в тишине.
— …и где-то, я знаю, ты будешь ждать меня, когда мимо проплывет красная пыль пустыни…
Песня оборвалась под слабый гул аплодисментов. Откуда-то издалека раздался низкий голос. Они напряженно наклонились вперед, улавливая лишь обрывки, когда звук медленно угасал…
— …конец песни Эльги Варон… Счастливая атмосфера кафе «Эльфони». А теперь… — Слова полностью исчезли. Слэтс отчаянно крутил ручки, но связь прекратилась. Сбитый с толку, он переключил приемник на обычный диапазон частот и проигнорировал голос, доносившийся с Коммерческого съезда в Нью-Йорке.
— Кто, черт возьми, такая Эльга Варон? — Спросил Стив. — У кого вообще может быть такое имя? И кафе «Эльфони»! Когда-нибудь слышали об этом?
***
Слэтс не ответил. Он смотрел перед собой с ошарашенным выражением лица.
— Ум-тиддли-ум… — промурлыкал он. — Когда красная пыль пустыни…
«Это безумие! Кто-нибудь вообще слышал о красной пустыне?»
— Есть, но это на Марсе.
— Марс! — Стив разразился громким смехом. — Полегче, парень, высота ударила тебе в голову. Марс! Из всех идиотских идей! Кто в этом мертвом мире стал бы петь песни о любви на английском, да еще из кафе? О, будь собой, Слэтс!
Слэтс молча размышлял. Он бросил взгляд на приборы радиосвязи. Конечно, с ними все было в порядке. В наступившей тишине педантично прогремел голос сенатора Гордона.
— …и я говорю вам, джентльмены, что если с этой мировой депрессией не удастся справиться, найдя какой-нибудь выход для нашей торговли, мы можем ожидать только катастрофического спада, роста безработицы во всем мире. У всех покупателей есть больше, чем им нужно; альтернатива — депрессия, более страшная, чем мы когда-либо знали, если, я говорю, мы не сможем найти выход…
Слэтс нетерпеливо щелкнул. — Мы все знаем, что депрессия лишает работы тысячи людей, — прорычал он, — но будь я проклят, если позволю, чтобы это застряло и у меня в горле…
Стив медленно двинулся вперед с сигаретой во рту.
— Слушай, Слэтс, эта дамочка Элга Варон — та ещё загадка, — задумчиво сказал он. — Она говорила о красных пустынях серьёзно, и, судя по аплодисментам, тот, кому она пела, воспринял это как нечто само собой разумеющееся. Где угодно на свете композитора покарали бы за использование такого гнилого местного колорита. И она действительно звучала чертовски нереально…
Слэтс почесал в затылке, затем его взгляд упал на 24-дюймовый телескоп. Внезапно он вскочил на ноги, повернул его так, чтобы он оказался на одном уровне с обзорной панелью, затем переместил его в положение Марса.
— В любом случае, скоро все решим, — проворчал он.
Стив видел, как он взглянул один раз, потер глаза, потом посмотрел снова. Он сделал немое движение рукой. Стив присоединился к нему и, посмотрев в сопутствующий окуляр, мгновенно понял, что так ошарашило его друга.
Марс изменился! Он был уже не красным, а зеленым! А каналы и характерные полярные шапки исчезли! Вместо этого, хотя и смутно видимые из-за отсутствия мощности телескопа, были безошибочно различимы очертания континентов и океанов. Даже облака были едва различимы.
Ошеломленный, Слэтс отвел глаза.
— Это Марс? — спросил он безучастно.
— Проверим, конечно, — сказал Стив, глядя в небо. — Да, это, конечно, Марс, но что с ним такое? Прошлой ночью он был таким же красным и испещренным, как обычно, но сейчас — скажем, это работа для телескопа Маунт Паломар…
Он подошел к радиоприемнику, но в этот самый момент шар стратосферы с неожиданной силой закачался взад-вперед. Он беспомощно споткнулся, а затем был сбит с ног чудовищной волной, поднимающейся вверх.
— Черт! — Слэтс взвизгнул, цепляясь за оконную раму. — У нас оборвался трос! Что—то испортило его, или же…
Стив, спотыкаясь, подошел к нему и уставился вниз, на кусок троса, тянувшийся под ними в лунном свете. Размытое пятно Нью-Йорка быстро исчезало.
— Ничто нет, — отрезал он. — Движение на небе свободно во всех направлениях. Что- то потянуло нас, что- то достаточно сильное, чтобы порвать этот трос…
Он поднял голову с каменным лицом. Бездонная чернота самого космоса была прямо над ними, и каким-то необъяснимым образом они падали в нее со все возрастающей скоростью, вырванные из своего родного мира. А прямо впереди светилась зеленая планета, которая должна была быть красной…
Казалось, что свинцовая тяжесть давит на них по мере того, как скорость движения шара увеличивалась. От чудовищного ускорения у них перехватило дыхание. Беспомощные, с закружившимися головами, они рухнули на пол…
-------------------
Возрожденный мир. Глава 1. Голос из космоса
