Гражданская война на Камчатке — урок на все времена
На фоне грандиозных событий 1918–1920 годов в центральной России, в Крыму и в Сибири может показаться, что революционные потрясения и буря гражданской войны по Камчатке прошлись лишь краем. В какой-то степени так оно и было. Но именно в этом и кроется главный исторический урок: враг есть враг и никакой революционно-демократический романтизм этого факта отменить не может. Прощенный тобой враг, тебя не пощадит и своего поражения тебе не простит. Он ударит в спину и не постесняется попинать упавшего.
Советская власть в данном регионе установилась бескровно, хотя и имелся некий местный вариант двоевластия, но и он был преодолен без расстрелов и уличных боев, без штурмов правительственных зданий и прочего экстрима. Классическим «демократическим путем». При этом бывшие чиновники царской администрации и Временного правительства никаким репрессиям и арестам не подвергались, хотя их учреждения были формально распущены, продолжали группироваться и пытаться повлиять на ситуацию. Результатом стал переворот в Петропавловске и арест прекраснодушных революционеров.
Такая ситуация сложилась из-за удаленности и изолированности региона, местные революционеры варились, так сказать, в своем соку и пошли своим уникальным путем. Последующее противостояние было не таким кровавым, как масштабные столкновения конных масс, штурм Перекопа или «ледяной поход», но тоже весьма показательны. Позже этот сценарий реализовывали раз за разом повстанцы в странах третьего мира (подробней об этом в продолжении статьи).
Весьма своеобразно вели себя и японцы, реализуя, по сути, хорошо известную нашим современников стратегию управляемого хаоса, формально заявляя о нейтралитете, но по факту поддерживая периодически ту сторону, которая соглашалась не мешать разграблению края и ослабляя ту, которая могла слишком укрепиться.
Официально позиция японского правительства была такой:
«Известное количество войск будет послано немедленно во Владивосток. Действуя таким образом, японское правительство остается при своем постоянном желании охранять отношения продолжительной дружбы с Россией и русским народом и подтверждает свою открыто признаваемую политику уважения территориальной неприкосновенности России и нежелания вмешательства в ее внутренние дела.»
А теперь расскажем чуть подробней.
Известие о конце самодержавного правления пришло на Камчатку только 5 марта. В Петропавловске на собрании жителей тут же была сформирована соответствующая структура — Городской комитет общественной безопасности — из чиновников и купцов (торговцев). В советской историографии его обычно обзывали эсеро-меньшевистским, но это не вполне точная формулировка.
В Комитет вошли: член областного суда Емельянов, начальник связи Королевич, инспектор училищ Сусляк (один из наиболее одиозных персонажей), городской голова Голубецкий, купцы Дьяконов, Дубовецкий и др. Петропавловский комитет постепенно расширил свою юрисдикцию на всю область и начал подготовку к созывы так называемого «крестьянского съезда» (забегая вперед, отметим, что крестьян там было меньше трети из общего числа делегатов).
Но не долго музыка играла… Открылась навигация и к концу мая в Петропавловск стали прибывать коммунисты из Приморья, привозя с собой газеты и листовки. Жители города с головой окунулись в «демократический процесс», сразу стали выявляться пачками случаи злоупотреблений и мздоимства местных властей. В частности, всплыли мрачноватые эпизоды всевластия бывшего уездного анадырского начальства — Царегородцева и Оноприенко, создавших, по сути, опирающуюся на властные структуры и полицию систему вымогательства и поборов с местного населения. Затем «засветились» и соучастники — губернские чиновники Ковальчук и Клочков, которых население потребовало немедленно арестовать. Комитет отказался это сделать, более того, вороватые чиновники были взяты под усиленную охрану на случай попыток самосуда.
Авторитет новой власти падал стремительно, т. к. было совершенно очевидно происходящее, описываемое известной формулой «рука руку моет». Так что нет ничего удивительного в том, что информация о возникновении альтернативной власти — Владивостокского совета рабочих и солдатских депутатов — была встречена населением Камчатки преимущественно позитивно. Во Владивосток отправили «ходока» — анадырского рабочего Каширина, который должен был поискать там управу на беспредельничающих в Петропавловске и округе чинуш.
Владивостокский совет направил Петропавловскому комитету требование разобраться с непрекращающимися злоупотреблениями и послал своих представителей. Очевидный рост популярности Совета заставил Комитет общественной безопасности ускорить созыв «крестьянского съезда». Из 49 делегатов только 5 были представителями коренного населения. Большинство же составляли купцы, священнослужители и жители Петропавловска, так что «крестьянским» этот сход был только по названию.
Соответствующими были и решения съезда — бурно обсуждался так называемый «инородческий вопрос» без каких-либо внятных предложений, звучали слезливо-патриотические речи про «войну до победного конца» и наилучшие пожелания «солдату-министру Керенскому». Единственным практическим решением было избрание нового областного комитета общественной безопасности во главе с эсерами Пуриным и Лавровым.
Вместе с тем на Камчатке уже практически сложилось большевистское подполье, сформированное преимущественно из рабочих Петропавловского порта, Охотских золотых приисков и Анадырских угольных копий. К ним присоединились трудящиеся рыбоконсервных заводов, сельская беднота, рыбаки и некоторые представители местных народностей. На роль лидера камчатских большевиков выдвинулся Иван Емельянович Ларин. Он был мобилизован в 1917 году в камчатскую воинскую команду. При активном участии Ларина к ноябрю 1917 года уже был создан профсоюз портовых рабочих.
Воинская команда Петропавловска стала ядром и основой формирования советской власти. В декабре удалось тайно провести собрание рабочих и солдат и избрать Петропавловский совет рабочих и солдатских депутатов. Двоевластие пришло на Камчатку уже после Октябрьской революции.
Особенностью ситуации на Камчатке был МИРНЫЙ характер противостояния Совета и Комитета — без расстрелов демонстраций и убийств политических противников. «Упорная борьба» проявлялась в соревнованиях агитаторов и попытках перетянуть на свою сторону те или иные группы населения. В самом худшем случае дело доходило до банальной драки, но не более того. Можно сказать, на Камчатке шел уникальный процесс установления советской власти исключительно демократическим путем.
В январе 1918 года по настоянию Петропавловского Совета было созвано СОВМЕСТНОЕ заседание Комитета общественной безопасности, Совета рабочих и солдатских депутатов, а также все еще не упраздненной Городской Думы. Было вынесено решение о признании советской власти в лице СНК (Совета Народных Комиссаров — правительства Ленина). Но буквально на следующий день Комитет общественной безопасности свое согласие отозвал и заявил, что «остается на прежних позициях». Двоевластие продолжалось, хотя «упорная борьба» по-прежнему шла преимущественно в прессе и на митингах.
Именно в этот период лидеры Комитета, видимо, осознали, что удержать власть проще всего в НЕЗАВИСИМОМ, точнее, в квазинезависимом, с опорой на иностранные штыки, образовании и начали усиленно готовить переход к так называемой автономии Камчатки. Этот процесс возглавил бывший член Учредительного собрания Лавров (правый эсер). Он связался с бывшим царским консулом в Японии (г. Хакодате) Лебедевым и через него заручился необходимой поддержкой своих начинаний у японцев. В число заговорщиков вошли уже упомянутые Пурин и Сусляк, а также начальник радиостанции Рыбкин.
Для того чтобы поднять население на мятеж против Совета, Лавров и К провели, как теперь говорят, информационную кампанию, распространяя слухи о предстоящей конфискации личного имущества, скота и денежных средств якобы по распоряжению Совета. Используя свой контроль над средствами связи, эсеры-заговорщики пытались убедить жителей деревень, охотников и рыбаков, что в Петропавловске полная анархия, солдаты грабят всех подряд и скоро дойдут и до них, поэтому надо срочно вооружаться, объединяться и идти на Петропавловск самим. В это время в Петропавловске никаких чрезвычайных мер (арестов, расстрелов, конфискаций и пр.) не наблюдалось вовсе, именно поэтому эсеры и смогли «взбаламутить воду».
Бывший солдат Петропавловской воинской команды Мазуров сообщил в Совет следующее:
«Прошу принять меры осторожности. Шайка паразитов-заговорщиков усиленно работает, хочет уничтожить Совет рабочих и солдатских депутатов в Петропавловске. Главный притон заговорщиков в города — на радиостанции, а второй — в селе Завойко. Оттуда призывают жителей с оружием в руках ехать в Петропавловск и перестрелять солдат. Кто-то из города передает по телефону, что солдаты ходят по магазинам, грабят бьют жителей…»
Призывы заговорщиков достигли также Мильковской и Большерецкой волостей, 15 марта в селе Завойко открылся волостной съезд, который перенесли затем в с. Сероглазку, сюда же должны были прибыть вооруженные команды охотников. Но… Но контрагитация и просто здравый смысл сделали свое дело — большинство сбитых с толка эсерами людей просто разошлись по домам, убедившись в лживости распространяемых слухов. Собравшимся крестьянам и охотникам было предложено направить в город делегацию и самолично убедиться, как дела обстоят в реальности. Мятеж не состоялся, вооруженных столкновений удалось избежать.
Однако, «областные комитетчики» вместе с завойскими кулаками таки успели «провозгласить» автономию и сами себя наделили правом сноситься с иностранными государствами, ради чего, собственно, все и затевалось.
19 марта 1918 года состоялось открытое собрание городского Совета рабочих и солдатских депутатов, на которое прибыли представители близлежащих сел. Было вынесено постановление, осуждающее провозглашение автономии и определившее его как измену. Вместе с тем в тексте постановления читается какое-то неуместно оптимистическое благодушие:
«Мотивы об автономии, высказанные в приказе № 1, Петропавловский совет рабочих и солдатских депутатов считает неосновательными, ибо Камчатке со стороны иностранных держав не грозит никакой опасности, если будет в области порядок и спокойствие, которое так яро нарушают провокаторские силы области, ложно освещая направления деятельности советской власти»
Совет заявил, что распустить его может только сам народ, что организация милиции должна проводиться на выборной основе, а право каждого желающего уйти на службу в Красную Армию никакой Областной комитет отменить не может.
Снова обошлось без арестов и репрессий — просто прошли довыборы и Петропавловский Совет переименовали в Областной Камчатский Совет рабочих и крестьянских депутатов. Следом были созданы Советы на местах, начались попытки упорядочения рыбной ловли и пушного промысла, обуздания аппетитов промышленников и купцов — как местных, так и заграничных. Делалось это за счет налогов, а не под дулом револьвера.
При этом фактически продолжала существовать, хоть и будучи формально распущенной, Городская дума, имели полную свободу бывшие царские чиновники и члены мятежного Комитета. Это не могло закончится хорошо. И не закончилось. К тому же из Хабаровска поступило странное распоряжение о роспуске местной воинской команды, которое было исполнено. Советская власть, можно сказать, сама давала своим врагам все козыри в руки.
Мятеж Чехословацкого корпуса и «пришествие» Колчака, объявившего себя верховным правителем, кардинально изменило всю ситуацию на Дальнем Востоке, в том числе и на Камчатке. Контрреволюция в Петропавловске цвела и пахла. Это просто непостижимо, но «мартовские мятежники» Пурин и Рыбкин продолжали контролировать местную радиостанцию, в городе шла агитация против Советской власти, людей запугивали скорой расправой для всех, кто поддерживает так или иначе Камчатский Совет.
Известие о свержении советской власти во Владивостоке ускорило события в Петропавловске. Координатором выступил упомянутый выше русский консул в японском городе Хакодате Лебедев. Он «простимулировал» местных заговорщиков информацией о задержке поставки соли и других необходимых товаров до тех пор, пока не будет арестован весь состав Совета. Не правда ли, знакомая ситуация? Нечто подобное было организовано в Москве и других крупных городах в 1990–1991 году.
В ночь с 11 на 12 июля 1918 года все члены Совета были арестованы, частично брошены в тюрьмы, а большинство выслано во Владивосток. Под протекторатом японцев в Петропавловске начались аресты, пытки задержанных, расстрелы… Короче, все то, что не сделала со своими врагами советская власть, испытали на себе ее сторонники. Возможно, теперь читатель по-иному будет воспринимать причитания о красном терроре.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
