13 декабря 2024 в 10:52 МСК
Читать 9 мин

«Братские войны» и «великая Финляндия»

Если про второе читатель, возможно, слышал, то про первое — далеко не факт. И немудрено: ведь сами финны во времена недавние, но теперь окончательно прошедшие не очень-то любили про них вспоминать.

А между тем «братские войны» или Heimosodat представляют из себя весьма интересный процесс, знание истории и понимание причин которого могло бы избавить от многих недавно совершенных и ныне все еще совершаемых во внешней и внутренней политике ошибок, но… Видимо, это не очень интересно было до поры до времени.

Под «братскими войнами» подразумевается серия военных операций финских националистов в период 1918–1922 год на территориях соседних стран — в Прибалтике и Советской России (с 1919 года — РСФСР). В качестве идеологической основы этих агрессивных акций использовалась концепция «освобождения» родственных (братских) угро-финских народов от «русского гнета». Освобождать горячие финские парни собирались всех почти до Урала, но начали с Карелии и Эстонии.

«Братские войны уходят корнями в финскую военную истерию и культуру войны», — так определил этот исторический феномен Аапо Роселиус, доктор философских наук и историк Хельсинкского университета. А упомянутая «военная истерия» во многом явилась результатом длительной накачки «финского духа» за русские деньги в период правления государей-императоров. Причем менять в этом смысле что-то начал — очень неаккуратно и неэффективно — только последний из Романовых — Николай II. А до него аж с 1809 года финской самобытности только и делали реверансы, наивно полагая, что таким образом вбивают клин между Финляндией и Швецией, исключая их реинтеграцию.

Строго говоря, определенный смысл в этом имелся. В период вхождения в состав Швеции, финны считались людьми второго сорта, обучение и делопроизводство велось на шведском языке, финский всячески зажимался и не популяризировался. Соответственно, в финском обществе имелась определенная прослойка ориентированных на Россию антишведски настроенных лидеров и местной знати. Однако, эта тенденция стремительно сокращалась и к концу 19-го века практически сошла на нет, сменившись на противоположную.

Густая (в сравнении с остальной Российской империей) сеть финских народных школ, где шла промывка мозгов подрастающему поколению в ультранационалистическом духе, не могла возникнуть без финансовой подпитки из России. П. А. Мессарош, русский публицист венгерского происхождения, на основе опубликованных статистических справочников подсчитал, что сумма, потраченная на народное образование в Финляндии составляла в разные годы в среднем минимум 50% от всех собираемых в Великом княжестве налогов (которые шли на нужды ВКФ исключительно), т. е. без помощи имперских властей в виде целевого финансирования и освобождения от части общегосударственных расходов такие траты были бы невозможны.

Читатель легко проведет аналогии с вливанием денег в развитие некоторых самобытных воинственных этносов в наше время. А мы тут ему поможем еще одним небольшим уточнением.

Как это на первый взгляд не парадоксально, но «братские войны» и идея «великой Финляндии», возникшие как результат спонсирования царским правительством финского национализма и последующих нелепых попыток загнать его обратно в общеимперские берега, привели к резкому росту численности и влияния ультраправых откровенно фашистских организаций в Швеции и Дании, члены которых радостно влились в «когорты детей Севера» и активно участвовали в агрессии против нашей страны и в 1918–1922 годах, и в 1941-1945.

"Братские войны" в западном толковании
"Братские войны" в западном толковании


Отметим также, что данный факт подтверждают, главным образом, ФИНСКИЕ историки. Ниже на иллюстрации обложка книги Roselius A., Silvennoinen O. Villi itä: Suomen heimosodat ja Itä-Euroopan murros 1918–1921. Helsinki: Tammi, 2019. На русский язык название книги переводится так: «Дикий Восток. Племенные войны Финляндии и восточно-европейский излом».


Автор рассматривает процессы, происходящие в Финляндии и республиках Прибалтики как продолжение Первой мировой войны и он в этом не одинок. Именно так расценивали те же самые события германские стратеги в 30-х годах: рухнувшая Российская Империя породила агрессивнее осколки, насыщенные оружием и не успевшими толком повоевать националистами-идеалистами в возрасте до 25 лет, которым пока особенно нечего терять и которые тяжесть войны себе толком не представляют. Эти самые осколки в принципе не могут жить мирно: если энергия разрушения не будет направлена вовне, она будет направлена внутрь.

Роселиус вообще много работ опубликовал по теме, в т. ч. глубоко исследовал шведский и датский след в тех событиях.

Он неоднократно подчеркивал, что именно в период «братских войн» впервые вышли на историческую сцену после длительного перерыва крупные добровольческие формирования, состоявшие из шведов. Одного из шведских офицеров, командовавшего добровольцами, звали Мартин Экстрём (Martin Ekström, 1887-1954). Это имя хорошо известно европейским исследователям нацизма, но в СССР и России как-то затерялось среди таких одиозных личностей как Гитлер, Гиммлер и Геббельс. А меж тем Экстрём в 30-х годах возглавлял шведскую ультраправую партию «Национал-социалистический блок». Но в 1918 году нацизма в немецком варианте еще не существовало, зато правительство Финляндии негласно сделало Экстрёма командиром добровольцев, отправившихся в Эстонию.

М. Экстрём. Этот человек, в частности, отметился в известной даже на Западе "резне в Виипури"  - финальном аккорде финской гражданской войны, когда в Выборге были убиты сотни русских (главным образом беженцев из Петрограда) по официальным данным и тысячи по неофициальным.
М. Экстрём. Этот человек, в частности, отметился в известной даже на Западе "резне в Виипури" - финальном аккорде финской гражданской войны, когда в Выборге были убиты сотни русских (главным образом беженцев из Петрограда) по официальным данным и тысячи по неофициальным.


«Мартин Экстрём стал командующим финского добровольческого корпуса, — пишет Роселиус. — Изучая источники времен „братских войн“, я часто вижу, что шведы занимали высокие позиции».

По словам Роселиуса, Экстрём был личностью необычной, с явно выраженными паталогически-деструктивными наклонностями.

«Он наслаждался хаосом. Он прибывал со своими шведскими солдатами на место действий и сразу шел в атаку. Похоже, никто из финского военного руководства не знал, что он делает. Когда война хорошо организована, такое поведение военного лидера просто немыслимо. Тут нужна хаотическая обстановка. Но Экстрёма превозносили как героя, и в Финляндии он прославился даже больше, чем в Швеции».

Другим шведским командиром периода «братских войн» был Карл Мутандер (Carl Mothander, 1886-1965), юрист по образованию, но быстро увлекшийся экспансионистскими идеями. В 1918 году он встретился лично с  Маннергеймом.

«Мутандеру удалось заинтересовать Маннергейма, ему дали звание майора, и было сформировано боевое соединение из шведских добровольцев. После „братских войн“ он обзавелся имением в Эстонии и стал соседом командира датских добровольцев — офицера Рихарда Густава Боргелина (Richard Gustav Borgelin)»

Вот такой «террористический северный интернационал» постепенно развился всего лишь на базе популяризации финского языка, финской самобытности и героического эпоса «Калевала». Все эти «колебания духа» при этом вполне прагматично использовали сначала немцы в период до 1918 года, а позже британцы с французами.

На эту тему мы предлагаем читателю ознакомиться с одним интересным документом, так сказать, для полноты картины:

Агентурная сводка № 26 регистрационного управления Полевого штаба при Реввоенсовете республики от 5 апреля 1919 года[1]

«Планы и намерения противника

Создается независимая Ингерманландия. В кругах, близких ген. Маннергейму, вновь поднялась агитация за необходимость создания самостоятельной Ингерманландии со столицей Петроградом и его промышленным центром. Эта идея находит много сторонников и усиленно распространяется в Петроградской губернии и смежной Карелии среди местного населения, главным образом среди немцев-колонистов и карело-финнов.

Перспективы будущей Ингерманландии. Самостоятельная Ингерманландия должна будет вступить в качестве полноправного члена в союз Прибалтийских держав (Скандинавских).

Для скорейшего возрождения экономического состояния в крае предположено ввести свободную торговлю, оказать широкий кредит и объявить в Петрограде порто-франко[2].

Идея создания в Петрограде порто-франко пользуется большой популярностью.

С учреждением порто-франко Ингерманландия явится свободным рынком для сбыта излишков производства западноевропейской и американской промышленности.

С образованием Ингерманландии будет достигнута цель — отрезать Советскую Россию от Балтийского моря, лишив ее последнего удобного порта в Финском заливе, чем увеличится ее изолированность.

Эта идея имеет большое преимущество перед идеей вмешательства в русские дела, ибо давая населению будущей свободной Ингерманландии возможность устроить свою жизнь по собственному образцу, избавляет правительство Финляндии от нарекания в агрессивных намерениях и белогвардейской авантюре.

По мнению кругов, близко стоящих к генералу Маннергейму, надеются на сочувствие и морально-материальную поддержку со стороны держав Согласия (т.е. Антанты — прим. Автора).

Финляндия за свое содействие желает получить свободный выход в Северный Ледовитый океан…»


[1] РГАСПИ Ф. 5, Оп.1, Д. 2487, Л.4об.

[2] Порто-франко (итал. porto franco — свободный порт) — порт (или его определённая часть), пользующийся правом беспошлинного ввоза и вывоза товаров.



Бесплатный
3 комментария