Как решали вопросы при Сталине. Документальная зарисовка
Это короткая заметка очень информативна, если как следует вчитаться в документы. Для внимательного читателя она, прежде всего, показывает уровень предвоенного бардака, сохранение которого в военное время ведет к тяжелым последствиям во все времена и при всех режимах. «Не того расстреляли» — в данном случае не шутка. Только надо добавить «едва не расстреляли». Все-таки успели в последний момент разобраться.
Но не менее важно и другое: в то время понимали, что из состояния административно-бюрократического расслабона в состояние военной собранности одними митингами ввести людей нельзя, нужны показательно жестокие меры.
В чем же провинились капитаны? Из дальнейших материалов следует, что капитан парохода «Колла» грубо нарушил установленные на военное время правила проводки судов, самовольно ушел от конвоя, не захотел воспользоваться помощью лоцманов и вывел свой пароход на мины в Керченском проливе. От полученных повреждений судно затонуло. В документах этого нет, но важно уточнить, что 20 июля 1941 года мины в Керченском проливе могли быть только советские, установленные в экстренном порядке в ожидании прорыва в Черное море итальянского военного флота. Буквально через день ситуация повторилась с пароходом «Десна», но на этот раз судно сохранило плавучесть.
Однако главной интригой этой печальной истории является не это. В первоначальном варианте постановления фигурировала ДРУГАЯ фамилия капитана — Шонин.
Шонина едва не поставили к стенке, но в последний момент таки выяснили, что на момент подрыва исполнял обязанности капитана другой человек. Как такое могло вообще быть? Крайним был назначен старший инженер-диспетчер по Черноморскому пароходству Нефедов. Именно он сообщил высокому начальству фамилии капитанов. Однако Нефедов взял эти сведения не с потолка, а из доступных ему служебных источников, несколько раз перепроверив, о чем подробно рассказал в своем объяснении, закончив его с обидой следующими словами:
«Обманом я не занимался, а говорил те данные, которые у меня были и которые я проверил, спросив т. Соловьева.»
А в реальности Шонин был назначен капитаном 28 мая 1941 года из резерва пароходства, а постоянно находившейся на этой должности Свердюков должен был отбыть в заграничную командировку в Венгрию принимать строящиеся там суда. Более подробных объяснений в деле нет, так что можно предположить, что в последний момент поездка Свердюкова сорвалась (до начала войны меньше месяца и уже 15–18 июня обстановка была более чем напряженной), он вернулся к исполнению своих обязанностей, но по какой-то причине данный факт надлежащим образом задокументирован не был. Ситуация, строго говоря, совершенно дикая.
Стоило ли вот так строго, сразу к стенке капитана? Не нам судить. За первый месяц войны, как указано в деле, «ни один советский пароход не потоплен противником в Черном море», а тут сразу два подряд и на своих минах. Исключительно по причине раздолбайства капитанов. Время на раскачку у страны не было, равно как и правила «не обижать своих». Эта традиция уже из более поздних времен, читатель легко поймет каких именно.
