Трактат о тревожном мужчине

В ‎контингенте‏ ‎моих ‎подписчиков ‎многие ‎относятся ‎к‏ ‎тем, ‎кого‏ ‎я‏ ‎называю ‎«тревожный ‎тип».

Это‏ ‎не ‎подтрунивание,‏ ‎не ‎попытка ‎заменить ‎понимание‏ ‎и‏ ‎сопереживание ‎наклеиванием‏ ‎ярлыка. ‎Это,‏ ‎как ‎правило, ‎прекрасные ‎люди.

Просто ‎они‏ ‎полны‏ ‎тревог.

Это ‎они‏ ‎без ‎конца‏ ‎страдают ‎от ‎известий ‎о ‎том,‏ ‎что‏ ‎в‏ ‎нашем ‎штабе‏ ‎одни ‎дураки‏ ‎и ‎украинцы‏ ‎вот-вот‏ ‎наделают ‎достаточно‏ ‎беспилотников, ‎чтобы ‎нанести ‎нам ‎сокрушительное‏ ‎поражение.

Это ‎они‏ ‎потребляют‏ ‎новомодные ‎новости ‎об‏ ‎абу-бандитах, ‎которые‏ ‎штурмуют ‎все ‎лицензионные ‎центры,‏ ‎чтобы‏ ‎закупить ‎оружия,‏ ‎чтобы ‎восстать‏ ‎и ‎поработить ‎нас ‎в ‎тылу,‏ ‎пока‏ ‎хохлы ‎побеждают‏ ‎нас ‎на‏ ‎фронте.

С ‎другой ‎стороны, ‎они ‎же‏ ‎являются‏ ‎зачастую‏ ‎преданными ‎зрителями‏ ‎блога ‎Е.‏ ‎Супера ‎«Время‏ ‎вперёд»‏ ‎и ‎читателями‏ ‎вашего ‎покорного ‎слуги.

Потому ‎то ‎они‏ ‎страдают ‎и‏ ‎им‏ ‎нужно ‎это ‎страдание‏ ‎кем-то ‎уврачевывать.

То‏ ‎есть ‎они ‎сначала ‎эти‏ ‎самопоры‏ ‎прутся ‎в‏ ‎похабные ‎дома‏ ‎утех, ‎где ‎их ‎бичуют ‎специально‏ ‎выведенные‏ ‎для ‎этого‏ ‎медиахохлы ‎разных‏ ‎пород ‎и ‎национальностей, ‎а ‎потом‏ ‎им‏ ‎нужна‏ ‎анестезия, ‎елей‏ ‎и ‎тайное‏ ‎кремлёвское ‎зелье‏ ‎сотворённое‏ ‎из ‎дугинской‏ ‎бороды ‎традиционных ‎ценностей, ‎хитрого ‎плана‏ ‎Путина ‎и‏ ‎других‏ ‎не ‎имеющих ‎аналогов‏ ‎специальных ‎феноменов.

Включая‏ ‎котиков.

Они ‎приходят ‎за ‎утешением‏ ‎будучи‏ ‎убеждены, ‎что‏ ‎тут-то ‎их‏ ‎утешат ‎по ‎высшему ‎разряду ‎опытные‏ ‎колдуны‏ ‎кремлеманты, ‎жрецы-кремлеславы‏ ‎и ‎почтенные‏ ‎аналитики-кремлеведы.

И ‎отчасти ‎они ‎правы ‎—‏ ‎он‏ ‎находят‏ ‎у ‎нас‏ ‎много ‎пригодного.‏ ‎Но ‎не‏ ‎находят‏ ‎главного ‎—‏ ‎полной ‎уверенности, ‎что ‎все ‎под‏ ‎контролем.

Потому ‎что‏ ‎на‏ ‎свете ‎нет ‎никаких‏ ‎гарантий ‎кроме‏ ‎Страшного ‎Суда.

Не ‎найдя ‎же‏ ‎искомого,‏ ‎они ‎впадают‏ ‎в ‎отчаяние‏ ‎и ‎обиду. ‎Они ‎чувствуют ‎себя‏ ‎обманутыми,‏ ‎а ‎моё‏ ‎спокойствие ‎начинают‏ ‎объяснять ‎жульничеством, ‎оторванностью ‎от ‎реальности,‏ ‎лицемерием‏ ‎и‏ ‎другими ‎«обидными»‏ ‎вещами.

Им ‎так‏ ‎хочется ‎прекратить‏ ‎свои‏ ‎постоянные ‎страдания,‏ ‎что ‎хочется ‎просто ‎перестать ‎рассчитывать‏ ‎на ‎хороший‏ ‎исход.‏ ‎И ‎поэтому ‎все‏ ‎что ‎не‏ ‎позволяет ‎их ‎надежде ‎угаснуть‏ ‎—‏ ‎их ‎сердит.

Они‏ ‎так ‎сердятся‏ ‎на ‎нас, ‎что ‎начинают ‎радоваться‏ ‎всему,‏ ‎что ‎должно‏ ‎нас ‎расстраивать‏ ‎— ‎включая ‎успехи ‎неприятеля.

Почему ‎это‏ ‎происходит?

Их‏ ‎подводит‏ ‎такое ‎прекрасное‏ ‎качество ‎как‏ ‎ответственность.

Эти ‎люди‏ ‎пытаются‏ ‎честно ‎предусмотреть‏ ‎будущие ‎опасности, ‎чтобы ‎их ‎предотвратить.

Наш‏ ‎мозг ‎так‏ ‎устроен,‏ ‎что ‎он ‎распределяет‏ ‎получаемую ‎информацию‏ ‎по ‎степени ‎важности. ‎А‏ ‎самой‏ ‎важной ‎информацией‏ ‎он ‎считает‏ ‎ту, ‎что ‎сообщает ‎нам ‎об‏ ‎угрозах.

Для‏ ‎нашего ‎предка‏ ‎куда ‎важнее‏ ‎был ‎запах ‎медвежьих ‎экскрементов ‎чем‏ ‎запах‏ ‎земляники‏ ‎и ‎волчий‏ ‎вой, ‎нежели‏ ‎чириканье ‎птички.

В‏ ‎условиях‏ ‎природы ‎эта‏ ‎система ‎работала ‎нормально ‎— ‎усваивалась‏ ‎вся ‎информация‏ ‎по‏ ‎очереди. ‎Её ‎было‏ ‎не ‎так‏ ‎много.

Но ‎в ‎условиях ‎информационного‏ ‎общества,‏ ‎когда ‎не‏ ‎человек ‎ищет‏ ‎знаний, ‎а ‎знания ‎охотятся ‎на‏ ‎человека‏ ‎подобно ‎волку‏ ‎и ‎медведю‏ ‎— ‎это ‎работает ‎не ‎так‏ ‎уж‏ ‎и‏ ‎безупречно.

Мир ‎информационной‏ ‎войны ‎—‏ ‎это ‎информационным‏ ‎мир‏ ‎заполенный ‎специально‏ ‎выведенными ‎мутантами ‎— ‎хищными ‎сплетнями,‏ ‎охотящимися ‎на‏ ‎мозги‏ ‎вражеского ‎населения.

И ‎вот‏ ‎перед ‎нами‏ ‎стоит ‎итоговый ‎продукт ‎этого‏ ‎ландшафта‏ ‎— ‎ответственный‏ ‎тревожный ‎мужчина‏ ‎по ‎принципам ‎добросовестности ‎покормивший ‎своим‏ ‎сознанием‏ ‎с ‎десяток‏ ‎хохлогиен ‎и‏ ‎истекающий ‎гневом ‎как ‎гноем.

Собственно ‎гнев‏ ‎—‏ ‎это‏ ‎и ‎есть‏ ‎гной ‎из‏ ‎раны ‎на‏ ‎гордости.

Именно‏ ‎поэтому ‎хищная‏ ‎сплетня ‎всегда ‎норовит ‎полоснуть ‎именно‏ ‎по ‎ней‏ ‎—‏ ‎по ‎мужской, ‎по‏ ‎национальной.

Именно ‎поэтому‏ ‎так ‎много ‎напора ‎на‏ ‎разницу‏ ‎в ‎национальности‏ ‎на ‎истории‏ ‎об ‎изнасилованиях, ‎на ‎истории ‎с‏ ‎участием‏ ‎детей. ‎Именно‏ ‎поэтому ‎так‏ ‎любят ‎терзать ‎спортсменов ‎— ‎они‏ ‎источники‏ ‎групповой‏ ‎репутации.

Тревожный ‎русский‏ ‎мужчина ‎—‏ ‎это ‎прежде‏ ‎всего‏ ‎защитник. ‎Его‏ ‎потребность ‎— ‎подтверждать ‎этот ‎статус.‏ ‎В ‎историях‏ ‎с‏ ‎изнасилованиями ‎и ‎детьми‏ ‎он ‎находит‏ ‎упрёк ‎себе ‎как ‎мужчине,‏  ‎возложение‏ ‎на ‎него‏ ‎вины, ‎от‏ ‎которой ‎нужно ‎срочно ‎избавиться ‎—‏ ‎переложив‏ ‎её ‎на‏ ‎кого-то ‎другого‏ ‎кто ‎действительно ‎виноват, ‎чтобы ‎очистить‏ ‎свою‏ ‎репутацию.

Тревожный‏ ‎мужчина ‎—‏ ‎хороший ‎человек.‏ ‎Он ‎многое‏ ‎делает‏ ‎для ‎того,‏ ‎чтобы ‎его ‎таким ‎считали ‎и‏ ‎полагает, ‎что‏ ‎он‏ ‎этого ‎заслуживает.

Он ‎переживает‏ ‎за ‎имидж.

Потребность‏ ‎в ‎одобрении ‎— ‎это‏ ‎нормальное‏ ‎человеческое. ‎Мы‏ ‎живём ‎в‏ ‎коллективах ‎— ‎одобрение ‎и ‎доверие‏ ‎это‏ ‎что ‎делает‏ ‎наши ‎связи‏ ‎прочными.

А ‎значит ‎это ‎важный ‎инструмент‏ ‎эффективного‏ ‎управления.

Управляй‏ ‎виной, ‎репутацией,‏ ‎самооценкой ‎—‏ ‎и ‎ты‏ ‎будешь‏ ‎управлять ‎страхом.‏ ‎А ‎значит ‎человеком.

В ‎этом ‎месте‏ ‎мне ‎бы‏ ‎хотелось‏ ‎внезапно ‎сделать ‎странный‏ ‎финт ‎и‏ ‎показать ‎вам ‎вот ‎этого‏ ‎дедушку.

Это‏ ‎Исак ‎Сирин‏ ‎(то ‎есть‏ ‎сириец). ‎Труды ‎его ‎дошли ‎до‏ ‎нас‏ ‎на ‎сирийском‏ ‎и ‎арабском‏ ‎языках.

Этот ‎человек ‎много ‎писал ‎о‏ ‎тревогах‏ ‎и‏ ‎страхах, ‎об‏ ‎их ‎преодолении.‏ ‎Не ‎думаю,‏ ‎что‏ ‎такой ‎предмет‏ ‎трудов ‎он ‎выбрал ‎по ‎причине‏ ‎особой ‎смелости.‏ ‎Мы‏ ‎всегда ‎мастера ‎в‏ ‎том, ‎что‏ ‎у ‎нас ‎болит ‎и‏ ‎чего‏ ‎нам ‎не‏ ‎хватает.

За ‎пятнадцать‏ ‎веков ‎до ‎Интернета ‎преподобный ‎писал:

«Страху‏ ‎всегда‏ ‎сопутствует ‎сомнение,‏ ‎а ‎сомнение‏ ‎сопровождается ‎разысканием, ‎а ‎разыскание ‎—‏ ‎принятыми‏ ‎способами,‏ ‎а ‎принятые‏ ‎способы ‎—‏ ‎знанием. ‎И‏ ‎в‏ ‎самом ‎исследовании‏ ‎и ‎разыскании ‎всегда ‎познаются ‎страх‏ ‎и ‎сомнение, потому‏ ‎что‏ ‎не ‎во ‎всякое‏ ‎время ‎во‏ ‎всем ‎успевает ‎знание, ‎как‏ ‎показали‏ ‎мы ‎прежде.‏ ‎Ибо ‎нередко‏ ‎встречаются ‎душе ‎затруднительные ‎стечения ‎и‏ ‎столкновения‏ ‎обстоятельств ‎и‏ ‎многие ‎исполненные‏ ‎опасностей ‎случаи, ‎в ‎которых ‎вовсе‏ ‎не‏ ‎могут‏ ‎здесь ‎сколько-нибудь‏ ‎помочь ‎знание‏ ‎и ‎способы‏ ‎мудрости.‏ ‎Но ‎с‏ ‎другой ‎стороны, в ‎затруднениях, ‎не ‎отвратимых‏ ‎всеми ‎силами‏ ‎и‏ ‎крайним ‎пределом ‎человеческого‏ ‎ведения, ‎вера‏ ‎нимало ‎не ‎преодолевается ‎ни‏ ‎одним‏ ‎из ‎этих‏ ‎затруднений».

То ‎есть‏ ‎мы ‎в ‎страхе ‎начинаем ‎собирать‏ ‎информацию,‏ ‎из ‎которой‏ ‎наш ‎мозг‏ ‎выделает ‎как ‎самую ‎важную ‎—‏ ‎самую‏ ‎тревожную.

Немаловажно‏ ‎помнить, ‎что:

Невозможно‏ ‎найти ‎такое‏ ‎знание, ‎которое‏ ‎поможет‏ ‎успокоиться ‎раз‏ ‎и ‎навсегда.

Знание ‎— ‎не ‎успокаивает.‏ ‎Знание ‎не‏ ‎внушает‏ ‎уверенности. ‎Знание ‎требует‏ ‎проверки, ‎подтверждения‏ ‎новыми ‎знаниями, ‎знание ‎требует‏ ‎своего‏ ‎умножения.

Успокаивает ‎и‏ ‎внушает ‎уверенность‏ ‎— ‎осознание ‎своей ‎компетентности. ‎То‏ ‎есть‏ ‎вера в ‎то,‏ ‎что ‎ты‏ ‎сумеешь ‎сделать ‎все ‎что ‎возможно‏ ‎из‏ ‎того,‏ ‎что ‎ты‏ ‎должен.

Компетентность ‎—‏ ‎это ‎вера‏ ‎и‏ ‎долг.

Чистое ‎же‏ ‎знание ‎без ‎веры ‎— ‎ловушка,‏ ‎лабиринт ‎наполненный‏ ‎охотящимися‏ ‎на ‎твоё ‎сознание‏ ‎чудовищами. ‎Переплетение‏ ‎коридоров ‎между ‎Романом ‎Олеговичем‏ ‎Носиковым‏ ‎и ‎Евгением‏ ‎Александровичем ‎Супером‏ ‎и, ‎прости ‎Господи, ‎Подолякой, ‎или‏ ‎вообще‏ ‎каким-нибудь ‎канадским‏ ‎медиахохлом ‎пишущим‏ ‎от ‎имени ‎русского ‎ветерана ‎войны‏ ‎на‏ ‎Донбассе‏ ‎о ‎том‏ ‎как ‎чеченцы‏ ‎все ‎сбежали,‏ ‎расстреливали‏ ‎в ‎спины‏ ‎срочников, ‎а ‎потом ‎пришли ‎таджики‏ ‎и ‎всех‏ ‎жён‏ ‎и ‎детей ‎срочников‏ ‎изнасиловали.

Суета, ‎сплетни‏ ‎и ‎боязнь ‎теней.

Знания ‎не‏ ‎помогут‏ ‎тебе ‎от‏ ‎внезапного ‎теракта,‏ ‎от ‎беспилотника, ‎от ‎ядерного ‎удара.

Это‏ ‎не‏ ‎значит, ‎что‏ ‎знания ‎—‏ ‎вещь ‎пустая ‎и ‎вредная.

Просто ‎они‏ ‎не‏ ‎для‏ ‎этого. ‎Они‏ ‎для ‎того,‏ ‎чтобы ‎знать,‏ ‎как‏ ‎действовать.

Но ‎не‏ ‎для ‎того, ‎чтобы ‎знать ‎во‏ ‎имя ‎чего.

Ответ‏ ‎на‏ ‎вопрос ‎«во ‎имя‏ ‎чего» ‎—‏ ‎всегда ‎находится ‎за ‎пределами‏ ‎знаний‏ ‎— ‎в‏ ‎стране ‎убеждений.‏ ‎Или ‎как ‎говорим ‎мы ‎христиане‏ ‎по‏ ‎старинке ‎—‏ ‎веры.

Во ‎имя‏ ‎чего ‎мы ‎живём ‎и ‎умираем‏ ‎—‏ ‎мы‏ ‎не ‎можем‏ ‎знать. ‎Мы‏ ‎можем ‎на‏ ‎это‏ ‎надеяться. ‎Сильно‏ ‎надеяться.

Страстно ‎надеяться. ‎Так ‎страстно ‎надеяться,‏ ‎что ‎решить,‏ ‎что‏ ‎эта ‎надежда ‎—‏ ‎самое ‎прекрасное‏ ‎что ‎есть ‎в ‎нас‏ ‎—‏ ‎и ‎тогда‏ ‎мы ‎начинаем‏ ‎верить. ‎

Впрочем, ‎у ‎каждого ‎свой‏ ‎путь.

Кто-то‏ ‎просто ‎внезапно‏ ‎принимает ‎внутри‏ ‎себя ‎решение ‎ради ‎чего ‎он‏ ‎живёт‏ ‎и‏ ‎в ‎чем‏ ‎его ‎долг.‏ ‎Но ‎это‏ ‎тоже‏ ‎не ‎результат‏ ‎знания ‎— ‎это ‎волевой ‎акт,‏ ‎всегда ‎связанный‏ ‎с‏ ‎самопожертвованием ‎— ‎посвящением‏ ‎себя ‎чему-то:‏ ‎Светлому ‎Будущему, ‎Царству ‎Небесному,‏ ‎Аллаху,‏ ‎Наташке ‎из‏ ‎9-го ‎подъезда‏ ‎или ‎пенсии ‎в ‎пятьсот ‎евро.

Предупреждаю:‏ ‎в‏ ‎случае ‎выбора‏ ‎последнего ‎—‏ ‎каждые ‎пятьсот ‎евро ‎проносимые ‎мимо‏ ‎носа‏ ‎адепта‏ ‎— ‎будут‏ ‎вызвать ‎отчаяние‏ ‎и ‎злобу,‏ ‎провоцировать‏ ‎приступы ‎депрессии‏ ‎и ‎неконтролируемой ‎жестокости. ‎Хохломорфизм.

В ‎случае‏ ‎Наташки ‎—‏ ‎хозяином‏ ‎вашей ‎души ‎будет‏ ‎всякий ‎на‏ ‎кого ‎эта ‎Наташка ‎посмотрит.

В‏ ‎общем‏ ‎чему ‎себя‏ ‎посвятить ‎—‏ ‎это ‎вопрос ‎амбиций.

Попытка ‎себя ‎никуда‏ ‎и‏ ‎никогда ‎не‏ ‎инвестировать, ‎ничему‏ ‎не ‎посвятить ‎по ‎причине ‎невероятной‏ ‎собственной‏ ‎ценности‏ ‎— ‎приведёт‏ ‎к ‎заплесневению‏ ‎и ‎усыханию‏ ‎этого‏ ‎самого ‎себя‏ ‎и ‎бесконечному ‎дрожанию ‎за ‎целостность‏ ‎и ‎сохранность‏ ‎этого‏ ‎драгоценного ‎себя. ‎Бесконечным‏ ‎метаниям ‎от‏ ‎алтаря ‎к ‎алтарю ‎с‏ ‎придирчивым‏ ‎ощупыванием ‎кумиров‏ ‎на ‎предмет‏ ‎их ‎достоинств, ‎статей, ‎материала ‎изготовления‏ ‎с‏ ‎постепенным ‎осознанием‏ ‎того, ‎что‏ ‎алтари ‎все ‎больше ‎похожи ‎на‏ ‎прилавки‏ ‎старьёвщика.

Чтобы‏ ‎не ‎быть‏ ‎бесконечной ‎жертвой‏ ‎облав ‎хищников-мозгоедов‏ ‎—‏ ‎нужно ‎быть‏ ‎кем-то ‎не ‎зависит ‎от ‎их‏ ‎мнения, ‎презрения,‏ ‎обвинения,‏ ‎насмешки. ‎Кем-то ‎кто‏ ‎не ‎боится,‏ ‎что ‎его ‎назовут ‎«степашкой»‏ ‎—‏ ‎человеком, ‎который‏ ‎осознает ‎и‏ ‎исполняет ‎свой ‎долг ‎имеет ‎свои‏ ‎собственные‏ ‎принципы ‎и‏ ‎не ‎намерен‏ ‎ими ‎поступать ‎в ‎связи ‎с‏ ‎мнениями‏ ‎и‏ ‎модами.

Что-то ‎чему‏ ‎ты ‎себя‏ ‎посвятил.

Отдай ‎себя,‏ ‎чтобы‏ ‎за ‎себя‏ ‎не ‎трястись ‎— ‎тому, ‎что‏ ‎тебя ‎оценит,‏ ‎сохранит‏ ‎и ‎приумножит. ‎

Делу,‏ ‎убеждению, ‎которое‏ ‎тебя ‎достойно. ‎

Пойми ‎кто‏ ‎ты,‏ ‎найди ‎свое‏ ‎место ‎—‏ ‎и ‎успокоишься ‎в ‎исполнении ‎долга.‏ ‎

Любая‏ ‎неизвестность ‎тревожит.‏ ‎А ‎мы‏ ‎постоянно ‎находимся ‎в ‎пространстве ‎неизвестности,‏ ‎если‏ ‎находимся‏ ‎в ‎истории,‏ ‎а ‎не‏ ‎дезертируем ‎из‏ ‎неё.

Преподобный‏ ‎Исак ‎писал:

«когда‏ ‎этот ‎страх ‎бывает ‎о ‎теле,‏ ‎тогда ‎делается‏ ‎сатанинским,‏ ‎…

Страх ‎за ‎тело‏ ‎бывает ‎в‏ ‎людях ‎настолько ‎силен, ‎что‏ ‎вследствие‏ ‎его ‎нередко‏ ‎остаются ‎они‏ ‎неспособными ‎совершить ‎что-либо ‎достойное ‎и‏ ‎подобающее‏ ‎чести. ‎И‏ ‎когда ‎на‏ ‎страх ‎за ‎тело ‎приникнет ‎страх‏ ‎за‏ ‎душу,‏ ‎тогда ‎страх‏ ‎телесный ‎изнемогает‏ ‎перед ‎страхом‏ ‎душевным,‏ ‎как ‎воск‏ ‎от ‎силы ‎пожигающего ‎огня».

Страх ‎за‏ ‎свою ‎суть,‏ ‎страх‏ ‎предать ‎её ‎—‏ ‎освобождает ‎от‏ ‎всех ‎прочих ‎страхов ‎—‏ ‎страха‏ ‎оказаться ‎лохом,‏ ‎показаться ‎недостаточно‏ ‎мужественным.

Он ‎решает ‎все ‎проблемы ‎с‏ ‎имиджем.

Вера‏ ‎в ‎Страшный‏ ‎Суд ‎решает‏ ‎этот ‎вопрос ‎ещё ‎более ‎радикально.‏ ‎Но‏ ‎это‏ ‎не ‎для‏ ‎всех.

Для ‎этого‏ ‎надо ‎быть‏ ‎членом‏ ‎клуба ‎кающихся‏ ‎грешников.

Есть ‎такой.