Честертон смотрит на российских чиновников как на нечто знакомое

В ‎последнее‏ ‎время ‎в ‎России ‎возникла ‎странная‏ ‎мода ‎—‏ ‎заменять‏ ‎изображения ‎православных ‎крестов‏ ‎шариками.

Вот, ‎например,‏ ‎тактильная ‎модель ‎собора ‎Успения‏ ‎Пресвятой‏ ‎Богородицы ‎(Успенский‏ ‎собор) ‎во‏ ‎Владимире.

А ‎вот ‎такая ‎уличная ‎металлическая‏ ‎тактильная‏ ‎модель ‎Успенского‏ ‎собора ‎и‏ ‎Соборной ‎звонницы ‎открылась ‎в ‎Ростове‏ ‎Великом.

Все‏ ‎то‏ ‎же ‎самое‏ ‎— ‎в‏ ‎Суздале.

Углич:

И ‎все‏ ‎это‏ ‎— ‎деятельность‏ ‎холдинга ‎ТАСС ‎и ‎Министерства ‎Культуры.

Многие‏ ‎из ‎нас‏ ‎пытались‏ ‎это ‎объяснить ‎чем-то‏ ‎типа ‎безопасности‏ ‎для ‎слабовидящих ‎— ‎чтобы‏ ‎не‏ ‎поцарапались.

Но ‎кто‏ ‎мог ‎поцарапаться‏ ‎о ‎знак ‎Санкт-Петербургского ‎Университета?

Вот ‎таким‏ ‎логотип‏ ‎был ‎раньше:

А‏ ‎вот ‎таким‏ ‎его ‎сделали ‎сейчас:

А ‎что ‎это‏ ‎за‏ ‎спиной‏ ‎у ‎приглашённых‏ ‎гостей ‎в‏ ‎доме ‎национальностей?

А‏ ‎что‏ ‎произошло ‎с‏ ‎Исаакиевским ‎Собором? ‎Кого ‎он ‎поцарапал?

В‏ ‎общем ‎не‏ ‎из-за‏ ‎слепых ‎это ‎все.‏ ‎Это ‎—‏ ‎из-за ‎зрячих.

И ‎эти ‎зрячие‏ ‎по‏ ‎какой-то ‎причине‏ ‎решили, ‎что‏ ‎крестам ‎не ‎место ‎в ‎публичном‏ ‎пространстве.‏ ‎И ‎заменили‏ ‎кресты ‎шариками.

И‏ ‎тут ‎есть ‎место ‎для ‎конспирологии.‏ ‎Дело‏ ‎в‏ ‎том, ‎что‏ ‎один ‎из‏ ‎моих ‎самых‏ ‎любимых‏ ‎писателей ‎—‏ ‎Гилберт ‎Честертон ‎написал ‎прекрасное, ‎незаслуженно‏ ‎забытое ‎сейчас‏ ‎произведение‏ ‎«Шар ‎и ‎крест».

Вот‏ ‎отрывок:

«Профессор ‎погладил‏ ‎огромный, ‎шар, ‎словно ‎гигантского‏ ‎зверя,‏ ‎и ‎сказал:

— Вот‏ ‎это ‎по‏ ‎мне!

— Что ‎же ‎именно? ‎— ‎спросил‏ ‎монах.

— Да‏ ‎вот ‎это,‏ ‎— ‎повторил‏ ‎профессор. ‎— ‎Люблю ‎этот ‎символ.‏ ‎Как‏ ‎он‏ ‎завершен, ‎как‏ ‎довлеет ‎себе!‏ ‎Я ‎говорил‏ ‎вам,‏ ‎мой ‎милый,‏ ‎что ‎могу ‎опровергнуть ‎ваши ‎бредни,‏ ‎отталкиваясь ‎от‏ ‎чего‏ ‎угодно; ‎Что ‎же‏ ‎выразит ‎лучше‏ ‎разницу ‎наших ‎мировоззрений? ‎Шар‏ ‎сообразен‏ ‎разуму, ‎крест‏ ‎— ‎несообразен.‏ ‎Шар ‎— ‎логичен, ‎крест ‎—‏ ‎нелеп‏ ‎и ‎произволен.‏ ‎Шар ‎в‏ ‎ладу ‎с ‎самим ‎собою, ‎крест‏ ‎себя‏ ‎отрицает.‏ ‎Крест ‎—‏ ‎это ‎спор‏ ‎противных ‎друг‏ ‎другу‏ ‎линий, ‎и‏ ‎примирить ‎их ‎нельзя. ‎Он ‎противоречив‏ ‎по ‎самой‏ ‎своей‏ ‎форме.

— Вы ‎совершенно ‎правы,‏ ‎— ‎отвечал‏ ‎монах. ‎— ‎Мы ‎не‏ ‎страшимся‏ ‎противоречий. ‎Человек‏ ‎— ‎это‏ ‎противоречие: ‎он ‎тем ‎и ‎выше‏ ‎собратьев‏ ‎своих, ‎животных,‏ ‎что ‎способен‏ ‎к ‎падению. ‎Вы ‎говорите, ‎крест‏ ‎—‏ ‎нелеп‏ ‎и ‎произволен.‏ ‎Форма ‎креста‏ ‎произвольна ‎и‏ ‎нелепа,‏ ‎как ‎человеческое‏ ‎тело».

Прочитайте. ‎Получите ‎невероятное, ‎уже ‎забытое‏ ‎современным ‎человеком‏ ‎наслаждение‏ ‎от ‎общения ‎с‏ ‎тем, ‎кто‏ ‎действительно ‎верит ‎в ‎то,‏ ‎что‏ ‎вам ‎говорит‏ ‎и ‎как‏ ‎следует ‎обдумал ‎каждое ‎слово.

В ‎этом,‏ ‎как‏ ‎я ‎полагаю,‏ ‎и ‎проблема.

Удаление‏ ‎креста ‎с ‎символов ‎без ‎сомнения‏ ‎будет‏ ‎нам‏ ‎подаваться ‎как‏ ‎акт ‎некоей‏ ‎вежливости ‎в‏ ‎отношении‏ ‎тех ‎наших‏ ‎соотечественников ‎и ‎гостей, ‎которые ‎исповедуют‏ ‎иные ‎религии.

Само‏ ‎предположение,‏ ‎что ‎эти ‎наши‏ ‎гости ‎и‏ ‎соотечественники ‎нуждаются ‎в ‎подобной‏ ‎«вежливости»,‏ ‎говорит ‎нам‏ ‎о ‎том,‏ ‎что ‎те, ‎кто ‎за ‎нас‏ ‎этот‏ ‎акт ‎вежливости‏ ‎совершает, ‎подозревают‏ ‎этих ‎гостей ‎и ‎соотечественников ‎во‏ ‎взбалмошности,‏ ‎неумении‏ ‎уважать ‎чужой‏ ‎труд, ‎историю‏ ‎и ‎убеждения.

Или,‏ ‎что‏ ‎ещё ‎хуже,‏ ‎желают ‎воспитать ‎в ‎гостях ‎и‏ ‎соотечественниках ‎эти‏ ‎качества.‏ ‎По ‎крайней ‎мере,‏ ‎в ‎отношении‏ ‎нас.

Люди, ‎подталкивающие ‎нас ‎к‏ ‎таким‏ ‎«вежливостям» ‎по‏ ‎причине ‎утраты‏ ‎привычки ‎иметь ‎убеждения, ‎полагают, ‎что‏ ‎разногласия‏ ‎и ‎противоречия‏ ‎в ‎убеждениях‏ ‎ведут ‎к ‎конфликтам.

Им ‎неведомо ‎то‏ ‎уважение,‏ ‎которое‏ ‎испытывают ‎друг‏ ‎к ‎другу‏ ‎люди, ‎которые‏ ‎исповедуют‏ ‎разные ‎убеждения‏ ‎в ‎том ‎случае, ‎если ‎эти‏ ‎убеждения ‎подлинны‏ ‎и‏ ‎оплачены ‎жертвами.

Попытка ‎объяснить,‏ ‎что ‎наши‏ ‎убеждения, ‎наша ‎история, ‎наша‏ ‎культура‏ ‎— ‎в‏ ‎наших ‎глазах‏ ‎это ‎не ‎то, ‎ради ‎чего‏ ‎мы‏ ‎готовы ‎на‏ ‎конфликт, ‎—‏ ‎это ‎проигрышная ‎стратегия. ‎

Готовность ‎поступаться‏ ‎убеждениями,‏ ‎прятать‏ ‎их ‎—‏ ‎у ‎человека,‏ ‎имеющего ‎убеждения,‏ ‎вызывает‏ ‎презрение. ‎У‏ ‎хама ‎— ‎азарт. ‎Мы ‎теряем‏ ‎достойного ‎союзника‏ ‎и‏ ‎приобретаем ‎недостойного ‎врага.‏ ‎

Но ‎реальное‏ ‎содержание ‎проблемы ‎не ‎в‏ ‎«вежливости»‏ ‎по ‎отношению‏ ‎к ‎иноверцам.

Реальное‏ ‎содержание ‎деятельности ‎ТАСС, ‎Минкульта, ‎дома‏ ‎национальностей,‏ ‎ректората ‎СПБГУ‏ ‎в ‎перемещении‏ ‎православия ‎в ‎прошлое.

Чиновники ‎полагают ‎эти‏ ‎убеждения‏ ‎—‏ ‎музейными ‎экспонатами.‏ ‎Чем-то ‎вроде‏ ‎сабель ‎и‏ ‎мечей‏ ‎из ‎Оружейной‏ ‎Палаты ‎— ‎красивыми ‎пережитками, ‎которым‏ ‎уже ‎никогда‏ ‎не‏ ‎поучаствовать ‎в ‎реальной‏ ‎жизни ‎и‏ ‎смерти.

Крест ‎мешает ‎им, ‎а‏ ‎не‏ ‎неким ‎вымышленным‏ ‎иноверцам. ‎Иноверцы‏ ‎— ‎это ‎лишь ‎повод, ‎тактический‏ ‎союзник‏ ‎в ‎борьбе‏ ‎за ‎вытеснения‏ ‎«мракобесия» ‎из ‎сознания ‎нации.

Для ‎них‏ ‎традиция‏ ‎—‏ ‎это ‎не‏ ‎о ‎Вечности.‏ ‎Для ‎них‏ ‎традиция‏ ‎— ‎это‏ ‎то, ‎что ‎сковывает ‎манёвр, ‎делает‏ ‎народ ‎слишком‏ ‎неподатливым‏ ‎и ‎капризным ‎материалом‏ ‎для ‎внедрения‏ ‎новых ‎идей ‎и ‎социальных‏ ‎форм.

В‏ ‎чем-то ‎они‏ ‎правы ‎—‏ ‎традиция ‎часто ‎используется ‎противниками ‎прогресса‏ ‎для‏ ‎саботажа ‎необходимых‏ ‎нововведений ‎—‏ ‎борьбы ‎с ‎семейным ‎насилием, ‎защиты‏ ‎детей,‏ ‎реформ‏ ‎образования, ‎пенсионной‏ ‎реформы ‎и‏ ‎так ‎далее.

Но‏ ‎попытка‏ ‎выдавить ‎традицию‏ ‎в ‎маргинальность ‎— ‎не ‎приведёт‏ ‎к ‎решению‏ ‎задачи.‏ ‎Она ‎приведёт ‎к‏ ‎маргинализации ‎решения.

Невозможно‏ ‎безнаказанно ‎маргинализировать ‎то, ‎на‏ ‎что‏ ‎периодически ‎приходится‏ ‎опираться ‎для‏ ‎решения ‎глобальных ‎исторических ‎задач.

Лично ‎я‏ ‎предлагаю‏ ‎бороться ‎со‏ ‎злостной ‎толерантностью‏ ‎с ‎помощью ‎уголовного ‎кодекса. ‎Для‏ ‎этого‏ ‎в‏ ‎нем ‎есть‏ ‎целых ‎две‏ ‎статьи: ‎1)‏ ‎282‏ ‎— ‎«Разжигание»‏ ‎и ‎148 ‎— ‎«Нарушение ‎права‏ ‎на ‎свободу‏ ‎совести‏ ‎и ‎вероисповеданий».

Кроме ‎этого,‏ ‎есть ‎прекрасная‏ ‎статья ‎в ‎Административном ‎Кодексе‏ ‎—‏ ‎5.26. ‎«Нарушение‏ ‎законодательства ‎о‏ ‎свободе ‎совести, ‎свободе ‎вероисповедания ‎и‏ ‎о‏ ‎религиозных ‎объединениях»

«Умышленное‏ ‎публичное ‎осквернение‏ ‎религиозной ‎или ‎богослужебной ‎литературы, ‎предметов‏ ‎религиозного‏ ‎почитания,‏ ‎знаков ‎или‏ ‎эмблем ‎мировоззренческой‏ ‎символики ‎и‏ ‎атрибутики‏ ‎либо ‎их‏ ‎порча ‎или ‎уничтожение ‎-

влечет ‎наложение‏ ‎административного ‎штрафа‏ ‎на‏ ‎граждан ‎в ‎размере‏ ‎от ‎тридцати‏ ‎тысяч ‎до ‎пятидесяти ‎тысяч‏ ‎рублей‏ ‎либо ‎обязательные‏ ‎работы ‎на‏ ‎срок ‎до ‎ста ‎двадцати ‎часов;‏ ‎на‏ ‎должностных ‎лиц‏ ‎— ‎от‏ ‎ста ‎тысяч ‎до ‎двухсот ‎тысяч‏ ‎рублей».

Если‏ ‎кто-то‏ ‎убирает ‎с‏ ‎изображений ‎кресты,‏ ‎потому ‎что‏ ‎считает‏ ‎их ‎оскорбительными,‏ ‎— ‎следовательно, ‎тот ‎считает ‎христианство‏ ‎неприличным, ‎постыдным.‏ ‎Значит,‏ ‎он ‎нарушает ‎право‏ ‎православных ‎христиан‏ ‎на ‎православную ‎символику ‎и‏ ‎разжигает‏ ‎в ‎отношении‏ ‎христиан ‎межконфессиональную‏ ‎рознь. ‎Если ‎он ‎полагает, ‎что‏ ‎наши‏ ‎символы ‎оскорбляют‏ ‎мусульман ‎и‏ ‎иудеев, ‎значит ‎он ‎полагает ‎иудеев‏ ‎и‏ ‎мусульман‏ ‎людьми, ‎лишёнными‏ ‎способности ‎к‏ ‎уважению, ‎хамами‏ ‎и‏ ‎шовинистами.

«Сначала ‎вы‏ ‎отрицаете ‎крест; ‎потом ‎— ‎все‏ ‎на ‎свете.‏ ‎Мы‏ ‎согласимся, ‎когда ‎скажут,‏ ‎что ‎нельзя‏ ‎загонять ‎силой ‎в ‎церковь,‏ ‎но‏ ‎вы ‎немедленно‏ ‎скажете, ‎что‏ ‎никто ‎не ‎ходит ‎туда ‎по‏ ‎доброй‏ ‎воле. ‎Мы‏ ‎не ‎спорим‏ ‎тогда, ‎когда ‎вы ‎сомневаетесь ‎в‏ ‎существовании‏ ‎рая,‏ ‎но ‎вслед‏ ‎за ‎этим‏ ‎вы ‎отрицаете‏ ‎существование‏ ‎Англии. ‎Сперва‏ ‎вы ‎ненавидите ‎все, ‎что ‎не‏ ‎сведешь ‎к‏ ‎логике,‏ ‎потом ‎— ‎просто‏ ‎все, ‎ибо‏ ‎ничто ‎в ‎мире ‎не‏ ‎сводится‏ ‎к ‎логике‏ ‎без ‎остатка».

Лично‏ ‎я ‎намерен ‎направить ‎в ‎прокуратуру‏ ‎соответствующие‏ ‎заявления ‎уже‏ ‎в ‎понедельник.‏ ‎И ‎призываю ‎друзей ‎присоединится.

Текст ‎открыт‏ ‎по‏ ‎принципиальным‏ ‎соображениям. ‎

P.‏ ‎S. ‎Вообще‏ ‎впереди ‎перед‏ ‎нами‏ ‎отрывается ‎мир,‏ ‎в ‎котором ‎самой ‎большой ‎роскошью‏ ‎— ‎такой‏ ‎же‏ ‎как ‎свой ‎дом,‏ ‎многодетная ‎счастливая‏ ‎семья ‎с ‎живой ‎любимой‏ ‎женщиной,‏ ‎настоящие ‎друзья‏ ‎и ‎настоящее‏ ‎мясо ‎на ‎угольном ‎гриле ‎—‏ ‎будут‏ ‎убеждения. ‎Настоящие.‏ ‎Собственные. ‎Оплаченные‏ ‎опытом ‎и ‎всегда ‎готовые ‎к‏ ‎обналичиванию‏ ‎в‏ ‎цене ‎крови.‏ ‎А ‎не‏ ‎выписанные ‎по‏ ‎талонам‏ ‎и ‎не‏ ‎скачанные ‎с ‎обновлением ‎прошивки ‎смартфона.