ОРИГИНАЛ. Кеннет ‎Рот,‏ ‎Guardian

Наблюдать ‎за ‎тем, ‎как ‎юристы‏ ‎Южной ‎Африки и‏ ‎Израиля‏ ‎спорят ‎о ‎том,‏ ‎совершает ‎ли‏ ‎Израиль ‎геноцид ‎в ‎секторе‏ ‎Газа,‏ ‎было ‎все‏ ‎равно ‎что‏ ‎наблюдать ‎за ‎двумя ‎версиями ‎реальности,‏ ‎которые‏ ‎едва ‎пересекаются.

Каждая‏ ‎группа ‎адвокатов,‏ ‎выступавших ‎в ‎Международном ‎суде ‎в‏ ‎Гааге,‏ ‎в‏ ‎основном ‎избегала‏ ‎разговора ‎о‏ ‎наиболее ‎убедительных‏ ‎доказательствах,‏ ‎противоречащих ‎их‏ ‎позиции, ‎а ‎отсутствие ‎слушаний ‎или‏ ‎каких-либо ‎допросов‏ ‎оставляло‏ ‎неясным, ‎как ‎судьи‏ ‎будут ‎разрешать‏ ‎спор. ‎Тем ‎не ‎менее,‏ ‎я‏ ‎готов ‎поспорить,‏ ‎что ‎доводы‏ ‎Южной ‎Африки ‎достаточно ‎убедительны, ‎что‏ ‎суд‏ ‎наложит ‎некоторые‏ ‎временные ‎меры‏ ‎на ‎Израиль в ‎надежде ‎смягчить ‎огромный‏ ‎ущерб‏ ‎гражданскому‏ ‎населению, ‎причиненный‏ ‎подходом ‎Израиля‏ ‎к ‎борьбе‏ ‎с‏ ‎ХАМАС.

Геноцид, ‎как‏ ‎он ‎определен ‎в ‎широко ‎ратифицированном‏ ‎соглашении, ‎состоит‏ ‎по‏ ‎существу ‎из ‎двух‏ ‎элементов. ‎Во-первых,‏ ‎преступник ‎должен ‎совершить ‎определенные‏ ‎действия‏ ‎против ‎целевой‏ ‎группы, ‎такие‏ ‎как ‎«убийство» ‎или ‎«умышленное ‎создание…‏ ‎условий‏ ‎жизни, ‎рассчитанных‏ ‎на ‎полное‏ ‎или ‎частичное ‎ее ‎физическое ‎уничтожение».‏ ‎Во-вторых,‏ ‎эти‏ ‎действия ‎должны‏ ‎быть ‎совершены‏ ‎с ‎намерением‏ ‎геноцида,‏ ‎то ‎есть‏ ‎«намерением ‎уничтожить, ‎полностью ‎или ‎частично,‏ ‎национальную, ‎этническую,‏ ‎расовую‏ ‎или ‎религиозную ‎группу‏ ‎как ‎таковую».‏ ‎Обе ‎составных ‎части ‎преступления‏ ‎обсуждались‏ ‎адвокатами ‎в‏ ‎Гааге.

Команда ‎южноафриканских‏ ‎юристов ‎описала ‎ужасные ‎условия ‎в‏ ‎секторе‏ ‎Газа ‎во‏ ‎время ‎израильских‏ ‎бомбардировок, ‎в ‎том ‎числе ‎более‏ ‎23‏ ‎000 погибших,‏ ‎1% ‎населения,‏ ‎из ‎которых,‏ ‎по ‎оценкам,‏ ‎70%‏ ‎составляют женщины ‎и‏ ‎дети. ‎Еще ‎7000 ‎человек ‎могут‏ ‎быть ‎погребены‏ ‎под‏ ‎завалами. ‎Около ‎85% населения‏ ‎— ‎1,9‏ ‎миллиона ‎человек ‎— ‎были‏ ‎перемещены.‏ ‎Около ‎65‏ ‎000 ‎жилых‏ ‎домов ‎и ‎квартир ‎[в ‎оригинале‏ ‎residental‏ ‎units, ‎я‏ ‎не ‎уверен,‏ ‎как ‎это ‎корректно ‎перевести ‎—‏ ‎Е.Н.] были‏ ‎разрушены‏ ‎или ‎стали‏ ‎непригодными ‎для‏ ‎проживания, ‎а‏ ‎еще‏ ‎290 ‎000‏ ‎были ‎повреждены, ‎в ‎результате ‎чего‏ ‎полмиллиона ‎человек‏ ‎остались‏ ‎без ‎дома, ‎куда‏ ‎можно ‎было‏ ‎бы ‎вернуться. ‎В ‎период‏ ‎огромной‏ ‎потребности ‎в‏ ‎медицинской ‎помощи‏ ‎две ‎трети больниц ‎Газы ‎были ‎закрыты.

Реакция‏ ‎Израиля‏ ‎была ‎отчасти‏ ‎уклончивой, ‎отчасти‏ ‎серьезной. ‎Его ‎неоднократные ‎ссылки ‎на‏ ‎ужасную‏ ‎атаку‏ ‎ХАМАС ‎7‏ ‎октября ‎и‏ ‎предполагаемые ‎намерения‏ ‎геноцида‏ ‎не ‎имеют‏ ‎значения, ‎поскольку ‎зверства ‎одной ‎стороны‏ ‎не ‎оправдывают‏ ‎геноцид‏ ‎другой. ‎Аргумент ‎о‏ ‎самообороне ‎не‏ ‎имеет ‎смысла, ‎поскольку ‎законная‏ ‎защита‏ ‎не ‎допускает‏ ‎геноцида.

Но ‎израильские‏ ‎адвокаты ‎выдвигали ‎и ‎более ‎веские‏ ‎аргументы,‏ ‎обвиняя ‎в‏ ‎нанесенном ‎ущербе‏ ‎попытки ‎Хамаса ‎перемешиваться ‎с ‎гражданским‏ ‎населением‏ ‎[вот‏ ‎это ‎классика‏ ‎у ‎нас,‏ ‎что ‎в‏ ‎Чечне,‏ ‎что ‎на‏ ‎Украине. ‎Причем, ‎когда ‎Amnesty ‎Int.‏ ‎обвинила ‎ВСУ‏ ‎в‏ ‎этом ‎приеме, ‎на‏ ‎правозащитников ‎начали‏ ‎шикать, ‎и ‎те ‎тут‏ ‎же‏ ‎сдали ‎назад‏ ‎— ‎прим.‏ ‎Е.Н.].

ХАМАС ‎действительно ‎демонстрирует ‎бессердечное ‎безразличие‏ ‎к‏ ‎гражданской ‎жизни,‏ ‎но ‎часто‏ ‎то ‎же ‎самое ‎делает ‎и‏ ‎Израиль.‏ ‎Даже‏ ‎когда ‎противник‏ ‎использует ‎живой‏ ‎щит, ‎нападающий‏ ‎должен‏ ‎воздерживаться от ‎огня,‏ ‎если ‎ожидаемый ‎ущерб ‎гражданскому ‎населению‏ ‎будет ‎непропорционален‏ ‎ожидаемому‏ ‎военному ‎преимуществу ‎[такая‏ ‎норма ‎действительно‏ ‎есть, ‎но ‎«пропорциональность» ‎применения‏ ‎силы‏ ‎— ‎ну,‏ ‎это ‎настолько‏ ‎оценочная ‎категория, ‎что ‎реального ‎решения‏ ‎у‏ ‎задачи ‎нет‏ ‎— ‎Е.Н.]. Израильские‏ ‎силы ‎регулярно ‎нарушали ‎это ‎правило.

Юристы‏ ‎Израиля‏ ‎отметили,‏ ‎что ‎Хамас‏ ‎строил ‎туннели‏ ‎под ‎гражданскими‏ ‎постройками‏ ‎и ‎стреляли‏ ‎из ‎них, ‎но ‎никогда ‎не‏ ‎обращали ‎внимания‏ ‎на‏ ‎вопрос, ‎неоднократно ‎задававшийся‏ ‎представителями ‎ЮАР‏ ‎— ‎почему ‎в ‎ответ‏ ‎Израиль‏ ‎сбрасывал ‎огромные‏ ‎2000-фунтовые ‎бомбы‏ ‎на ‎густонаселенные ‎районы, ‎несмотря ‎на‏ ‎их‏ ‎предсказуемо ‎разрушительные‏ ‎последствия. ‎Израиль‏ ‎также ‎не ‎прокомментировал ‎сообщения ‎о‏ ‎том,‏ ‎что‏ ‎почти ‎половина его‏ ‎бомб, ‎сброшенных‏ ‎на ‎сектор‏ ‎Газа,‏ ‎были ‎неточными‏ ‎«тупыми» ‎бомбами, ‎которые ‎способствовали ‎тому,‏ ‎что ‎президент‏ ‎Байден‏ ‎назвал ‎«неизбирательными ‎бомбардировками» — что‏ ‎также ‎является‏ ‎военным ‎преступлением [ну, ‎блен, ‎я‏ ‎могу‏ ‎ответить: ‎запасы‏ ‎высокоточки ‎никогда‏ ‎не ‎бывают ‎по-настоящему ‎большими, ‎даже‏ ‎у‏ ‎весьма ‎продвинутых‏ ‎и ‎богатых‏ ‎армий ‎— ‎Е.Н.].

Адвокаты ‎Израиля ‎обвинили‏ ‎ХАМАС‏ ‎в‏ ‎использовании ‎больниц‏ ‎в ‎военных‏ ‎целях, ‎но‏ ‎так‏ ‎и ‎не‏ ‎предоставили ‎окончательных ‎доказательств, ‎подтверждающих ‎утверждения‏ ‎американской ‎и‏ ‎израильской‏ ‎разведки ‎о ‎том,‏ ‎что ‎под‏ ‎главным ‎госпиталем ‎Аль-Шифа ‎в‏ ‎Газе‏ ‎находился ‎«командный‏ ‎центр», ‎и‏ ‎не ‎объяснили, ‎почему ‎горстка ‎винтовок‏ ‎и‏ ‎единственный ‎туннель,‏ ‎которые ‎там‏ ‎на ‎самом ‎деле ‎нашли, ‎оправдывали‏ ‎выход‏ ‎из‏ ‎строя ‎этого‏ ‎важного ‎учреждения‏ ‎здравоохранения ‎в‏ ‎момент‏ ‎острой ‎необходимости.

Спор‏ ‎о ‎намерениях ‎геноцида ‎также ‎имел‏ ‎схожие ‎черты.‏ ‎Южная‏ ‎Африка ‎процитировала ‎известные‏ ‎заявления ‎высокопоставленных‏ ‎чиновников.

Упоминание ‎министра ‎обороны ‎Йоава‏ ‎Галланта‏ ‎о ‎борьбе‏ ‎с ‎«человеческими‏ ‎животными», причем ‎речь ‎идет ‎не ‎только‏ ‎о‏ ‎Хамасе, ‎как‏ ‎он ‎сейчас‏ ‎утверждает, ‎но ‎и ‎об ‎обсуждении‏ ‎блокады,‏ ‎которая‏ ‎затрагивает ‎всех‏ ‎в ‎Газе.‏ ‎Заявление ‎президента‏ ‎Исаака‏ ‎Герцога ‎о‏ ‎том, ‎что ‎«эта ‎риторика ‎о‏ ‎том, ‎что‏ ‎гражданские‏ ‎лица ‎не ‎осведомлены‏ ‎и ‎не‏ ‎вовлечены» является ‎ложной, ‎поскольку ‎гражданские‏ ‎лица «могли‏ ‎восстать» против ‎ХАМАС,‏ ‎несмотря ‎на‏ ‎то, ‎что ‎это ‎была ‎жестокая‏ ‎военная‏ ‎диктатура; ‎и‏ ‎дважды ‎повторенное‏ ‎обращение премьер-министра ‎Биньямина ‎Нетаньяху ‎к ‎библейскому‏ ‎предписанию:

«Теперь‏ ‎иди‏ ‎и ‎порази‏ ‎Амалика ‎и‏ ‎истреби ‎все,‏ ‎что‏ ‎у ‎него;‏ ‎и ‎не ‎давай ‎пощады ‎ему,‏ ‎но ‎предай‏ ‎смерти‏ ‎от ‎мужа ‎до‏ ‎жены, ‎от‏ ‎отрока ‎до ‎грудного ‎младенца,‏ ‎от‏ ‎вола ‎до‏ ‎овцы, ‎от‏ ‎верблюда ‎до ‎осла».

Израильские ‎юристы ‎утверждали , что‏ ‎это‏ ‎были ‎«случайные»‏ ‎заявления, ‎а‏ ‎не ‎официальные ‎правительственные ‎распоряжения, ‎но‏ ‎они‏ ‎были‏ ‎сделаны ‎самыми‏ ‎высокопоставленными ‎чиновниками‏ ‎Израиля. ‎Адвокаты‏ ‎Южной‏ ‎Африки ‎также‏ ‎показали ‎пугающее ‎видео, ‎на ‎котором‏ ‎большая ‎группа‏ ‎израильских‏ ‎солдат ‎ссылается ‎на‏ ‎Амалика, ‎когда‏ ‎они ‎танцевали ‎и ‎пели,‏ ‎что‏ ‎«невинных ‎мирных‏ ‎нет». ‎Все‏ ‎это ‎может ‎трактоваться ‎как ‎призыв‏ ‎к‏ ‎геноциду.

Южноафриканские ‎юристы‏ ‎также ‎показали,‏ ‎как ‎солдаты ‎радуются ‎разрушению ‎деревни,‏ ‎над‏ ‎которой‏ ‎поднимались ‎огромные‏ ‎клубы ‎дыма‏ ‎— ‎вряд‏ ‎ли‏ ‎это ‎забота‏ ‎о ‎жизни ‎мирных ‎жителей, ‎которую‏ ‎описывали ‎израильские‏ ‎юристы.‏ ‎И ‎не ‎помогло‏ ‎то, ‎что‏ ‎министерство ‎иностранных ‎дел ‎Израиля‏ ‎обвинило‏ ‎Южную ‎Африку,‏ ‎которая ‎защищает‏ ‎палестинское ‎гражданское ‎население, ‎в ‎том,‏ ‎что‏ ‎оно ‎«действует‏ ‎как ‎легальное‏ ‎крыло ‎Хамаса» ‎— ‎можно ‎подумать,‏ ‎гражданские‏ ‎лица‏ ‎были ‎боевиками‏ ‎ХАМАС.

Выступая ‎против‏ ‎трактовки ‎обсуждаемых‏ ‎реплик‏ ‎как ‎свидетельств‏ ‎планирования ‎геноцида, ‎израильские ‎юристы ‎неоднократно‏ ‎подчеркивали ‎предупреждения,‏ ‎данные‏ ‎гражданским ‎лицам ‎об‏ ‎эвакуации. ‎Юристы‏ ‎ЮАР ‎отметили, ‎что ‎израильские‏ ‎силы‏ ‎продолжали ‎бомбить‏ ‎якобы ‎«безопасные»‏ ‎районы, ‎куда ‎направляли ‎мирных ‎жителей,‏ ‎но‏ ‎израильские ‎силы‏ ‎обвинили ‎ХАМАС‏ ‎в ‎том, ‎что ‎они ‎ведут‏ ‎боевые‏ ‎действия‏ ‎оттуда. ‎Они‏ ‎не ‎ответили‏ ‎на ‎утверждение‏ ‎Южной‏ ‎Африки, ‎подтвержденное New‏ ‎York ‎Times, ‎о ‎том, ‎что‏ ‎израильские ‎силы‏ ‎сбросили‏ ‎2000-фунтовые ‎бомбы ‎около‏ ‎200 ‎раз‏ ‎в ‎этих ‎районах.

Аналогичное ‎расхождение‏ ‎во‏ ‎взглядах ‎наблюдалось‏ ‎и ‎по‏ ‎поводу ‎гуманитарных ‎условий. ‎Израильские ‎юристы‏ ‎подчеркнули‏ ‎усилия ‎Израиля‏ ‎по ‎предоставлению гуманитарной‏ ‎помощи, ‎но, ‎кроме ‎обвинения ‎ХАМАС‏ ‎в‏ ‎том,‏ ‎что ‎движение‏ ‎иногда ‎крадет‏ ‎помощь, ‎они‏ ‎не‏ ‎пытались ‎разобраться‏ ‎с ‎существенными ‎бюрократическими ‎и ‎военными‏ ‎препятствиями, которые ‎Израиль‏ ‎воздвиг‏ ‎на ‎пути ‎доставки‏ ‎помощи, ‎в‏ ‎результате ‎чего ‎ее ‎было‏ ‎слишком‏ ‎мало. ‎Сегодня‏ ‎около ‎80%‏ ‎жителей ‎Газы ‎подвергаются ‎«высокому ‎риску» голода‏ ‎и‏ ‎смерти.

Как ‎квадратировать‏ ‎круг? ‎Понятно,‏ ‎что ‎Израиль ‎думает, ‎что ‎геноцид‏ ‎—‏ ‎это‏ ‎только ‎то,‏ ‎что ‎выглядит‏ ‎как ‎холокост,‏ ‎но‏ ‎«окончательное ‎решение» — не‏ ‎единственный ‎вариант. ‎Геноцид ‎может ‎быть‏ ‎средством, ‎а‏ ‎не‏ ‎только ‎целью. ‎[Вот‏ ‎это ‎хороший‏ ‎пассаж, ‎кстати, ‎который ‎может‏ ‎использоваться‏ ‎в ‎спорах‏ ‎по ‎поводу‏ ‎признания ‎геноцидом ‎действий ‎нацистов ‎в‏ ‎СССР:‏ ‎«они ‎так‏ ‎просто ‎боролись‏ ‎с ‎партизанами» ‎— ‎не ‎довод‏ ‎—‏ ‎Е.Н.]

Когда‏ ‎Международный ‎Суд‏ ‎принял ‎временные‏ ‎меры против ‎Мьянмы‏ ‎(самый‏ ‎близкий ‎аналогичный‏ ‎случай), ‎армия ‎Мьянмы ‎не ‎стремилась‏ ‎уничтожить ‎всех‏ ‎рохинджа,‏ ‎а ‎лишь ‎в‏ ‎достаточном ‎количестве‏ ‎— ‎количестве, ‎сопоставимом ‎с‏ ‎потерями‏ ‎в ‎секторе‏ ‎Газа ‎—‏ ‎чтобы ‎выдавить ‎730 000 человек, ‎бежавших ‎в‏ ‎Бангладеш.

Хотя‏ ‎накануне ‎судебных‏ ‎слушаний ‎Нетаньяху‏ ‎отрекся ‎от желания ‎изгнать ‎палестинское ‎гражданское‏ ‎население‏ ‎из‏ ‎сектора ‎Газа,‏ ‎его ‎старшие‏ ‎министры ‎открыто‏ ‎выступали‏ ‎за ‎«добровольную» эмиграцию.‏ ‎Один ‎из ‎способов ‎понять ‎опустошение‏ ‎и ‎лишения‏ ‎в‏ ‎секторе ‎Газа ‎—‏ ‎это ‎попытка‏ ‎воспользоваться ‎возможностью, ‎которую ‎предоставил‏ ‎Израилю‏ ‎ХАМАС, ‎чтобы‏ ‎стереть около ‎2‏ ‎миллионов ‎палестинцев ‎из ‎демографического ‎баланса‏ ‎в‏ ‎рамках ‎«реальности‏ ‎единого ‎государства», которая‏ ‎появилась ‎из-за ‎расширения ‎поселений ‎Израиля‏ ‎в‏ ‎Палестине.

Юристы‏ ‎Израиля ‎отметили,‏ ‎что ‎было‏ ‎бы ‎несправедливо‏ ‎со‏ ‎стороны ‎Международного‏ ‎Суда ‎приказать ‎Израилю ‎прекратить ‎боевые‏ ‎действия ‎в‏ ‎секторе‏ ‎Газа, ‎о ‎чем,‏ ‎судя ‎по‏ ‎всему, ‎просит ‎Южная ‎Африка,‏ ‎в‏ ‎то ‎время‏ ‎как ‎ХАМАС,‏ ‎который ‎не ‎является ‎стороной ‎в‏ ‎межгосударственном‏ ‎разбирательстве, ‎не‏ ‎будет ‎подпадать‏ ‎под ‎действие ‎такого ‎требования. ‎Адвокаты‏ ‎также‏ ‎возражали‏ ‎против ‎предписания‏ ‎«воздерживаться» ‎от‏ ‎совершения ‎актов‏ ‎геноцида, поскольку‏ ‎принятие ‎этого‏ ‎предписания ‎означало ‎бы ‎согласие ‎с‏ ‎самим ‎тезисом‏ ‎о‏ ‎совершении ‎геноцида. ‎Чтобы‏ ‎обеспечить ‎временные‏ ‎меры ‎на ‎этой ‎ранней‏ ‎стадии‏ ‎разбирательства, ‎Южной‏ ‎Африке ‎нужно‏ ‎только ‎доказать, ‎что ‎вполне ‎вероятно,‏ ‎что‏ ‎геноцид ‎происходит.

Опять‏ ‎же, ‎суд‏ ‎мог ‎бы ‎подчеркнуть ‎разницу, ‎приказав‏ ‎Израилю‏ ‎воздерживаться‏ ‎от ‎некоторых,‏ ‎выглядящих ‎геноцидальными‏ ‎действий, ‎таких‏ ‎как‏ ‎использование ‎крупнокалиберных‏ ‎бомб ‎в ‎населенных ‎районах, ‎ограничение‏ ‎поставок ‎гуманитарной‏ ‎помощи‏ ‎и ‎создание ‎препятствий‏ ‎для ‎работы‏ ‎больниц. ‎Это ‎по-прежнему ‎оставляет‏ ‎поведение‏ ‎Хамаса ‎без‏ ‎внимания, ‎но‏ ‎органом, ‎который ‎может ‎говорить ‎с‏ ‎Хамасом,‏ ‎является ‎Международный‏ ‎уголовный ‎суд‏ ‎(МУС), ‎прокурору ‎которого ‎израильское ‎правительство‏ ‎запретило‏ ‎посещать‏ ‎сектор ‎Газа,‏ ‎поскольку ‎он‏ ‎может ‎также‏ ‎преследовать‏ ‎по ‎суду‏ ‎израильских ‎чиновников.

Международный ‎Суд ‎не ‎имеет‏ ‎возможности ‎требовать‏ ‎соблюдения‏ ‎закона, ‎кроме ‎как‏ ‎на ‎основании‏ ‎акта ‎Совета ‎Безопасности ‎ООН,‏ ‎на‏ ‎который ‎правительство‏ ‎США ‎может‏ ‎наложить ‎вето. ‎Но ‎израильскому ‎правительству,‏ ‎признавшему‏ ‎легитимность ‎суда,‏ ‎аргументируя ‎это‏ ‎дело, ‎будет ‎трудно ‎игнорировать ‎отрицательное‏ ‎решение.‏ ‎Более‏ ‎того, ‎обнаружение‏ ‎возможного ‎геноцида‏ ‎стало ‎бы‏ ‎глубокой‏ ‎стигмой ‎для‏ ‎страны, ‎которая ‎была ‎создана ‎как‏ ‎убежище ‎от‏ ‎геноцида,‏ ‎оказав ‎значительное ‎давление‏ ‎на ‎Нетаньяху,‏ ‎чтобы ‎тот ‎остановился, ‎и‏ ‎значительно‏ ‎затруднив ‎Байдену‏ ‎продолжение ‎безоговорочного‏ ‎предоставления ‎оружия ‎и ‎военной ‎помощи.‏ ‎Это‏ ‎могло ‎бы‏ ‎иметь ‎огромное‏ ‎значение ‎для ‎спасения ‎жизней ‎палестинского‏ ‎гражданского‏ ‎населения.

Истории ‎о‏ ‎благородных ‎разбойниках ‎вроде ‎Робин ‎Гуда‏ ‎далеко ‎не‏ ‎всегда‏ ‎были ‎просто ‎порождением‏ ‎фантазии ‎забитых‏ ‎и ‎замученных ‎крестьян.

Зачастую ‎реальные‏ ‎истории‏ ‎дополнялись ‎красочными‏ ‎деталями, ‎в‏ ‎то ‎время ‎как ‎«оригинал» ‎был‏ ‎вполне‏ ‎живым ‎и‏ ‎реальным. ‎Историк‏ ‎Эрик ‎Хобсбаум ‎собрал ‎целую ‎плеяду‏ ‎подобных‏ ‎историй‏ ‎по ‎всему‏ ‎миру, ‎и‏ ‎одним ‎из‏ ‎самых‏ ‎ярких ‎сюжетов‏ ‎стала ‎биография ‎Вельдегабриеля ‎Месазги, ‎«Робин‏ ‎Гуда» ‎из‏ ‎Эритреи.

Месазги‏ ‎родился ‎простым ‎крестьянином.‏ ‎Его ‎детство‏ ‎было ‎тяжелым: ‎губернатор ‎во‏ ‎время‏ ‎политических ‎волнений‏ ‎сгноил ‎в‏ ‎тюрьме ‎его ‎отца. ‎Как ‎только‏ ‎он‏ ‎подрос, ‎то‏ ‎стал ‎аскари‏ ‎— ‎бойцом ‎вспомогательных ‎войск ‎Италии,‏ ‎чьей‏ ‎колонией‏ ‎была ‎Эритрея.‏ ‎После ‎Второй‏ ‎мировой ‎он‏ ‎вернулся‏ ‎домой ‎уже‏ ‎сержантом.

Армейские ‎навыки ‎быстро ‎пригодились. ‎В‏ ‎Эритрее ‎было‏ ‎откровенно‏ ‎невесело. ‎Лучше ‎дела‏ ‎не ‎стали:‏ ‎экономика, ‎и ‎без ‎того‏ ‎не‏ ‎процветавшая, ‎после‏ ‎войны ‎пришла‏ ‎в ‎полный ‎раздрай, ‎а ‎сельская‏ ‎местность‏ ‎кишела ‎бандитами.‏ ‎К ‎тому‏ ‎же, ‎сын ‎губернатора, ‎отправившего ‎за‏ ‎решетку‏ ‎Месазги-старшего,‏ ‎сам ‎был‏ ‎губернатором, ‎и‏ ‎история ‎едва‏ ‎не‏ ‎повторилась: ‎Вельдегабриель‏ ‎протестовал ‎против ‎одного ‎из ‎решений‏ ‎начальства ‎и‏ ‎провел‏ ‎год ‎в ‎тюрьме.

Однако‏ ‎выйдя ‎из‏ ‎заточения, ‎Месазги ‎пошел ‎к‏ ‎двум‏ ‎братьям. ‎Втроем‏ ‎они ‎застрелили‏ ‎губернатора ‎и ‎бежали. ‎Губернатор ‎был‏ ‎малопопулярным,‏ ‎и ‎вдобавок,‏ ‎принадлежал ‎к‏ ‎другому ‎клану, ‎так ‎что ‎в‏ ‎родной‏ ‎деревне‏ ‎братьям ‎только‏ ‎аплодировали. ‎К‏ ‎тому ‎же,‏ ‎Месазги‏ ‎изводили ‎родственников‏ ‎губернатора ‎своими ‎вылазками, ‎так ‎что‏ ‎те ‎поразбежались‏ ‎из‏ ‎деревни ‎к ‎вящему‏ ‎удовольствию ‎крестьян,‏ ‎прибравших ‎к ‎рукам ‎их‏ ‎земельные‏ ‎наделы.

Месазги ‎не‏ ‎были ‎заурядными‏ ‎уголовниками ‎и ‎кровниками: ‎они ‎вели‏ ‎пропаганду,‏ ‎убеждая ‎людей‏ ‎порвать ‎с‏ ‎феодальными ‎обычаями ‎и ‎не ‎работать‏ ‎на‏ ‎полях‏ ‎власти ‎предержащих.‏ ‎При ‎этом‏ ‎грабить ‎они‏ ‎не‏ ‎забывали. ‎Но‏ ‎Месазги ‎отлично ‎понимали, ‎что ‎не‏ ‎стоит ‎кусать‏ ‎кормящую‏ ‎руку: ‎стол ‎и‏ ‎дом ‎им‏ ‎давали ‎местные ‎крестьяне, ‎они‏ ‎же‏ ‎предупреждали ‎о‏ ‎полицейских ‎облавах.‏ ‎Так ‎что ‎жертвами ‎братьев-разбойников ‎стали‏ ‎итальянцы.‏ ‎Брат ‎Вельдегабриеля‏ ‎вскоре ‎погиб‏ ‎в ‎стычке, ‎но ‎два ‎уцелевших‏ ‎с‏ ‎сообщниками‏ ‎продолжали ‎наводить‏ ‎ужас ‎на‏ ‎дороги.

У ‎этой‏ ‎избирательности‏ ‎имелся ‎один‏ ‎совершенно ‎неожиданный ‎эффект. ‎Дело ‎в‏ ‎том, ‎что‏ ‎до‏ ‎сих ‎пор ‎европейцы‏ ‎воспрещали ‎вождение‏ ‎автомобилей ‎эритрейцами. ‎Но ‎поскольку‏ ‎теперь‏ ‎дороги ‎стали‏ ‎опасными ‎для‏ ‎белых, ‎за ‎баранку ‎начали ‎допускать‏ ‎аборигенов.‏ ‎А ‎здесь‏ ‎уже ‎стоял‏ ‎вопрос ‎о ‎рабочих ‎местах: ‎для‏ ‎эритрейцев‏ ‎должность‏ ‎шофера ‎была‏ ‎настоящим ‎социальным‏ ‎лифтом.

В ‎1951–1952‏ ‎годах,‏ ‎по ‎случаю‏ ‎образования ‎федерации ‎Эфиопии ‎и ‎Эритреи,‏ ‎многих ‎бандитов‏ ‎амнистировали.‏ ‎Месазги ‎эта ‎амнистия‏ ‎не ‎касалась,‏ ‎но ‎преследования ‎распространялись ‎только‏ ‎на‏ ‎Эритрею. ‎А‏ ‎вот ‎в‏ ‎Эфиопии ‎на ‎их ‎прежние ‎похождения‏ ‎смотрели‏ ‎сквозь ‎пальцы.‏ ‎В ‎Эфиопии‏ ‎Месазги ‎наделили ‎землей ‎и ‎даже‏ ‎платили‏ ‎небольшое‏ ‎пособие.

Постепенно ‎домой,‏ ‎в ‎Эритрею,‏ ‎вернулись ‎все‏ ‎разбойники,‏ ‎кроме ‎Вельдегабриеля.‏ ‎Он ‎жил ‎бедно, ‎но, ‎в‏ ‎общем, ‎уже‏ ‎без‏ ‎резких ‎поворотов ‎судьбы.‏ ‎Умер ‎он‏ ‎своей ‎смертью ‎в ‎61‏ ‎год.‏ ‎Этот ‎человек,‏ ‎мягко ‎говоря,‏ ‎не ‎был ‎юношей ‎из ‎церковного‏ ‎хора.‏ ‎Но ‎его‏ ‎биография ‎стала‏ ‎примером ‎образцовой ‎судьбы ‎«народного ‎разбойника».‏ ‎И‏ ‎эритрейцев‏ ‎за ‎руль‏ ‎он ‎все-таки‏ ‎посадил.