Ночь в приюте. Русский пилигрим, американская Мата Хари и призрак Апокалипсиса

Случай, ‎о‏ ‎котором ‎пойдет ‎речь, ‎не ‎плод‏ ‎авторского ‎воображения,‏ ‎не‏ ‎быль ‎и ‎не‏ ‎притча. ‎История‏ ‎эта ‎— ‎самая ‎что‏ ‎ни‏ ‎на ‎есть‏ ‎взаправдашняя, ‎хотя‏ ‎и ‎мхом ‎уже ‎основательно ‎поросшая…

Давно‏ ‎это‏ ‎было. ‎В‏ ‎ту ‎пору‏ ‎Баск ‎еще ‎и ‎Баском-то ‎не‏ ‎был,‏ ‎да‏ ‎и ‎с‏ ‎Соломоном ‎их‏ ‎дороги ‎еще‏ ‎не‏ ‎пересеклись. ‎Не‏ ‎кочевал ‎он ‎еще ‎по ‎интернетпросторам‏ ‎с ‎одной‏ ‎платформы‏ ‎на ‎другую ‎в‏ ‎поисках ‎травы‏ ‎посочнее ‎да ‎алгоритма ‎подобрее,‏ ‎и‏ ‎ареал ‎его‏ ‎обитания ‎в‏ ‎те ‎ветхозаветные ‎времена ‎ограничивался ‎пошарпанными‏ ‎стенами‏ ‎служебного ‎кабинета.‏ ‎И ‎там,‏ ‎в ‎уютном ‎гнезде-кресле, ‎будущего ‎сказителя‏ ‎нет-нет‏ ‎да‏ ‎посещали ‎крамольные‏ ‎мысли ‎о‏ ‎бренности ‎офисного‏ ‎бытия;‏ ‎но ‎еще‏ ‎чаще ‎— ‎мучили ‎меня ‎укоры‏ ‎совести ‎от‏ ‎осознания‏ ‎явного ‎несоответствия ‎тяжести‏ ‎перекладываемых ‎на‏ ‎столе ‎бумаг ‎размеру ‎получаемого‏ ‎за‏ ‎это ‎вознаграждения.

И‏ ‎потому, ‎в‏ ‎предчувствии ‎неизбежного ‎разоблачения ‎своей ‎непреступной‏ ‎бездеятельности‏ ‎и, ‎как‏ ‎следствие, ‎—‏ ‎неизбежного ‎прощания ‎с ‎вышеупомянутым ‎креслом,‏ ‎готовил‏ ‎ваш‏ ‎покорный ‎слуга‏ ‎пути ‎к‏ ‎отступлению, ‎а‏ ‎заодно‏ ‎штудировал ‎испанский‏ ‎язык.

Испанский ‎— ‎потому ‎что ‎за‏ ‎год ‎до‏ ‎описуемых‏ ‎событий ‎занесла ‎его‏ ‎нелегкая ‎в‏ ‎благодатный ‎край ‎потомков ‎конкистадоров,‏ ‎и‏ ‎полюбились ‎ему‏ ‎те ‎места‏ ‎так, ‎что ‎и ‎пером ‎не‏ ‎описать.‏ ‎По ‎душе‏ ‎пришлось ‎все:‏ ‎люди, ‎кухня, ‎солнце. ‎Что ‎еще‏ ‎северному‏ ‎человеку‏ ‎надо?

Один ‎минус‏ ‎— ‎ну,‏ ‎не ‎говорят‏ ‎испанцы‏ ‎по-английски, ‎хоть‏ ‎убей. ‎Не ‎по ‎принципиальным ‎соображениям,‏ ‎как ‎те‏ ‎же‏ ‎французы, ‎а ‎в‏ ‎силу ‎ущербности‏ ‎местного ‎образования. ‎Хотят, ‎очень‏ ‎хотят‏ ‎они ‎блеснуть‏ ‎языком ‎Шекспира‏ ‎перед ‎заморским ‎гостем, ‎а ‎не‏ ‎могут.

Кто-то‏ ‎назовет ‎это‏ ‎лингвистическим ‎кретинизмом,‏ ‎кто-то ‎— ‎языковым ‎бессилием, ‎Фрейд‏ ‎им‏ ‎в‏ ‎помощь. ‎Верно‏ ‎одно: ‎хочешь‏ ‎чувствовать ‎себя‏ ‎комфортно‏ ‎в ‎этой‏ ‎прекрасной ‎стране ‎— ‎изволь ‎учить‏ ‎испанский. ‎Ну,‏ ‎что‏ ‎ж, ‎сказано ‎—‏ ‎сделано. ‎Самоучитель‏ ‎в ‎зубы, ‎и ‎в‏ ‎путь-дорогу.

Причем‏ ‎«в ‎путь-дорогу»‏ ‎— ‎в‏ ‎прямом ‎смысле. ‎Невозможно ‎брать ‎штурмом‏ ‎цитадель‏ ‎испанского ‎языка‏ ‎и ‎не‏ ‎узнать ‎про ‎главный ‎пешеходный ‎маршрут‏ ‎этой‏ ‎страны‏ ‎— ‎дорогу‏ ‎Сантьяго ‎(Сamino‏ ‎de ‎Santiago),‏ ‎или,‏ ‎по-нашему, ‎Путь‏ ‎Святого ‎Иакова. ‎В ‎России ‎путь‏ ‎этот ‎мало‏ ‎кому‏ ‎известен, ‎но ‎каждый‏ ‎год ‎сотни‏ ‎тысяч ‎паломников ‎со ‎всего‏ ‎света‏ ‎с ‎рюкзаками‏ ‎за ‎спиной,‏ ‎зимой ‎и ‎летом, ‎в ‎любую‏ ‎погоду‏ ‎бредут ‎на‏ ‎своих ‎двоих,‏ ‎едут ‎на ‎велосипедах, ‎скачут ‎на‏ ‎лошадях‏ ‎тропами‏ ‎Испании ‎с‏ ‎единственной ‎целью‏ ‎— ‎добраться‏ ‎до‏ ‎Сантьяго-де-Компостелы ‎—‏ ‎столицы ‎автономной ‎области ‎Галисии, ‎чтобы‏ ‎там, ‎в‏ ‎городском‏ ‎соборе, ‎преклонить ‎колени‏ ‎перед ‎местом,‏ ‎где ‎согласно ‎легенде ‎покоятся‏ ‎останки‏ ‎апостола ‎Иакова.

Уж‏ ‎и ‎не‏ ‎помню ‎в ‎какой ‎момент, ‎но‏ ‎пришла‏ ‎автору ‎этих‏ ‎строк ‎в‏ ‎голову ‎гениальная ‎мысль. ‎А ‎почему‏ ‎бы‏ ‎и‏ ‎мне ‎не‏ ‎пройтись ‎путем‏ ‎пилигримов, ‎не‏ ‎поднабраться‏ ‎языковой ‎практики‏ ‎в ‎условиях ‎максимального ‎погружения ‎в‏ ‎языковую ‎среду?‏ ‎А‏ ‎заодно ‎мир ‎посмотреть,‏ ‎людей ‎повидать,‏ ‎да ‎себя ‎показать. ‎И,‏ ‎правда,‏ ‎почему ‎бы‏ ‎и ‎нет?‏ ‎Всего ‎делов-то.

План ‎прост: ‎стартую ‎во‏ ‎французском‏ ‎городке ‎Сен-Жан-Пье-де-Пор,‏ ‎финиширую ‎—‏ ‎в ‎испанском ‎— ‎Сантьяго-де-Компостела, ‎между‏ ‎ними‏ ‎769‏ ‎километров ‎пути.‏ ‎Задумка ‎такова:‏ ‎днем ‎иду‏ ‎по‏ ‎живописным ‎провинциям‏ ‎Испании, ‎наслаждаюсь ‎видами, ‎ночью ‎сплю‏ ‎ангельским ‎сном‏ ‎в‏ ‎милых ‎альбергах ‎—‏ ‎специальным ‎приютах‏ ‎для ‎паломников. ‎А ‎чтобы‏ ‎тягот‏ ‎и ‎лишений,‏ ‎не ‎дай‏ ‎бог, ‎не ‎показалось ‎мало ‎—‏ ‎все‏ ‎это ‎проделываю‏ ‎в ‎разгар‏ ‎зимы. ‎Чем ‎не ‎идеальный ‎план?

Самым‏ ‎сложным‏ ‎на‏ ‎тот ‎момент‏ ‎представлялось ‎—‏ ‎вернуть ‎до‏ ‎начала‏ ‎отпуска ‎на‏ ‎рабочее ‎место ‎своего ‎непосредственного ‎начальника.‏ ‎Тот ‎после‏ ‎ознакомления‏ ‎с ‎моим ‎замыслом‏ ‎оказался ‎в‏ ‎реанимации ‎с ‎инфарктом. ‎С‏ ‎горя‏ ‎ли, ‎от‏ ‎радости ‎ли‏ ‎— ‎история ‎умалчивает. ‎К ‎слову‏ ‎сказать,‏ ‎я ‎верю‏ ‎в ‎нашу‏ ‎медицину, ‎но ‎на ‎этот ‎раз‏ ‎все‏ ‎ее‏ ‎усилия ‎оказались‏ ‎тщетными ‎—‏ ‎шеф ‎поправился‏ ‎и,‏ ‎смахнув ‎скупую‏ ‎мужскую ‎слезу, ‎благословил ‎на ‎одиночное‏ ‎плавание ‎новоиспеченного‏ ‎пилигрима…

Как‏ ‎говорится, ‎долго ‎сказка‏ ‎сказывается, ‎да‏ ‎быстро ‎дело ‎подшивается: ‎полгода‏ ‎подготовительных‏ ‎мероприятий, ‎машиной‏ ‎до ‎аэропорта‏ ‎Хельсинки, ‎оттуда ‎самолетом ‎до ‎Барселоны,‏ ‎дальше‏ ‎— ‎поездом‏ ‎до ‎Памплоны,‏ ‎затем ‎— ‎на ‎такси ‎до‏ ‎отправной‏ ‎точки‏ ‎пути ‎—‏ ‎Сен-Жан-Пье-де-Порта. ‎Здесь‏ ‎поставим ‎троеточие‏ ‎и‏ ‎вырежем ‎(до‏ ‎лучших ‎времен) ‎две ‎недели ‎пешего‏ ‎хода ‎по‏ ‎заснеженным‏ ‎январским ‎перевалам ‎и‏ ‎раскисшим ‎равнинам,‏ ‎под ‎непрекращающейся ‎смесью ‎дождя‏ ‎и‏ ‎мокрого ‎снега.‏ ‎И ‎вот,‏ ‎как ‎в ‎фильмах ‎Тарантино, ‎я‏ ‎уже‏ ‎стою ‎в‏ ‎одеянии, ‎превращенном‏ ‎за ‎сотни ‎километров ‎пути ‎природными‏ ‎стихиями‏ ‎в‏ ‎лохмотья, ‎перед‏ ‎дверью ‎в‏ ‎приют ‎«У‏ ‎Пилар»,‏ ‎расположенного ‎в‏ ‎заброшенном ‎в ‎горах ‎местечке ‎под‏ ‎названием ‎Рабаналь‏ ‎дел‏ ‎Камино.

Это ‎и ‎есть‏ ‎— ‎место‏ ‎действия ‎истории. ‎Солнце ‎уже‏ ‎готовилось‏ ‎спрятаться ‎за‏ ‎вершинами ‎гор‏ ‎и ‎продолжать ‎свой ‎путь ‎в‏ ‎темноте‏ ‎не ‎хотелось:‏ ‎горы, ‎как‏ ‎я ‎уже ‎имел ‎возможность ‎убедиться,‏ ‎не‏ ‎самое‏ ‎лучшее ‎место‏ ‎для ‎ночных‏ ‎прогулок. ‎И‏ ‎потому‏ ‎вариантов ‎особых‏ ‎нет, ‎стучусь ‎в ‎дверь ‎альберге.

Не‏ ‎будь ‎этот‏ ‎рассказ‏ ‎документальным, ‎можете ‎даже‏ ‎не ‎сомневаться,‏ ‎приют ‎оказался ‎бы ‎пристанищем‏ ‎вампиров,‏ ‎а ‎его‏ ‎хозяйка ‎Пилар‏ ‎— ‎их ‎прекрасной ‎королевой, ‎неотразимой‏ ‎Сальмой‏ ‎Хайек, ‎исполняющей‏ ‎на ‎радость‏ ‎будущим ‎жертвам ‎чувственный ‎танец ‎с‏ ‎питоном.

Обещаю,‏ ‎в‏ ‎фэнтезийной ‎версии‏ ‎повествования ‎все‏ ‎так ‎и‏ ‎будет,‏ ‎но ‎сейчас‏ ‎буду ‎придерживаться ‎мемуарной. ‎А ‎в‏ ‎ней ‎и‏ ‎Пилар‏ ‎оказалась ‎вполне ‎благообразной‏ ‎сеньорой, ‎и‏ ‎постояльцы ‎альберге ‎— ‎никакие‏ ‎не‏ ‎кровопийцы, ‎а‏ ‎сплошь ‎приличные‏ ‎паломники.

Здесь ‎меня ‎ждала ‎одна ‎хорошая‏ ‎новость‏ ‎— ‎в‏ ‎приюте ‎есть‏ ‎одно ‎свободное ‎место. ‎Вторая ‎новость‏ ‎из‏ ‎категории‏ ‎«так ‎себе»‏ ‎— ‎это‏ ‎место ‎—‏ ‎на‏ ‎третьем ‎(!)‏ ‎ярусе ‎кроватей. ‎Но ‎вариантов ‎немного:‏ ‎либо ‎ночуешь‏ ‎пилигримом-шатуном‏ ‎в ‎заснеженных ‎горах,‏ ‎либо ‎альпинистом‏ ‎под ‎потолком. ‎Подумав, ‎выбираю‏ ‎удел‏ ‎альпиниста.

Оцениваю ‎обстановку‏ ‎в ‎приюте,‏ ‎и ‎одновременно ‎выливаю ‎из ‎«непромокающих»‏ ‎ботинок‏ ‎воду, ‎свято‏ ‎веря, ‎что‏ ‎где-то ‎далеко, ‎на ‎исторической ‎родине,‏ ‎на‏ ‎берегах‏ ‎Онежского ‎озера‏ ‎в ‎очередной‏ ‎раз ‎икает‏ ‎девушка,‏ ‎убедившая ‎меня‏ ‎купить ‎это ‎чудо ‎«новейших ‎водостойких‏ ‎мембранных ‎технологий».

У‏ ‎хозяйки‏ ‎приюта ‎ставлю ‎печать‏ ‎в ‎паспорт‏ ‎паломника. ‎Формальность, ‎но ‎без‏ ‎нее‏ ‎потом ‎не‏ ‎получить ‎в‏ ‎«Офисе ‎пилигримов» ‎заветное ‎свидетельство ‎о‏ ‎прохождение‏ ‎пути ‎Сантьяго.‏ ‎А ‎как‏ ‎же ‎я ‎перед ‎Господом ‎предстану‏ ‎—‏ ‎без‏ ‎пропуска-то? ‎Для‏ ‎тех ‎кто‏ ‎не ‎знает,‏ ‎спешу‏ ‎сообщить, ‎что‏ ‎по ‎правилам ‎религиозного ‎туризма ‎прошедшему‏ ‎по ‎пути‏ ‎паломнику‏ ‎списывается ‎ни ‎много‏ ‎ни ‎мало‏ ‎половина ‎земных ‎грехов. ‎Надеюсь,‏ ‎на‏ ‎небесах ‎об‏ ‎этой ‎пятидесятипроцентной‏ ‎индульгенции ‎знают.

Альберге ‎был ‎полон ‎таких‏ ‎же‏ ‎как ‎я‏ ‎искателей ‎приключений:‏ ‎несколько ‎южнокорейцев ‎(без ‎них ‎ни‏ ‎одна‏ ‎ночевка‏ ‎не ‎обходится),‏ ‎южноафриканский ‎потомок‏ ‎буров ‎и‏ ‎его‏ ‎итальянская ‎подруга,‏ ‎мой ‎старый ‎хороший ‎знакомый ‎—‏ ‎поляк, ‎разглядевший‏ ‎во‏ ‎мне ‎с ‎самого‏ ‎первого ‎момента‏ ‎братушку-славянина. ‎За ‎столом ‎—‏ ‎кучка‏ ‎французов. ‎Они‏ ‎в ‎силу‏ ‎упомянутой ‎выше ‎языковой ‎малограмотности ‎имеют‏ ‎обыкновение‏ ‎по ‎дороге‏ ‎сбиваться ‎в‏ ‎стаи, ‎огораживая ‎себя ‎языковым ‎барьером.

В‏ ‎общем-то,‏ ‎ничего‏ ‎необычного. ‎Единственное‏ ‎исключение ‎—‏ ‎поджарая ‎американка‏ ‎постбальзаковского‏ ‎возраста. ‎Паломники‏ ‎из ‎Штатов ‎встречаются ‎здесь ‎ненамного‏ ‎чаще, ‎чем‏ ‎их‏ ‎российские ‎собраться. ‎А‏ ‎встреча ‎русского‏ ‎и ‎американского ‎паломника ‎—‏ ‎это‏ ‎само ‎по‏ ‎себе ‎событие,‏ ‎стоящее ‎если ‎не ‎мессы, ‎то‏ ‎совершенно‏ ‎точно ‎—‏ ‎ужина. ‎Чем‏ ‎вскоре ‎все ‎постояльцы ‎альберге ‎и‏ ‎занялись.

Как‏ ‎часто‏ ‎бывает ‎в‏ ‎удаленных ‎от‏ ‎цивилизации ‎местах,‏ ‎лишенных‏ ‎обычных ‎для‏ ‎Испании ‎таверн ‎и ‎баров, ‎паломники‏ ‎преломляют ‎хлеб‏ ‎непосредственно‏ ‎в ‎столовой ‎приюта.

И‏ ‎нет, ‎скажу‏ ‎я ‎вам, ‎лучшего ‎способа‏ ‎наладить‏ ‎межнациональный ‎диалог,‏ ‎чем ‎совместная‏ ‎трапеза. ‎А ‎если ‎она, ‎как‏ ‎в‏ ‎нашем ‎случае,‏ ‎сопровождается ‎еще‏ ‎и ‎умеренным ‎возлиянием, ‎то, ‎будьте‏ ‎уверены,‏ ‎мир‏ ‎и ‎взаимопонимание‏ ‎в ‎этой‏ ‎точке ‎Вселенной‏ ‎гарантированы.‏ ‎По ‎мере‏ ‎исчезновения ‎со ‎стола ‎бутылок ‎с‏ ‎местным ‎вином,‏ ‎если‏ ‎и ‎был ‎какой-то‏ ‎лед ‎в‏ ‎российско-американских ‎отношениях, ‎то ‎растаял‏ ‎и‏ ‎он.

И ‎вот‏ ‎уже ‎заокеанская‏ ‎мадам ‎заверяет ‎меня ‎в ‎самых‏ ‎искренних‏ ‎чувствах ‎американского‏ ‎народа ‎к‏ ‎российскому. ‎Конечно, ‎как ‎можно ‎сомневаться‏ ‎в‏ ‎искренности‏ ‎чувств ‎и‏ ‎порядочности ‎намерений‏ ‎американцев?! ‎Хотя‏ ‎коренные‏ ‎жители ‎Америки‏ ‎(а ‎также ‎вьетнамцы, ‎корейцы, ‎иракцы,‏ ‎иранцы, ‎сирийцы,‏ ‎афганцы,‏ ‎все ‎латиноамериканцы ‎и,‏ ‎пойди ‎всех‏ ‎упомни, ‎кто ‎еще) ‎возможно,‏ ‎с‏ ‎этим ‎утверждением‏ ‎и ‎не‏ ‎согласятся.

Дальше-больше. ‎К ‎концу ‎вечера ‎американка‏ ‎решилась‏ ‎все-таки ‎задать‏ ‎вопрос, ‎который,‏ ‎похоже, ‎беспокоил ‎ее ‎все ‎это‏ ‎время:‏ ‎«Вот‏ ‎скажи ‎мне,‏ ‎русский, ‎будет‏ ‎между ‎нашими‏ ‎странами‏ ‎война ‎или‏ ‎нет?» Во ‎как ‎завернула.

Едва ‎не ‎подавившись‏ ‎куском ‎чоризо,‏ ‎прикидываю,‏ ‎как ‎бы ‎на‏ ‎такой ‎экзистенциональный‏ ‎вопрос ‎получше ‎ответить. ‎Самый‏ ‎правдивый‏ ‎ответ: ‎«Как‏ ‎получится», — первым ‎приходящий‏ ‎в ‎голову, ‎может ‎старушкино ‎здоровье‏ ‎и‏ ‎подорвать, ‎а‏ ‎мне ‎лишний‏ ‎грех ‎на ‎душу ‎брать ‎совсем‏ ‎не‏ ‎хочется,‏ ‎даже ‎с‏ ‎учетом ‎уже‏ ‎упомянутой ‎пятидесятипроцентной‏ ‎скидки.

Врать‏ ‎— ‎тоже‏ ‎особо ‎желания ‎нет. ‎Веселье ‎закончилось.‏ ‎Так ‎что‏ ‎пожимаю‏ ‎плечами, ‎машу ‎в‏ ‎знак ‎отрицания‏ ‎головой, ‎и ‎быстро ‎удаляюсь‏ ‎в‏ ‎спальное ‎помещение,‏ ‎чтобы ‎занять‏ ‎согласно ‎купленным ‎билетам ‎свою ‎койку-пентхаус.

Ночь‏ ‎усталого‏ ‎паломника ‎скоротечна:‏ ‎не ‎успел‏ ‎закрыть ‎глаза, ‎уже ‎рассвет, ‎и‏ ‎пора‏ ‎собираться‏ ‎в ‎путь,‏ ‎чтобы ‎хозяйка‏ ‎приюта ‎могла‏ ‎подготовить‏ ‎его ‎к‏ ‎приему ‎следующей ‎партии ‎усталых ‎путников.‏ ‎Но ‎на‏ ‎этот‏ ‎раз ‎меня ‎разбудило‏ ‎не ‎шуршание‏ ‎соседей, ‎а ‎чувствительный ‎удар‏ ‎чем-то‏ ‎мягким ‎по‏ ‎моему ‎ставшему‏ ‎за ‎время ‎похождений ‎уже ‎не‏ ‎столь‏ ‎мягким ‎месту.‏ ‎Пока ‎приходил‏ ‎в ‎себя ‎— ‎новый ‎удар.‏ ‎Теперь‏ ‎никакого‏ ‎сомнения ‎—‏ ‎агрессия, ‎невиданное‏ ‎доселе ‎дело!‏ ‎Открываю‏ ‎глаза, ‎свешиваю‏ ‎голову ‎в ‎поисках ‎злодея, ‎внизу‏ ‎вижу ‎вчерашнюю‏ ‎американку,‏ ‎замахивающуюся ‎в ‎третий‏ ‎раз ‎подушкой.

И‏ ‎было, ‎должно ‎быть, ‎в‏ ‎моем‏ ‎взгляде ‎нечто,‏ ‎что ‎удержало‏ ‎старушку ‎от ‎третьей ‎попытки ‎покончить‏ ‎с‏ ‎проклятым ‎русским,‏ ‎контрольного ‎подушечного‏ ‎выстрела ‎не ‎последовало ‎и ‎агрессор‏ ‎поспешно‏ ‎ретировалась.

Моему‏ ‎удивлению ‎нет‏ ‎предела. ‎Проклятая‏ ‎янки! ‎Зачем‏ ‎понадобилось‏ ‎огревать ‎поутру‏ ‎спящего ‎русского ‎пилигрима ‎подушкой? ‎В‏ ‎голове ‎проносятся‏ ‎возможные‏ ‎мотивы ‎вероломного ‎нападения.‏ ‎Сексуальный ‎(оглушить‏ ‎подушкой ‎и ‎гнусно ‎надругаться),‏ ‎немного‏ ‎подумав, ‎отметаю:‏ ‎для ‎старушки‏ ‎третий ‎коечный ‎ярус, ‎все ‎равно,‏ ‎что‏ ‎для ‎меня‏ ‎Эверест, ‎при‏ ‎всем ‎желании ‎без ‎пособников ‎никак‏ ‎не‏ ‎забраться.

Корыстный‏ ‎мотив? ‎Личная‏ ‎неприязнь? ‎Национальная‏ ‎ненависть? ‎Ни‏ ‎одна‏ ‎из ‎этих‏ ‎версий ‎при ‎ближайшем ‎рассмотрении ‎не‏ ‎выдерживает ‎критики.‏ ‎Оставляю‏ ‎только ‎самые ‎правдоподобные:‏ ‎происки ‎американских‏ ‎спецслужб ‎и ‎заговор ‎тайного‏ ‎мирового‏ ‎правительства. ‎Моя‏ ‎искусная ‎маскировка‏ ‎под ‎московского ‎бомжа ‎с ‎Площади‏ ‎трех‏ ‎вокзалов, ‎должно‏ ‎быть, ‎выдавала‏ ‎во ‎мне ‎секретного ‎агента ‎уровня‏ ‎Бонда‏ ‎или‏ ‎российского ‎ученого,‏ ‎вовлеченного ‎в‏ ‎атомные ‎проекты.‏ ‎Но,‏ ‎какая ‎же‏ ‎топорная ‎работа, ‎коллеги!

Остановившись ‎на ‎этом‏ ‎объяснении ‎утреннего‏ ‎происшествия,‏ ‎иду ‎на ‎кухню,‏ ‎наливаю ‎горячий‏ ‎чай. ‎Рядом, ‎как ‎ни‏ ‎в‏ ‎чем ‎не‏ ‎бывало, ‎подсаживается‏ ‎подозреваемая ‎в ‎сотрудничестве ‎со ‎всеми‏ ‎разведками‏ ‎мира ‎—‏ ‎американская ‎Мата‏ ‎Хари:

— Ну ‎что? ‎Тебе ‎понравилось? ‎—‏ ‎довольным‏ ‎тоном‏ ‎спрашивает ‎она.‏ ‎«Вот ‎как!‏ ‎Все-таки ‎рано‏ ‎я‏ ‎отмел ‎сексуальный‏ ‎мотив!» ‎— ‎проносится ‎в ‎голове.

— Что‏ ‎это ‎было?‏ ‎—‏ ‎после ‎мхатовской ‎паузы,‏ ‎задаю ‎я‏ ‎встречный ‎вопрос.

— Как ‎«что»? ‎Ты‏ ‎же‏ ‎сам ‎вчера‏ ‎просил ‎разбудить‏ ‎тебя ‎утром! ‎Или ‎это ‎был‏ ‎не‏ ‎ты?

Естественно, ‎это‏ ‎был ‎не‏ ‎я. ‎Эта ‎американская ‎кошелка, ‎все‏ ‎перепутала.‏ ‎Чуть‏ ‎дело ‎до‏ ‎международного ‎конфликта‏ ‎не ‎дошло!‏ ‎Мы,‏ ‎можно ‎сказать,‏ ‎были ‎в ‎шаге ‎от ‎взаимного‏ ‎уничтожения! ‎И‏ ‎она‏ ‎меня ‎еще ‎спрашивает,‏ ‎будет ‎ли‏ ‎война ‎между ‎нашими ‎странами‏ ‎или‏ ‎нет. ‎Кто‏ ‎поймет, ‎что‏ ‎у ‎этих ‎чокнутых ‎старых ‎американцев‏ ‎в‏ ‎голове?!

«Слава ‎Богу,‏ ‎что ‎у‏ ‎них ‎президент ‎— ‎молодой ‎Обама,‏ ‎а‏ ‎не‏ ‎какой-нибудь ‎выживший‏ ‎из ‎ума‏ ‎старикашка!», ‎—‏ ‎подумал‏ ‎я ‎и‏ ‎впервые ‎в ‎жизни ‎перекрестился… ‎Да…‏ ‎Давно ‎это‏ ‎было…

Все‏ ‎хорошо, ‎что ‎хорошо‏ ‎заканчивается, ‎и,‏ ‎закинув ‎на ‎плечи ‎рюкзак,‏ ‎отправился‏ ‎я ‎за‏ ‎своей ‎верительной‏ ‎грамотой… ‎До ‎Сантьяго-де-Компостелы ‎оставалось ‎всего-то-навсего‏ ‎пара‏ ‎сотен ‎километров…

P.‏ ‎S. ‎Эта‏ ‎история ‎ранее ‎публиковалась ‎на ‎Дзене,‏ ‎но,‏ ‎чем‏ ‎черт ‎не‏ ‎шутит, ‎может,‏ ‎сподобимся ‎на‏ ‎продолжение,‏ ‎а ‎потому‏ ‎напомнить ‎ее ‎читателю ‎было ‎не‏ ‎лишним…