В ‎данном‏ ‎проекте ‎собраны ‎все ‎отредактированные ‎статьи‏ ‎и ‎книги‏ ‎о‏ ‎службе ‎в ‎ГСВГ.‏ ‎Рассказы ‎основаны‏ ‎на ‎реальных ‎событиях, ‎что-то‏ ‎добавлено,‏ ‎что-то ‎придумано.‏ ‎Все ‎совпадения‏ ‎совершенно ‎случайны...

"...В ‎середине ‎мая ‎1983‏ ‎года‏ ‎призывник ‎Тимур‏ ‎Валиев ‎возвращался‏ ‎из ‎военкомата, ‎разглядывая ‎солнечный ‎пейзаж‏ ‎за‏ ‎окном‏ ‎автобуса. ‎У‏ ‎зелёных ‎подножий‏ ‎местных ‎«гор»,‏ ‎состоящих‏ ‎из ‎рыжих‏ ‎терриконов ‎действующих ‎и ‎заброшенных ‎шахт,‏ ‎на ‎полосках‏ ‎вспаханной‏ ‎земли ‎копошился ‎народ.‏ ‎На ‎Южном‏ ‎Урале ‎началась ‎посевная ‎картофеля…‏ ‎

Старый‏ ‎автобус ‎тяжело‏ ‎переваливался ‎по‏ ‎вечно ‎разбитой ‎дороге, ‎делая ‎остановки‏ ‎у‏ ‎каждого ‎шахтёрского‏ ‎посёлка. ‎Весь‏ ‎городок ‎состоял ‎из ‎небольших ‎поселений,‏ ‎разбросанных‏ ‎по‏ ‎всей ‎округе.‏ ‎Там, ‎где‏ ‎ближе ‎к‏ ‎поверхности‏ ‎земли ‎располагались‏ ‎пласты ‎угля, ‎строились ‎шахты, ‎появлялись‏ ‎деревянные ‎бараки‏ ‎-‏ ‎первые ‎жилища ‎для‏ ‎семей ‎шахтопроходчиков.‏ ‎Шахта ‎вгрызалась ‎в ‎землю‏ ‎отбойными‏ ‎молотками ‎и‏ ‎зарядами ‎аммонита,‏ ‎шли ‎первые ‎тонны ‎угля ‎Родине.‏ ‎

Поселения‏ ‎разрастались: ‎строились‏ ‎кирпичные ‎дома,‏ ‎появлялись ‎школы ‎и ‎магазины. ‎Около‏ ‎каждой‏ ‎шахты‏ ‎возникал ‎свой‏ ‎посёлок, ‎по‏ ‎виду ‎которого‏ ‎можно‏ ‎было ‎тут‏ ‎же ‎определить ‎– ‎шахта ‎оставалась‏ ‎рабочей ‎или‏ ‎полностью‏ ‎выработала ‎подземный ‎ресурс.‏ ‎В ‎самом‏ ‎отдалённом ‎посёлке ‎и ‎жил‏ ‎наш‏ ‎герой. ‎Шахта‏ ‎открылась ‎недавно‏ ‎под ‎номером ‎47, ‎стала ‎со‏ ‎временем‏ ‎перспективной, ‎ударной‏ ‎и ‎оказалась‏ ‎с ‎большим ‎запасом ‎угля. ‎Сам‏ ‎посёлок‏ ‎носил‏ ‎название ‎«Имени‏ ‎30-летия ‎ВЛКСМ»,‏ ‎постоянно ‎рос‏ ‎и‏ ‎через ‎пятилетку‏ ‎имел ‎две ‎школы, ‎баню, ‎поликлинику‏ ‎и ‎даже‏ ‎свою‏ ‎больницу. ‎В ‎центре‏ ‎посёлка ‎возник‏ ‎памятник ‎Владимиру ‎Маяковскому, ‎а‏ ‎напротив‏ ‎каменного ‎поэта‏ ‎возвышался ‎одноимённый‏ ‎Дворец ‎культуры. ‎

Ещё ‎одной ‎достопримечательностью‏ ‎нашего‏ ‎посёлка ‎оказались‏ ‎расположенные ‎неподалёку‏ ‎две ‎тюремные ‎зоны ‎(одна ‎строгого‏ ‎режима,‏ ‎вторая‏ ‎– ‎не‏ ‎очень ‎строгого),‏ ‎сидельцы ‎которых‏ ‎периодически‏ ‎пополняли ‎местное‏ ‎население ‎и ‎трудовой ‎коллектив ‎шахты...

Там,‏ ‎под ‎землёй,‏ ‎и‏ ‎трудилось ‎жители ‎посёлка,‏ ‎включая ‎и‏ ‎родителей ‎Тимура: ‎отец ‎работал‏ ‎подземным‏ ‎электрогазосварщиком ‎самого‏ ‎высшего ‎пятого‏ ‎разряда, ‎а ‎мама ‎– ‎машинисткой‏ ‎подъёма.‏ ‎Вместе ‎работали‏ ‎русские, ‎татары,‏ ‎башкиры, ‎а ‎также ‎немцы-переселенцы ‎с‏ ‎Волги,‏ ‎которые‏ ‎были ‎высланы‏ ‎на ‎Урал‏ ‎в ‎1941‏ ‎году,‏ ‎и ‎украинцы,‏ ‎прибывшие ‎в ‎сороковых ‎годах ‎из‏ ‎Донбасса ‎по‏ ‎комсомольским‏ ‎путёвкам ‎поднимать ‎новые‏ ‎шахты. ‎Поэтому‏ ‎учеников ‎в ‎двух ‎школах‏ ‎старались‏ ‎комплектовать ‎в‏ ‎равных ‎пропорциях:‏ ‎немцы, ‎украинцы, ‎русские, ‎татары ‎и‏ ‎башкиры.

С‏ ‎местами ‎в‏ ‎детских ‎садах‏ ‎существовали ‎те ‎же ‎проблемы, ‎что‏ ‎и‏ ‎сейчас.‏ ‎С ‎младенчества‏ ‎ребятишки ‎в‏ ‎коллективе ‎таких‏ ‎же‏ ‎детей ‎с‏ ‎ключами ‎на ‎верёвочке, ‎закрепленных ‎на‏ ‎тонких ‎шеях,‏ ‎росли‏ ‎на ‎улице ‎и‏ ‎привыкли ‎не‏ ‎нуждаться ‎в ‎родителях, ‎занятых‏ ‎строительством‏ ‎развитого ‎социализма.‏ ‎Дома ‎взрослые‏ ‎старались ‎говорить ‎на ‎родных ‎языках,‏ ‎а‏ ‎их ‎отпрыски‏ ‎выносили ‎услышанную‏ ‎речь ‎на ‎улицу, ‎перенимали ‎друг‏ ‎у‏ ‎друга‏ ‎различные ‎яркие‏ ‎словечки ‎и‏ ‎приносили ‎домой.‏ ‎Иногда‏ ‎выражения ‎состояли‏ ‎из ‎не ‎совсем ‎хороших ‎слов,‏ ‎и ‎детишек‏ ‎периодически‏ ‎наказывали. ‎Но ‎всё‏ ‎равно ‎в‏ ‎детской ‎памяти ‎навсегда ‎остались‏ ‎различные‏ ‎идиоматические ‎выражения‏ ‎на ‎нескольких‏ ‎языках.

Так ‎и ‎рос ‎Тимурка ‎вместе‏ ‎со‏ ‎всеми. ‎Ещё‏ ‎пацанёнком ‎спорил‏ ‎со ‎своими ‎сверстниками ‎о ‎татуировках‏ ‎на‏ ‎местном‏ ‎пляже ‎единственного‏ ‎в ‎округе‏ ‎озера ‎Курочкино,‏ ‎летом‏ ‎играл ‎со‏ ‎своей ‎дворовой ‎командой ‎в ‎футбол,‏ ‎а ‎зимой‏ ‎гонял‏ ‎шайбу ‎в ‎хоккейной‏ ‎коробке. ‎Коньки‏ ‎и ‎клюшки ‎в ‎те‏ ‎годы‏ ‎были ‎далеко‏ ‎не ‎у‏ ‎всех ‎игроков. ‎Бегали ‎в ‎валенках,‏ ‎а‏ ‎клюшки ‎вырезали‏ ‎из ‎молодой‏ ‎берёзы. ‎

Когда ‎пацанёнок ‎подрос, ‎он‏ ‎уже‏ ‎знал‏ ‎границы ‎района,‏ ‎не ‎пускал‏ ‎чужаков ‎во‏ ‎двор;‏ ‎но, ‎и‏ ‎сам ‎старался ‎не ‎соваться ‎один‏ ‎на ‎соседние‏ ‎территории.‏ ‎Среди ‎районов ‎проходили‏ ‎локальные ‎войны,‏ ‎обычно ‎без ‎особой ‎злобы,‏ ‎до‏ ‎первой ‎крови.‏ ‎Дрались ‎честно,‏ ‎«по ‎чесноку», ‎только ‎на ‎кулаках.‏ ‎Иногда‏ ‎происходили ‎драки‏ ‎с ‎пацанами‏ ‎из ‎соседних ‎посёлков, ‎вот ‎тут‏ ‎уже‏ ‎было‏ ‎не ‎до‏ ‎дворовых ‎этикетов,‏ ‎могли ‎и‏ ‎кастетом‏ ‎вдарить ‎или‏ ‎штакетником.

Все ‎пацаны ‎владели ‎матерным ‎и‏ ‎блатным ‎словом‏ ‎и‏ ‎за ‎этим ‎в‏ ‎карман ‎не‏ ‎лезли. ‎С ‎ранних ‎лет‏ ‎все‏ ‎быстро ‎усвоили‏ ‎основной ‎поселковый‏ ‎запрет: ‎никогда ‎не ‎закладывать ‎своих.‏ ‎Это‏ ‎было ‎всегда‏ ‎и ‎при‏ ‎любых ‎обстоятельствах ‎– ‎западло! ‎Красть‏ ‎у‏ ‎своих‏ ‎– ‎западло‏ ‎вдвойне, ‎крысятничество.‏ ‎

Также ‎от‏ ‎старших‏ ‎парней ‎знали,‏ ‎что ‎быть ‎ментом ‎– ‎тоже‏ ‎не ‎совсем‏ ‎хорошо.‏ ‎Но ‎все, ‎и‏ ‎стар ‎и‏ ‎млад, ‎опасались ‎и ‎уважали‏ ‎районного‏ ‎участкового, ‎седого‏ ‎капитана ‎Виктора‏ ‎Викторовича, ‎которого ‎и ‎жители, ‎и‏ ‎блатные‏ ‎называли ‎не‏ ‎иначе ‎как‏ ‎Виктрч. ‎Участковый ‎работал ‎в ‎посёлке‏ ‎с‏ ‎момента‏ ‎открытия ‎шахты,‏ ‎знал ‎район‏ ‎как ‎свои‏ ‎пять‏ ‎пальцев, ‎всегда‏ ‎ходил ‎в ‎форме, ‎без ‎оружия‏ ‎и ‎с‏ ‎планшеткой‏ ‎через ‎плечо. ‎Слово‏ ‎«планшетка» ‎местные‏ ‎ребятишки ‎усвоили ‎с ‎самого‏ ‎детства,‏ ‎так ‎как‏ ‎одной ‎из‏ ‎самых ‎реальных ‎угроз ‎матерей ‎было:‏ ‎«Вот‏ ‎скажу ‎Виктрчу,‏ ‎запишет ‎он‏ ‎тебя ‎в ‎свою ‎планшетку ‎–‏ ‎будешь‏ ‎знать!».‏ ‎

Попасть ‎на‏ ‎запись ‎в‏ ‎эту ‎самую‏ ‎пресловутую‏ ‎планшетку ‎никто‏ ‎не ‎хотел, ‎хотя ‎никто ‎и‏ ‎не ‎знал,‏ ‎что‏ ‎может ‎последовать ‎за‏ ‎этим. ‎Поэтому‏ ‎ответ ‎на ‎вопрос: ‎«Что‏ ‎такое‏ ‎хорошо ‎и‏ ‎что ‎такое‏ ‎западло?» ‎– ‎наш ‎Тимурка ‎знал‏ ‎с‏ ‎ранних ‎лет.‏ ‎Что ‎интересно,‏ ‎правнуки ‎и ‎правнучки ‎этих ‎самых‏ ‎ребятишек‏ ‎тоже‏ ‎будут ‎знать‏ ‎слово ‎«планшет»‏ ‎с ‎раннего‏ ‎детства,‏ ‎но ‎уже‏ ‎совсем ‎в ‎другом ‎качестве...

В ‎шестом‏ ‎классе ‎пацан‏ ‎решил‏ ‎повзрослеть, ‎для ‎чего‏ ‎начал ‎отращивать‏ ‎причёску ‎«полубокс», ‎затем ‎попросил‏ ‎двоюродную‏ ‎сестру ‎вшить‏ ‎снизу ‎клинья‏ ‎в ‎школьные ‎брюки, ‎а ‎следующей‏ ‎целью‏ ‎стало ‎умение‏ ‎курить. ‎Это‏ ‎было ‎просто ‎здорово, ‎рискованно ‎и‏ ‎красиво‏ ‎–‏ ‎прятаться ‎на‏ ‎переменах ‎за‏ ‎школой, ‎стоять‏ ‎в‏ ‎брюках-клёш, ‎по-взрослому‏ ‎держать ‎папиросу ‎двумя ‎пальцами ‎и‏ ‎небрежно ‎пускать‏ ‎дым‏ ‎при ‎разговоре ‎с‏ ‎пацанами. ‎Да‏ ‎и ‎девочки ‎совсем ‎по-другому‏ ‎смотрели‏ ‎на ‎курящих‏ ‎мальчиков. ‎В‏ ‎общем, ‎ради ‎скорого ‎возмужания ‎данный‏ ‎опыт‏ ‎был ‎остро‏ ‎необходим. ‎

Для‏ ‎этой ‎цели ‎школьник ‎выбрал ‎только‏ ‎перешедшего‏ ‎к‏ ‎ним ‎в‏ ‎класс ‎Сергея‏ ‎Маркина, ‎более‏ ‎известного‏ ‎под ‎кличкой‏ ‎Мара ‎– ‎опытного ‎курильщика ‎и‏ ‎второгодника, ‎что‏ ‎в‏ ‎совокупности ‎делало ‎пацана‏ ‎самым ‎авторитетным‏ ‎среди ‎всех ‎шестиклассников. ‎Тимур‏ ‎подошёл‏ ‎к ‎нему‏ ‎и ‎попросил:

– Мара,‏ ‎надо ‎научиться ‎курить, ‎покажи.

Серёга ‎даже‏ ‎не‏ ‎удивился. ‎Видимо,‏ ‎Тимур ‎оказался‏ ‎не ‎первым, ‎кто ‎подошёл ‎к‏ ‎нему‏ ‎с‏ ‎интересным ‎предложением.‏ ‎Мара ‎был‏ ‎выше ‎ростом‏ ‎и‏ ‎гораздо ‎крупнее,‏ ‎он ‎просто ‎отодвинул ‎одноклассника ‎в‏ ‎сторону ‎и‏ ‎коротко‏ ‎ответил:

– Отвали!

Школьник ‎был ‎готов‏ ‎к ‎такому‏ ‎повороту, ‎догнал ‎одноклассника ‎и‏ ‎предложил‏ ‎ему ‎сделку:‏ ‎Мара ‎научит‏ ‎его ‎курить, ‎а ‎Тимур ‎сделает‏ ‎за‏ ‎него ‎всё‏ ‎домашнее ‎задание.‏ ‎Второгодник ‎глубоко ‎задумался, ‎прикинул ‎и‏ ‎сказал:

– Папиросы‏ ‎и‏ ‎спички ‎сам‏ ‎принесёшь.

– Откуда? ‎Кто‏ ‎мне ‎продаст?

– У‏ ‎отца‏ ‎стырь.

– Он ‎не‏ ‎курит.

Ваня ‎склонил ‎голову ‎в ‎раздумьях,‏ ‎упускать ‎выгодную‏ ‎сделку‏ ‎не ‎хотелось.

– Ладно. ‎Деньги‏ ‎есть? ‎Давай‏ ‎двадцатчик, ‎сам ‎куплю.

Пацан ‎с‏ ‎радостью‏ ‎протянул ‎ему‏ ‎два ‎«дикона»‏ ‎(дикон ‎– ‎десять ‎копеек), ‎которые‏ ‎только‏ ‎что ‎выиграл‏ ‎у ‎сверстников‏ ‎в ‎пристенок. ‎Договорились ‎провести ‎поучительное‏ ‎занятие‏ ‎завтра‏ ‎после ‎уроков‏ ‎за ‎школой.‏ ‎На ‎следующий‏ ‎день‏ ‎у ‎Тимура‏ ‎ничего ‎не ‎получалось: ‎поначалу ‎гасли‏ ‎спички ‎на‏ ‎ветру,‏ ‎потом ‎папироса ‎никак‏ ‎не ‎хотела‏ ‎загораться. ‎Концы ‎пионерского ‎галстука‏ ‎из-за‏ ‎сильного ‎ветра‏ ‎постоянно ‎мешали‏ ‎рукам. ‎В ‎этом ‎деле ‎Мара‏ ‎уже‏ ‎был ‎опытным‏ ‎товарищем, ‎он‏ ‎терпеливо ‎объяснил, ‎как ‎надо ‎держать‏ ‎руку‏ ‎с‏ ‎горящей ‎спичкой,‏ ‎стоя ‎спиной‏ ‎к ‎ветру.‏ ‎И‏ ‎показал ‎на‏ ‎своём ‎личном ‎примере: ‎закурил ‎несколько‏ ‎папирос ‎из‏ ‎пачки‏ ‎товарища ‎и, ‎тут‏ ‎же ‎загасив,‏ ‎спрятал ‎бычки ‎обратно. ‎Когда‏ ‎ученик‏ ‎несколько ‎раз‏ ‎повторил ‎неудачные‏ ‎попытки, ‎второгодник ‎не ‎выдержал ‎и‏ ‎сказал:

– Да‏ ‎сними ‎ты‏ ‎этот ‎галстук‏ ‎и ‎в ‎карман ‎засунь… ‎Сожжёшь‏ ‎ещё‏ ‎нафиг.‏ ‎Меня ‎вон‏ ‎из ‎пионеров‏ ‎исключили, ‎и‏ ‎ничего,‏ ‎галстук ‎шею‏ ‎не ‎жмёт.

– Не, ‎Мара, ‎снимать ‎не‏ ‎буду. ‎Я‏ ‎же‏ ‎в ‎форме. ‎А‏ ‎галстук ‎–‏ ‎это ‎как ‎знамя! ‎У‏ ‎меня‏ ‎два ‎деда‏ ‎на ‎войне‏ ‎погибли. ‎А ‎ты ‎– ‎«в‏ ‎карман»,‏ ‎блин…

На ‎этот‏ ‎довод ‎товарищу‏ ‎возразить ‎было ‎нечего. ‎Когда ‎Тимур‏ ‎после‏ ‎нескольких‏ ‎попыток ‎всё‏ ‎же ‎вдохнул‏ ‎в ‎лёгкие‏ ‎дым,‏ ‎обратно ‎уже‏ ‎выдохнуть ‎не ‎смог ‎и ‎тяжело‏ ‎закашлялся ‎сквозь‏ ‎слёзы.‏ ‎Терпение ‎Мары ‎лопнуло:

– Всё!‏ ‎Ша, ‎я‏ ‎сказал. ‎Харэ! ‎На ‎сегодня‏ ‎хватит.‏ ‎Если ‎хочешь,‏ ‎давай ‎вечером‏ ‎в ‎подвале ‎дома ‎продолжим, ‎пачка‏ ‎и‏ ‎спички ‎у‏ ‎меня ‎останутся.‏ ‎Не ‎бзди, ‎пацан, ‎научим! ‎Держи‏ ‎тетрадки,‏ ‎вечером‏ ‎и ‎принесёшь.

Практические‏ ‎занятия ‎оказались‏ ‎сорваны ‎отцом,‏ ‎который‏ ‎в ‎этот‏ ‎день ‎работал ‎в ‎ночную ‎смену‏ ‎и ‎находился‏ ‎дома.‏ ‎По ‎квартире ‎разнёсся‏ ‎запах ‎курева.‏ ‎За ‎время ‎передачи ‎опыта‏ ‎школьная‏ ‎форма ‎пропахла‏ ‎табачным ‎дымом.‏ ‎Отец ‎повёл ‎носом, ‎взглянул ‎на‏ ‎сына,‏ ‎вздохнул ‎и‏ ‎сказал:

– Вечером ‎на‏ ‎шахту ‎пойду ‎пешком, ‎вместе ‎выйдем.‏ ‎Возьми‏ ‎с‏ ‎собой ‎спортивную‏ ‎форму ‎и‏ ‎кеды. ‎И‏ ‎найди‏ ‎мою ‎спортивную‏ ‎сумку.

Младший ‎Валиев ‎ничего ‎не ‎понял‏ ‎и ‎обрадовавшись,‏ ‎что‏ ‎так ‎легко ‎отделался,‏ ‎быстро ‎нашёл‏ ‎в ‎кладовке ‎за ‎старыми‏ ‎вещами‏ ‎чёрную ‎спортивную‏ ‎сумку ‎наподобие‏ ‎рюкзака. ‎Отец ‎в ‎молодости ‎увлекался‏ ‎акробатикой‏ ‎и ‎мог‏ ‎запросто ‎сделать‏ ‎на ‎пляже ‎стойку ‎на ‎руках‏ ‎или,‏ ‎для‏ ‎полного ‎восторга‏ ‎сынишки, ‎закрутить‏ ‎колесо ‎на‏ ‎турнике.‏ ‎Вечером ‎по‏ ‎дороге ‎на ‎шахту ‎вдвоём ‎зашли‏ ‎в ‎Дворец‏ ‎культуры,‏ ‎поднялись ‎на ‎второй‏ ‎этаж ‎и‏ ‎вошли ‎в ‎зал, ‎на‏ ‎двери‏ ‎которого ‎висела‏ ‎табличка ‎с‏ ‎надписью: ‎«Танцевальный ‎зал». ‎

Подросток ‎тут‏ ‎же‏ ‎подумал, ‎что‏ ‎сбежит ‎отсюда‏ ‎при ‎первой ‎же ‎возможности. ‎Если‏ ‎кто‏ ‎в‏ ‎школе ‎или‏ ‎во ‎дворе‏ ‎узнает, ‎что‏ ‎он‏ ‎стал ‎ходить‏ ‎в ‎танцевальный ‎класс ‎– ‎станет‏ ‎посмешищем ‎для‏ ‎всей‏ ‎школы… ‎

И ‎никогда‏ ‎уже ‎не‏ ‎сможет ‎отмыть ‎такой ‎позор,‏ ‎и‏ ‎тем ‎более‏ ‎резко ‎повзрослеть.‏ ‎Но, ‎в ‎зале ‎бегали ‎по‏ ‎кругу‏ ‎только ‎пацаны‏ ‎одного ‎возраста‏ ‎лет ‎по ‎десять-двенадцать, ‎все ‎в‏ ‎трико‏ ‎и‏ ‎майках. ‎В‏ ‎центре ‎зала‏ ‎стоял ‎молодой‏ ‎мужчина‏ ‎в ‎синем‏ ‎спортивном ‎костюме ‎и ‎с ‎крупной‏ ‎надписью ‎«РСФСР»‏ ‎на‏ ‎спине.Тренер ‎подошёл ‎к‏ ‎ним, ‎поздоровался‏ ‎с ‎отцом ‎за ‎руку‏ ‎и,‏ ‎указав ‎Тимуру‏ ‎на ‎дверь‏ ‎в ‎конце ‎зала, ‎сказал:

– Меня ‎зовут‏ ‎Борис‏ ‎Степанович. ‎Там‏ ‎переоденься ‎и‏ ‎подключайся ‎к ‎остальным.

Вот ‎так ‎Тимурка‏ ‎оказался‏ ‎в‏ ‎секции ‎бокса,‏ ‎которая ‎впервые‏ ‎открылась ‎в‏ ‎посёлке‏ ‎этой ‎осенью.‏ ‎Туда ‎начали ‎ходить ‎ребята ‎со‏ ‎всей ‎округи,‏ ‎занимались‏ ‎в ‎две ‎смены‏ ‎– ‎младшая‏ ‎группа ‎и ‎подростки. ‎Занятия‏ ‎проводились‏ ‎через ‎день‏ ‎по ‎очереди‏ ‎с ‎танцевальным ‎кружком. ‎Перед ‎тренировкой‏ ‎выносили‏ ‎боксёрские ‎мешки‏ ‎и ‎груши,‏ ‎ставили ‎стул, ‎один ‎боксёр, ‎самый‏ ‎тяжёлый,‏ ‎садился,‏ ‎а ‎самый‏ ‎высокий ‎вставал‏ ‎на ‎спинку‏ ‎и,‏ ‎балансируя, ‎накидывал‏ ‎петлю ‎троса ‎на ‎крюк ‎в‏ ‎потолке.

Вдоль ‎стен‏ ‎висели‏ ‎зеркала ‎для ‎тренировок‏ ‎танцевальных ‎па‏ ‎(фр. ‎pas ‎– ‎«шаг»),‏ ‎напротив‏ ‎которых ‎боксёры‏ ‎в ‎свою‏ ‎очередь ‎учились ‎проводить ‎«бой ‎с‏ ‎тенью».‏ ‎Обычно ‎занятия‏ ‎начинались ‎с‏ ‎разминки, ‎затем ‎тренер ‎показывал ‎боксёрскую‏ ‎стойку,‏ ‎движения‏ ‎защиты ‎и‏ ‎удары. ‎Далее‏ ‎спортсмены ‎разбивались‏ ‎по‏ ‎парам ‎согласно‏ ‎весу ‎и ‎росту. ‎Пацан ‎быстро‏ ‎подружился ‎со‏ ‎сверстниками.‏ ‎Правда, ‎после ‎первых‏ ‎же ‎пропущенных‏ ‎ударов ‎пришлось ‎несколько ‎раз‏ ‎всплакнуть‏ ‎про ‎себя,‏ ‎тихо ‎в‏ ‎сторонке, ‎но ‎вскоре, ‎привыкнув ‎к‏ ‎синякам‏ ‎и ‎разбитым‏ ‎губам, ‎поселковый‏ ‎мальчишка ‎с ‎нетерпением ‎ждал ‎каждую‏ ‎тренировку‏ ‎и‏ ‎не ‎представлял‏ ‎свою ‎жизнь‏ ‎без ‎спортзала.

А‏ ‎курить‏ ‎он ‎так‏ ‎и ‎не ‎научился… ‎И ‎даже‏ ‎потом ‎привёл‏ ‎в‏ ‎зал ‎Сергея ‎Маркина.‏ ‎Со ‎временем‏ ‎боксёров ‎на ‎тренировках ‎становилось‏ ‎всё‏ ‎меньше ‎и‏ ‎меньше, ‎народ‏ ‎по ‎разным ‎причинам ‎отсеивался, ‎и‏ ‎к‏ ‎весне ‎все‏ ‎стали ‎заниматься‏ ‎в ‎одной ‎группе. ‎Основной ‎костяк‏ ‎тренировался‏ ‎с‏ ‎разных ‎концов‏ ‎посёлка, ‎боксёры‏ ‎держались ‎особняком,‏ ‎в‏ ‎местных ‎конфликтах‏ ‎старались ‎не ‎участвовать, ‎но ‎могли‏ ‎в ‎любое‏ ‎время‏ ‎суток ‎появиться ‎в‏ ‎чужом ‎районе‏ ‎и ‎правильно ‎ответить ‎на‏ ‎резонный‏ ‎вопрос ‎местных:‏ ‎«Ты, ‎с‏ ‎какой ‎улицы?» ‎

После ‎окончания ‎восьмого‏ ‎класса‏ ‎Валиев ‎поступил‏ ‎в ‎техникум,‏ ‎расположенный ‎в ‎областном ‎центре ‎в‏ ‎часе‏ ‎езды‏ ‎от ‎посёлка.‏ ‎Тренировок ‎не‏ ‎бросил ‎и‏ ‎к‏ ‎диплому ‎смог‏ ‎выполнить ‎разряд ‎Кандидата ‎в ‎мастера‏ ‎спорта ‎(КМС)‏ ‎в‏ ‎наилегчайшем ‎весе ‎–‏ ‎до ‎сорока‏ ‎восьми ‎килограмм ‎(«вес ‎мухи»).‏ ‎Боксёр‏ ‎знал ‎от‏ ‎тренера, ‎что‏ ‎существует ‎договорённость ‎руководства ‎ДЮСШ ‎(детско-юношеская‏ ‎спортивная‏ ‎школа) ‎с‏ ‎военкоматом ‎о‏ ‎том, ‎что ‎его ‎призовут ‎в‏ ‎спортроту‏ ‎военного‏ ‎училища, ‎расположенного‏ ‎в ‎Челябинске.‏ ‎Поэтому ‎Тимур‏ ‎к‏ ‎будущей ‎службе‏ ‎относился ‎спокойно, ‎зная, ‎что ‎и‏ ‎в ‎армии‏ ‎не‏ ‎оставит ‎занятия ‎боксом.‏ ‎Такого ‎понятия‏ ‎как ‎«закосить ‎от ‎службы»‏ ‎в‏ ‎те ‎времена‏ ‎не ‎существовало‏ ‎в ‎принципе. ‎Будущий ‎защитник ‎Отечества‏ ‎ждал‏ ‎с ‎нетерпением‏ ‎призыва ‎и‏ ‎мечтал ‎выполнить ‎в ‎войсках ‎разряд‏ ‎Мастера‏ ‎спорта‏ ‎СССР.

Сегодня ‎призывник‏ ‎Валиев ‎с‏ ‎утра ‎прошёл‏ ‎заключительную‏ ‎медицинскую ‎комиссию,‏ ‎которая ‎в ‎очередной ‎раз ‎показала‏ ‎годность ‎молодого‏ ‎организма‏ ‎к ‎несению ‎строевой‏ ‎службы. ‎В‏ ‎подтверждение ‎этого ‎вердикта ‎людей‏ ‎самой‏ ‎гуманной ‎профессии‏ ‎молодой ‎гражданин‏ ‎страны ‎Советов ‎получил ‎на ‎руки‏ ‎повестку,‏ ‎предписывающую ‎ему‏ ‎окончательно ‎явиться‏ ‎завтра ‎к ‎9:00 ‎на ‎сборный‏ ‎пункт‏ ‎военкомата…‏ ‎

Путь ‎домой‏ ‎заканчивался, ‎оставалась‏ ‎последняя ‎остановка‏ ‎у‏ ‎небольшого ‎посёлка‏ ‎около ‎закрытой ‎шахты ‎под ‎номером‏ ‎44, ‎сам‏ ‎посёлок‏ ‎так ‎незатейливо ‎и‏ ‎назывался ‎–‏ ‎«Сорок ‎Четвёртая» ‎или ‎«Заозёрная»,‏ ‎а‏ ‎местные ‎пацаны‏ ‎называли ‎себя‏ ‎не ‎иначе ‎как ‎«рыбаки». ‎Слава‏ ‎об‏ ‎этих ‎рыбачках‏ ‎ходила ‎дурная:‏ ‎поговаривали, ‎что ‎могут ‎и ‎втроём‏ ‎на‏ ‎одного,‏ ‎и ‎через‏ ‎раз ‎с‏ ‎кастетами ‎ходят.‏ ‎

Автобус‏ ‎остановился ‎у‏ ‎старого, ‎покосившегося ‎бетонного ‎здания, ‎и‏ ‎в ‎пустой‏ ‎салон‏ ‎на ‎заднюю ‎площадку‏ ‎запрыгнули, ‎оживлённо‏ ‎переговариваясь, ‎четверо ‎молодых ‎парней‏ ‎лет‏ ‎по ‎двадцать.‏ ‎Эта ‎встреча,‏ ‎хотя ‎и ‎на ‎нейтральной ‎территории,‏ ‎ничего‏ ‎хорошего ‎не‏ ‎сулила, ‎поэтому‏ ‎призывник ‎сразу ‎пересел ‎на ‎противоположное‏ ‎сиденье,‏ ‎лицом‏ ‎к ‎задней‏ ‎площадке.

Пацаны ‎враз‏ ‎замолчали ‎и‏ ‎уставились‏ ‎на ‎чужака.‏ ‎Один ‎из ‎них, ‎высокий, ‎в‏ ‎спортивном ‎костюме‏ ‎и‏ ‎кедах, ‎через ‎зуб‏ ‎сплюнул ‎на‏ ‎пол ‎салона. ‎Валиев ‎знал‏ ‎его‏ ‎по ‎секции‏ ‎бокса. ‎Был‏ ‎он ‎на ‎год ‎старше, ‎звали‏ ‎его‏ ‎Радиком, ‎охотно‏ ‎откликался ‎на‏ ‎кличку ‎Радя. ‎Походил ‎с ‎год‏ ‎на‏ ‎тренировки‏ ‎и ‎пропал.‏ ‎Обычное ‎дело...‏ ‎Но ‎краем‏ ‎уха‏ ‎Тимур ‎слышал,‏ ‎что ‎он ‎где-то ‎попался ‎на‏ ‎краже ‎и‏ ‎даже‏ ‎сел ‎по ‎малолетке.‏ ‎С ‎тех‏ ‎пор ‎они ‎не ‎виделись.‏ ‎Бывший‏ ‎спортсмен ‎бросил‏ ‎горсть ‎монет‏ ‎в ‎кассу, ‎выкрутил ‎на ‎всех‏ ‎билеты‏ ‎и ‎резко‏ ‎уселся ‎напротив‏ ‎боксёра.

– Здорово, ‎пацан! ‎Да ‎расслабься ‎ты,‏ ‎всё‏ ‎путём.‏ ‎С ‎тренировки‏ ‎едешь?

– Здоров, ‎коль‏ ‎не ‎шутишь…‏ ‎С‏ ‎военкомата, ‎завтра‏ ‎в ‎армию.

– Ни ‎фига ‎себе! ‎Завтра?‏ ‎На ‎два‏ ‎года?‏ ‎А ‎я ‎вот‏ ‎уже ‎–‏ ‎два ‎года!

Радик ‎радостно ‎заржал‏ ‎на‏ ‎весь ‎автобус‏ ‎и ‎показал‏ ‎кулак ‎с ‎татуировкой ‎на ‎фаланге‏ ‎пальца,‏ ‎означавшей, ‎что‏ ‎владелец ‎данного‏ ‎перстня ‎отсидел ‎за ‎грабёж. ‎Пацан‏ ‎с‏ ‎интересом‏ ‎взглянул ‎на‏ ‎наколку ‎и‏ ‎удивился:

– А ‎слух‏ ‎ходил‏ ‎– ‎тебя‏ ‎по ‎краже ‎взяли?

– Тимур, ‎какая ‎на‏ ‎фиг ‎кража!‏ ‎Гоп-стоп‏ ‎был. ‎По ‎краже‏ ‎бы ‎условняк‏ ‎дали. ‎Ладно, ‎давай ‎по‏ ‎делу‏ ‎базарить. ‎Пацаны,‏ ‎падайте ‎сюда.

Рыбаки‏ ‎молча ‎расселись ‎вокруг ‎чужака, ‎один‏ ‎сел‏ ‎рядом ‎и‏ ‎стеснил ‎его‏ ‎к ‎окошку. ‎Валиев ‎с ‎тоской‏ ‎подумал:‏ ‎«Начинается.‏ ‎Вот ‎блин,‏ ‎опять. ‎И‏ ‎Виктрчу ‎с‏ ‎отцом‏ ‎обещал…» ‎И‏ ‎решил, ‎если ‎сейчас ‎начнётся ‎махач,‏ ‎первым ‎бить‏ ‎вожака‏ ‎стаи ‎правой ‎прямой‏ ‎в ‎челюсть.‏ ‎А ‎с ‎остальными ‎–‏ ‎как‏ ‎получится. ‎Для‏ ‎этого ‎Тимур‏ ‎вернул ‎задом ‎наглеца ‎на ‎место,‏ ‎широко‏ ‎раздвинул ‎ноги,‏ ‎подготовился ‎и‏ ‎с ‎улыбкой ‎спросил:

– Вчетвером ‎на ‎одного?‏ ‎Радя,‏ ‎это‏ ‎западло! ‎–‏ ‎Пацан ‎с‏ ‎другого ‎посёлка‏ ‎ухмыльнулся.‏ ‎– ‎А‏ ‎ты, ‎какую ‎зону ‎топтал? ‎Не‏ ‎красную?

Сиделец ‎мгновенно‏ ‎ощерился.‏ ‎Прозвучали ‎рисковые ‎слова...‏ ‎Но, ‎автобус,‏ ‎хотя ‎и ‎медленно, ‎но‏ ‎приближался‏ ‎к ‎шахте‏ ‎«Комсомольская», ‎а‏ ‎тут ‎была ‎для ‎«Рыбачков» ‎чужая‏ ‎территория.‏ ‎Радя ‎процедил:‏ ‎

– Ша, ‎я‏ ‎сказал! ‎Никто ‎тебя ‎не ‎тронет.‏ ‎Мы‏ ‎знаем,‏ ‎что ‎ты‏ ‎не ‎при‏ ‎делах. ‎Вот‏ ‎и‏ ‎едем ‎базарить‏ ‎со ‎старшими ‎за ‎Рассола. ‎Тебя‏ ‎в ‎ментуру‏ ‎вызывали?

– С‏ ‎утра ‎сами ‎пришли.‏ ‎Виктрч ‎и‏ ‎ещё ‎один ‎был, ‎без‏ ‎формы,‏ ‎из ‎городской.

– О‏ ‎чём ‎базарили?‏ ‎И ‎чё, ‎Тимур, ‎тебя ‎даже‏ ‎в‏ ‎цугундер ‎не‏ ‎закрыли?

– Радя, ‎а‏ ‎ты ‎чё, ‎прокурор, ‎мне ‎вопросы‏ ‎здесь‏ ‎задавать?

Освободившийся‏ ‎зек ‎враз‏ ‎замолчал ‎и‏ ‎задумался. ‎В‏ ‎данный‏ ‎момент ‎он‏ ‎оказался ‎один ‎с ‎реальным ‎сроком‏ ‎отсидки, ‎и‏ ‎они‏ ‎ехали ‎на ‎базар‏ ‎со ‎старшими‏ ‎в ‎чужой ‎посёлок. ‎Себя‏ ‎Радя‏ ‎начал ‎причислять‏ ‎к ‎ворам‏ ‎и ‎захерить ‎на ‎корню ‎важную‏ ‎миссию‏ ‎в ‎самом‏ ‎начале ‎переговоров‏ ‎означало ‎поставить ‎крест ‎на ‎всем‏ ‎деле.‏ ‎Зона‏ ‎научила ‎соображать‏ ‎быстро, ‎и‏ ‎бывший ‎сиделец‏ ‎понял,‏ ‎что, ‎если‏ ‎они ‎сейчас ‎с ‎Тимуром ‎перетрут‏ ‎тему ‎нормально,‏ ‎это‏ ‎будет ‎в ‎плюс‏ ‎при ‎дальнейшей‏ ‎разборке. ‎Радик ‎спокойно ‎произнёс:

– Братан,‏ ‎я‏ ‎же ‎сказал,‏ ‎к ‎тебе‏ ‎предъявы ‎нет, ‎но ‎нашего ‎корефана‏ ‎завалили‏ ‎на ‎твоём‏ ‎посёлке. ‎Тимур,‏ ‎ты ‎меня ‎знаешь, ‎я ‎за‏ ‎керю‏ ‎на‏ ‎пику ‎пойду…‏ ‎Мы ‎знаем,‏ ‎что ‎ты‏ ‎там‏ ‎был, ‎знаем,‏ ‎что ‎махался ‎с ‎Сомом ‎в‏ ‎парке, ‎знаем,‏ ‎что‏ ‎ушел ‎с ‎тёлкой‏ ‎и ‎ты‏ ‎не ‎при ‎делах. ‎Сома‏ ‎в‏ ‎ДК ‎завалили.‏ ‎Да ‎мы‏ ‎до ‎фига ‎чё ‎знаем, ‎а‏ ‎ты‏ ‎завтра ‎в‏ ‎сапогах ‎будешь.‏ ‎И ‎где ‎тебя ‎искать ‎потом?

Призывник‏ ‎внимательно‏ ‎смотрел‏ ‎на ‎руки‏ ‎собеседника ‎и‏ ‎видел, ‎что‏ ‎молодёжь‏ ‎только ‎и‏ ‎ждёт ‎команды ‎старшего ‎на ‎махач.‏ ‎Молча ‎оглядел‏ ‎каждого‏ ‎и ‎спокойно ‎заявил:

– Радя,‏ ‎моя ‎подруга‏ ‎– ‎не ‎тёлка.

Оппонент ‎вздохнул‏ ‎и‏ ‎приказал ‎своим:

– Пацаны,‏ ‎мы ‎тут‏ ‎с ‎корешем ‎сами ‎перебазирим, ‎там‏ ‎постойте‏ ‎чутка. ‎

Молодёжь‏ ‎уныло ‎переглянулась,‏ ‎соображали ‎они ‎гораздо ‎медленнее ‎вожака.

– Пусть‏ ‎сидят…‏ ‎–‏ ‎Улыбнулся ‎Валиев.‏ ‎– ‎Лучше‏ ‎в ‎автобусе‏ ‎сидеть,‏ ‎чем ‎в‏ ‎цугундере ‎на ‎нарах. ‎Правда, ‎Радя?‏ ‎А ‎мы‏ ‎с‏ ‎тобой ‎на ‎площадке‏ ‎сзади ‎«пешком‏ ‎посидим» ‎и ‎перетрём.

Радик, ‎довольный‏ ‎исходом‏ ‎переговоров ‎и‏ ‎тем, ‎что‏ ‎его ‎опять ‎выделили ‎в ‎старшие,‏ ‎вразвалку‏ ‎прошёл ‎за‏ ‎Тимуром... ‎

***

За‏ ‎четыре ‎дня ‎до ‎поездки ‎в‏ ‎посёлке‏ ‎"Имени‏ ‎30-летия ‎ВЛКСМ"‏ ‎проходили ‎традиционные‏ ‎народные ‎гулянья,‏ ‎посвященные‏ ‎Дню ‎Победы.‏ ‎Ещё ‎также ‎серьёзно ‎отмечали ‎в‏ ‎конце ‎августа‏ ‎День‏ ‎Шахтёра. ‎Обычно ‎ближе‏ ‎к ‎вечеру‏ ‎местный ‎ВИА ‎(вокально-инструментальный ‎ансамбль)‏ ‎«Горняк»‏ ‎устанавливал ‎аппаратуру‏ ‎на ‎балконе‏ ‎ДК, ‎и ‎подгулявший ‎народ ‎танцевал‏ ‎допоздна‏ ‎на ‎освещенной‏ ‎площади ‎под‏ ‎чутким ‎присмотром ‎каменного ‎Владимира ‎Маяковского.‏ ‎Это‏ ‎было‏ ‎грандиозное ‎по‏ ‎своему ‎масштабу‏ ‎весеннее ‎мероприятие,‏ ‎в‏ ‎ближайших ‎посёлках‏ ‎стояли ‎только ‎клубы, ‎да ‎и‏ ‎то ‎закрытые.‏ ‎

Пацаны‏ ‎со ‎всей ‎округи‏ ‎старались ‎не‏ ‎упустить ‎возможности ‎закадрить ‎на‏ ‎бесплатных‏ ‎танцах ‎девчат‏ ‎и ‎заодно‏ ‎помахаться ‎с ‎местными. ‎О ‎времени‏ ‎и‏ ‎месте ‎заранее‏ ‎договаривались ‎через‏ ‎старших. ‎Существовало ‎и ‎постоянное ‎место‏ ‎битвы‏ ‎–‏ ‎заросший ‎парк‏ ‎за ‎Дворцом‏ ‎культуры, ‎место‏ ‎глухое,‏ ‎без ‎всякого‏ ‎освещения. ‎Если ‎в ‎обычные ‎дни‏ ‎на ‎посёлке‏ ‎были‏ ‎только ‎локальные ‎разборки,‏ ‎то ‎перед‏ ‎лицом ‎внешней ‎угрозы ‎пацаны‏ ‎забывали‏ ‎былые ‎распри,‏ ‎объединялись ‎в‏ ‎сплочённую ‎команду, ‎а ‎для ‎качества‏ ‎подключали‏ ‎местных ‎боксёров.

Так‏ ‎оказалось ‎и‏ ‎в ‎этот ‎вечер. ‎В ‎самый‏ ‎разгар‏ ‎гулянья‏ ‎среди ‎толпы‏ ‎забегали ‎пацанята‏ ‎с ‎известием,‏ ‎что‏ ‎пришли ‎"заозёрские",‏ ‎стоят ‎ватагой ‎за ‎ДК ‎и‏ ‎ждут ‎разборки.‏ ‎Тимур‏ ‎только ‎набрался ‎храбрости‏ ‎пригласить ‎на‏ ‎танец ‎красавицу ‎Лену, ‎как‏ ‎ему‏ ‎свистнули ‎Санёк‏ ‎с ‎Валеркой,‏ ‎друзья ‎по ‎боксу. ‎Отказаться ‎молодой‏ ‎человек‏ ‎не ‎мог.‏ ‎Да ‎и,‏ ‎зная, ‎что ‎на ‎днях ‎забреют‏ ‎в‏ ‎войска,‏ ‎подумал, ‎что‏ ‎это ‎и‏ ‎есть ‎последний‏ ‎махач‏ ‎перед ‎призывом,‏ ‎который, ‎ну, ‎никак ‎нельзя ‎было‏ ‎пропустить. ‎

Когда‏ ‎друзья‏ ‎втроём ‎подошли ‎к‏ ‎месту ‎встречи,‏ ‎народ ‎уже ‎собрался. ‎Глаза‏ ‎привыкли‏ ‎к ‎темноте,‏ ‎и ‎стало‏ ‎видно, ‎что ‎"заозёрских" ‎чуть ‎больше‏ ‎десятка,‏ ‎а ‎наших‏ ‎стояло ‎раза‏ ‎в ‎два ‎больше. ‎Обе ‎противоборствующие‏ ‎стороны‏ ‎находились‏ ‎друг ‎напротив‏ ‎друга ‎и‏ ‎вяло ‎переругивались,‏ ‎кто-то‏ ‎замечал ‎в‏ ‎толпе ‎знакомых ‎и ‎вспоминал ‎старые‏ ‎обиды. ‎Народ‏ ‎потихоньку‏ ‎заводился… ‎Рыбаки ‎ждали‏ ‎подкрепления, ‎часть‏ ‎варягов ‎задержались ‎на ‎точке,‏ ‎торгующей‏ ‎самогоном. ‎Ночи‏ ‎были ‎ещё‏ ‎прохладные. ‎Южный ‎Урал, ‎начало ‎мая...

Валиев‏ ‎стоял‏ ‎в ‎одной‏ ‎рубашке, ‎замёрз‏ ‎и ‎громко ‎спросил ‎в ‎темноту:‏ ‎

– Чё,‏ ‎тянем,‏ ‎рыбачки? ‎Слабо‏ ‎один ‎на‏ ‎один ‎махнуться?

Из‏ ‎толпы‏ ‎напротив, ‎чуть‏ ‎пошатываясь, ‎вышел ‎высокий ‎коренастый ‎парень‏ ‎явно ‎за‏ ‎двадцать‏ ‎лет. ‎Уже ‎возраст‏ ‎старших, ‎и‏ ‎делать ‎ему ‎здесь ‎было‏ ‎нечего.‏ ‎Парень ‎громко‏ ‎икнул ‎и‏ ‎спросил:

– Это ‎кто ‎тут ‎такой ‎борзый?‏ ‎Выходи‏ ‎один ‎на‏ ‎один!

Такой ‎выход‏ ‎добровольца ‎казался ‎неправильным, ‎старшие ‎никогда‏ ‎не‏ ‎вмешивались‏ ‎в ‎драки‏ ‎молодых, ‎а‏ ‎только ‎потом‏ ‎проводили‏ ‎разбор ‎полётов,‏ ‎выделяя ‎отличившихся ‎и ‎поругивая ‎ссыкунов.‏ ‎Но, ‎качать‏ ‎понятия‏ ‎или ‎давать ‎обратку‏ ‎было ‎поздно.‏ ‎Боксёр ‎вышел, ‎помахал ‎руками,‏ ‎разогревая‏ ‎мышцы, ‎и‏ ‎встал ‎в‏ ‎стойку. ‎Парень, ‎широко ‎расставив ‎длинные‏ ‎руки‏ ‎и ‎дыша‏ ‎перегаром, ‎начал‏ ‎обходить ‎пацана ‎слева.

– Боксёр, ‎что ‎ли?‏ ‎Ручками‏ ‎помахал.‏ ‎А ‎я‏ ‎самбист! ‎Щас‏ ‎у ‎меня‏ ‎полетишь...

Тимур‏ ‎резко ‎сделал‏ ‎широкий ‎шаг ‎вперёд ‎и ‎просто‏ ‎ударил ‎прямой‏ ‎правой‏ ‎в ‎челюсть. ‎Удар‏ ‎получился ‎наполовину:‏ ‎во-первых, ‎шаг ‎был ‎слишком‏ ‎широкий,‏ ‎и ‎не‏ ‎удалось ‎вложить‏ ‎в ‎удар ‎весь ‎свой ‎вес.‏ ‎А‏ ‎во-вторых, ‎рука‏ ‎была ‎поставлена‏ ‎по ‎диагонали ‎вверх, ‎что ‎тоже‏ ‎смягчило‏ ‎силу‏ ‎удара. ‎Но‏ ‎и ‎этого‏ ‎вполне ‎хватило‏ ‎пьяному‏ ‎сопернику, ‎который‏ ‎упал ‎на ‎спину, ‎перевернулся, ‎попытался‏ ‎встать ‎на‏ ‎колени‏ ‎и ‎с ‎удивлённым‏ ‎возгласом: ‎«Бля-я!»‏ ‎– ‎снова ‎завалился ‎на‏ ‎бок.‏ ‎

Это ‎был‏ ‎сигнал ‎к‏ ‎действию! ‎Местные ‎тут ‎же ‎рванули‏ ‎вперёд,‏ ‎перепрыгивая ‎через‏ ‎упавшего ‎врага,‏ ‎а ‎заозёрские ‎не ‎стали ‎ждать‏ ‎атаки‏ ‎явно‏ ‎превосходившего ‎противника‏ ‎и ‎кинулись‏ ‎врассыпную ‎через‏ ‎кусты.‏ ‎На ‎месте‏ ‎схватки ‎остались ‎только ‎Тимур ‎со‏ ‎своим ‎поверженным‏ ‎оппонентом.‏ ‎Парень ‎уже ‎сидел‏ ‎на ‎земле‏ ‎и ‎медленно ‎приходил ‎в‏ ‎себя:‏ ‎держался ‎за‏ ‎челюсть, ‎крутил‏ ‎головой, ‎пытаясь ‎хоть ‎что-то ‎разглядеть‏ ‎в‏ ‎темноте. ‎Местный‏ ‎подошёл, ‎подал‏ ‎руку, ‎помог ‎встать, ‎отряхнуться, ‎и‏ ‎спросил:

– Продолжать‏ ‎будем?

– Не-е,‏ ‎харэ.

И ‎они‏ ‎двинулись ‎вместе‏ ‎к ‎свету‏ ‎у‏ ‎арки ‎ДК,‏ ‎спокойно ‎переговариваясь ‎на ‎ходу:

– Чем ‎ты‏ ‎меня ‎так‏ ‎вмазал?‏ ‎Вроде ‎в ‎руках‏ ‎ничего ‎не‏ ‎было?

– Кулаком ‎и ‎дал.

– Пипец! ‎Как‏ ‎молотком‏ ‎въехал. ‎Тебя‏ ‎как ‎зовут?

– Тимур.

– А‏ ‎меня ‎Сом. ‎А ‎по ‎кликухе‏ ‎тебя‏ ‎как?

– Так ‎нет‏ ‎клички.

– Чего ‎так?

– Так‏ ‎вышло.

– Тогда ‎я ‎– ‎Толян ‎Сомов.‏ ‎Поэтому‏ ‎и‏ ‎Сом.

– Нормально! ‎А‏ ‎я ‎думал,‏ ‎у ‎вас‏ ‎там,‏ ‎у ‎заозёрских,‏ ‎у ‎всех ‎рыбьи ‎кликухи. ‎

Оба‏ ‎рассмеялись. ‎Сом,‏ ‎опять‏ ‎схватился ‎за ‎подбородок‏ ‎и ‎на‏ ‎прощанье ‎спросил:

– Слышь, ‎Тимур, ‎у‏ ‎тебя‏ ‎ничё ‎бухнуть-то‏ ‎нет?

– Нет. ‎Да‏ ‎и ‎не ‎пью ‎я ‎совсем.

– Чего‏ ‎так?

– Так‏ ‎вышло...

Сом ‎хотел‏ ‎опять ‎заржать,‏ ‎но ‎быстро ‎передумал, ‎улыбнулся ‎и‏ ‎сказал:

– Ты‏ ‎это,‏ ‎будешь ‎у‏ ‎нас ‎на‏ ‎посёлке ‎–‏ ‎скажи,‏ ‎что ‎Сома‏ ‎знаешь. ‎Ни ‎одна ‎падла ‎не‏ ‎дёрнется. ‎Я‏ ‎ведь,‏ ‎в ‎самом ‎деле,‏ ‎до ‎армии‏ ‎в ‎секцию ‎самбо ‎ходил.

– Базара‏ ‎нет!‏ ‎Да ‎вот‏ ‎только ‎и‏ ‎меня ‎забирают ‎в ‎армию ‎на‏ ‎днях.

– Ёлы-палы!‏ ‎А ‎я‏ ‎уже ‎отслужил.‏ ‎Дальний ‎Восток, ‎танкист, ‎механик-водитель ‎Т-64.

– Везёт‏ ‎тебе,‏ ‎а‏ ‎у ‎меня‏ ‎всё ‎ещё‏ ‎впереди.

– Не ‎гони‏ ‎и‏ ‎не ‎борзей‏ ‎поначалу. ‎И ‎это, ‎сержантов ‎там‏ ‎не ‎бей,‏ ‎никак‏ ‎нельзя! ‎В ‎армии‏ ‎это ‎западло,‏ ‎не ‎поймут. ‎И ‎всё‏ ‎путём‏ ‎будет… ‎После‏ ‎службы ‎найди‏ ‎меня, ‎расскажешь, ‎чё ‎там ‎было,‏ ‎как‏ ‎отслужил…

И ‎на‏ ‎этом ‎они‏ ‎распрощались, ‎ещё ‎не ‎зная, ‎что‏ ‎это‏ ‎была‏ ‎их ‎первая‏ ‎и ‎последняя‏ ‎встреча... ‎Молодой‏ ‎человек‏ ‎всё ‎же‏ ‎отважился ‎и ‎пригласил ‎соседку ‎Лену‏ ‎на ‎танец.‏ ‎После‏ ‎танца ‎предложил ‎проводить‏ ‎её ‎до‏ ‎дому ‎(всё ‎равно ‎же‏ ‎по‏ ‎пути), ‎Леночка‏ ‎для ‎приличия‏ ‎сообщила, ‎что ‎пришла ‎с ‎подругами,‏ ‎но‏ ‎уже ‎замёрзла‏ ‎и, ‎наверно,‏ ‎пора ‎уже ‎идти ‎домой. ‎

Обрадованный‏ ‎Тимур‏ ‎быстро‏ ‎сбегал ‎за‏ ‎своей ‎курткой,‏ ‎оставленной ‎у‏ ‎знакомой‏ ‎ещё ‎с‏ ‎бараков ‎гардеробщицы ‎тёти ‎Вали, ‎и‏ ‎они ‎вдвоём‏ ‎гуляли‏ ‎по ‎посёлку ‎до‏ ‎двух ‎часов‏ ‎ночи. ‎Молодой ‎человек ‎был‏ ‎счастлив:‏ ‎надо ‎же‏ ‎в ‎один‏ ‎вечер ‎вполне ‎так ‎нормально ‎помахался‏ ‎и‏ ‎такую ‎красавицу‏ ‎домой ‎проводил.‏ ‎Даже ‎обещала ‎прийти ‎на ‎проводы.‏ ‎Вот‏ ‎только‏ ‎пальцы ‎правой‏ ‎руки ‎сильно‏ ‎ныли, ‎но‏ ‎это‏ ‎было ‎делом‏ ‎привычным, ‎и ‎Тимур ‎дома ‎уснул‏ ‎мгновенно...

Следующий ‎день‏ ‎оказался‏ ‎выходным. ‎Молодой ‎человек‏ ‎проснулся ‎от‏ ‎толчка ‎в ‎плечо ‎и‏ ‎спросонья‏ ‎никак ‎не‏ ‎мог ‎понять,‏ ‎что ‎происходит. ‎Плечо ‎тряс ‎отец,‏ ‎который‏ ‎требовательно ‎говорил:

– Давай‏ ‎вставай ‎быстрей,‏ ‎приводи ‎себя ‎в ‎порядок. ‎К‏ ‎тебе‏ ‎из‏ ‎милиции ‎пришли…

Сон‏ ‎пропал. ‎Валиев‏ ‎вскочил, ‎оделся,‏ ‎умылся‏ ‎и ‎прошёл‏ ‎в ‎большую ‎комнату, ‎где ‎уже‏ ‎сидели ‎отец,‏ ‎участковый‏ ‎и ‎незнакомый ‎молодой‏ ‎высокий ‎мужик‏ ‎в ‎джинсовой ‎куртке. ‎Мама‏ ‎суетилась‏ ‎на ‎кухне.‏ ‎Виктрч ‎грозно‏ ‎взгляну ‎на ‎парня ‎из-под ‎лохматых‏ ‎бровей:

– Вот‏ ‎и ‎наш‏ ‎спортсмен ‎изволил‏ ‎проснуться. ‎Как ‎спалось ‎опосля ‎вчерашнего?‏ ‎Рука‏ ‎не‏ ‎болит?

Пацан ‎ничего‏ ‎не ‎понимал.‏ ‎Неужели ‎Сом‏ ‎его‏ ‎заложил? ‎Всё‏ ‎же ‎по ‎чесноку ‎было? ‎Сам‏ ‎же ‎вызвался...‏ ‎Да‏ ‎и ‎дал ‎то‏ ‎всего ‎один‏ ‎раз, ‎и ‎то ‎удар‏ ‎не‏ ‎получился. ‎На‏ ‎всякий ‎случай‏ ‎пацан ‎вежливо ‎произнёс:

– Спал ‎хорошо. ‎Спасибо,‏ ‎Виктор‏ ‎Викторович, ‎за‏ ‎заботу. ‎Рука‏ ‎не ‎болит. ‎

Участковый ‎вздохнул, ‎взглянул‏ ‎на‏ ‎отца‏ ‎и ‎сказал:

– Ты‏ ‎парень ‎грамотный,‏ ‎уже ‎технарь‏ ‎закончил.‏ ‎Отец ‎говорит,‏ ‎на ‎днях ‎в ‎армию ‎пойдёшь.‏ ‎Неужели ‎ты‏ ‎думаешь,‏ ‎что ‎я ‎с‏ ‎товарищем ‎оперуполномоченным‏ ‎из ‎города ‎пришёл ‎к‏ ‎вам‏ ‎в ‎гости‏ ‎про ‎твой‏ ‎сон ‎выяснять? ‎А ‎ну-ка ‎рассказывай,‏ ‎что‏ ‎вчера ‎натворил‏ ‎за ‎ДК,‏ ‎и ‎кто ‎ещё ‎с ‎тобой‏ ‎был?

– Да‏ ‎ничего‏ ‎я ‎не‏ ‎творил! ‎Танцы‏ ‎вчера ‎были,‏ ‎народные‏ ‎гулянья. ‎Потом‏ ‎домой ‎ушёл.

И, ‎секунду ‎подумав, ‎добавил:

– Один.

Незнакомый‏ ‎мужик ‎медленно‏ ‎произнёс:

– Та-ак!‏ ‎Товарищ ‎не ‎понимает…‏ ‎– ‎затем‏ ‎посмотрел ‎в ‎глаза ‎Тимура‏ ‎и‏ ‎спросил: ‎–‏ ‎Скажите, ‎а‏ ‎вы ‎были ‎знакомы ‎с ‎Сомовым‏ ‎Анатолием?

Обращение‏ ‎на ‎«вы»‏ ‎удивило ‎и‏ ‎испугало ‎парня: ‎«Точняк ‎Сом, ‎падла,‏ ‎заложил.‏ ‎Ну,‏ ‎козёл! ‎Сам‏ ‎вызвался ‎один‏ ‎на ‎один.‏ ‎И‏ ‎ментам ‎вложил.‏ ‎А ‎ещё ‎самбист ‎называется, ‎блин…».‏ ‎Тимур ‎молча‏ ‎переводил‏ ‎взгляд ‎с ‎опера‏ ‎на ‎участкового,‏ ‎соображая ‎– ‎тупо ‎отрицать‏ ‎всё‏ ‎до ‎конца‏ ‎или ‎признаться‏ ‎только ‎в ‎махаче ‎один ‎на‏ ‎один.‏ ‎

Участковый ‎вновь‏ ‎вздохнул ‎и‏ ‎сказал:

– Лады, ‎парень. ‎Правильного ‎из ‎себя‏ ‎делаешь?‏ ‎Нормально!‏ ‎Анатолия ‎Сомова‏ ‎сегодня ‎утром‏ ‎нашли ‎мёртвым‏ ‎за‏ ‎Дворцом ‎культуры.‏ ‎И ‎я ‎знаю, ‎что ‎вчера‏ ‎у ‎тебя‏ ‎с‏ ‎ним ‎было. ‎Вот‏ ‎тебе ‎листок‏ ‎бумаги, ‎садись ‎и ‎пиши‏ ‎–‏ ‎всё ‎как‏ ‎на ‎духу.‏ ‎Подробно ‎– ‎где, ‎кто ‎и‏ ‎с‏ ‎кем ‎дрался.‏ ‎И ‎помни,‏ ‎что ‎от ‎твоей ‎писанины ‎сейчас‏ ‎зависит‏ ‎всё:‏ ‎с ‎нами‏ ‎поедешь ‎в‏ ‎околоток ‎или‏ ‎дома‏ ‎останешься ‎с‏ ‎отцом ‎и ‎матерью. ‎Может ‎быть.‏ ‎А ‎может‏ ‎и‏ ‎не ‎быть… ‎А‏ ‎мы ‎пока‏ ‎с ‎твоим ‎батей ‎покалякаем,‏ ‎жисть‏ ‎нашу ‎молодецкую‏ ‎вспомним…

Виктор ‎Викторович‏ ‎хорошо ‎знал ‎отца ‎Тимура, ‎с‏ ‎которым‏ ‎ранее ‎занимались‏ ‎в ‎гимнастическом‏ ‎кружке ‎при ‎том ‎же ‎Дворце‏ ‎культуры.‏ ‎Сын‏ ‎не ‎раз‏ ‎видел ‎фото,‏ ‎где ‎оба‏ ‎участвуют‏ ‎в ‎акробатическом‏ ‎этюде ‎с ‎лозунгом ‎под ‎потолком:‏ ‎«Слава ‎Сталину!».‏ ‎Все‏ ‎втроём ‎пошли ‎на‏ ‎кухню. ‎Пацан‏ ‎взял ‎ручку, ‎сел ‎за‏ ‎стол‏ ‎и ‎подумал:‏ ‎«Кранты, ‎вот‏ ‎тебе ‎и ‎последний ‎махач ‎перед‏ ‎армией...‏ ‎Кто ‎же‏ ‎этого ‎Сома‏ ‎завалил? ‎И ‎почему ‎за ‎ДК?‏ ‎Он‏ ‎же‏ ‎один ‎был‏ ‎и ‎потом,‏ ‎вроде, ‎к‏ ‎своим‏ ‎двинул?». ‎Из‏ ‎кухни ‎вышел ‎отец, ‎достал ‎из‏ ‎кладовки ‎бутылку‏ ‎водки,‏ ‎подошёл ‎к ‎сыну‏ ‎и ‎мягко‏ ‎сказал:

– Что ‎ты ‎наделал? ‎Пиши‏ ‎всё,‏ ‎как ‎было.‏ ‎Виктрч ‎–‏ ‎мужик ‎правильный, ‎поможет.

Младший ‎Валиев, ‎прогнав‏ ‎в‏ ‎голове ‎весь‏ ‎вчерашний ‎вечер‏ ‎с ‎самого ‎начала, ‎подумал, ‎что‏ ‎всё‏ ‎равно‏ ‎никого ‎не‏ ‎заложит, ‎а‏ ‎Сом ‎уже‏ ‎мёртв.‏ ‎И ‎начал‏ ‎писать ‎о ‎драке: ‎мол, ‎темно‏ ‎было, ‎запомнил‏ ‎только‏ ‎одного ‎Сомова. ‎А‏ ‎про ‎Лену‏ ‎не ‎стал ‎ничего ‎указывать,‏ ‎не‏ ‎хотел ‎приплетать‏ ‎девушку ‎к‏ ‎нехорошей ‎истории. ‎Одного ‎листа ‎хватило…

Дверь‏ ‎на‏ ‎кухню ‎была‏ ‎закрыта, ‎только‏ ‎слышны ‎голоса. ‎Посидел, ‎подождал, ‎пока‏ ‎позовут.‏ ‎Из‏ ‎кухни ‎вышел‏ ‎один ‎участковый,‏ ‎сел ‎рядом,‏ ‎взял‏ ‎исписанный ‎лист‏ ‎и, ‎шевеля ‎усами, ‎внимательно ‎прочитал.‏ ‎Затем ‎опять‏ ‎тяжело‏ ‎вздохнул ‎и ‎сказал:

– Тимур,‏ ‎скажи ‎спасибо‏ ‎бабе ‎Вале. ‎Она ‎дала‏ ‎показания,‏ ‎как ‎ты‏ ‎оделся ‎и‏ ‎ушёл. ‎А ‎после ‎твоего ‎ухода‏ ‎в‏ ‎буфет ‎зашли‏ ‎пацаны ‎с‏ ‎Заозёрного. ‎Опознала ‎она ‎среди ‎них‏ ‎и‏ ‎Сомова,‏ ‎живёхонек ‎был‏ ‎ещё, ‎даже,‏ ‎говорит, ‎довольный‏ ‎заходил.‏ ‎А ‎Рассола‏ ‎ты ‎наверняка ‎знаешь? ‎Леонидом ‎его‏ ‎зовут, ‎Огурцовым.‏ ‎Где‏ ‎он ‎сейчас ‎быть‏ ‎может?

– С ‎Рассолом‏ ‎знаком, ‎где-то ‎в ‎бараках‏ ‎у‏ ‎шахты ‎живёт,‏ ‎точно ‎не‏ ‎знаю. ‎

Виктрч, ‎глядя ‎Тимуру ‎в‏ ‎глаза,‏ ‎произнёс:

– Есть ‎у‏ ‎нас ‎его‏ ‎адрес, ‎дома ‎нет ‎никого. ‎Ищем‏ ‎мы‏ ‎его,‏ ‎одного ‎уже‏ ‎взяли, ‎кого‏ ‎– ‎не‏ ‎скажу,‏ ‎вечером ‎сам‏ ‎всё ‎от ‎своих ‎дружков ‎и‏ ‎узнаешь.

В ‎комнату‏ ‎зашли‏ ‎отец ‎с ‎городским‏ ‎сотрудником. ‎Участковый‏ ‎показал ‎ему ‎объяснение ‎Тимура‏ ‎и‏ ‎спросил:

– Товарищ ‎лейтенант,‏ ‎что ‎делать-то‏ ‎будем? ‎Наш ‎боксёр ‎по ‎делу‏ ‎краями‏ ‎прошёл, ‎не‏ ‎убивец ‎он,‏ ‎ясен ‎пень. ‎Может, ‎не ‎будем‏ ‎парнишке‏ ‎судьбу‏ ‎ломать? ‎Дадим‏ ‎шанс ‎защитнику‏ ‎долг ‎перед‏ ‎Родиной‏ ‎выполнить? ‎Авось,‏ ‎хоть ‎в ‎армии ‎спортсмену ‎мозги‏ ‎вправят…

Оперуполномоченный ‎вдруг‏ ‎улыбнулся,‏ ‎став ‎ещё ‎моложе,‏ ‎и ‎с‏ ‎гордостью ‎заявил:

– А ‎я ‎в‏ ‎десантуре‏ ‎отслужил, ‎в‏ ‎Пскове! ‎И‏ ‎у ‎меня ‎первый ‎разряд ‎по‏ ‎самбо.‏ ‎

Виктрч ‎удивлённо‏ ‎посмотрел ‎на‏ ‎молодого ‎лейтенанта:

– Оно ‎как! ‎Десантник, ‎значит.‏ ‎Самбист.‏ ‎Молоток!‏ ‎А ‎я‏ ‎вот ‎всё‏ ‎в ‎пехоте,‏ ‎между‏ ‎прочим ‎–‏ ‎царице ‎полей.

Участковый ‎сложил ‎вчетверо ‎исписанный‏ ‎листок ‎и‏ ‎протянул‏ ‎родителю:

– Возьми, ‎почитаешь ‎и‏ ‎с ‎сыном‏ ‎поговоришь. ‎А ‎мы ‎с‏ ‎Тимуркой‏ ‎сейчас ‎напишем‏ ‎всё ‎как‏ ‎надо...

Сели ‎вдвоём ‎за ‎стол, ‎и‏ ‎Тимур‏ ‎уже ‎под‏ ‎диктовку ‎участкового‏ ‎быстро ‎написал ‎новое ‎объяснение: ‎так‏ ‎и‏ ‎так,‏ ‎мол, ‎был‏ ‎на ‎танцах,‏ ‎в ‎драках‏ ‎не‏ ‎участвовал, ‎около‏ ‎22:00 ‎взял ‎куртку ‎в ‎гардеробе‏ ‎и ‎пошёл‏ ‎домой.‏ ‎В ‎конце ‎добавил:‏ ‎«Написано ‎собственноручно»‏ ‎– ‎и ‎поставил ‎дату‏ ‎и‏ ‎подпись. ‎Новый‏ ‎листок ‎был‏ ‎аккуратно ‎уложен ‎в ‎планшетку, ‎и‏ ‎незваные‏ ‎гости ‎ушли.‏ ‎Отец ‎сел‏ ‎на ‎диван ‎и ‎внимательно ‎прочитал‏ ‎оставленный‏ ‎текст.‏ ‎Долго ‎сидел‏ ‎и ‎размышлял‏ ‎про ‎себя.‏ ‎Потом‏ ‎поднял ‎голову,‏ ‎взглянул ‎на ‎сына ‎и ‎произнёс:

– Виктрч‏ ‎сказал, ‎что‏ ‎ты‏ ‎парнишка ‎нормальный, ‎но‏ ‎в ‎посёлок‏ ‎после ‎службы ‎лучше ‎не‏ ‎возвращаться.‏ ‎Сегодня ‎у‏ ‎тебя ‎был‏ ‎первый ‎звоночек. ‎Думай, ‎Тимур, ‎сам,‏ ‎как‏ ‎жить ‎дальше...

***

Примерно‏ ‎так ‎всё‏ ‎и ‎рассказал ‎Валиев, ‎стоя ‎на‏ ‎задней‏ ‎площадке‏ ‎автобуса ‎вместе‏ ‎с ‎Радиком.‏ ‎Только ‎не‏ ‎стал‏ ‎говорить ‎про‏ ‎первые ‎показания ‎и ‎с ‎кем‏ ‎именно ‎ушёл‏ ‎с‏ ‎танцев. ‎Радя ‎выслушал‏ ‎внимательно, ‎не‏ ‎перебивая, ‎и, ‎когда ‎Тимур‏ ‎замолчал,‏ ‎спросил:

– А ‎опера‏ ‎этого ‎как‏ ‎звали?

– Не ‎представлялся. ‎Сказал ‎только, ‎что‏ ‎в‏ ‎десантуре ‎отслужил.

– А‏ ‎о ‎чём‏ ‎они ‎с ‎твоим ‎отцом ‎базарили?

– Не‏ ‎слышал:‏ ‎дверь‏ ‎на ‎кухню‏ ‎закрыли ‎и‏ ‎радиоточку ‎включили.

Радик‏ ‎нахмурил‏ ‎лоб ‎и‏ ‎с ‎видом ‎бывалого ‎зэка ‎задумчиво‏ ‎произнёс:

– Отмазал ‎твой‏ ‎отец‏ ‎тебя, ‎Тимур. ‎Век‏ ‎воли ‎не‏ ‎видать ‎– ‎отмазал! ‎При‏ ‎таком‏ ‎раскладе ‎тебя‏ ‎должны ‎были‏ ‎в ‎«луноход» ‎кинуть ‎и ‎в‏ ‎цугундер‏ ‎на ‎трое‏ ‎суток ‎закрыть,‏ ‎а ‎потом ‎как ‎карта ‎ляжет.‏ ‎Молоток‏ ‎твой‏ ‎батяня. ‎Уважаю…‏ ‎Мой ‎только‏ ‎водку ‎хлестать‏ ‎может.‏ ‎Даже ‎адвоката‏ ‎не ‎нанял, ‎падла.

Радя ‎замолчал ‎и‏ ‎зло ‎сплюнул.‏ ‎Автобус‏ ‎проехал ‎первую ‎остановку‏ ‎посёлка ‎и‏ ‎подъезжал ‎по ‎улице ‎Коммунистической‏ ‎к‏ ‎конечной ‎станции.‏ ‎В ‎посёлке‏ ‎так ‎и ‎говорили, ‎объясняя ‎проезд‏ ‎дальше:‏ ‎«По ‎Коммунистической‏ ‎и ‎до‏ ‎тупика! ‎Там ‎– ‎конечная».

Тимур ‎вдруг‏ ‎спросил:

– Радя,‏ ‎слушай,‏ ‎я ‎вот‏ ‎с ‎детства‏ ‎знаю, ‎что‏ ‎к‏ ‎вам ‎на‏ ‎Заозёрный ‎одному ‎лучше ‎не ‎соваться.‏ ‎И ‎ты‏ ‎наверняка‏ ‎тоже ‎не ‎гулял‏ ‎один ‎по‏ ‎нашему ‎посёлку. ‎А ‎что‏ ‎мы‏ ‎с ‎тобой‏ ‎делим? ‎Год‏ ‎назад, ‎на ‎День ‎Шахтёра, ‎к‏ ‎нам‏ ‎махаться ‎челябинские‏ ‎приехали, ‎целый‏ ‎автобус. ‎Так ‎мы ‎с ‎вашими‏ ‎объединились‏ ‎и‏ ‎всю ‎ночь‏ ‎гоняли ‎их‏ ‎по ‎посёлку.‏ ‎А‏ ‎в ‎этот‏ ‎раз ‎мочим ‎друг ‎друга. ‎Чего‏ ‎нам ‎не‏ ‎хватает?

Пацан‏ ‎задумался ‎и ‎ответил:

– Да,‏ ‎хрен ‎его‏ ‎знает… ‎Ещё ‎наши ‎отцы‏ ‎дрались‏ ‎на ‎этих‏ ‎танцах. ‎Получается,‏ ‎чтобы ‎мы ‎не ‎дрались ‎между‏ ‎собой,‏ ‎на ‎нас‏ ‎должен ‎кто-то‏ ‎напасть?

Затем ‎протянул ‎руку ‎и ‎сказал‏ ‎с‏ ‎улыбкой:

– Лады,‏ ‎Тимур! ‎Ты‏ ‎всё ‎правильно‏ ‎сделал. ‎С‏ ‎армии‏ ‎откинешься, ‎заглядывай‏ ‎к ‎нам ‎на ‎Сорок ‎Четвёртую.‏ ‎Скажешь, ‎что‏ ‎меня‏ ‎знаешь ‎– ‎никакая‏ ‎падла ‎не‏ ‎дёрнется.

Боксёр ‎хотел ‎сказать, ‎что‏ ‎уже‏ ‎слышал ‎эти‏ ‎слова, ‎но‏ ‎только ‎улыбнулся ‎и ‎молча ‎протянул‏ ‎руку.‏ ‎Из ‎автобуса‏ ‎вышли ‎вместе,‏ ‎призывник ‎отправился ‎в ‎парикмахерскую ‎делать‏ ‎свою‏ ‎причёску‏ ‎под ‎абсолютный‏ ‎ноль, ‎а‏ ‎группа ‎сотоварищей‏ ‎рванула‏ ‎к ‎единственному‏ ‎в ‎посёлке ‎ресторану ‎«Южный».

Вечером ‎состоялись‏ ‎традиционные ‎проводы‏ ‎в‏ ‎армию. ‎Призыв ‎шёл‏ ‎больше ‎месяца,‏ ‎и ‎в ‎основном ‎все‏ ‎друзья-приятели‏ ‎уже ‎служили.‏ ‎Первых ‎из‏ ‎посёлка ‎забрали ‎в ‎погранвойска. ‎Народу‏ ‎собралось‏ ‎немного: ‎отец‏ ‎с ‎матерью,‏ ‎младший ‎брат, ‎Санёк ‎с ‎Валериком,‏ ‎которые‏ ‎тоже‏ ‎ждали ‎армейской‏ ‎повестки ‎этой‏ ‎весной. ‎И,‏ ‎как‏ ‎обещала, ‎пришла‏ ‎Леночка. ‎Призывник ‎Валиев ‎впервые ‎в‏ ‎жизни ‎выпил‏ ‎две‏ ‎стопки ‎водки, ‎опьянел‏ ‎и ‎с‏ ‎трудом ‎проснулся ‎в ‎последнее‏ ‎утро‏ ‎на ‎гражданке.

Вот‏ ‎с ‎таким‏ ‎сумбурным ‎запасом ‎в ‎голове: ‎отцовского‏ ‎воспитания,‏ ‎поселковых ‎понятий‏ ‎и ‎комсомольских‏ ‎лозунгов ‎– ‎молодой ‎человек ‎шагнул‏ ‎в‏ ‎самостоятельную‏ ‎жизнь ‎весной‏ ‎1983 ‎года.‏ ‎И ‎если‏ ‎бы‏ ‎сейчас ‎кто-то‏ ‎сообщил ‎призывнику, ‎что ‎он ‎в‏ ‎первые ‎сутки‏ ‎распрощается‏ ‎с ‎боксёрской ‎карьерой‏ ‎и ‎прослужит‏ ‎пять ‎лет ‎в ‎Германии‏ ‎в‏ ‎одном ‎городе‏ ‎с ‎будущим‏ ‎президентом ‎Российской ‎Федерации; ‎а ‎затем‏ ‎сам‏ ‎начнёт ‎работать‏ ‎в ‎милиции‏ ‎– ‎Тимур ‎счёл ‎бы ‎все‏ ‎предсказания‏ ‎личным‏ ‎оскорблением, ‎и‏ ‎вполне ‎мог‏ ‎начистить ‎рыло‏ ‎провидцу.‏ ‎А ‎может‏ ‎быть, ‎просто ‎посмеялся ‎бы ‎над‏ ‎больным ‎воображением.‏ ‎

Хорошо,‏ ‎что ‎человечеству ‎не‏ ‎дано ‎знать,‏ ‎что ‎ожидает ‎нас ‎в‏ ‎грядущем.‏ ‎А ‎молодому‏ ‎гражданину ‎страны‏ ‎Советов ‎очень ‎хотелось ‎верить ‎в‏ ‎светлое‏ ‎будущее…"   ‎

P.S.‏ ‎Наша ‎история‏ ‎только ‎начинается, ‎подписываемся, ‎опускаем ‎курсор‏ ‎вниз‏ ‎до‏ ‎упора ‎и‏ ‎продолжаем ‎читать‏ ‎с ‎главы‏ ‎под‏ ‎названием: ‎"Спортрота".‏ ‎Автор ‎ждёт ‎обсуждения ‎текстов ‎и‏ ‎справедливой ‎критики.‏ ‎Всем‏ ‎подписчикам ‎книга ‎в‏ ‎подарок...