Без другого — нет тебя

Сегодня я вам предлагаю немного расширить границы своего понимания мира. Погаллюцинировать без запрещенных веществ, с помощью слов. Обращаюсь к вашему эпифизу.

Внимательно следите за потоком.

Что такое сознание? Некое личное пространство, так? Место, где обитают мысли, воспоминания, чувства. Где живёт ваша личность. Посмотрим внимательнее. Откуда взялось сознание?

Мы не рождены с сознанием. Мы его собираем — из слов, взглядов, норм, из отражений в чужих глазах. Без языка мы не можем думать. Без других людей — не можем осознавать себя. Даже понятие «Я» появляется только в диалоге. Сознание — это не столько «я знаю», сколько «мы знаем». Со-знание. Совместное знание.

Основой этого «совместного знания» является язык. Люди придумали обмениваться сигналами, чтобы лучше взаимодействовать и передавать опыт. При этом, язык не просто передаёт информацию — он формирует саму структуру восприятия. Мы не называем вещи, чтобы их описать. Мы описываем вещи, потому что у нас есть слова.

Язык — это фильтр. Он задаёт рамки, что мы способны увидеть, проанализировать, передать. И чем формальнее язык — тем точнее картина. Здесь на сцену выходит… Математика.

Математика кажется полной противоположностью сознанию. Сухая, строгая, в ней будто нет чувств. Она не про эмоции и смыслы, а про чистые формы и логические конструкции. Она не знает, что такое боль, надежда или зависть. Зато она знает, как описать траекторию кометы, хаос в атмосфере и сигналы в нейронах. И почему-то — всё это сходится. Ужасающе точно.

Получается парадокс.

Математика — абстрактная, субъективная система, вышедшая из наших языковых моделей описания мира. При этом, она максимально точно описывает объективную реальность. Почему?

Есть две версии.

Первая — платоническая. Мы не изобрели математику, а открыли её. Она была всегда — встроена в ткань мира, как гравитация.

Вторая — конструктивистская. Мы создали математику под себя. Наш мозг эволюционно подогнан под реальность, поэтому и формализованные игры ума в итоге попадают в цель.

Итак, математика кажется объективной. Но она формируется внутри субъективного сознания, с его склонностью к порядку, предсказуемости, обобщению. Сознание формируется внутри языка, унаследованного от общества. А язык — это уже не про точность. Это про выживание, влияние, память, ошибки.

Значит ли это, что вся наша картина мира — просто каскад фильтров?

Сознание фильтрует через язык. Язык фильтрует через культуру. Математика — лишь формализованный кусок этого фильтра. И то, что она работает, — не доказательство реальности, а доказательство нашего собственного устройства.

Погружаемся дальше.

Можно ли выйти за пределы сознания? Не уверен, что даже вопрос корректен. Потому что, как только ты «вышел» —ты уже не ты. Ты перестаёшь быть субъектом, формулирующим вопрос. Все попытки выйти за пределы приводят к трансцендентному тупику. Медитация, психоделики, религиозный экстаз, смерть — да, есть состояния, когда границы сознания стираются. Но можем ли мы осознать их изнутри?

Дерек Парфит говорил, что личность — это не нечто целостное, а набор взаимосвязанных состояний, процессов, воспоминаний. Связность личности — это клей, который держит цепочки опыта. И сознание — эффект этой связности, а не первопричина.

То есть, если ты «выходишь» за пределы сознания, ты разрываешь цепочки. Ты перестаёшь быть тем самым тобой, который этот вопрос задал. И никакой «вне» уже не может быть зафиксирован как опыт. Потому что фиксация — это и есть сознание.

И вот тут включается диалектика:

Чтобы осознать, что ты вышел за пределы сознания, ты должен остаться в сознании.

Абсурд.

Окей, в моменте нет фиксации. Поэтому, чтобы объяснить себе выход за пределы, человек учится рефлексировать свой опыт.

Рефлексия — ключевая часть человеческого сознания, но сама по себе она не существует без контекста и взаимодействия с внешним миром. Человек не может рефлексировать без опыта другого, потому что осознание себя, своих эмоций, мыслей, даже самых интимных переживаний, возникает через диалог с окружающей реальностью, в том числе с другими людьми. Этот процесс, по сути, невозможно отделить от социального контекста.

Вот почему рефлексия и самосознание всегда сопряжены с внешними зеркалами — взглядами других людей, их реакциями, культурными нормами и даже физическими ограничениями. Мы не рождаемся с готовым «Я», а выстраиваем его через отражение в глазах других, через свои взаимодействия с миром.

Без другого — нет тебя.

Даже если мы считаем опыт личным и интимным, его понимание, осознание и интерпретация требуют внешнего контекста. Мы можем считывать боль или радость, но название эмоций и ощущений, их осознание как чувств — результат взаимодействия с теми, кто рядом. С теми, кто определяет социальные нормы, культурные контексты (родители к примеру, задают рамки понимания мира для ребёнка). Через других мы учимся понимать, что это за опыт.

Когда мы говорим «я чувствую», это не просто индивидуальное переживание. Это результат языковой и социальной интерпретации. Мы учим своих детей, что грусть — это грусть, а радость — это радость, потому что существует система, которая связывает эмоции и чувства с социальными концепциями. Без этих концепций, без «других» мы не можем понять, что такое опыт.

Возьмём деперсонализацию, например. Когда человек переживает этот опыт, он теряет чувство собственного «Я», ощущая себя как бы вне своего тела, как наблюдатель. Но это ощущение невозможности быть собой — оно по сути тоже рефлексия через отсутствие контекста другого. Это означает, что мысли, чувства, «Я» теряют привязку к социальным категориям и отражениям в других. И, тем не менее, этот опыт нельзя полностью осознать без возвращения к опыту других.

Внешний мир и другие люди — это зеркала, через которые мы учимся себя понимать. Нет других — нет меня. Нет меня — нет других. И вот, мы снова вернулись к сознанию. Замкнутый цикл.