Создатель идеала: Альфонс Муха и его изысканные шедевры

В ‎канун‏ ‎Рождества ‎1893 ‎года ‎дирекция ‎парижского‏ ‎театра ‎"Ренессанс"‏ ‎пребывала‏ ‎в ‎состоянии, ‎близком‏ ‎к ‎истерике.‏ ‎Вот-вот ‎должна ‎была ‎состояться‏ ‎премьера‏ ‎спектакля ‎"Жисмонда"‏ ‎с ‎несравненной‏ ‎Сарой ‎Бернар в ‎главной ‎роли, ‎а‏ ‎афиш‏ ‎до ‎сих‏ ‎пор ‎не‏ ‎было. ‎Художник, ‎который ‎должен ‎был‏ ‎их‏ ‎нарисовать,‏ ‎заболел ‎и‏ ‎замену ‎в‏ ‎преддверии ‎праздника‏ ‎было‏ ‎не ‎найти.‏ ‎Это ‎означало ‎грандиозный ‎провал.

В ‎совершеннейшем‏ ‎отчаянии ‎директор‏ ‎театра‏ ‎рискнул ‎обратиться ‎к‏ ‎никому ‎не‏ ‎известному ‎и ‎полунищему ‎эмигранту‏ ‎из‏ ‎далекой ‎Моравии.‏ ‎Сроки ‎поджимали,‏ ‎справиться ‎нужно ‎было ‎всего ‎за‏ ‎ночь.‏ ‎Эксцентричный ‎иностранец‏ ‎с ‎готовностью‏ ‎взялся ‎за ‎работу, ‎но ‎изобразил‏ ‎нечто‏ ‎настолько‏ ‎странное, ‎что‏ ‎директору ‎стало‏ ‎ясно, ‎-‏ ‎это‏ ‎катастрофа.

И ‎вдруг‏ ‎божественная ‎Сара, ‎своенравная ‎примадонна ‎театра,‏ ‎одним ‎своим‏ ‎капризом‏ ‎способная ‎перечеркнуть ‎любую‏ ‎карьеру, ‎увидела‏ ‎афишу ‎и ‎пришла ‎от‏ ‎нее‏ ‎в ‎абсолютный‏ ‎восторг. ‎Никто‏ ‎еще, ‎по ‎ее ‎мнению, ‎не‏ ‎мог‏ ‎так ‎тонко‏ ‎и ‎точно‏ ‎уловить ‎всю ‎гамму ‎чувств, ‎которые‏ ‎актриса‏ ‎вкладывала‏ ‎в ‎этот‏ ‎спектакль. ‎И,‏ ‎если ‎уж‏ ‎начистоту,‏ ‎никто ‎еще‏ ‎не ‎сумел ‎так ‎блистательно ‎отразить‏ ‎небезупречную ‎внешность‏ ‎Сары,‏ ‎возведя ‎ее ‎до‏ ‎уровня ‎поистине‏ ‎божественной ‎красоты.

Звали ‎скромного ‎художника‏ ‎Альфонс‏ ‎Муха. ‎И‏ ‎отныне ‎только‏ ‎он ‎создавал ‎афиши ‎ко ‎всем‏ ‎спектаклям‏ ‎Сары ‎Бернар.

Будущий‏ ‎великий ‎декоратор‏ ‎родился ‎в ‎Австрийской ‎империи, ‎в‏ ‎той‏ ‎ее‏ ‎части, ‎что‏ ‎сегодня ‎находится‏ ‎на ‎территории‏ ‎Чехии.‏ ‎Семья ‎была‏ ‎достаточно ‎обеспеченной, ‎чтобы ‎дать ‎сыну‏ ‎хорошее ‎художественное‏ ‎образование,‏ ‎ибо ‎к ‎рисованию‏ ‎у ‎него‏ ‎были ‎несомненные ‎способности.

В ‎пражской‏ ‎академии‏ ‎искусств, ‎впрочем,‏ ‎молодому ‎человеку‏ ‎заявили, ‎что ‎у ‎него ‎совершенно‏ ‎отсутствует‏ ‎талант ‎и‏ ‎посоветовали ‎найти‏ ‎себе ‎в ‎жизни ‎другое ‎занятие.

Но‏ ‎у‏ ‎самого‏ ‎Альфонса ‎относительно‏ ‎собственных ‎способностей‏ ‎было ‎другое‏ ‎мнение.‏ ‎В ‎1879‏ ‎году ‎он ‎отправляется ‎в ‎Вену,‏ ‎где ‎начинает‏ ‎создавать‏ ‎театральные ‎костюмы ‎и‏ ‎декорации. ‎Это‏ ‎занятие ‎во ‎многом ‎определило‏ ‎его‏ ‎авторский ‎стиль,‏ ‎очень ‎театральный‏ ‎и ‎невероятно ‎вычурный.

Разумеется, ‎сама ‎эпоха,‏ ‎пронизанная‏ ‎романтизмом, ‎и‏ ‎новомодный ‎стиль‏ ‎модерн ‎(именуемый ‎во ‎Франции ‎ар-нуво), становящийся‏ ‎все‏ ‎более‏ ‎популярным, ‎довершили‏ ‎превращение ‎скромного‏ ‎провинциального ‎художника‏ ‎в‏ ‎настоящую ‎супер-звезду.

Собственно,‏ ‎"ар-нуво" - это ‎изначально ‎название ‎парижской ‎галереи,‏ ‎поддерживающей ‎и‏ ‎пропагандирующей‏ ‎укиё-э, ‎разновидность ‎японской‏ ‎гравюры ‎на‏ ‎дереве.

Считается, ‎что ‎стиль ‎ар-нуво был‏ ‎во‏ ‎многом ‎навеян‏ ‎японским ‎искусством.

А‏ ‎Муха ‎был ‎невероятно ‎увлечен ‎японской‏ ‎гравюрой,‏ ‎как ‎раз‏ ‎ставшей ‎оглушительно‏ ‎популярной ‎в ‎Европе ‎в ‎конце‏ ‎19-го‏ ‎века.

Тот‏ ‎художественный ‎замысел,‏ ‎который ‎Альфонс‏ ‎реализовал ‎в‏ ‎афише‏ ‎для ‎Сары‏ ‎Бернар, ‎стал ‎началом ‎его ‎всемирной‏ ‎славы ‎в‏ ‎качестве‏ ‎иллюстратора ‎и ‎декоратора.‏ ‎Вдохновившись ‎японскими‏ ‎гравюрами ‎с ‎их ‎вертикальной‏ ‎ориентацией,‏ ‎пышным ‎орнаментом‏ ‎и ‎сложным‏ ‎символизмом, ‎художник ‎нашел ‎свой ‎уникальный‏ ‎стиль.

Все‏ ‎афиши ‎до‏ ‎этого ‎были‏ ‎ориентированы ‎горизонтально, ‎аляповато ‎оформленными ‎и‏ ‎перегруженными‏ ‎текстом.‏ ‎Муха ‎предложил‏ ‎публике ‎нечто‏ ‎ошеломляюще ‎новое,‏ ‎сломав‏ ‎буквально ‎все‏ ‎привычные ‎каноны.

Париж ‎был ‎увешан ‎узкими‏ ‎вертикальными ‎полотнами,‏ ‎сдержанными‏ ‎по ‎цвету ‎и‏ ‎количеству ‎текста,‏ ‎но ‎притягивающими ‎взгляд ‎затейливыми‏ ‎декоративными‏ ‎элементами.

При ‎этом‏ ‎Сару ‎Бернар‏ ‎художник ‎изображал ‎в ‎полный ‎рост,‏ ‎а‏ ‎афиши ‎просил‏ ‎расклеивать ‎над‏ ‎самой ‎землей, ‎чтобы ‎прохожие ‎видели‏ ‎в‏ ‎изображенной‏ ‎героине ‎живого‏ ‎человека, ‎соизмеримого‏ ‎с ‎ними.‏ ‎Вы‏ ‎как ‎будто‏ ‎могли ‎войти ‎в ‎этот ‎чарующий‏ ‎мир ‎приглушенных‏ ‎красок‏ ‎и ‎кружевных ‎орнаментов.

Даже‏ ‎шрифт, ‎который‏ ‎Муха ‎придумал ‎для ‎своих‏ ‎работ,‏ ‎был ‎скорее‏ ‎частью ‎элегантного‏ ‎узора, ‎эмоциональным, ‎а ‎не ‎информационным‏ ‎сообщением.‏ ‎И ‎по‏ ‎той ‎же‏ ‎причине ‎надписей ‎на ‎этих ‎афишах‏ ‎очень‏ ‎мало,‏ ‎они ‎не‏ ‎кричали, ‎не‏ ‎бросались ‎в‏ ‎глаза‏ ‎и ‎не‏ ‎ставили ‎перед ‎собой ‎задачи ‎продать‏ ‎любой ‎ценой.‏ ‎Напротив,‏ ‎изображения ‎были ‎такими‏ ‎тихими ‎и‏ ‎такими ‎эстетически-притягательными, ‎что ‎пройти‏ ‎мимо‏ ‎них ‎было‏ ‎совершенно ‎невозможно.

Так‏ ‎родился ‎стиль ‎Альфонса ‎Мухи, ‎узнаваемый‏ ‎с‏ ‎первого ‎взгляда‏ ‎и ‎одинаково‏ ‎почитаемый ‎как ‎высоколобыми ‎эстетами, ‎так‏ ‎и‏ ‎людьми‏ ‎далекими ‎от‏ ‎искусства.

Красота ‎этих‏ ‎изображений ‎гипнотизирует.‏ ‎Хочется‏ ‎рассматривать ‎их‏ ‎бесконечно ‎и ‎не ‎спеша.

Говорят, ‎что‏ ‎Муха ‎очень‏ ‎льстит‏ ‎своим ‎искусством ‎-‏ ‎как ‎тем,‏ ‎кто ‎на ‎его ‎картинах‏ ‎изображен,‏ ‎так ‎и‏ ‎тем, ‎кто‏ ‎на ‎них ‎смотрит. ‎Он ‎вовлекает‏ ‎нас‏ ‎в ‎прекрасный‏ ‎сказочный ‎мир,‏ ‎в ‎котором ‎нет ‎места ‎чему-то‏ ‎негармоничному,‏ ‎непривлекательному.‏ ‎Тут ‎нет‏ ‎агрессии, ‎нет‏ ‎злобы. ‎Все‏ ‎формы‏ ‎и ‎линии‏ ‎здесь ‎гибки ‎и ‎чувственны.

Афиши ‎Мухи‏ ‎производили ‎такой‏ ‎фурор,‏ ‎что ‎мгновенно ‎стали‏ ‎предметом ‎коллекционирования.‏ ‎Каждую ‎ночь ‎с ‎парижских‏ ‎стен‏ ‎пропадало ‎какое-то‏ ‎количество ‎афиш‏ ‎и ‎их ‎приходилось ‎заменять ‎новыми.‏ ‎Более‏ ‎предприимчивые ‎люди‏ ‎просто ‎подкупали‏ ‎расклейщиков, ‎которые ‎уступали ‎еще ‎не‏ ‎наклеенные‏ ‎афиши‏ ‎по ‎сходной‏ ‎цене.

Большой ‎поклонник‏ ‎женской ‎красоты,‏ ‎Муха‏ ‎изображал ‎своих‏ ‎героинь ‎с ‎такой ‎любовью ‎и‏ ‎восхищением, ‎что‏ ‎невольно‏ ‎создал ‎новую ‎моду.‏ ‎По ‎всей‏ ‎Европе ‎дамы ‎пытались ‎подражать‏ ‎образу‏ ‎"женщины ‎Мухи".

При‏ ‎этом, ‎похоже,‏ ‎художник ‎был ‎примерным ‎семьянином. ‎Насколько‏ ‎мне‏ ‎известно, ‎Альфонс‏ ‎оставался ‎верен‏ ‎жене, ‎кто ‎бы ‎ни ‎был‏ ‎его‏ ‎очередной‏ ‎музой. ‎Даже‏ ‎предположительная ‎связь‏ ‎с ‎Сарой‏ ‎Бернар,‏ ‎на ‎которой‏ ‎так ‎настаивали ‎многие, ‎не ‎имеет‏ ‎никакого ‎подтверждения.‏ ‎И‏ ‎воспоминания ‎Сары, ‎в‏ ‎остальном ‎весьма‏ ‎откровенные, ‎ни ‎о ‎чем‏ ‎подобном‏ ‎не ‎упоминают.

Посте‏ ‎триумфа ‎его‏ ‎театральных ‎афиш ‎Альфонса ‎Муху ‎начинают‏ ‎приглашать‏ ‎повсюду, ‎стараясь‏ ‎перехватить ‎часть‏ ‎феноменального ‎успеха, ‎которым ‎пользовались ‎вычурные‏ ‎произведения‏ ‎художника.‏ ‎Он ‎рисовал‏ ‎календари, ‎этикетки‏ ‎для ‎товаров,‏ ‎создавал‏ ‎дизайн ‎ювелирных‏ ‎украшений, ‎витражи, ‎пробовал ‎себя ‎в‏ ‎скульптуре ‎и‏ ‎превратил‏ ‎такую ‎прозаическую ‎вещь,‏ ‎как ‎рекламный‏ ‎плакат, ‎в ‎предмет ‎подлинного‏ ‎искусства.

Книги‏ ‎и ‎журналы,‏ ‎обложки ‎которых‏ ‎оформлял ‎Муха, ‎сметались ‎с ‎прилавков‏ ‎как‏ ‎горячие ‎пирожки.‏ ‎Юные ‎девушки‏ ‎составляли ‎целые ‎альбомы, ‎наполняя ‎их‏ ‎всевозможными‏ ‎картинками,‏ ‎созданными ‎Мухой.

Известно,‏ ‎что ‎художник‏ ‎увлекался ‎фотографией.‏ ‎Он‏ ‎снимал ‎множество‏ ‎моделей ‎в ‎изящных ‎позах, ‎составляя‏ ‎из ‎этих‏ ‎снимков‏ ‎своеобразный ‎каталог, ‎помогающий‏ ‎ему ‎в‏ ‎работе. ‎Когда ‎приходил ‎очередной‏ ‎заказ,‏ ‎он ‎просто‏ ‎перебирал ‎снимки,‏ ‎находил ‎тот, ‎что ‎был ‎уместен‏ ‎для‏ ‎предстоящей ‎работы,‏ ‎и ‎рисовал‏ ‎женщину ‎со ‎снимка, ‎добавляя ‎к‏ ‎ее‏ ‎портрету‏ ‎нежные ‎виньетки,‏ ‎растительные ‎узоры‏ ‎и ‎необходимые‏ ‎надписи.

И‏ ‎лишь ‎оказавшись‏ ‎в ‎зените ‎славы, ‎в ‎1912‏ ‎году ‎великий‏ ‎иллюстратор‏ ‎возвращается ‎к ‎своей‏ ‎юношеской ‎мечте‏ ‎- ‎берется ‎за ‎монументальный‏ ‎исторический‏ ‎цикл, ‎который‏ ‎занял ‎16‏ ‎лет. ‎Альфонс ‎Муха ‎пишет ‎20‏ ‎огромных‏ ‎картин ‎под‏ ‎общим ‎названием‏ ‎"Славянская ‎эпопея". ‎Каждое ‎из ‎полотен‏ ‎посвящено‏ ‎одному‏ ‎историческому ‎событию‏ ‎из ‎истории‏ ‎славянских ‎народов.‏ ‎Есть‏ ‎даже ‎пара‏ ‎сцен ‎из ‎российской ‎жизни.

Всё ‎это‏ ‎выглядит ‎мрачновато,‏ ‎величественно‏ ‎и, ‎по-моему, ‎довольно‏ ‎скучно. ‎При‏ ‎размере ‎картин ‎6 ‎на‏ ‎8‏ ‎метров ‎с‏ ‎трудом ‎удалось‏ ‎найти ‎выставочный ‎зал, ‎в ‎который‏ ‎они‏ ‎бы ‎поместились.‏ ‎И, ‎в‏ ‎отличие ‎от ‎всего ‎того, ‎за‏ ‎что‏ ‎мы‏ ‎любим ‎Альфонса‏ ‎Муху, ‎эта‏ ‎живопись ‎заметно‏ ‎подавляет‏ ‎и ‎совершенно‏ ‎не ‎вызывает ‎желания ‎перешагнуть ‎условную‏ ‎черту, ‎отделяющую‏ ‎зрителя‏ ‎от ‎исторического ‎сюжета.

Помимо‏ ‎этого, ‎художник‏ ‎создал ‎занятный ‎цикл ‎иллюстраций‏ ‎для‏ ‎сборника ‎"Le‏ ‎Pater", что, ‎видимо,‏ ‎следует ‎перевести ‎как ‎"Отче ‎наш".‏ ‎Это‏ ‎некая ‎компиляция‏ ‎из ‎хорошо‏ ‎узнаваемого ‎ажурного ‎ар-нуво и ‎некой ‎туманной‏ ‎мифологии,‏ ‎пронизанной‏ ‎масонскими ‎символами.

Тот‏ ‎факт, ‎что‏ ‎Муха ‎был‏ ‎масоном,‏ ‎ни ‎для‏ ‎кого ‎не ‎секрет. ‎Однако ‎эта‏ ‎сторона ‎его‏ ‎жизни‏ ‎при ‎всей ‎ее‏ ‎экзотичности ‎малоинтересна.‏ ‎Вообще ‎говоря, ‎масонство ‎в‏ ‎принципе‏ ‎не ‎особенно‏ ‎увлекательная ‎вещь.‏ ‎И ‎только ‎завеса ‎тайны, ‎которую‏ ‎создают‏ ‎вокруг ‎своих‏ ‎собраний ‎"вольные‏ ‎каменщики", ‎будоражит ‎воображение, ‎рождая ‎в‏ ‎скудных‏ ‎умах‏ ‎всевозможные ‎теории‏ ‎заговора ‎и‏ ‎сплетни ‎о‏ ‎самых‏ ‎жутких ‎мистических‏ ‎ритуалах.

В ‎действительности ‎скучные ‎господа ‎в‏ ‎строгих ‎костюмах‏ ‎уединяются,‏ ‎чтобы ‎поговорить ‎о‏ ‎политике, ‎экономике‏ ‎и ‎просвещении. ‎Хотя ‎иллюстрации‏ ‎Мухи‏ ‎способны ‎внушить‏ ‎нам, ‎что‏ ‎не ‎все ‎так ‎просто. ‎И‏ ‎это‏ ‎такой ‎же‏ ‎талантливый ‎пиар,‏ ‎как ‎и ‎пленительные ‎афиши ‎Сары‏ ‎Бернар.

Однако,‏ ‎как‏ ‎бы ‎художник‏ ‎ни ‎экспериментировал‏ ‎со ‎стилями,‏ ‎какие‏ ‎бы ‎важные‏ ‎и ‎значительные ‎произведения ‎он ‎ни‏ ‎создавал, ‎в‏ ‎памяти‏ ‎большинства ‎из ‎нас‏ ‎он ‎остается‏ ‎выдающимся ‎иллюстратором, ‎создавшим ‎идеал‏ ‎женской‏ ‎красоты ‎на‏ ‎вычурном ‎фоне‏ ‎из ‎цветов, ‎листьев ‎элегантных ‎надписей.

И‏ ‎самое‏ ‎занятное, ‎что‏ ‎сегодня ‎японские‏ ‎художники, ‎работающие ‎в ‎стиле ‎манга,‏ ‎признаются,‏ ‎что‏ ‎ар-нуво и ‎особенно‏ ‎иллюстрации ‎Альфонса‏ ‎Мухи ‎оказали‏ ‎на‏ ‎них ‎колоссальное‏ ‎влияние.

То ‎есть ‎вдохновение, ‎пришедшее ‎в‏ ‎Европу ‎с‏ ‎Востока‏ ‎и ‎натолкнувшее ‎живописца‏ ‎на ‎создание‏ ‎принципиально ‎иного ‎художественного ‎языка,‏ ‎вернулось‏ ‎полностью ‎переосмысленным‏ ‎на ‎родину,‏ ‎чтобы ‎получить ‎здесь ‎новое ‎развитие.

Неудивительно,‏ ‎что‏ ‎в ‎Японии‏ ‎сегодня ‎хранится‏ ‎одна ‎из ‎самых ‎крупных ‎коллекций‏ ‎работ‏ ‎Альфонса‏ ‎Мухи. ‎Хотя,‏ ‎как ‎по‏ ‎мне, ‎в‏ ‎его‏ ‎афишах, ‎рекламных‏ ‎постерах ‎и ‎книжных ‎иллюстрациях ‎гораздо‏ ‎больше ‎отсылок‏ ‎к‏ ‎славянскому ‎язычеству, ‎чем‏ ‎во ‎всех‏ ‎циклопических ‎полотнах ‎"Славянской ‎эпопеи"‏ ‎вместе‏ ‎взятых.