Почему ‎самцы‏ ‎птиц ‎такие ‎яркие ‎(и ‎иногда‏ ‎наоборот)

Если ‎вы‏ ‎когда-либо‏ ‎наблюдали ‎за ‎павлином,‏ ‎распустившим ‎свой‏ ‎хвост ‎веером ‎перед ‎скромно‏ ‎окрашенной‏ ‎самкой, ‎или‏ ‎за ‎райской‏ ‎мухоловкой, ‎танцующей ‎в ‎кронах, ‎вы,‏ ‎возможно,‏ ‎задумывались: ‎зачем‏ ‎природе ‎эти‏ ‎безумные ‎краски, ‎пучки ‎перьев, ‎подвески‏ ‎и‏ ‎хохолки?‏ ‎Почему ‎самцы‏ ‎у ‎птиц‏ ‎часто ‎такие‏ ‎нарядные,‏ ‎а ‎самки‏ ‎— ‎нет?

Ответ ‎кроется ‎в ‎сложной‏ ‎истории ‎полового‏ ‎отбора — механизма,‏ ‎предложенного ‎ещё ‎Чарльзом‏ ‎Дарвином ‎(1809–1882)‏ ‎как ‎дополнение ‎к ‎естественному‏ ‎отбору.‏ ‎Но, ‎как‏ ‎мы ‎увидим‏ ‎ниже, ‎эта ‎теория ‎развивалась ‎не‏ ‎по‏ ‎одной ‎линии.‏ ‎Наряду ‎с‏ ‎идеями ‎адаптивного ‎отбора ‎за ‎самца‏ ‎с‏ ‎«хорошими‏ ‎генами» ‎появились‏ ‎и ‎другие‏ ‎объяснения ‎—‏ ‎от‏ ‎эстетического ‎вкуса‏ ‎самок ‎до ‎борьбы ‎за ‎сексуальную‏ ‎автономию. ‎В‏ ‎этой‏ ‎статье ‎мы ‎разберём,‏ ‎почему ‎самцы‏ ‎часто ‎ярче, а ‎иногда ‎и‏ ‎почему‏ ‎самки ‎становятся‏ ‎наряднее, как ‎это‏ ‎связано ‎с ‎брачным ‎поведением ‎и‏ ‎кто‏ ‎из ‎учёных‏ ‎пытался ‎это‏ ‎объяснить.

Начало: ‎Дарвин, ‎самки ‎и ‎украшенные‏ ‎самцы

Чарльз‏ ‎Дарвин‏ ‎в ‎«Происхождении‏ ‎человека ‎и‏ ‎половом ‎отборе»‏ ‎(1871)‏ ‎писал, ‎что‏ ‎многие ‎признаки, ‎особенно ‎у ‎самцов,‏ ‎вроде ‎яркой‏ ‎окраски,‏ ‎длинного ‎хвоста ‎или‏ ‎сложного ‎пения,‏ ‎не ‎имеют ‎отношения ‎к‏ ‎выживанию,‏ ‎а ‎возникают‏ ‎потому ‎что‏ ‎они ‎нравятся ‎самкам. Дарвин ‎выделял ‎два‏ ‎механизма:

1. Межсамцовая‏ ‎конкуренция — борьба ‎самцов‏ ‎за ‎доступ‏ ‎к ‎самке.
2. Выбор ‎самки — предпочтение ‎самками ‎определённых‏ ‎признаков‏ ‎у‏ ‎самцов.

Например, ‎у‏ ‎фазанов ‎и‏ ‎павлинов ‎самцы‏ ‎развили‏ ‎ослепительно ‎яркие‏ ‎перья ‎и ‎демонстрируют ‎их ‎в‏ ‎ритуальных ‎танцах.‏ ‎Если‏ ‎самки ‎из ‎поколения‏ ‎в ‎поколение‏ ‎предпочитают ‎длиннохвостых ‎— ‎хвосты‏ ‎удлиняются.‏ ‎Это ‎и‏ ‎есть ‎положительная‏ ‎обратная ‎связь: предпочтение ‎усиливает ‎признак, ‎а‏ ‎признак‏ ‎— ‎предпочтение.

Эстетический‏ ‎выбор: ‎когда‏ ‎самкам ‎просто ‎нравится

Профессор ‎орнитологии ‎Йельского‏ ‎университета‏ ‎Ричард‏ ‎Прум ‎(Richard‏ ‎O. ‎Prum, род.‏ ‎1961) ‎в‏ ‎своей‏ ‎книге ‎The‏ ‎Evolution ‎of ‎Beauty (2017) предложил ‎радикальную ‎интерпретацию‏ ‎дарвиновской ‎идеи:‏ ‎самки‏ ‎часто ‎выбирают ‎самцов‏ ‎не ‎из-за‏ ‎пользы, а ‎из-за ‎вкуса. Он ‎называет‏ ‎это‏ ‎эстетическим ‎отбором — когда‏ ‎признаки ‎закрепляются‏ ‎не ‎потому, ‎что ‎они ‎помогают‏ ‎выжить‏ ‎или ‎производить‏ ‎более ‎жизнеспособных‏ ‎птенцов, ‎а ‎потому ‎что ‎они‏ ‎просто‏ ‎нравятся‏ ‎самке.

Так, ‎у‏ ‎райских ‎птиц‏ ‎(Paradisaeidae) самцы ‎развивают‏ ‎сложные‏ ‎хвостовые ‎перья,‏ ‎яркие ‎окраски ‎и ‎выполняют ‎изнурительные‏ ‎брачные ‎танцы.‏ ‎Самки‏ ‎в ‎ответ ‎просто‏ ‎выбирают ‎тех,‏ ‎кто ‎им ‎симпатичен, ‎и‏ ‎уходят‏ ‎— ‎они‏ ‎не ‎образуют‏ ‎пары, ‎не ‎получают ‎подарков ‎или‏ ‎заботы,‏ ‎только ‎гены.‏ ‎Эволюция ‎красоты,‏ ‎по ‎Пруму, ‎— ‎это ‎не‏ ‎средство,‏ ‎а‏ ‎цель.

«Самки ‎выбирают,‏ ‎потому ‎что‏ ‎могут ‎выбирать.‏ ‎Их‏ ‎выбор ‎—‏ ‎акт ‎свободы ‎и ‎вкуса», ‎—‏ ‎пишет ‎Прум.

Почему‏ ‎иногда‏ ‎ярче ‎самки?

Интересно, ‎что‏ ‎у ‎некоторых‏ ‎видов ‎птиц ‎ярче ‎самки. Это‏ ‎часто‏ ‎наблюдается ‎у‏ ‎полигиничных ‎или‏ ‎полиандричных ‎видов, ‎где ‎самцы ‎высиживают‏ ‎яйца, а‏ ‎самки ‎конкурируют‏ ‎друг ‎с‏ ‎другом. ‎Пример ‎— ‎африканская ‎пятнистая‏ ‎якана (Actophilornis‏ ‎africanus). Самки‏ ‎здесь ‎территориальны,‏ ‎крупнее, ‎ярче‏ ‎окрашены ‎и‏ ‎могут‏ ‎иметь ‎гарем‏ ‎из ‎нескольких ‎самцов, ‎каждый ‎из‏ ‎которых ‎заботится‏ ‎о‏ ‎гнезде. ‎Подобная ‎инверсия‏ ‎ролей ‎приводит‏ ‎к ‎смене ‎полового ‎отбора:‏ ‎теперь‏ ‎самки ‎конкурируют,‏ ‎а ‎самцы‏ ‎выбирают.

Такие ‎случаи ‎доказывают, ‎что ‎окраска‏ ‎не‏ ‎врождённо ‎«самцовая»‏ ‎или ‎«самковая»‏ ‎— ‎всё ‎зависит ‎от ‎социальной‏ ‎структуры и‏ ‎ролевого‏ ‎распределения в ‎заботе‏ ‎о ‎потомстве.

Полигамия,‏ ‎забота ‎и‏ ‎яркость:‏ ‎данные ‎наблюдений

Эксперименты‏ ‎и ‎полевые ‎наблюдения ‎подтверждают: ‎чем‏ ‎больше ‎самец‏ ‎заботится‏ ‎о ‎птенцах, ‎тем‏ ‎менее ‎выражена‏ ‎его ‎окраска. В ‎одном ‎показано,‏ ‎что‏ ‎у ‎моногамных‏ ‎видов ‎с‏ ‎совместной ‎заботой, ‎как ‎у ‎зарянки‏ ‎(Erithacus‏ ‎rubecula) или ‎воробья‏ ‎(Passer ‎domesticus), половой‏ ‎диморфизм ‎снижен. ‎А ‎у ‎видов‏ ‎с‏ ‎сексуальным‏ ‎соревнованием ‎и‏ ‎минимальной ‎заботой‏ ‎самцов ‎—‏ ‎как‏ ‎у ‎райских‏ ‎птиц ‎или ‎павлинов ‎— ‎он‏ ‎зашкаливает.

Также ‎важен‏ ‎фактор‏ ‎интенсивности ‎отбора. У ‎красного‏ ‎кардинала ‎(Cardinalis‏ ‎cardinalis) в ‎США ‎самцы ‎поют‏ ‎и‏ ‎демонстрируют ‎ярко-красное‏ ‎оперение. ‎Исследования‏ ‎показали, ‎что ‎самки ‎предпочитают ‎наиболее‏ ‎насыщенных‏ ‎по ‎цвету‏ ‎самцов, ‎и‏ ‎этот ‎цвет ‎зависит ‎от ‎питания‏ ‎каротиноидами.‏ ‎Это‏ ‎значит, ‎что‏ ‎выбор ‎самки‏ ‎может ‎сигнализировать‏ ‎не‏ ‎только ‎вкус,‏ ‎но ‎и ‎качество.

Эволюция ‎сексуальной ‎автономии:‏ ‎утки ‎и‏ ‎спирали

Одно‏ ‎из ‎наиболее ‎спорных‏ ‎наблюдений ‎Прума‏ ‎касается ‎полового ‎отбора ‎у‏ ‎уток. У‏ ‎многих ‎видов‏ ‎уток ‎(например,‏ ‎у ‎кряквы Anas ‎platyrhynchos) известны ‎случаи ‎принудительных‏ ‎спариваний.‏ ‎В ‎ответ‏ ‎на ‎это‏ ‎у ‎самок ‎эволюционировали ‎спиралевидные ‎влагалища, закрученные‏ ‎против‏ ‎часовой‏ ‎стрелки, ‎в‏ ‎то ‎время‏ ‎как ‎пенисы‏ ‎самцов‏ ‎— ‎по‏ ‎часовой. ‎Такая ‎анатомия ‎позволяет ‎самке‏ ‎отвергать ‎нежелательное‏ ‎оплодотворение.

Это‏ ‎замечательный ‎пример ‎эволюционной‏ ‎борьбы ‎между‏ ‎полами, где ‎женская ‎анатомия ‎становится‏ ‎способом‏ ‎вернуть ‎себе‏ ‎контроль ‎над‏ ‎выбором. ‎И, ‎по ‎Пруму, ‎это‏ ‎также‏ ‎часть ‎эстетического‏ ‎отбора: ‎самки‏ ‎не ‎просто ‎выбирают, ‎кого ‎хотят‏ ‎—‏ ‎они‏ ‎отказываются ‎от‏ ‎тех, ‎кого‏ ‎не ‎хотят.

«Эволюция‏ ‎—‏ ‎это ‎не‏ ‎просто ‎выживание ‎сильнейших. ‎Это ‎также‏ ‎стремление ‎к‏ ‎красоте,‏ ‎свободе ‎и ‎самовыражению»,‏ ‎— ‎утверждает‏ ‎Прум.

Когда ‎различий ‎нет

У ‎многих‏ ‎видов‏ ‎самцы ‎и‏ ‎самки ‎не‏ ‎отличаются ‎визуально: вороны, ‎голуби, ‎синицы. ‎Почему?‏ ‎Чаще‏ ‎всего ‎—‏ ‎потому ‎что‏ ‎в ‎этих ‎видах ‎пары ‎формируются‏ ‎надолго,‏ ‎оба‏ ‎партнёра ‎заботятся‏ ‎о ‎птенцах,‏ ‎конкуренция ‎за‏ ‎партнёра‏ ‎слаба, ‎и‏ ‎выбор ‎не ‎давит ‎на ‎признаки.‏ ‎Слабый ‎половой‏ ‎отбор‏ ‎— ‎слабый ‎диморфизм.

Ещё‏ ‎один ‎важный‏ ‎момент ‎— ‎экологические ‎ограничения. Если‏ ‎птицы‏ ‎живут ‎в‏ ‎плотных ‎зарослях,‏ ‎яркость ‎может ‎быть ‎неэффективной. ‎Или,‏ ‎напротив,‏ ‎если ‎высок‏ ‎риск ‎быть‏ ‎замеченным ‎хищником, ‎природный ‎отбор ‎действует‏ ‎против‏ ‎ярких‏ ‎цветов.

Почему ‎самцы‏ ‎птиц ‎ярче‏ ‎самок? ‎Часто‏ ‎—‏ ‎из-за ‎полового‏ ‎отбора: ‎самки ‎выбирают, ‎и ‎выигрывают‏ ‎самые ‎эффектные.‏ ‎Но‏ ‎это ‎не ‎универсально.‏ ‎Иногда ‎самки‏ ‎ярче. ‎Иногда ‎никто ‎не‏ ‎ярче.‏ ‎Всё ‎зависит‏ ‎от ‎социальной‏ ‎системы, брачного ‎поведения, вложений ‎в ‎потомство и ‎даже‏ ‎анатомии. Эволюция‏ ‎красоты ‎—‏ ‎не ‎только‏ ‎борьба ‎за ‎выживание. ‎Это ‎ещё‏ ‎и‏ ‎история‏ ‎вкуса, ‎свободы,‏ ‎и, ‎как‏ ‎утверждает ‎Ричард‏ ‎Прум,‏ ‎эстетического ‎самовыражения‏ ‎природы.

Подпишитесь ‎на ‎блог ‎«Лучше ‎синица», чтобы‏ ‎не ‎пропустить‏ ‎следующие‏ ‎статьи ‎о ‎повадках‏ ‎птиц, ‎их‏ ‎голосах, ‎любовных ‎играх ‎и‏ ‎культурной‏ ‎памяти.

Что ‎объединяет‏ ‎песчанку, ‎гуся ‎и ‎дятла? ‎Как‏ ‎у ‎птиц‏ ‎появляются‏ ‎друзья, ‎почему ‎у‏ ‎синиц ‎сложные‏ ‎характеры, ‎и ‎как ‎симметричная‏ ‎модель‏ ‎полового ‎отбора‏ ‎объясняет ‎индивидуальность.

Социальная‏ ‎организация ‎позвоночных: ‎от ‎рыбы ‎до‏ ‎синицы

Социальная‏ ‎организация ‎животных‏ ‎— ‎это‏ ‎не ‎случайный ‎набор ‎реакций ‎на‏ ‎окружающих,‏ ‎а‏ ‎сложная ‎система,‏ ‎включающая ‎территориальность,‏ ‎иерархии, ‎родственные‏ ‎связи‏ ‎и ‎даже‏ ‎дружбу. ‎Владимир ‎Семёнович ‎Фридман, ‎кандидат‏ ‎биологических ‎наук‏ ‎и‏ ‎ведущий ‎специалист ‎в‏ ‎области ‎этологии,‏ ‎подчёркивает: ‎многие ‎аспекты ‎социальной‏ ‎жизни‏ ‎возникают ‎параллельно‏ ‎у ‎разных‏ ‎классов ‎позвоночных ‎— ‎от ‎рыб‏ ‎до‏ ‎птиц. ‎И‏ ‎всё ‎же‏ ‎есть ‎черты, ‎которые ‎становятся ‎всё‏ ‎более‏ ‎выраженными‏ ‎по ‎мере‏ ‎эволюции.

Территориальность ‎—‏ ‎базовая ‎форма‏ ‎социальной‏ ‎структуры. ‎Её‏ ‎можно ‎наблюдать ‎у ‎рыб, ‎рептилий,‏ ‎амфибий ‎и‏ ‎птиц.‏ ‎Это ‎защита ‎пространства,‏ ‎где ‎животное‏ ‎может ‎кормиться, ‎спариваться ‎или‏ ‎выращивать‏ ‎потомство. ‎У‏ ‎рыб ‎это‏ ‎может ‎быть ‎несколько ‎квадратных ‎метров,‏ ‎у‏ ‎певчих ‎птиц‏ ‎— ‎десятки‏ ‎или ‎сотни.

Но ‎прогрессивная ‎эволюция ‎социальной‏ ‎жизни‏ ‎не‏ ‎ограничивается ‎охраной‏ ‎территории. ‎Чем‏ ‎сложнее ‎мозг‏ ‎и‏ ‎сенсорные ‎системы,‏ ‎тем ‎больше ‎возможности ‎для ‎различения‏ ‎индивидуумов ‎и‏ ‎взаимодействий‏ ‎с ‎ними. ‎У‏ ‎птиц, ‎как‏ ‎и ‎у ‎млекопитающих, ‎появляются‏ ‎сложные‏ ‎системы ‎иерархий,‏ ‎кооперации, ‎альтруизма.

От‏ ‎иерархии ‎к ‎дружбе: ‎как ‎птицы‏ ‎выстраивают‏ ‎отношения

Многие ‎исследования‏ ‎подтверждают: ‎птицы‏ ‎не ‎просто ‎реагируют ‎на ‎других,‏ ‎они‏ ‎формируют‏ ‎устойчивые, ‎повторяющиеся‏ ‎связи. ‎У‏ ‎ворон ‎и‏ ‎попугаев‏ ‎зафиксированы ‎дружеские‏ ‎альянсы — стабильные ‎отношения ‎между ‎двумя ‎особями,‏ ‎которые ‎помогают‏ ‎друг‏ ‎другу, ‎ухаживают, ‎кормят‏ ‎и ‎защищают.‏ ‎Учёные ‎наблюдали, ‎как ‎вороны‏ ‎из‏ ‎Бернского ‎университета‏ ‎(работа ‎Orlaith‏ ‎Fraser ‎и ‎Thomas ‎Bugnyar, ‎2010)‏ ‎могли‏ ‎мстить ‎за‏ ‎своего ‎союзника,‏ ‎если ‎видели, ‎что ‎его ‎обидели.‏ ‎Это‏ ‎поведение‏ ‎ранее ‎считалось‏ ‎доступным ‎лишь‏ ‎приматам.

Голуби ‎и‏ ‎гуси‏ ‎демонстрируют ‎долговременные‏ ‎парные ‎связи, в ‎которых ‎партнёры ‎не‏ ‎только ‎размножаются,‏ ‎но‏ ‎и ‎продолжают ‎поддерживать‏ ‎друг ‎друга‏ ‎за ‎пределами ‎гнездового ‎сезона.‏ ‎У‏ ‎серых ‎гусей‏ ‎(Anser ‎anser),‏ ‎как ‎показали ‎исследования ‎Конрада ‎Лоренца‏ ‎и‏ ‎его ‎последователей,‏ ‎партнёрская ‎привязанность‏ ‎сохраняется ‎годами, ‎и ‎гибель ‎одного‏ ‎может‏ ‎приводить‏ ‎к ‎заметным‏ ‎изменениям ‎в‏ ‎поведении ‎второго.

Синицы‏ ‎—‏ ‎особенно ‎большие‏ ‎синицы ‎(Parus ‎major) ‎— ‎изучались‏ ‎в ‎контексте‏ ‎сложных‏ ‎групповых ‎взаимодействий ‎в‏ ‎Оксфордском ‎экспериментальном‏ ‎лесу ‎Уайтам ‎Вудс, ‎в‏ ‎Англии.‏ ‎Данные ‎GPS-меток‏ ‎показали: ‎у‏ ‎них ‎есть ‎предпочтительные ‎партнёры, ‎к‏ ‎которым‏ ‎они ‎регулярно‏ ‎возвращаются, ‎даже‏ ‎вне ‎сезона ‎гнездования.

Поддержка, ‎обучение ‎и‏ ‎роль‏ ‎старших‏ ‎птенцов

В ‎некоторых‏ ‎случаях ‎птицы‏ ‎проявляют ‎кооперативное‏ ‎размножение, где‏ ‎птенцов ‎выкармливают‏ ‎не ‎только ‎родители, ‎но ‎и‏ ‎старшие ‎братья‏ ‎и‏ ‎сёстры. ‎Это ‎поведение‏ ‎характерно ‎для‏ ‎сероспинных ‎флейтовых ‎птиц ‎(Cracticus‏ ‎torquatus)‏ ‎и ‎кустарниковых‏ ‎соек ‎(Aphelocoma).‏ ‎Недавние ‎исследования ‎показали: ‎молодые ‎сойки,‏ ‎оставшиеся‏ ‎в ‎родительской‏ ‎территории, ‎могут‏ ‎помогать ‎в ‎строительстве ‎гнезда ‎и‏ ‎кормлении,‏ ‎а‏ ‎иногда ‎даже‏ ‎защищать ‎потомство.

У‏ ‎зеленокрылого ‎ара‏ ‎(Ara‏ ‎chloropterus) ‎и‏ ‎жако ‎(Psittacus ‎erithacus) ‎в ‎условиях‏ ‎неволи ‎наблюдалось‏ ‎обучение‏ ‎младших ‎членами ‎группы.‏ ‎Например, ‎более‏ ‎взрослые ‎птицы ‎могли ‎демонстрировать‏ ‎приёмы‏ ‎добычи ‎пищи‏ ‎или ‎социального‏ ‎взаимодействия.

Индивидуальность: ‎когда ‎птица ‎— ‎это‏ ‎личность

Социальная‏ ‎организация ‎не‏ ‎может ‎быть‏ ‎стабильной ‎без ‎индивидуальности. Это ‎качество, ‎ранее‏ ‎считавшееся‏ ‎уделом‏ ‎человека, ‎теперь‏ ‎активно ‎исследуется‏ ‎у ‎животных.‏ ‎Исследования‏ ‎показывают, ‎что‏ ‎птицы ‎могут ‎отличаться ‎по ‎храбрости,‏ ‎общительности, ‎агрессии.‏ ‎У‏ ‎синиц, ‎например, ‎есть‏ ‎«лидеры» ‎и‏ ‎«последователи», ‎и ‎даже ‎«паникёры».

По‏ ‎мере‏ ‎развития ‎социальной‏ ‎структуры, ‎как‏ ‎подчёркивает ‎Фридман, ‎особи ‎становятся ‎разнокачественными:‏ ‎они‏ ‎по-разному ‎реагируют‏ ‎на ‎однотипные‏ ‎ситуации, ‎имеют ‎специфическое ‎положение ‎в‏ ‎группе,‏ ‎уникальные‏ ‎связи ‎и‏ ‎роль. ‎Это‏ ‎создаёт ‎прочную,‏ ‎но‏ ‎гибкую ‎организацию,‏ ‎способную ‎адаптироваться ‎к ‎изменениям.

Эксперименты ‎на‏ ‎больших ‎синицах‏ ‎показали,‏ ‎что ‎появление ‎в‏ ‎популяции ‎единичных‏ ‎особей, ‎обладающих ‎новым ‎полезным‏ ‎навыком,‏ ‎может ‎привести‏ ‎к ‎быстрому‏ ‎формированию ‎устойчивой ‎культурной ‎традиции. ‎Навык‏ ‎перенимается‏ ‎птицами ‎друг‏ ‎у ‎друга,‏ ‎причем ‎динамика ‎этого ‎процесса ‎определяется‏ ‎структурой‏ ‎социальных‏ ‎связей ‎между‏ ‎особями. ‎Птицы‏ ‎предпочитают ‎решать‏ ‎задачу‏ ‎именно ‎тем‏ ‎способом, ‎каким ‎пользуется ‎большинство ‎особей‏ ‎в ‎их‏ ‎группе,‏ ‎даже ‎если ‎умеют‏ ‎решать ‎ее‏ ‎по-другому. ‎Благодаря ‎конформизму ‎культурная‏ ‎традиция‏ ‎унифицируется, ‎а‏ ‎альтернативные ‎способы‏ ‎поведения ‎сходят ‎на ‎нет. ‎Ранее‏ ‎такой‏ ‎механизм ‎формирования‏ ‎культурных ‎норм‏ ‎был ‎показан ‎только ‎у ‎человека‏ ‎и‏ ‎отчасти‏ ‎у ‎других‏ ‎приматов.

Разные ‎группы‏ ‎— ‎разная‏ ‎сложность

У‏ ‎дятлов ‎можно‏ ‎наблюдать ‎относительно ‎слабую ‎социальную ‎организацию:‏ ‎они ‎территориальны,‏ ‎но‏ ‎не ‎образуют ‎длительных‏ ‎связей. ‎У‏ ‎песчанок ‎(Calidris ‎alba), напротив, ‎развита‏ ‎гибкая‏ ‎социальная ‎система‏ ‎с ‎разделением‏ ‎труда ‎и ‎родственным ‎поведением. ‎У‏ ‎гусей‏ ‎и ‎уток‏ ‎— ‎сложные‏ ‎иерархии ‎и ‎долговременные ‎связи. ‎А‏ ‎у‏ ‎синиц‏ ‎— ‎высокоразвитые,‏ ‎многоуровневые ‎отношения:‏ ‎от ‎семьи‏ ‎до‏ ‎флоков ‎(временных‏ ‎стаек).

Симметричная ‎модель ‎полового ‎отбора ‎Джулиана‏ ‎Хаксли

Джулиан ‎Хаксли‏ ‎(Julian‏ ‎Huxley, ‎1887–1975) ‎предложил‏ ‎симметричную ‎модель‏ ‎полового ‎отбора, в ‎которой ‎и‏ ‎самцы,‏ ‎и ‎самки‏ ‎активно ‎участвуют‏ ‎в ‎выборе ‎партнёров, ‎а ‎сексуальный‏ ‎отбор‏ ‎— ‎это‏ ‎совместный ‎процесс,‏ ‎отражающий ‎качества ‎обоих. ‎Это ‎противопоставляется‏ ‎асимметричной‏ ‎модели социобиологов‏ ‎(например, ‎Роберта‏ ‎Триверса), ‎в‏ ‎которой ‎активны‏ ‎только‏ ‎самцы, ‎а‏ ‎самки ‎— ‎пассивные ‎судьи.

Фридман ‎считает‏ ‎модель ‎Хаксли‏ ‎более‏ ‎состоятельной, ‎так ‎как‏ ‎она ‎объясняет‏ ‎наблюдаемые ‎случаи, ‎когда ‎самки‏ ‎проявляют‏ ‎инициативу ‎(как‏ ‎у ‎малиновок,‏ ‎зарянок ‎и ‎утиных) ‎или ‎когда‏ ‎самцы‏ ‎выбирают ‎партнёрш,‏ ‎как ‎у‏ ‎некоторых ‎попугаев. ‎Более ‎того, ‎в‏ ‎сложной‏ ‎социальной‏ ‎структуре ‎такие‏ ‎симметричные ‎выборы‏ ‎создают ‎устойчивые,‏ ‎взаимные‏ ‎связи ‎—‏ ‎партнёрства, ‎а ‎не ‎просто ‎спаривания.

Изучение‏ ‎социальной ‎жизни‏ ‎птиц‏ ‎даёт ‎нам ‎не‏ ‎только ‎научные‏ ‎данные, ‎но ‎и ‎философскую‏ ‎перспективу.‏ ‎Мы ‎видим,‏ ‎как ‎у‏ ‎разных ‎классов ‎позвоночных ‎параллельно ‎возникают‏ ‎кооперация,‏ ‎дружба, ‎иерархия,‏ ‎даже ‎эмпатия.‏ ‎И ‎хотя ‎мы ‎далеко ‎ушли‏ ‎от‏ ‎синиц‏ ‎и ‎гусей,‏ ‎сама ‎логика‏ ‎развития ‎—‏ ‎от‏ ‎простой ‎реакции‏ ‎к ‎осознанной ‎стратегии ‎— ‎у‏ ‎нас ‎общая.

Подпишитесь‏ ‎на‏ ‎«Лучше ‎синица» — здесь ‎рассказывают‏ ‎о ‎том,‏ ‎как ‎синицы ‎заводят ‎друзей,‏ ‎как‏ ‎гуси ‎справляются‏ ‎с ‎утратой,‏ ‎а ‎воробьи ‎живут ‎в ‎микросоциумах‏ ‎не‏ ‎хуже ‎нас‏ ‎с ‎вами.

Как ‎стрижи‏ ‎проводят ‎месяцы ‎в ‎воздухе ‎и‏ ‎почему ‎их‏ ‎образ‏ ‎жизни ‎бросает ‎вызов‏ ‎гравитации

Они ‎не‏ ‎родственники ‎ласточкам. ‎Они ‎почти‏ ‎не‏ ‎касаются ‎земли.‏ ‎Они ‎могут‏ ‎спать ‎и ‎есть ‎в ‎полёте.‏ ‎Добро‏ ‎пожаловать ‎в‏ ‎мир ‎стрижей.

Стрижи‏ ‎— ‎это ‎птицы, ‎которые ‎бросают‏ ‎вызов‏ ‎гравитации‏ ‎и ‎нашим‏ ‎представлениям ‎о‏ ‎нормальной ‎жизни.‏ ‎Они‏ ‎не ‎просто‏ ‎быстро ‎летают ‎— ‎они ‎живут‏ ‎в ‎воздухе.‏ ‎Некоторые‏ ‎из ‎них ‎проводят‏ ‎в ‎полёте‏ ‎до ‎10 ‎месяцев ‎в‏ ‎году,‏ ‎спят ‎на‏ ‎высоте, ‎питаются‏ ‎насекомыми ‎на ‎лету ‎и ‎могут‏ ‎пролетать‏ ‎тысячи ‎километров‏ ‎без ‎остановки.‏ ‎Их ‎жизнь ‎— ‎это ‎сплошной‏ ‎марафон,‏ ‎но‏ ‎с ‎грацией‏ ‎балета.

На ‎первый‏ ‎взгляд ‎они‏ ‎похожи‏ ‎на ‎ласточек:‏ ‎серо-коричневые, ‎изящные, ‎с ‎длинными ‎крыльями-серпами‏ ‎и ‎раздвоенным‏ ‎хвостом. Но‏ ‎это ‎сходство ‎—‏ ‎лишь ‎пример‏ ‎конвергентной ‎эволюции: ‎когда ‎разные‏ ‎виды‏ ‎приходят ‎к‏ ‎похожим ‎формам‏ ‎жизни ‎из-за ‎схожих ‎условий. ‎Ласточки‏ ‎относятся‏ ‎к ‎воробьинообразным,‏ ‎а ‎стрижи‏ ‎— ‎к ‎совершенно ‎другому ‎отряду,‏ ‎стрижеобразные‏ ‎(Apodiformes).‏ ‎Их ‎ближайшие‏ ‎родственники ‎—‏ ‎колибри!

Почему ‎они‏ ‎не‏ ‎родственники ‎ласточкам?

Внешнее‏ ‎сходство ‎между ‎стрижами ‎и ‎ласточками‏ ‎— ‎результат‏ ‎адаптации‏ ‎к ‎одинаковой ‎нише:‏ ‎жизни ‎в‏ ‎воздухе. ‎У ‎обеих ‎групп‏ ‎длинные‏ ‎крылья, ‎аэродинамическое‏ ‎тело, ‎и‏ ‎они ‎ловят ‎насекомых ‎в ‎полёте.‏ ‎Но‏ ‎их ‎скелет,‏ ‎строение ‎лап,‏ ‎развитие ‎цевки ‎(части ‎ноги), ‎особенности‏ ‎гнездования‏ ‎и‏ ‎даже ‎структура‏ ‎перьев ‎сильно‏ ‎различаются.

У ‎стрижей,‏ ‎например,‏ ‎ноги ‎настолько‏ ‎короткие ‎и ‎слабые, ‎что ‎они‏ ‎практически ‎не‏ ‎могут‏ ‎ходить. ‎Зато ‎их‏ ‎крылья ‎устроены‏ ‎так, ‎что ‎они ‎почти‏ ‎не‏ ‎устают ‎при‏ ‎взмахах: ‎кости‏ ‎крыла ‎жёсткие ‎и ‎узкие, ‎что‏ ‎позволяет‏ ‎долго ‎планировать.‏ ‎А ‎хвост‏ ‎играет ‎роль ‎руля. ‎Их ‎сердце‏ ‎большое,‏ ‎а‏ ‎кровь ‎насыщена‏ ‎кислородом ‎—‏ ‎иначе ‎не‏ ‎выжить‏ ‎в ‎10-месячном‏ ‎полёте.

Какие ‎бывают ‎стрижи ‎и ‎где‏ ‎они ‎живут

В‏ ‎мире‏ ‎насчитывается ‎более ‎100‏ ‎видов ‎стрижей.‏ ‎Вот ‎некоторые ‎из ‎них:

• Обыкновенный‏ ‎стриж (Apus‏ ‎apus). Живёт ‎в‏ ‎Европе ‎и‏ ‎Азии, ‎зимует ‎в ‎Африке. ‎Один‏ ‎из‏ ‎самых ‎известных‏ ‎и ‎изученных.
• Чёрный‏ ‎стриж (Apus ‎apus). Почти ‎не ‎отличается ‎от‏ ‎обыкновенного,‏ ‎часто‏ ‎считается ‎его‏ ‎подвидом.
• Малый ‎стриж (Apus‏ ‎affinis). Обитает ‎в‏ ‎Южной‏ ‎Европе, ‎на‏ ‎Кавказе, ‎в ‎Азии ‎и ‎Северной‏ ‎Африке. ‎Немного‏ ‎меньше‏ ‎по ‎размеру.
• Белобрюхий ‎стриж (Tachymarptis‏ ‎melba). Крупный, ‎с‏ ‎белым ‎брюхом, ‎живёт ‎в‏ ‎горах‏ ‎Южной ‎Европы‏ ‎и ‎Азии.
• Иглохвостый‏ ‎стриж (Hirundapus ‎caudacutus). Восточная ‎Азия, ‎огромные ‎скорости‏ ‎и‏ ‎сильное ‎крыло.

Стрижи‏ ‎распространены ‎по‏ ‎всему ‎миру, ‎кроме ‎холодных ‎широт‏ ‎и‏ ‎пустынь.‏ ‎Они ‎выбирают‏ ‎скалы, ‎высокие‏ ‎деревья ‎или‏ ‎здания‏ ‎— ‎всё,‏ ‎откуда ‎можно ‎легко ‎взлететь.

Эксперименты ‎и‏ ‎открытия: ‎как‏ ‎мы‏ ‎узнали, ‎что ‎стрижи‏ ‎не ‎садятся

Одно‏ ‎из ‎главных ‎открытий ‎в‏ ‎орнитологии‏ ‎последних ‎десятилетий‏ ‎связано ‎именно‏ ‎со ‎стрижами. ‎В ‎2013 ‎году‏ ‎учёные‏ ‎из ‎Швеции‏ ‎и ‎Швейцарии‏ ‎под ‎руководством ‎Андерса ‎Хеденшторма ‎(Anders‏ ‎Hedenström)‏ ‎оснастили‏ ‎обыкновенных ‎стрижей‏ ‎миниатюрными ‎акселерометрами‏ ‎и ‎логгерами‏ ‎света.‏ ‎Устройства ‎позволяли‏ ‎отслеживать ‎не ‎только ‎положение ‎в‏ ‎пространстве, ‎но‏ ‎и‏ ‎активность ‎птицы ‎24/7.

Результаты‏ ‎были ‎ошеломляющие:‏ ‎с ‎августа ‎по ‎май,‏ ‎почти‏ ‎10 ‎месяцев,‏ ‎птицы ‎ни‏ ‎разу ‎не ‎касались ‎земли. ‎Они‏ ‎спали‏ ‎на ‎высоте‏ ‎(вероятно, ‎используя‏ ‎фазы ‎медленного ‎сна ‎в ‎полёте),‏ ‎питались‏ ‎на‏ ‎лету ‎и‏ ‎даже ‎ухаживали‏ ‎за ‎перьями‏ ‎в‏ ‎воздухе. ‎Это‏ ‎первый ‎задокументированный ‎случай ‎настоящей ‎«воздушной‏ ‎жизни».

Но ‎как‏ ‎они‏ ‎спят? ‎Есть ‎предположение,‏ ‎что ‎стрижи‏ ‎используют ‎однополушарный ‎сон — так ‎же,‏ ‎как‏ ‎дельфины ‎и‏ ‎утки. ‎Одна‏ ‎половина ‎мозга ‎отдыхает, ‎другая ‎продолжает‏ ‎управлять‏ ‎полётом. ‎В‏ ‎2016 ‎году‏ ‎исследование ‎с ‎логгерами ‎показало, ‎что‏ ‎ночью‏ ‎стрижи‏ ‎поднимаются ‎выше,‏ ‎иногда ‎до‏ ‎3 ‎000‏ ‎метров,‏ ‎и ‎там‏ ‎совершают ‎медленные ‎круги ‎— ‎вероятно,‏ ‎это ‎и‏ ‎есть‏ ‎их ‎способ ‎«поспать».

Фантастическая‏ ‎аэродинамика

Стрижи ‎—‏ ‎мастера ‎манёвра. ‎Их ‎крылья‏ ‎устроены‏ ‎так, ‎что‏ ‎могут ‎менять‏ ‎форму ‎в ‎полёте. ‎Это ‎называется‏ ‎переменная‏ ‎геометрия ‎крыла: в‏ ‎зависимости ‎от‏ ‎задачи ‎— ‎скорость, ‎планирование ‎или‏ ‎поворот‏ ‎—‏ ‎птица ‎изменяет‏ ‎угол ‎и‏ ‎изгиб ‎пера.‏ ‎Это‏ ‎помогает ‎ей‏ ‎ловить ‎мельчайших ‎насекомых ‎даже ‎в‏ ‎условиях ‎турбулентности.

Опыты‏ ‎в‏ ‎аэродинамических ‎трубах ‎показали,‏ ‎что ‎эффективность‏ ‎крыла ‎стрижа ‎близка ‎к‏ ‎идеалу.‏ ‎Их ‎можно‏ ‎сравнивать ‎с‏ ‎военными ‎истребителями ‎— ‎только ‎без‏ ‎топлива‏ ‎и ‎с‏ ‎полной ‎экологичностью.

Рождение‏ ‎и ‎взросление: ‎где ‎и ‎как‏ ‎живут‏ ‎стрижи

Несмотря‏ ‎на ‎воздушную‏ ‎одержимость, ‎стрижи‏ ‎возвращаются ‎на‏ ‎землю‏ ‎ради ‎гнездования.‏ ‎Они ‎выбирают ‎укромные ‎места ‎в‏ ‎скалах, ‎трещинах‏ ‎зданий,‏ ‎под ‎крышами. ‎Птицы‏ ‎моногамны ‎и‏ ‎часто ‎возвращаются ‎в ‎то‏ ‎же‏ ‎гнездо ‎год‏ ‎за ‎годом.‏ ‎Это ‎означает, ‎что ‎гнездо ‎стрижа‏ ‎в‏ ‎старом ‎советском‏ ‎доме ‎может‏ ‎быть ‎старше ‎самого ‎жильца ‎квартиры.

Птенцы‏ ‎стрижей‏ ‎удивительно‏ ‎приспособлены ‎к‏ ‎условиям: ‎если‏ ‎погода ‎портится‏ ‎и‏ ‎родители ‎не‏ ‎могут ‎долго ‎принести ‎корм, ‎птенцы‏ ‎впадают ‎в‏ ‎подобие‏ ‎спячки ‎— ‎резко‏ ‎замедляют ‎метаболизм,‏ ‎оставаясь ‎без ‎еды ‎по‏ ‎3–4‏ ‎дня. ‎Это‏ ‎уникальное ‎явление‏ ‎для ‎птиц.

Куда ‎и ‎как ‎они‏ ‎летают:‏ ‎маршрут ‎стрижей

После‏ ‎сезона ‎гнездования‏ ‎стрижи ‎отправляются ‎в ‎долгий ‎перелёт‏ ‎в‏ ‎Африку.‏ ‎Точное ‎направление‏ ‎зависит ‎от‏ ‎популяции: ‎например,‏ ‎стрижи‏ ‎из ‎Центральной‏ ‎Европы ‎зимуют ‎в ‎районе ‎Конго.‏ ‎По ‎данным‏ ‎исследований,‏ ‎опубликованных ‎в ‎журнале‏ ‎Current ‎Biology (2016), они‏ ‎преодолевают ‎десятки ‎тысяч ‎километров,‏ ‎не‏ ‎садясь.

GPS-метки ‎показали,‏ ‎что ‎маршрут‏ ‎— ‎не ‎прямой, ‎а ‎похож‏ ‎на‏ ‎сложную ‎сеть:‏ ‎птицы ‎перемещаются‏ ‎от ‎одного ‎района ‎скопления ‎насекомых‏ ‎к‏ ‎другому.‏ ‎Они ‎не‏ ‎«летят ‎к‏ ‎пункту ‎назначения»,‏ ‎а‏ ‎живут ‎в‏ ‎воздушной ‎среде, ‎меняя ‎высоту, ‎скорость‏ ‎и ‎направление‏ ‎в‏ ‎зависимости ‎от ‎климата,‏ ‎кормовой ‎базы‏ ‎и ‎ветров.

Что ‎мы ‎ещё‏ ‎не‏ ‎знаем

Несмотря ‎на‏ ‎десятилетия ‎исследований,‏ ‎стрижи ‎до ‎сих ‎пор ‎хранят‏ ‎тайны.‏ ‎Как ‎именно‏ ‎они ‎ориентируются‏ ‎в ‎облаках? ‎Могут ‎ли ‎они‏ ‎спать‏ ‎во‏ ‎время ‎миграции‏ ‎на ‎огромных‏ ‎высотах? ‎Почему‏ ‎некоторые‏ ‎стрижи ‎возвращаются‏ ‎точно ‎к ‎тому ‎же ‎гнезду‏ ‎спустя ‎год?

Ответы‏ ‎на‏ ‎эти ‎вопросы ‎помогут‏ ‎нам ‎понять‏ ‎не ‎только ‎этих ‎удивительных‏ ‎существ,‏ ‎но ‎и‏ ‎фундаментальные ‎принципы‏ ‎навигации, ‎биомеханики ‎и ‎эволюции.

А ‎пока‏ ‎—‏ ‎просто ‎поднимите‏ ‎глаза ‎к‏ ‎небу. ‎Если ‎вы ‎увидите ‎стрелу,‏ ‎рассекающую‏ ‎воздух‏ ‎на ‎закате,‏ ‎скорее ‎всего,‏ ‎это ‎стриж.‏ ‎Возможно,‏ ‎он ‎уже‏ ‎много ‎месяцев ‎не ‎касался ‎земли.‏ ‎И, ‎может‏ ‎быть,‏ ‎никогда ‎и ‎не‏ ‎захочет.

Подпишитесь ‎на‏ ‎блог ‎«Лучше ‎синица», если ‎хотите‏ ‎узнавать,‏ ‎как ‎птицы‏ ‎ориентируются ‎по‏ ‎звёздам, ‎слышат ‎магнитные ‎поля ‎и‏ ‎переживают‏ ‎утрату. ‎Мир‏ ‎птиц ‎—‏ ‎сложнее ‎и ‎глубже, ‎чем ‎кажется‏ ‎из‏ ‎окна.

Что ‎знают‏ ‎о ‎смерти ‎пернатые ‎и ‎как‏ ‎мы ‎это‏ ‎узнали:‏ ‎эксперименты ‎с ‎масками,‏ ‎чучелами, ‎приматами‏ ‎и ‎кладбищами ‎ворон.

Смерть ‎—‏ ‎не‏ ‎только ‎биологический‏ ‎факт, ‎но‏ ‎и ‎культурная ‎категория. ‎Мы ‎привыкли‏ ‎считать,‏ ‎что ‎её‏ ‎осмысление ‎доступно‏ ‎только ‎человеку. ‎Однако ‎исследования ‎последних‏ ‎десятилетий‏ ‎—‏ ‎в ‎том‏ ‎числе ‎ярко‏ ‎собранные ‎в‏ ‎книге‏ ‎Сюзанн ‎Монсо‏ ‎(Suzana ‎Monceau) «Опоссум ‎Шрёдингера. ‎Смерть ‎в‏ ‎мире ‎животных»‏ ‎—‏ ‎показывают, ‎что ‎граница‏ ‎между ‎человеком‏ ‎и ‎другими ‎животными ‎здесь‏ ‎не‏ ‎так ‎очевидна.‏ ‎Особенно ‎если‏ ‎речь ‎идёт ‎о ‎птицах.

Их ‎реакция‏ ‎на‏ ‎смерть ‎сородичей‏ ‎— ‎от‏ ‎осторожности ‎и ‎замешательства ‎до ‎ритуального‏ ‎молчания‏ ‎или‏ ‎даже ‎траура‏ ‎— ‎стала‏ ‎объектом ‎пристального‏ ‎внимания‏ ‎учёных. ‎Мы‏ ‎заглянем ‎в ‎самые ‎интересные ‎и‏ ‎детально ‎поставленные‏ ‎эксперименты,‏ ‎расскажем, ‎как ‎вороны‏ ‎обучаются ‎запоминать‏ ‎лица ‎убийц ‎и ‎почему‏ ‎сойки‏ ‎зовут ‎собратьев‏ ‎на ‎«поминки».‏ ‎И, ‎возможно, ‎к ‎концу ‎статьи‏ ‎вы‏ ‎задумаетесь: ‎а‏ ‎что, ‎если‏ ‎птицы ‎не ‎просто ‎фиксируют ‎смерть,‏ ‎но‏ ‎и‏ ‎в ‎каком-то‏ ‎смысле ‎понимают‏ ‎её?

Эксперимент ‎с‏ ‎масками:‏ ‎учёные ‎под‏ ‎прикрытием

Один ‎из ‎самых ‎впечатляющих ‎экспериментов‏ ‎в ‎этой‏ ‎области‏ ‎принадлежит ‎Джону ‎Марзлаффу‏ ‎(John ‎Marzluff) из‏ ‎Университета ‎Вашингтона. ‎В ‎2006‏ ‎году‏ ‎он ‎задался‏ ‎вопросом: ‎могут‏ ‎ли ‎птицы ‎запоминать ‎человеческие ‎лица,‏ ‎связанные‏ ‎со ‎смертью? В‏ ‎качестве ‎подопытных‏ ‎он ‎выбрал ‎ворон ‎(Corvus ‎caurinus),‏ ‎известных‏ ‎своим‏ ‎интеллектом ‎и‏ ‎социальной ‎организацией.

Эксперимент‏ ‎был ‎изящен‏ ‎в‏ ‎своей ‎простоте‏ ‎и ‎драматизме. ‎Учёные ‎использовали ‎латексные‏ ‎маски: ‎одна‏ ‎изображала‏ ‎«убийцу», ‎другая ‎—‏ ‎«ничем ‎не‏ ‎примечательного ‎прохожего». ‎Надев ‎маску‏ ‎убийцы,‏ ‎исследователь ‎подходил‏ ‎к ‎заранее‏ ‎подготовленному ‎трупу ‎вороны ‎(добытому ‎легально‏ ‎у‏ ‎специалистов ‎по‏ ‎отлову), ‎держал‏ ‎его ‎в ‎руках ‎и ‎демонстративно‏ ‎махал‏ ‎им‏ ‎перед ‎стаей.‏ ‎Реакция ‎была‏ ‎мгновенной: ‎птицы‏ ‎начинали‏ ‎кричать, ‎слетались‏ ‎в ‎большом ‎числе, ‎вели ‎себя‏ ‎встревоженно.

Но ‎самое‏ ‎интересное‏ ‎происходило ‎позже. ‎Когда‏ ‎тот ‎же‏ ‎человек ‎в ‎той ‎же‏ ‎маске‏ ‎появлялся ‎в‏ ‎кампусе, ‎вороны‏ ‎узнавали ‎его ‎и ‎начинали ‎тревожно‏ ‎каркать,‏ ‎даже ‎если‏ ‎не ‎было‏ ‎ни ‎тела, ‎ни ‎угрозы. ‎Даже‏ ‎через‏ ‎пять‏ ‎лет ‎(!)‏ ‎реакция ‎сохранялась,‏ ‎а ‎молодые‏ ‎птицы‏ ‎— ‎те,‏ ‎кто ‎не ‎видел ‎самого ‎события,‏ ‎— ‎тоже‏ ‎проявляли‏ ‎беспокойство. ‎Значит, ‎знание‏ ‎передавалось ‎социально,‏ ‎внутри ‎группы. ‎Лицо ‎«убийцы»‏ ‎превращалось‏ ‎в ‎устойчивый‏ ‎триггер ‎страха.

Этот‏ ‎эффект ‎получил ‎название ‎моббинга, и ‎его‏ ‎значимость‏ ‎сложно ‎переоценить:‏ ‎вороны ‎не‏ ‎только ‎запоминают ‎лица, ‎они ‎приписывают‏ ‎им‏ ‎значение‏ ‎— ‎в‏ ‎данном ‎случае,‏ ‎смертельную ‎угрозу.‏ ‎Это‏ ‎форма ‎коллективной‏ ‎памяти ‎о ‎смерти.

Сойки ‎зовут ‎на‏ ‎поминки

Учёные ‎давно‏ ‎подозревали,‏ ‎что ‎некоторые ‎птицы‏ ‎могут ‎эмоционально‏ ‎реагировать ‎на ‎смерть ‎сородичей.‏ ‎В‏ ‎книге ‎Сюзанн‏ ‎Монсо ‎описан‏ ‎яркий ‎эксперимент ‎Терезы ‎Л. ‎Иглесиас‏ ‎(Teresa‏ ‎L. ‎Iglesias, Университет‏ ‎Калифорнии ‎в‏ ‎Дэвисе), ‎опубликованный ‎в ‎Animal ‎Behaviour в‏ ‎2012‏ ‎году.

Калифорнийские‏ ‎сойки ‎(Aphelocoma‏ ‎californica) — территориальные ‎птицы,‏ ‎не ‎особенно‏ ‎общительные,‏ ‎но ‎с‏ ‎чёткой ‎системой ‎оповещения ‎и ‎защиты.‏ ‎Исследовательница ‎заметила,‏ ‎что‏ ‎вороны ‎и ‎врановые‏ ‎реагируют ‎на‏ ‎мёртвых ‎собратьев ‎громким ‎карканьем‏ ‎и‏ ‎моббингом. ‎Это‏ ‎могло ‎быть‏ ‎предупреждением ‎другим ‎или ‎формой ‎птичьего‏ ‎траура.

В‏ ‎ходе ‎эксперимента‏ ‎в ‎условиях‏ ‎задних ‎дворов ‎с ‎кормушками ‎и‏ ‎видеокамерами‏ ‎использовались‏ ‎следующие ‎стимулы:

1. Мёртвое‏ ‎тело ‎сойки‏ ‎в ‎естественной‏ ‎позе
2. Отдельные‏ ‎элементы ‎мёртвой‏ ‎сойки ‎(кожа ‎и ‎перья)
3. Чучело ‎совы‏ ‎(символ ‎хищника)
4. Голубая‏ ‎деревянная‏ ‎фигура ‎(контроль)

Когда ‎сойка‏ ‎замечала ‎настоящее‏ ‎мёртвое ‎тело, ‎она ‎начинала‏ ‎тревожно‏ ‎кричать ‎и‏ ‎звать ‎других.‏ ‎Птицы ‎собирались, ‎прекращали ‎кормёжку, ‎и‏ ‎могли‏ ‎находиться ‎рядом‏ ‎до ‎двух‏ ‎суток. ‎При ‎этом ‎на ‎чучело‏ ‎живой‏ ‎сойки‏ ‎реагировали ‎агрессией,‏ ‎а ‎на‏ ‎деревянную ‎фигуру‏ ‎—‏ ‎никак. ‎Чучело‏ ‎совы ‎вызывало ‎моббинг, ‎но ‎не‏ ‎такую ‎долгую‏ ‎остановку‏ ‎активности.

Учёные ‎пришли ‎к‏ ‎выводу, ‎что‏ ‎реакция ‎сойки ‎на ‎смерть‏ ‎—‏ ‎это ‎не‏ ‎эмоция ‎в‏ ‎человеческом ‎смысле, ‎но ‎чёткий ‎коллективный‏ ‎механизм‏ ‎оценки ‎риска.‏ ‎Птицы ‎воспринимают‏ ‎мёртвого ‎сородича ‎как ‎сигнал ‎опасности‏ ‎и‏ ‎формируют‏ ‎нечто ‎вроде‏ ‎социального ‎алерта:‏ ‎зона ‎под‏ ‎угрозой,‏ ‎пищевое ‎поведение‏ ‎прекращено, ‎стая ‎в ‎сборе.

Понимание ‎через‏ ‎обезьяну: ‎эксперименты‏ ‎с‏ ‎приматами ‎и ‎птицами

В‏ ‎книге ‎Сусаны‏ ‎Монсо ‎— ‎«Опоссум ‎Шрёдингера.‏ ‎Смерть‏ ‎в ‎мире‏ ‎животных» описан ‎интересный‏ ‎контекст: ‎чтобы ‎понять ‎реакцию ‎животных‏ ‎на‏ ‎смерть, ‎учёные‏ ‎сперва ‎смотрели‏ ‎на ‎приматов. ‎Например, ‎шимпанзе ‎могут‏ ‎подолгу‏ ‎сидеть‏ ‎рядом ‎с‏ ‎умершими ‎детёнышами,‏ ‎таскать ‎их‏ ‎тела‏ ‎или ‎проявлять‏ ‎признаки ‎горя. ‎Но ‎что ‎с‏ ‎птицами?

Вороны ‎и‏ ‎сойки‏ ‎— ‎это ‎не‏ ‎просто ‎случайный‏ ‎выбор. ‎Они ‎относятся ‎к‏ ‎семейству‏ ‎врановых, ‎которое‏ ‎в ‎исследованиях‏ ‎когнитивных ‎способностей ‎стоит ‎рядом ‎с‏ ‎приматами.‏ ‎Их ‎интеллект,‏ ‎умение ‎решать‏ ‎задачи, ‎использовать ‎орудия ‎и ‎даже‏ ‎обманывать‏ ‎—‏ ‎известны ‎давно.‏ ‎Но ‎смерть‏ ‎стала ‎новым‏ ‎рубежом.

Сюзанн‏ ‎Монсо ‎описывает,‏ ‎как ‎вороны ‎способны ‎различать ‎поведение‏ ‎хищников ‎после‏ ‎убийства.‏ ‎Если, ‎скажем, ‎сова‏ ‎убивает ‎их‏ ‎сородича, ‎вороны ‎не ‎просто‏ ‎избегают‏ ‎место ‎—‏ ‎они ‎собираются‏ ‎и ‎устраивают ‎«нападение» ‎на ‎виновника.‏ ‎Поведение‏ ‎напоминает ‎осознанную‏ ‎месть ‎или‏ ‎хотя ‎бы ‎ритуал ‎возмездия.

В ‎некоторых‏ ‎регионах‏ ‎мира‏ ‎— ‎например,‏ ‎в ‎Индии‏ ‎— ‎зафиксированы‏ ‎случаи‏ ‎регулярных ‎сборов‏ ‎ворон ‎на ‎местах, ‎где ‎регулярно‏ ‎находят ‎погибших‏ ‎птиц.‏ ‎Там, ‎где ‎человек‏ ‎прошёл ‎бы‏ ‎мимо, ‎вороны ‎остаются, ‎обсуждают,‏ ‎каркают,‏ ‎летают ‎кругами.‏ ‎Поведение ‎часто‏ ‎длится ‎часами ‎и ‎иногда ‎повторяется‏ ‎из‏ ‎года ‎в‏ ‎год. ‎Учёные‏ ‎называют ‎это ‎«вороньими ‎кладбищами» ‎—‏ ‎не‏ ‎в‏ ‎прямом, ‎но‏ ‎в ‎поведенческом‏ ‎смысле.

Пока ‎невозможно‏ ‎сказать,‏ ‎понимают ‎ли‏ ‎птицы ‎смерть ‎так, ‎как ‎мы.‏ ‎Но ‎они‏ ‎точно‏ ‎её ‎отмечают. ‎Запоминают.‏ ‎Передают ‎знание‏ ‎о ‎ней ‎дальше. ‎И‏ ‎если‏ ‎это ‎не‏ ‎начало ‎культуры,‏ ‎то ‎что?

Из ‎России

Хотя ‎в ‎России‏ ‎подобные‏ ‎эксперименты ‎пока‏ ‎не ‎проводятся‏ ‎в ‎таком ‎объёме, ‎есть ‎наблюдения‏ ‎орнитологов,‏ ‎фиксирующих‏ ‎массовые ‎реакции‏ ‎грачей ‎и‏ ‎ворон ‎на‏ ‎смерть‏ ‎собратьев. ‎В‏ ‎Калужской ‎области ‎зимой ‎2020 ‎года‏ ‎очевидцы ‎сообщали‏ ‎о‏ ‎круговых ‎полётах ‎ворон‏ ‎над ‎местом,‏ ‎где ‎нашли ‎несколько ‎погибших‏ ‎птиц‏ ‎— ‎что-то‏ ‎вроде ‎«ритуального‏ ‎круга». ‎А ‎в ‎пригородах ‎Екатеринбурга‏ ‎в‏ ‎2022 ‎году‏ ‎во ‎время‏ ‎отлова ‎ворон ‎наблюдали, ‎как ‎после‏ ‎гибели‏ ‎одной‏ ‎птицы ‎остальные‏ ‎надолго ‎покинули‏ ‎район ‎и‏ ‎вернулись‏ ‎только ‎через‏ ‎несколько ‎дней.

Подпишитесь ‎на ‎блог ‎«Лучше‏ ‎синица» — чтобы ‎не‏ ‎пропустить‏ ‎статьи ‎о ‎тайнах‏ ‎птиц: ‎от‏ ‎полётов ‎по ‎компасу ‎в‏ ‎голове‏ ‎до ‎их‏ ‎собственной ‎философии‏ ‎смерти.

Птицы ‎рядом. ‎И, ‎возможно, ‎они‏ ‎понимают‏ ‎больше, ‎чем‏ ‎мы ‎привыкли‏ ‎думать.