Цикл Уран-Нептун: история человечества как путь познания

Цикл ‎Урана‏ ‎и ‎Нептуна ‎отсчитывает ‎ритм ‎обновления‏ ‎гуманистических ‎идеалов‏ ‎человечества‏ ‎и ‎связан ‎с‏ ‎эволюцией ‎наших‏ ‎научно-религиозных ‎представлений. ‎По ‎сути,‏ ‎вся‏ ‎история ‎человечества‏ ‎– ‎это‏ ‎история ‎познания ‎мира ‎и ‎себя‏ ‎в‏ ‎системе ‎мироздания.‏ ‎Цикл ‎Уран-Нептун‏ ‎– ‎это ‎взаимовлияние ‎науки ‎и‏ ‎религии,‏ ‎вечный‏ ‎поиск ‎баланса‏ ‎между ‎рациональным‏ ‎и ‎иррациональным.‏ ‎

Вплоть‏ ‎до ‎Средних‏ ‎веков ‎человек ‎живет ‎в ‎мифологической‏ ‎парадигме ‎–‏ ‎он‏ ‎еще ‎не ‎обладает‏ ‎достаточным ‎объемом‏ ‎знаний ‎об ‎окружающим ‎мире,‏ ‎да‏ ‎и ‎эксклюзивное‏ ‎право ‎на‏ ‎знание ‎принадлежит ‎жречеству. ‎Простому ‎человеку,‏ ‎обывателю,‏ ‎остается ‎довольствоваться‏ ‎объяснениями ‎священников‏ ‎о ‎природе ‎вещей. ‎Наука ‎в‏ ‎современном‏ ‎ее‏ ‎виде, ‎вызревает‏ ‎в ‎монашеской‏ ‎и ‎богословской‏ ‎среде‏ ‎– ‎только‏ ‎здесь ‎есть ‎возможность ‎получить ‎образование‏ ‎и ‎доступ‏ ‎к‏ ‎наследию ‎предшественников. ‎Закономерно,‏ ‎попытки ‎познать‏ ‎божественную ‎природу ‎окружающего ‎мира‏ ‎дают‏ ‎развитие ‎познанию‏ ‎и ‎человеческой‏ ‎природы, ‎ее ‎божественности.

Мировоззренческий ‎перелом ‎наступает‏ ‎в‏ ‎эпоху ‎Ренессанса.‏ ‎Цикл ‎Урана-Нептуна‏ ‎обновляется ‎на ‎границе ‎Скорпиона ‎и‏ ‎Стрельца,‏ ‎в‏ ‎символической ‎зоне‏ ‎Змееносца, ‎в‏ ‎1478-79 ‎г.г.‏ ‎–‏ ‎буквально ‎отыгрывая‏ ‎мистерию ‎преодоления ‎«темного ‎прошлого» ‎на‏ ‎пути ‎к‏ ‎новому‏ ‎эволюционному ‎этапу. ‎В‏ ‎этот ‎период‏ ‎закладываются ‎основы ‎гуманистической ‎системы‏ ‎ценностей,‏ ‎и ‎главным‏ ‎объектом ‎познания‏ ‎становится ‎не ‎Бог, ‎а ‎человек.‏ ‎Наука‏ ‎вырывается ‎из‏ ‎монастырских ‎стен,‏ ‎и ‎вместе ‎с ‎великими ‎географическими‏ ‎открытиями‏ ‎значительно‏ ‎расширяет ‎представление‏ ‎человека ‎о‏ ‎мире ‎и‏ ‎о‏ ‎своей ‎природе.‏ ‎Человек ‎еще ‎не ‎отрицает ‎Бога,‏ ‎но ‎уже‏ ‎подвергает‏ ‎сомнению ‎его ‎всемогущество.‏ ‎«Утопия» ‎Томаса‏ ‎Мора ‎и ‎«Город ‎Солнца»‏ ‎Кампанеллы‏ ‎– ‎первые‏ ‎ласточки ‎человеческих‏ ‎амбиций ‎построить ‎рай ‎на ‎земле.

Соединение‏ ‎1650‏ ‎г. ‎–‏ ‎уникально. ‎Оно‏ ‎происходит ‎в ‎середине ‎Стрельца, ‎и‏ ‎не‏ ‎повторяется.‏ ‎До ‎и‏ ‎после ‎цикл‏ ‎обновлялся ‎двумя‏ ‎последовательными‏ ‎соединениями ‎в‏ ‎одном ‎знаке. ‎Эпоха ‎Просвещения. ‎Научная‏ ‎революция. ‎Переосмысление‏ ‎религиозных‏ ‎концепций. ‎За ‎Богом‏ ‎все ‎еще‏ ‎признается ‎сотворение ‎мира ‎и‏ ‎функция‏ ‎Высшего ‎Разумного‏ ‎Начала, ‎но‏ ‎человек ‎уже ‎претендует ‎на ‎большее‏ ‎проявление‏ ‎свободы ‎воли.‏ ‎Атеизм ‎оформляется‏ ‎в ‎самостоятельную ‎мировоззренческую ‎концепцию ‎и‏ ‎набирает‏ ‎популярность.

Цикл‏ ‎Уран-Нептун ‎(н.э.)

Рак‏                     ‎Лев              ‎Дева‏             ‎Весы             ‎Скорпион‏             ‎Стрелец‏             ‎Козерог

62 г. ‎до‏ ‎н.э.      ‎281 ‎г.          ‎623 ‎г.‏           ‎966 ‎г.‏               ‎1308‏ ‎г.                     ‎1650 ‎г.‏              ‎1821 ‎г.

110 г.‏ ‎н.э.         ‎452 ‎г.           ‎794‏ ‎г.‏          ‎1136 ‎г.‏             ‎1479 ‎г.‏                                                 ‎1993 ‎г.

Развитие ‎философской ‎и ‎гуманитарной‏ ‎мысли‏ ‎в ‎Новое‏ ‎Время ‎сводится‏ ‎к ‎предельно ‎рациональному ‎поиску ‎нравственных‏ ‎категорий‏ ‎за‏ ‎пределами ‎религиозного‏ ‎дискурса. ‎Открытие‏ ‎Урана ‎в‏ ‎1781‏ ‎году ‎обозначило‏ ‎начало ‎завершающей ‎четверти ‎их ‎с‏ ‎Нептуном ‎«просвещенческого»‏ ‎цикла‏ ‎и ‎ознаменовалось ‎публикацией‏ ‎«Критики ‎чистого‏ ‎разума» ‎Канта ‎– ‎красивый‏ ‎символ‏ ‎Урана, ‎раскрывающий‏ ‎его ‎сущностную‏ ‎строну, ‎постигаемую ‎интуитивно, ‎а ‎не‏ ‎внешнюю,‏ ‎познаваемую ‎эмпирически‏ ‎(как ‎его‏ ‎связь ‎с ‎электричеством ‎и ‎революциями,‏ ‎например),‏ ‎совершенно‏ ‎в ‎духе‏ ‎предложенного ‎Кантом‏ ‎трансцендентального ‎идеализма.‏ ‎Одновременно,‏ ‎все ‎три‏ ‎его ‎«Критики» ‎возвращают ‎в ‎процесс‏ ‎познания ‎и‏ ‎Нептун,‏ ‎которому ‎вскоре ‎тоже‏ ‎предстоит ‎«выйти‏ ‎из ‎тени», ‎но ‎который‏ ‎практически‏ ‎полностью ‎был‏ ‎вытеснен ‎из‏ ‎сферы ‎познания ‎механистическим ‎подходом ‎эпохи‏ ‎рационализма.‏ ‎

Если ‎для‏ ‎мифологического ‎человека‏ ‎(до ‎Возрождения) ‎основным ‎инструментом ‎познания‏ ‎полагалось‏ ‎«божественное‏ ‎откровение», ‎в‏ ‎первую ‎очередь‏ ‎опиравшееся ‎на‏ ‎религиозное‏ ‎чувство, ‎то‏ ‎после ‎Реформации ‎по ‎мере ‎секуляризации‏ ‎науки, ‎на‏ ‎смену‏ ‎откровению ‎пришли ‎открытия,‏ ‎утверждая ‎приоритет‏ ‎разума ‎над ‎чувством. ‎Ренессанс‏ ‎еще‏ ‎сохранял ‎баланс‏ ‎между ‎ними,‏ ‎и ‎потому, ‎основываясь ‎на ‎принципах‏ ‎Гармонии,‏ ‎смог ‎одновременно‏ ‎заложить ‎фундаментальную‏ ‎базу ‎для ‎современной ‎науки ‎и‏ ‎оставить‏ ‎потомкам‏ ‎совершенство ‎форм‏ ‎в ‎искусстве.‏ ‎Просвещение ‎же,‏ ‎пытаясь‏ ‎устранить ‎противоречия‏ ‎между ‎рациональным ‎и ‎иррациональным ‎в‏ ‎процессе ‎познания,‏ ‎по-сатурниански‏ ‎«отсекло ‎лишнее» ‎и‏ ‎вознесло ‎разум‏ ‎на ‎пьедестал, ‎а ‎вытесненная‏ ‎«в‏ ‎тень» ‎естественная‏ ‎чувственность ‎«отомстила»‏ ‎вычурностью ‎и ‎гротеском ‎барочной ‎культуры.‏ ‎Рационализация‏ ‎в ‎духе‏ ‎времени ‎не‏ ‎пошла ‎красоте ‎на ‎пользу, ‎и‏ ‎со‏ ‎временем‏ ‎начался ‎откат‏ ‎к ‎более‏ ‎спокойному ‎и‏ ‎созерцательному‏ ‎сентиментализму ‎как‏ ‎манифесту ‎разочарований ‎в ‎«идеалах ‎разума».‏ ‎

Но ‎еще‏ ‎более‏ ‎разочаровывающим ‎оказался ‎тот‏ ‎факт, ‎что‏ ‎стремительно ‎расширяющиеся ‎границы ‎известного,‏ ‎хоть‏ ‎и ‎создавали‏ ‎иллюзию ‎власти‏ ‎над ‎природой ‎и ‎равенства ‎Богу‏ ‎в‏ ‎способности ‎управлять‏ ‎реальностью, ‎однако,‏ ‎не ‎приближали ‎человека ‎к ‎пониманию‏ ‎сущностной‏ ‎стороны‏ ‎явлений. ‎Иными‏ ‎словами, ‎человек‏ ‎все ‎лучше‏ ‎понимал,‏ ‎«как ‎это‏ ‎работает», ‎но ‎по-прежнему ‎не ‎понимал,‏ ‎«почему ‎это‏ ‎работает».‏ ‎В ‎чем ‎первопричина?‏ ‎Познаваема ‎ли‏ ‎она? ‎И ‎как ‎познаваема?‏ ‎В‏ ‎мире, ‎где‏ ‎«Бог ‎отдыхает»,‏ ‎расширяя ‎свои ‎внешние ‎границы, ‎человек‏ ‎пришел‏ ‎к ‎необходимости‏ ‎расширять ‎и‏ ‎границы ‎внутренние ‎– ‎сам ‎он‏ ‎оставался‏ ‎главной‏ ‎загадкой ‎природы.

Человека‏ ‎невозможно ‎было‏ ‎постичь ‎с‏ ‎механистических‏ ‎позиций. ‎С‏ ‎одной ‎стороны, ‎рубеж ‎XVIII- ‎XIX‏ ‎вв. ‎оставил‏ ‎нам‏ ‎целый ‎сонм ‎великих‏ ‎имен, ‎определивших‏ ‎для ‎нас ‎понятие ‎«гений»,‏ ‎а‏ ‎с ‎другой‏ ‎– ‎новое‏ ‎измерение ‎жестокости, ‎которой ‎сопровождалось ‎утверждение‏ ‎Французской‏ ‎республики. ‎Человек,‏ ‎с ‎одной‏ ‎стороны, ‎достигал ‎по ‎истине ‎божественных‏ ‎высот‏ ‎в‏ ‎творческом ‎вдохновении,‏ ‎прорывался ‎в‏ ‎мир ‎идей,‏ ‎постигая‏ ‎законы ‎природы,‏ ‎но, ‎с ‎другой, ‎природа ‎была‏ ‎все ‎еще‏ ‎сильнее‏ ‎него ‎– ‎человек‏ ‎оставался ‎уязвим‏ ‎перед ‎стихией. ‎Человек ‎был‏ ‎движим‏ ‎высокими ‎идеалами,‏ ‎«человеческий ‎дух‏ ‎был ‎раскован, ‎считал ‎себя ‎вправе‏ ‎всему‏ ‎существующему ‎противополагать‏ ‎свою ‎действительную‏ ‎свободу ‎и ‎спрашивать ‎не ‎о‏ ‎том,‏ ‎что‏ ‎есть, ‎но‏ ‎что ‎возможно»‏ ‎(Шеллинг), ‎но‏ ‎находил‏ ‎только ‎новые‏ ‎пределы ‎возможного. ‎Оказалось, ‎что ‎разобрать‏ ‎реальность ‎на‏ ‎составные‏ ‎части ‎– ‎еще‏ ‎не ‎значит‏ ‎понять, ‎как ‎создается ‎целое.‏ ‎Человек‏ ‎научился ‎создавать‏ ‎механизмы, ‎но‏ ‎это ‎была ‎имитация ‎жизни, ‎а‏ ‎не‏ ‎сама ‎жизнь.‏ ‎

Как ‎результат,‏ ‎мифологическое ‎сознание ‎берет ‎реванш ‎в‏ ‎романтизме‏ ‎с‏ ‎его ‎тягой‏ ‎к ‎возвышенному‏ ‎и ‎сверхъестественному.‏ ‎В‏ ‎мире, ‎в‏ ‎котором ‎остается ‎все ‎меньше ‎божественного,‏ ‎романтики ‎воспели‏ ‎порок‏ ‎и ‎бунт ‎против‏ ‎Творца. ‎Это‏ ‎мрачный ‎и ‎холодный ‎мир‏ ‎одиноких‏ ‎и ‎отверженных,‏ ‎но ‎прекрасных‏ ‎в ‎своей ‎неприкаянности ‎душ, ‎из‏ ‎которого,‏ ‎по ‎сути,‏ ‎выросла ‎вся‏ ‎современная ‎культура ‎– ‎мы ‎так‏ ‎и‏ ‎не‏ ‎преодолели ‎духовный‏ ‎кризис ‎двухвековой‏ ‎давности. ‎Начало‏ ‎следующего‏ ‎цикла ‎в‏ ‎1821 ‎году ‎ознаменовалось ‎расцветом ‎вольнодумства,‏ ‎тайных ‎обществ,‏ ‎масонских‏ ‎лож ‎– ‎в‏ ‎общем, ‎мировая‏ ‎интеллектуальная ‎элита ‎была ‎крайне‏ ‎озабочена‏ ‎тем, ‎чтобы‏ ‎осчастливить ‎«простой‏ ‎народ». ‎Очень ‎уранический ‎подход, ‎между‏ ‎прочим.‏ ‎Когда ‎вам‏ ‎говорят, ‎что‏ ‎свобода ‎Урана ‎и ‎прочие ‎«права‏ ‎человека»‏ ‎–‏ ‎это ‎счастье‏ ‎для ‎всех‏ ‎даром, ‎вас‏ ‎либо‏ ‎сознательно ‎обманывают,‏ ‎либо ‎не ‎понимают ‎предмет. ‎Уран‏ ‎– ‎это‏ ‎всегда‏ ‎власть ‎интеллектуального ‎меньшинства‏ ‎над ‎менее‏ ‎образованным ‎большинством. ‎Уран ‎не‏ ‎интересуется‏ ‎всеобщим ‎счастьем.‏ ‎Уран ‎интересуется‏ ‎реализаций ‎своих ‎интеллектуальных ‎идей. ‎Забота‏ ‎о‏ ‎всеобщем ‎счастье‏ ‎– ‎это‏ ‎Нептун, ‎именно ‎он ‎лежит ‎в‏ ‎основе‏ ‎утопий,‏ ‎и ‎именно‏ ‎он ‎должен‏ ‎обеспечить ‎управляемость‏ ‎общества,‏ ‎уравняв ‎всех.‏ ‎На ‎какой ‎основе ‎– ‎другой‏ ‎вопрос, ‎но‏ ‎это‏ ‎всегда ‎будет ‎вариация‏ ‎на ‎тему‏ ‎мифа ‎о ‎потерянном ‎рае,‏ ‎архетипическая‏ ‎тоска ‎по‏ ‎которому ‎живет‏ ‎в ‎коллективном ‎бессознательном.

Романтизм, ‎по ‎сути,‏ ‎стал‏ ‎выражением ‎фрустрации‏ ‎человека ‎из-за‏ ‎невозможности ‎в ‎полной ‎мере ‎уподобиться‏ ‎Творцу,‏ ‎опираясь‏ ‎исключительно ‎на‏ ‎разум. ‎Мостик‏ ‎от ‎Просвещения‏ ‎к‏ ‎романтизму ‎перекинул‏ ‎«Фауст» ‎Гете ‎– ‎аллегорически ‎обозначив‏ ‎путь ‎для‏ ‎выхода‏ ‎за ‎границу ‎человеческих‏ ‎возможностей ‎через‏ ‎обращение ‎к ‎сверхъестественному. ‎А‏ ‎своего‏ ‎рода ‎антитезой‏ ‎«Фаусту» ‎стал‏ ‎«Франкенштейн» ‎Мэри ‎Шелли, ‎где ‎сверхъестественное,‏ ‎как‏ ‎мечталось, ‎было‏ ‎создано ‎человеком‏ ‎исключительно ‎естественно-научным ‎способом, ‎но ‎это‏ ‎торжество‏ ‎науки‏ ‎никому ‎не‏ ‎принесло ‎счастья‏ ‎– ‎ни‏ ‎обществу,‏ ‎ни ‎создателю,‏ ‎ни ‎его ‎созданию. ‎Романтизм ‎выразил‏ ‎амбицию ‎человека‏ ‎все-таки‏ ‎принять ‎вызов, ‎брошенный‏ ‎ему ‎Непознанным‏ ‎(и ‎Непознаваемым), ‎и ‎проникнуть‏ ‎в‏ ‎тайну ‎бытия‏ ‎и ‎собственной‏ ‎природы ‎практически ‎любой ‎ценой... ‎

На‏ ‎начало‏ ‎XIX ‎века‏ ‎приходится ‎расцвет‏ ‎революционных ‎движений ‎и ‎новых ‎идеологий‏ ‎вследствие‏ ‎обострения‏ ‎социальных ‎проблем.‏ ‎С ‎одной‏ ‎стороны, ‎мода‏ ‎на‏ ‎атеизм ‎и‏ ‎богоотрицание, ‎а ‎с ‎другой ‎–‏ ‎поиск ‎новой‏ ‎духовности.‏ ‎Именно ‎в ‎этот‏ ‎период ‎в‏ ‎Европу ‎проникает ‎увлечение ‎восточными‏ ‎философиями,‏ ‎получает ‎распространение‏ ‎спиритизм, ‎множатся‏ ‎новые ‎мистические ‎откровения. ‎Закладывается ‎основа‏ ‎того,‏ ‎что ‎позже‏ ‎оформится ‎как‏ ‎New ‎Age ‎и ‎популяризуется ‎в‏ ‎современной,‏ ‎с‏ ‎позволенья ‎сказать,‏ ‎«эзотерике». ‎Этот‏ ‎цикл ‎заслуживает‏ ‎подробного‏ ‎рассмотрения. ‎Он‏ ‎закончился ‎совсем ‎недавно ‎– ‎в‏ ‎1993 ‎году,‏ ‎и‏ ‎если ‎технологически ‎нас‏ ‎от ‎XIX‏ ‎века ‎отделяет ‎целая ‎пропасть,‏ ‎то‏ ‎культурно ‎мы‏ ‎полностью ‎живем‏ ‎в ‎парадигме, ‎заданной ‎одним ‎человеком‏ ‎–‏ ‎Фридрихом ‎Ницше, развернувшим‏ ‎философскую ‎мысль‏ ‎от ‎естественно-научного ‎подхода ‎к ‎чисто‏ ‎гуманитарному,‏ ‎настоящим‏ ‎мастером ‎мема,‏ ‎чью ‎мысль‏ ‎невозможно ‎встроить‏ ‎в‏ ‎рациональные ‎схемы‏ ‎современного ‎мира, ‎ибо ‎она ‎немедленно‏ ‎распадется ‎на‏ ‎множество‏ ‎взаимоисключающих ‎смысловых ‎перевертышей‏ ‎(он ‎самый‏ ‎настоящий ‎предтеча ‎постмодерна, ‎на‏ ‎целый‏ ‎век ‎опередивший‏ ‎свое ‎время).‏ ‎Он, ‎в ‎определенном ‎смысле ‎формализовал‏ ‎то,‏ ‎что ‎становилось‏ ‎все ‎более‏ ‎и ‎более ‎очевидным ‎– ‎человек‏ ‎претендует‏ ‎занять‏ ‎место ‎Бога‏ ‎и ‎творить‏ ‎собственные ‎миры,‏ ‎но‏ ‎он ‎все‏ ‎еще ‎не ‎понимает ‎свои ‎возможности.

С‏ ‎одной ‎стороны,‏ ‎вторая‏ ‎половина ‎XIX ‎века‏ ‎– ‎это‏ ‎время ‎возникновения ‎антропологии ‎и‏ ‎психологии‏ ‎как ‎отдельных‏ ‎направлений ‎в‏ ‎науке, ‎а ‎с ‎другой ‎–‏ ‎возвращения‏ ‎к ‎переосмыслению‏ ‎религии. ‎В‏ ‎период ‎между ‎открытием ‎Урана ‎и‏ ‎Нептуна‏ ‎была,‏ ‎фактически, ‎заложена‏ ‎философская ‎основа‏ ‎современного ‎миропонимания‏ ‎(то,‏ ‎что ‎мы‏ ‎называем ‎«классической ‎философией»), ‎и ‎до‏ ‎настоящего ‎момента‏ ‎она‏ ‎только ‎переосмыслялась ‎и‏ ‎трансформировалась, ‎но‏ ‎не ‎менялась ‎по ‎сути.‏ ‎Мы‏ ‎по-прежнему ‎балансируем‏ ‎между ‎идеализмом‏ ‎и ‎материализмом ‎на ‎пути ‎познания,‏ ‎в‏ ‎поисках ‎способа‏ ‎создавать ‎нечто‏ ‎по ‎своему ‎образу ‎и ‎подобию.‏ ‎Но‏ ‎прежде‏ ‎мы ‎должны‏ ‎познать ‎самих‏ ‎себя ‎–‏ ‎как‏ ‎образ ‎и‏ ‎подобие ‎Творца. ‎