Байки. Кашпировский
Всем привет, внушаемые!
Извините, что не про Навального — не вижу, что там обсуждать: все наши видные медийно прокачанные оппозиционеры ходят с крестом на лбу, нарисованным зелёнкой. Когда их медийная ценность начинает быстро стремиться к финальному нулю, их напоследок убивают, чтобы медийно использовать ещё один, последний раз. Так было с Эстемировой, Политковской, Литвиненко, Немцовым и другими. Им бы надо это понимать. Да они, возможно, и понимают, боятся, а что делать-то. Надеются, что в этот раз не их очередь.
Ну и те, кто любит в последний раз вытереть лужу на столе использованной салфеткой, обычно палятся на тайминге: слишком готовая и быстро запущенная медийная кампания, нужные люди и нужные заявления в нужных местах, организованные митинги и плакаты типографского качества за пару часов, готовые официальные заявления с готовой версией обвинений с самых верхних позиций через полдня, привязка к другим важным медийным событиям и т. п.
В общем, ничего нового.
Давайте про другое. Подписчица в комментариях попросила рассказать про Кашпировского. Я с ним лично знаком, посещал его сеансы в 1980-х, был им обезболен, потом в 2000-х он бывал у меня дома, лечил аллергию, так что кое-что рассказать могу. История поучительная, явление было очень заметное.
Придётся разбить историю на два поста, Анатолий Михайлович наслесарил за свою жизнь довольно много. И ещё добавит, я думаю.
Неверное восприятие
Обычное массовое восприятие Кашпировского в частности и «зального гипноза» в общем — такое: ой, да в 90-е было полно шарлатанов, чумаки эти, кашпировские, воду заряжали с телевизора и всё такое. Знаем, знаем.
Наши граждане в этом случае рассказывают в первую очередь про себя — как они в переломные времена и когда «стало можно», бросились в гороскопы, к гадалкам, предсказателям, колдунам в седьмом поколении. Ну и читать письма читателей про их непростые матримониально сексуальные обстоятельства в редакцию «Спид-ИНФО» (которые письма хором писала вся редакция, давясь смехом).
«Дорогая редакция! Мой муж — бизнесмен, у него кооператив. Он говорит, мне, что если он не будет спать со своей бухгалтершей, то у них баланс не сойдётся. Скажите, это правда»?
У Спид-ИНФО, Павла Глобы и Грабового были миллионные аудитории из образованных бывших советских граждан. А что так?
А вот Кашпировского зря свалили в эту кучу. Кашпировский — не экстрасенс. Он не заряжал воду. Он не шарлатан. Кашпировский профессиональный врач, психиатр. Он 25 лет проработал в советское время в Винницкой психбольнице.
Как он говорил мне, ему приходилось упаковывать в смирительные рубашки тех пациентов, кто слов уже не понимает. Научиться влиять на них без слов. Потом он понял, что на обычных людей это тоже действует. Он разобрался в этом явлении, отточил мастерство влияния, стал выступать с рассказом о психотерапии и демонстрировать некоторые приёмы и феномены. Стал лечить простые сложные вещи из области психосоматики — энурез, заикание, ожирение и т. п. Обезболивать и т. п.
Его искусство влияния на сознание (это, конечно, гипноз, но специфический) — реально действует, я видел это многократно, испытал на себе.
История знакомства
Я в начале восьмидесятых во студенчестве и после окончания Мехмата МГУ увлекался разной псевдодуховной чернухой с восточным привкусом: эзотерикой, лечением руками, хождением босиком по углям и по морозу в одной рубашке, дзен-буддизмом. Читал в самиздате Раджниша (будущего ОШО), Гурджиева, Кастанеду и прочих. Естественно, занимался кун-фу и йогой. Это всё было очень модно у технической интеллигенции.
У меня был одноклассник и однокурсник Костя Шурыгин, которого тоже это всё интересовало. Он тоже после нашей школы № 235 поступил на Мехмат (у него отец был профессор Мехмата, известный в том числе тем, что создал машину для выбора жены и применил её трижды). Костя был неистов во всём, например, выучил китайский во время учёбы на Мехмате, чтобы читать дзенские сутры в оригинале.
Мы с Костей, в частности, ходили в начале 80-х, уже после Мехмата, в Иностранную библиотеку на Таганке, чтобы читать там дзенские тексты. Я читал по-английски, а он — по-китайски. Ещё он втянул меня в подработку — мы с ним какое-то время ходили по квартирам и вставляли форточки в длинные фрамуги советских спальных девятиэтажек за 15 брежневских рублей, но это отдельная история.
И вот Костя как-то году в 1985 звонит мне и говорит: слушай, тут такой чумовой мужик объявился, гипнотизирует со сцены, я у него вчера был, он меня обезболил, там вообще слепые ходят, а хромые говорят, как говорится. Давай, пошли на следующий сеанс!
Я взял с собой первую жену Нину, мы встретились с Костей в метро Юго-Западная и пошли в МГИМО, где должен был быть следующий сеанс. К слову, насколько я знаю, первые выступления Кашпировского в 80-х были бесплатными, денег он на них не зарабатывал.
По дороге Костя показывал нам руки — все в дырках от иголок и шила: он накануне на работе (секретный радиоящик) для демонстрации коллегам спокойно протыкал себе ладони насквозь, ничего не чувствуя, после воздействия Кашпировского. Я видел потом, как он это делает, зрелище не для слабонервных: шило там где-то внутри застряло, так он изо всех сил ковырял им, чтобы прошло насквозь для пущего эффекта.
На одной руке у него между большим и указательным пальцем был иссиня-чёрный укус. Укусила сотрудница, которая не поверила во все эти иголки. Дырки быстро и легко заживали.
В МГИМО Костя взял с собой десяток своих коллег, поражённых рассказами о чудесах. Почему-то нас всех туда легко пустили, без пропусков, в большой зал.
Сеанс в МГИМО
Зал был полон. Было много мгимошников, они как-то сильно отличались от нас одеждой и своими лицами наследственной элиты.
Вышел Кашпировский. Как обычно (как я потом узнал на других выступлениях), он был весь в чёрном, с чёрными волосами, чёрными глазами. Брутально, в общем, и притягивало, фиксировало взгляд. Ай-стоппер, кагрицца.
Он был ярко освещён, играла спокойная, слегка психоделическая музыка. Кашпировский довольно долго низким голосом рассказывал о том, что такое психотерапия. Потом стал кое-что показывать — ввёл мальчика в кататонию и положил его между стульями, головой на одном, пятками на другом. На него встала ассистентка. Ну и так далее.
Затем он предложил всем присутствующим (300-400 человек) сцепить руки на затылке. И продолжал говорить. Под музыку. Через 5-7 минут он предложил попробовать расцепить руки, а у кого не получится — тех приглашаем на сцену.
Некоторые люди стали растерянно оглядываться, по-прежнему держа руки на затылке — их ассистенты выводили из рядов на сцену. На сцене оказалось человек 20-25, которых поставили в ряд, опустили им руки и попросили постоять с закрытыми глазами, пока Кашпировский продолжал рассказывать случаи из практики психотерапевта. Потом к стоящим стали подходить сзади ассистенты и накладывать ладонь на затылок. Испытуемые с грохотом или мягко падали на спину, не выставляя рук. Так не всякий гимнаст или каратист сможет. Ассистенты придерживали им голову. Некоторые не падали, открывали глаза, оглядывались — их отпускали в зал.
В итоге на сцене осталось человек 10-15, из которых Кашпировский начал вить верёвки. Он предлагал им собирать и есть яблоки, готовиться к поездке на работу и т. п. Они явно видели галлюцинации, чувствовали себя в предложенной ситуации.
Обезболили
Я тоже ходил на сцену, падал там и всё такое. Но отдельно мне Костя велел отправиться на сцену, когда Кашпировский спросит «кто боится боли» — тянуть руку и идти на сцену. Я так и сделал. Кашпировский спросил меня: «Так что, боимся боли»? Потом взял меня за кисть и загнул её до предплечья. Фактически выполнил болевой приём — только больно не было, слегка неприятно тянуло в запястье.
— Всё, — сказал он, — больше вы боли не боитесь, идите в зал.
— А кто не боится боли?
Тут же из зала вызвался знакомый нам каратист. Он вышел на сцену, Кашпировский слегка кончиками пальцев взял его за запястье, тот с криком встал на носки. Чем уж это закончилось для каратиста, я не знаю, а я действительно оказался обезболен примерно на полгода, с этой весны до осени.
Я мог совать руку в кипяток, прокалывать себя иголками и т. п. Ощущение, что вместо руки — резина. Когда я летом ездил в совхоз «Озёры» на картошку от ВЦ АН СССР, наши ребята из отдела ИИ говорили мне на кухне: «Ты у нас сёкарь по горячему, сними сковородку с плиты». Я брал голыми руками кипящую сковородку за края и снимал. Ожогов не было, только кожа на пальцах слегка утолщалась.
Кашпировский про это говорил со сцены, что «я просто научаю вас вырабатывать эндорфины в нужном месте по желанию».
Дальше начались эффекты
Мы шли с сеанса возбуждённые, человек десять, бурно обсуждали увиденное. Когда мы поворачивали с улицы Лобачевского на проспект Вернадского, чтобы попасть на метро Юго-Западная, мы прошли через остановку автобуса. Она там есть и сейчас, а рядом — армянский ресторан. Было часов девять-десять вечера. В этот момент подошёл автобус, из него вывалила толпа пассажиров, мы протиснулись сквозь неё и пошли дальше. Как потом выяснилось, не все. Один из Костиных приятелей был оттеснён толпой в угол остановки, ему было хорошо, так что он там простоял в приятном трансе до часу ночи (на морозе в минус десять), и как-то потом таки добрался домой.
Ещё один их коллега просто исчез после этого вечера, где-то на месяц. Как потом выяснилось, он взял и уехал в Крым, потому что решил, что ему надо в Крым, писать стихи. Мобильных телефонов тогда не было, так что можно представить себе волнения родных.
Костя мне говорил, что он после того сеанса пришёл домой, вообразил себе салат и яичницу с апельсиновым соком, поужинал и лёг спать сытым.
Байки
По всей стране происходили удивительные истории, не только со мной. Например, мой бывший тесть в Донецке в начале 90-х заходил несколько раз в комнату, где его жена и дочь смотрели сеанс Кашпировского по телевизору. Заходил, чтобы стыдить их, что смотрят такую чушь.
Потом утром за завтраком жена сказала: «ой, что это, Севочка, дай-ка посмотрю», и стала обходить и осматривать его кругом — давно седые волосы у него вдруг начали массой чернеть снизу по всей голове.
Мой знакомый рассказывал такую байку про свою родственницу. Она уже в 90-х приезжала на выступление Кашпировского откуда-то с Украины. После сеанса она, с ещё человеками тридцатью, столпилась у входа, не давая прохода великому психотерапевту, со своими личными болями и вопросами. Он прямо заступила ему дорогу, «мне только спросить».
Он посмотрел на неё проталкиваясь, и сказал, буквально: «А ты что, жирная сволочь, лезешь. Езжай домой худей!». Она и в самом деле весила килограмм 120 при росте где-то 155.
У неё от чудовищной обиды брызнули слёзы по параболе, она поехала, рыдая, на вокзал, ночь ехала к себе, опять-таки в слезах, без сна. На работу выйти не смогла, месяц рыдала дома от такой несправедливости. А когда вышла на работу — её никто не узнал, она сбросила сорок кило. Тут она стала что-то смекать.
Я лично выводил на сцену своего дальнего родственника-заику. Он сошёл со сцены, говоря совершенно гладко. Эффект, правда, был не очень долгим, несколько недель, потом он потихоньку снова начал заикаться — особенно с незнакомыми людьми (Кашпировский спустя четверть века сказал мне, что для лечения заикания нужно несколько сеансов для закрепления).
В общем, таких историй можно рассказать много. Продолжу в следующем посте.
Я как-то уже в 90-х рассказал Косте Шурыгину свежий анекдот про Кашпировского:
Анекдот про бандитов и Кашпировского:
Пришли братки к Кашпировскому.
— Анатолий Михайлович, вы много зарабатываете, нехорошо, надо делиться.
Ну, что делать, пошёл Кашпировский к сейфу, достал деньги, отдал им.
— Нате, усритесь с моих денег!
Пошли бандиты по домам. День срут, два срут, неделю… Созвонились: ясно, что надо идти сдаваться.
Пришли опять к Кашпировскому:
— Анатолий Михайлович, извините, ошиблись, рамсы попутали. Вот тут сумма вдвое, виноваты, больше не будем.
Кашпировский деньги взял, говорит:
— Ну ладно ребятки, всякое бывает. Забыли. Ладно, не срите.
Пошли они домой, довольные. Неделю не срут, две не срут, месяц…
— Нет, больше к Кашпировскому не пойдём, ну его к чёрту, пошли к Чумаку!
Пришли они к Чумаку, тот губами на них пожевал, пальцами пошевелил, говорит:
— Всё, сделал. Не ссыте, пацаны, всё будет нормально!
А это никакой не анекдот, — сказал мне Костя, — это реальность.
Костя после пары сеансов стал «лучшим учеником» Кашпировского, помогал на сеансах. Считал его своим «дзенским мастером». Он тогда встречал Кашпировского в Москве, селил его в квартире своих родственников на Трифоновской улице в районе Рижского вокзала.
Как-то Кашпировский появился в Москве для очередной серии выступлений, но на встречу не пришёл пешком с метро, а приехал на джипе.
— Что, Анатолий Михайлович, купили машину?
— Да нет, пришли ребятки, сказали, что нужно делиться. Вот, поделились, отдали ключи от джипа.
И в этом не было ничего экстраординарного для специалистов этого рода занятий. Похожую историю про коллегу рассказывал уже сам Кашпировский. Как-то зимой в Винницу приехал к нему коллега по профессии, но только мастер разговорного жанра. Сидит, пьёт чай, беседует о тонкостях профессии, и вдруг хлопает себя по лбу:
— У меня ж там ребятки стоят на морозе, надо пойти отпустить!
— Какие ребятки?
Выясняется, что трое гопников в подворотне подошли к нему, когда он шёл со станции и хотели снять шубу. Он уговорил их, что их очень тянет к стене. Они все трое распластались на стене, а он пошёл к Кашпировскому.
Кашпировский, конечно, не пустил его на мороз — он знал всех, и его знали все в Виннице, позвонил ментам, попросил хулиганов забрать. Они ещё и сопротивлялись, не хотели отлипать от стены, им впаяли суток по пятнадцать за сопротивление сотрудникам милиции.
Личные последствия
Я ещё несколько раз ходил на представления Кашпировского, хотя на сцену уже не выходил. Меня так распирало от энергии после сеансов, что я в минус десять шёл домой в одной рубашке (я, впрочем, и до этого год-два так ходил на работу). У кого-то, напротив, после сеанса просто сильно болела голова.
Кроме обезболивания, несколько месяцев у меня было состояние постоянной лёгкой эйфории, всё вокруг казалось розово-золотистым. То есть «розовые очки» — не вполне метафора. Вообще метафоры — часто не метафоры. Например, «горечь поражения» — тоже не метафора (об этом расскажу в отдельном посте). Я чувствовал постоянное расположение и любовь к окружающим, у меня постоянно грелось посреди груди на уровне сердца. Знакомые это тоже чувствовали, меня стали много приглашать в гости, мне было очень приятно сидеть в гостях и всё такое.
Через полгода всё это постепенно стало проходить, к Кашпировскому я не ходил больше по разным посторонним причинам. Но, чтобы снова обезболиться или почувствовать это тепло в груди, мне достаточно было вызвать воспоминания, ощущения сеанса, состояние транса. Я и дальше мог бы постоянно восстанавливать то состояние на сцене, но в итоге не стал по разным соображениям.
Костя же обезболен до сих пор — уже лет сорок. Доза выше, как он сам говорит, он был рядом с Кашпировским несколько лет, помогал ему сеансами, считал его своим сенсеем, мастером. Ему это обезболивание спасло жизнь, когда его сумасшедший десантник-афганец ударил кортиком в печень в парке. У него и некоторые другие способности тоже сохранились с тех пор, например, умение проходить без пропуска и тому подобное. «Есть, — как он говорит, — ещё немного волшебного порошка».
Возражения
Понятно, что можно привести много очевидных возражений, я их много раз слышал: а чей властью это делается; а на меня никакой гипноз не действует; боль — полезна, без боли опасно; лечить по телевизору — непредсказуемо; бывают эпилептики и патологические гипноиды, с ними на сеансе могут быть проблемы; так быстро худеть вредно и т. п.
Но это будет спор не со мной. В мою задачу и не входит защищать Кашпировского, его жизненный путь и его методы, я просто рассказываю про свой опыт столкновения с этим феноменом.
Про это всё — в следующем посте. В том числе — про то, как это работает, со слов самого Кашпировского. Сам Кашпировский между тем никакой мистики и тайны из своего искусства не делал.