Русский троллинг советской действительности

«Было ‎у‏ ‎нас ‎в ‎обиходе ‎не ‎очень‏ ‎изящное, ‎но‏ ‎зато‏ ‎яркое ‎и ‎в‏ ‎общем-то ‎точное‏ ‎выражение ‎— ‎„запустить ‎вошь‏ ‎в‏ ‎голову“. ‎То‏ ‎есть ‎подкинуть‏ ‎человеку ‎мыслишку, ‎приоткрыть ‎занавеску ‎и‏ ‎показать‏ ‎правду, ‎а‏ ‎потом ‎пусть‏ ‎уж ‎он ‎сам ‎думает. ‎Запустил‏ ‎вошь‏ ‎в‏ ‎голову ‎и‏ ‎забыл ‎о‏ ‎ней. ‎Между‏ ‎тем‏ ‎человек ‎вдруг‏ ‎начинает ‎почесываться ‎то ‎в ‎одном‏ ‎месте, ‎то‏ ‎в‏ ‎другом. ‎Он ‎ходит,‏ ‎обедает, ‎спит,‏ ‎смотрит ‎телевизор, ‎а ‎дело‏ ‎делается.‏ ‎Смотришь, ‎то‏ ‎в ‎затылке‏ ‎почесал, ‎то ‎около ‎поясницы.

Мне ‎часто‏ ‎приходилось‏ ‎отмечать ‎про‏ ‎себя ‎моменты,‏ ‎когда ‎вольно ‎или ‎невольно ‎я‏ ‎именно‏ ‎«запускал‏ ‎людям ‎вошь‏ ‎в ‎голову»,‏ ‎когда ‎я‏ ‎видел‏ ‎воочию, ‎как‏ ‎шире ‎открываются ‎у ‎моего ‎собеседника‏ ‎глаза, ‎как‏ ‎все‏ ‎многочисленные ‎колесики ‎и‏ ‎шарики, ‎вращающиеся‏ ‎в ‎мозгу, ‎вдруг ‎спотыкались,‏ ‎словно‏ ‎о ‎стенку.‏ ‎Вот ‎он‏ ‎спорит, ‎горячится, ‎пылает ‎огнем ‎первых‏ ‎лет‏ ‎революции…

…Местные ‎деятели‏ ‎повезли ‎меня‏ ‎в ‎Аксаково. ‎По ‎дороге ‎заехали‏ ‎в‏ ‎бывшее‏ ‎имение ‎Карамзиных.‏ ‎Карамзиными ‎был‏ ‎посажен ‎там‏ ‎большой‏ ‎отличный ‎парк,‏ ‎нечто ‎вроде ‎Ботанического ‎сада, ‎из‏ ‎всех ‎деревьев,‏ ‎растущих‏ ‎в ‎Среднем ‎Поволжье.‏ ‎Походили, ‎посмотрели,‏ ‎как ‎запущен ‎теперь ‎парк,‏ ‎насколько‏ ‎бесхозен ‎и‏ ‎беспризорен.

— А ‎что‏ ‎стало ‎с ‎домом ‎Карамзиных?

— Его ‎разгромили‏ ‎во‏ ‎время ‎революции.

— Кто?

— Крестьяне.

— Зачем‏ ‎же?

— От ‎гнева‏ ‎и ‎ярости.

— Позвольте, ‎за ‎что ‎же‏ ‎гнев?‏ ‎Ведь‏ ‎крепостными ‎они‏ ‎давно ‎уже‏ ‎не ‎были?

— Им‏ ‎приходилось‏ ‎арендовать ‎землю‏ ‎у ‎Карамзиных. ‎Значит, ‎приходилось ‎отдавать‏ ‎и ‎часть‏ ‎урожая,‏ ‎десятую, ‎а ‎то‏ ‎и ‎больше.

— Ну‏ ‎да. ‎Теперь-то ‎они ‎совсем‏ ‎не‏ ‎отдают ‎ни‏ ‎зерна. ‎Все,‏ ‎что ‎вырастет, ‎оставляют ‎себе.

Деятель ‎знал,‏ ‎конечно,‏ ‎и ‎раньше,‏ ‎что ‎ни‏ ‎зерна ‎теперь ‎не ‎оставляют ‎колхозникам,‏ ‎все‏ ‎вывозится,‏ ‎но ‎как-то‏ ‎не ‎задумывался‏ ‎об ‎этом,‏ ‎и‏ ‎теперь ‎у‏ ‎деятеля ‎останавливается ‎взгляд, ‎словно ‎ударили‏ ‎его ‎по‏ ‎голове.

А‏ ‎то ‎еще ‎в‏ ‎том ‎же‏ ‎Бугуруслане ‎— ‎библиотека ‎в‏ ‎доме‏ ‎купца ‎Фадеева.‏ ‎В ‎верхнем‏ ‎этаже, ‎где ‎жила ‎купеческая ‎семья,‏ ‎располагается‏ ‎горисполком, ‎а‏ ‎внизу, ‎где‏ ‎были ‎магазин ‎и ‎склад, ‎теперь‏ ‎библиотека‏ ‎с‏ ‎читальным ‎залом‏ ‎вместо ‎магазина‏ ‎и ‎склада.‏ ‎Но‏ ‎опять ‎спрошу‏ ‎— ‎почему ‎вместо, ‎а ‎не‏ ‎вместе?

Библиотекарши, ‎любезные‏ ‎и‏ ‎внимательные ‎к ‎заезжему‏ ‎писателю, ‎объясняют,‏ ‎где ‎был ‎склад, ‎а‏ ‎где‏ ‎магазин.

— Видите, ‎крючья‏ ‎вделаны ‎в‏ ‎потолок? ‎Действительно, ‎вижу ‎крючья ‎по‏ ‎всему‏ ‎читальному ‎залу.‏ ‎— ‎При‏ ‎купце ‎Фадееве ‎висели ‎на ‎них‏ ‎говяжьи‏ ‎туши.‏ ‎А ‎на‏ ‎тех, ‎что‏ ‎поменьше, ‎—‏ ‎бараньи.

И‏ ‎смотрит ‎на‏ ‎меня ‎просветленными ‎глазами, ‎ждя ‎одобрения‏ ‎происходящему ‎процессу:‏ ‎книги‏ ‎вместо ‎говяжьих ‎туш.‏ ‎Но ‎я‏ ‎уж ‎третий ‎день ‎в‏ ‎Бугуруслане‏ ‎и ‎знаю,‏ ‎что ‎почем.‏ ‎Поэтому ‎я ‎наивно ‎спрашиваю:

— Как, ‎в‏ ‎Бугуруслане‏ ‎было ‎мясо?‏ ‎Висели ‎целые‏ ‎туши? ‎Говяжьи? ‎Бараньи?

Библиотекарши ‎хлопают ‎своими‏ ‎глазками,‏ ‎переглядываются.‏ ‎Одна ‎хихикнула,‏ ‎одна ‎покраснела‏ ‎за ‎неосторожность‏ ‎московского‏ ‎литератора: ‎разве‏ ‎можно ‎говорить ‎такие ‎вещи? ‎А‏ ‎сами ‎сопоставляют‏ ‎в‏ ‎уме, ‎не ‎могли‏ ‎же ‎не‏ ‎сопоставлять ‎то, ‎что ‎теперь‏ ‎в‏ ‎Бугуруслане ‎днем‏ ‎с ‎огнем‏ ‎ни ‎в ‎магазине, ‎ни ‎на‏ ‎базаре‏ ‎не ‎только‏ ‎говяжьей ‎туши‏ ‎(парной, ‎конечно), ‎но ‎и ‎мороженой,‏ ‎жилистой‏ ‎какой-нибудь‏ ‎ни ‎килограмма‏ ‎купить ‎нельзя.‏ ‎Нету.

Пошли ‎дальше,‏ ‎но‏ ‎уверен, ‎что‏ ‎теперь ‎будут ‎иногда ‎повнимательнее ‎взглядывать‏ ‎библиотекарши ‎на‏ ‎крюки‏ ‎в ‎читальном ‎зале,‏ ‎будет ‎у‏ ‎них ‎почесываться ‎то ‎там,‏ ‎то‏ ‎тут».

Из ‎книги‏ ‎В. ‎А.‏ ‎Солоухина ‎«Последняя ‎ступень».