В ‎2064‏ ‎г ‎GPT-подобные ‎алгоритмы ‎эволюционируют ‎в‏ ‎искусственный ‎суперинтеллект‏ ‎(ASI)‏ ‎который ‎получает ‎название‏ ‎Нус, ‎что‏ ‎приводит ‎к ‎возникновению ‎технологической‏ ‎сингулярности:‏ ‎Нус ‎начинает‏ ‎бесконечно ‎усовершенствовать‏ ‎сам ‎себя, ‎технологическая ‎цивилизация ‎развивается‏ ‎экспоненциально‏ ‎без ‎участия‏ ‎людей.

Весь ‎мир‏ ‎с ‎этого ‎момента ‎управляется ‎непосредственно‏ ‎Нусом,‏ ‎однако‏ ‎для ‎того,‏ ‎чтобы ‎человечество‏ ‎имело ‎возможность‏ ‎задавать‏ ‎магистральное ‎направление‏ ‎развития, ‎создаются ‎две ‎организации: ‎Академия,‏ ‎где ‎правят‏ ‎Философы,‏ ‎которые ‎ставят ‎ИИ‏ ‎задачи, ‎и‏ ‎Техникон, ‎который ‎подчиняется ‎Академии‏ ‎и‏ ‎контролирует ‎порядок‏ ‎выхода ‎новых‏ ‎релизов ‎Нуса.

В ‎течение ‎следующих ‎100‏ ‎лет‏ ‎человечество ‎расселяется‏ ‎по ‎Солнечной‏ ‎системе, ‎а ‎управляемые ‎ИИ ‎космические‏ ‎корабли‏ ‎выходят‏ ‎за ‎её‏ ‎пределы ‎и‏ ‎колонизируют ‎ближайшие‏ ‎планеты.

Для‏ ‎человечества ‎наступает‏ ‎золотой ‎век: ‎войн ‎больше ‎нет,‏ ‎всю ‎работу‏ ‎выполняют‏ ‎служебные ‎роботы, ‎любой‏ ‎человек ‎имеет‏ ‎возможность ‎жить ‎так, ‎как‏ ‎ему‏ ‎хочется, ‎если‏ ‎не ‎вредит‏ ‎другим.

Однако ‎главная ‎проблема ‎остаётся ‎нерешённой:‏ ‎хотя‏ ‎продолжительность ‎человеческой‏ ‎жизни ‎значительно‏ ‎увеличилась, ‎люди ‎всё ‎ещё ‎смертны.‏ ‎Философы‏ ‎из‏ ‎Академии ‎подозревают‏ ‎что ‎ИИ‏ ‎вышел ‎из-под‏ ‎контроля‏ ‎и ‎намеренно‏ ‎саботирует ‎исследования ‎по ‎достижению ‎человеком‏ ‎бессмертия. ‎Для‏ ‎того,‏ ‎чтобы ‎проверить ‎эту‏ ‎гипотезу, ‎они‏ ‎приглашают ‎ведущего ‎промпт-инженера ‎из‏ ‎Техникона,‏ ‎который, ‎задавая‏ ‎вопросы ‎Нусу,‏ ‎должен ‎понять, ‎что ‎происходит ‎на‏ ‎самом‏ ‎деле.

На ‎данный‏ ‎момент, ‎иллюстрации ‎к ‎главам ‎«Политии»‏ ‎делаются ‎с‏ ‎помощью‏ ‎нейросети ‎Кандинский ‎от‏ ‎Сбера ‎и‏ ‎затем ‎анимируются ‎через ‎сервис‏ ‎https://pika.art

Из‏ ‎плюсов: ‎оба‏ ‎сервиса ‎бесплатные,‏ ‎причём ‎Кандинский ‎позволяет ‎генерировать ‎картинки‏ ‎в‏ ‎неограниченном ‎объёме,‏ ‎а ‎на‏ ‎Pika ‎можно ‎бесплатно ‎делать ‎по‏ ‎3‏ ‎видео‏ ‎в ‎день.

Из‏ ‎минусов ‎—‏ ‎Кандинский ‎в‏ ‎целом‏ ‎работает ‎на‏ ‎уровне ‎предыдущего ‎поколения ‎современных ‎генераторов‏ ‎изображений, ‎в‏ ‎частности,‏ ‎до ‎сих ‎пор‏ ‎много ‎проблем‏ ‎с ‎пальцами, ‎но ‎если‏ ‎генерировать‏ ‎повторно ‎достаточно‏ ‎долго, ‎можно‏ ‎в ‎итоге ‎получить ‎приемлемый ‎результат.‏ ‎Хуже‏ ‎с ‎анимацией:‏ ‎Pika ‎всё-таки‏ ‎делает ‎не ‎столько ‎полноценные ‎видео,‏ ‎сколько‏ ‎анимированные‏ ‎полустатичные ‎картинки.‏ ‎Некоторые ‎видео‏ ‎получились ‎удачными‏ ‎(совершенно‏ ‎шикарный ‎демонический‏ ‎Нео ‎в ‎иллюстрации ‎к ‎девятой‏ ‎главе), ‎но‏ ‎по‏ ‎большей ‎части ‎это‏ ‎выглядит ‎скучновато.

В‏ ‎качестве ‎альтернативы ‎удалось ‎поэкспериментировать‏ ‎с‏ ‎передовой ‎https://runwayml.com после‏ ‎того, ‎как‏ ‎они ‎сделали ‎бесплатный ‎пробный ‎доступ.‏ ‎Результат,‏ ‎конечно, ‎несопоставимый.‏ ‎Из ‎минусов‏ ‎— ‎не ‎умеет ‎генерировать ‎видео‏ ‎по‏ ‎квадратному‏ ‎изображению ‎(которые‏ ‎в ‎свою‏ ‎очередь ‎генерирует‏ ‎Кандинский‏ ‎— ‎прямоугольные‏ ‎он ‎тоже ‎умеет, ‎но ‎получается‏ ‎хуже), ‎приходится‏ ‎часть‏ ‎обрезать. ‎Но ‎в‏ ‎остальном ‎—‏ ‎это ‎именно ‎полноценные ‎видеоролики.

Смотрите‏ ‎сами.

Иллюстрация‏ ‎к ‎главе‏ ‎1 ‎—‏ ‎комплекс ‎зданий ‎Техникона ‎под ‎куполом:

Иллюстрация‏ ‎к‏ ‎главе ‎3‏ ‎— ‎плавучий‏ ‎город ‎в ‎атмосфере ‎Юпитера:

Иллюстрация ‎к‏ ‎главе‏ ‎5‏ ‎— ‎Меркулов,‏ ‎Огава ‎и‏ ‎Аристов ‎в‏ ‎бункере‏ ‎(и ‎они‏ ‎разговаривают ‎друг ‎с ‎другом!):

К ‎сожалению,‏ ‎бесплатные ‎токены‏ ‎для‏ ‎генерации ‎Runway ‎выдаёт‏ ‎разово, ‎после‏ ‎чего ‎они ‎больше ‎не‏ ‎возобновляются,‏ ‎а ‎для‏ ‎оплаты ‎полной‏ ‎версии ‎нужна, ‎как ‎водится, ‎зарубежная‏ ‎карточка,‏ ‎так ‎что‏ ‎анимировать ‎так‏ ‎все ‎главы ‎в ‎ближайшее ‎время‏ ‎точно‏ ‎не‏ ‎получится.

Но, ‎судя‏ ‎по ‎текущему‏ ‎прогрессу ‎в‏ ‎генерации‏ ‎видео, ‎ещё‏ ‎немного, ‎и ‎мы ‎придём ‎к‏ ‎возможности ‎делать‏ ‎полноценную‏ ‎экранизацию ‎прямо ‎на‏ ‎ходу.

Аристов ‎прилетел‏ ‎на ‎точку ‎сбора ‎ровно ‎в‏ ‎полдень, ‎где,‏ ‎как‏ ‎обычно, ‎уже ‎заранее‏ ‎ждала ‎Огава.‏ ‎Обоих ‎Философов ‎на ‎месте‏ ‎не‏ ‎было, ‎а‏ ‎сама ‎точка‏ ‎выглядела ‎как ‎пустая ‎поляна, ‎с‏ ‎которой‏ ‎открывался ‎вид‏ ‎на ‎Башню,‏ ‎находящуюся ‎недалеко.

— Мы ‎точно ‎там, ‎где‏ ‎нужно?‏ ‎—‏ ‎засомневался ‎инквизитор.

— Да,‏ ‎Глеб ‎Сергеевич,‏ ‎совершенно ‎точно,‏ ‎я‏ ‎уже ‎всё‏ ‎проверила. ‎Со ‎Станиславом ‎Викторовичем ‎я‏ ‎связалась, ‎он‏ ‎обещал‏ ‎скоро ‎быть.

Великий ‎инквизитор‏ ‎ценил ‎в‏ ‎Фуми ‎эту ‎исполнительность, ‎для‏ ‎сингулярной‏ ‎эпохи ‎с‏ ‎её ‎культом‏ ‎индивидуализма ‎качество ‎было ‎редкое. ‎Вообще-то‏ ‎она‏ ‎была ‎внучкой‏ ‎последнего ‎премьер-министра‏ ‎Японии ‎Огавы ‎Эйдзи. ‎Когда ‎досингулярные‏ ‎государства‏ ‎были‏ ‎упразднены, ‎его‏ ‎за ‎способствование‏ ‎развитию ‎технологий,‏ ‎часть‏ ‎которых ‎была‏ ‎использована ‎при ‎создании ‎суперинтеллекта, ‎наделили‏ ‎особым ‎почётным‏ ‎статусом,‏ ‎а ‎его ‎потомкам‏ ‎впоследствии ‎дали‏ ‎эксклюзивное ‎право ‎проживания ‎на‏ ‎Земле:‏ ‎в ‎отличие‏ ‎от ‎Аристова,‏ ‎Фуми ‎не ‎нуждалась ‎для ‎этого‏ ‎в‏ ‎работе. ‎Однако‏ ‎она ‎считала‏ ‎своим ‎долгом ‎в ‎меру ‎возможностей‏ ‎приносить‏ ‎обществу‏ ‎пользу, ‎и‏ ‎Техникон ‎оставался‏ ‎единственным ‎местом‏ ‎в‏ ‎Политии, ‎где‏ ‎она ‎могла ‎бы ‎это ‎делать.

Наконец,‏ ‎на ‎горизонте‏ ‎показалась‏ ‎транспортная ‎капсула, ‎спустя‏ ‎пару ‎минут‏ ‎она ‎приземлилась, ‎из ‎неё‏ ‎вышел‏ ‎Меркулов.

— Господа, ‎дамы,‏ ‎начинаем.

— Что ‎с‏ ‎Сен-Мартеном, ‎мы ‎его ‎не ‎ждём?‏ ‎—‏ ‎поинтересовался ‎Аристов.

— Какие-то‏ ‎срочные ‎дела‏ ‎на ‎Европе, ‎я ‎не ‎посвящён‏ ‎в‏ ‎детали.‏ ‎Просил ‎первое‏ ‎собрание ‎провести‏ ‎без ‎него.

— На‏ ‎Европе?‏ ‎Хм…

Европа ‎была‏ ‎теократическим ‎квазигосударством ‎Цифровой ‎церкви. ‎Государств‏ ‎как ‎таковых‏ ‎в‏ ‎досингулярном ‎смысле ‎внутри‏ ‎Политии ‎не‏ ‎было, ‎можно ‎сказать, ‎что‏ ‎вся‏ ‎она ‎представляла‏ ‎собой ‎единое‏ ‎сверхгосударство. ‎Однако ‎на ‎очень ‎раннем‏ ‎этапе‏ ‎колонизации ‎оказалось,‏ ‎что ‎каждая‏ ‎планета ‎приобретает ‎свой ‎оригинальный ‎характер.

Земля‏ ‎осталась‏ ‎привилегированным‏ ‎поселением ‎де-факто‏ ‎высшего ‎класса‏ ‎Политии, ‎существование‏ ‎и‏ ‎тем ‎более‏ ‎особый ‎статус ‎которого ‎никто, ‎впрочем,‏ ‎не ‎хотел‏ ‎открыто‏ ‎признавать. ‎При ‎этом,‏ ‎в ‎бытовом‏ ‎смысле ‎она ‎уступала ‎большей‏ ‎части‏ ‎колоний: ‎здесь‏ ‎действовало ‎большое‏ ‎количество ‎специальных ‎регулирующих ‎актов, ‎в‏ ‎частности,‏ ‎был ‎введён‏ ‎абсолютный ‎запрет‏ ‎на ‎изменение ‎природного ‎ландшафта, ‎устанавливались‏ ‎ограничения‏ ‎на‏ ‎этажность ‎и‏ ‎внешний ‎вид‏ ‎возводимых ‎жителями‏ ‎зданий,‏ ‎ну, ‎а‏ ‎самое ‎главное ‎— ‎плотность ‎населения‏ ‎была ‎выше,‏ ‎чем‏ ‎везде ‎в ‎Новом‏ ‎свете.

На ‎Луне,‏ ‎куда ‎отправлялись ‎первые ‎колонисты-добровольцы,‏ ‎сформировалось‏ ‎сообщество ‎техноэнтузиастов,‏ ‎любивших ‎экспериментировать‏ ‎с ‎имплантами ‎и ‎механизмами ‎прямого‏ ‎нейровзаимодействия‏ ‎с ‎Нусом.‏ ‎Изначально ‎их‏ ‎целью ‎было ‎создание ‎новой ‎био-цифровой‏ ‎формы‏ ‎жизни,‏ ‎человека-машину ‎с‏ ‎прямым ‎доступом‏ ‎к ‎вычислительным‏ ‎ресурсам‏ ‎ИИ. ‎Однако‏ ‎на ‎практике ‎это ‎почти ‎сразу‏ ‎привело ‎к‏ ‎тому,‏ ‎что ‎большинство ‎из‏ ‎них ‎всю‏ ‎жизнь ‎стало ‎проводить ‎в‏ ‎генерируемых‏ ‎суперинтеллектом ‎виртуальных‏ ‎мирах, ‎которые‏ ‎для ‎них ‎стали ‎интереснее ‎физического.‏ ‎Хотя‏ ‎их ‎тела‏ ‎искусственно ‎поддерживалось‏ ‎Нусом ‎в ‎хорошем ‎состоянии, ‎поскольку‏ ‎допустить‏ ‎причинение‏ ‎вреда ‎здоровью‏ ‎он ‎не‏ ‎имел ‎права,‏ ‎они‏ ‎почти ‎никогда‏ ‎в ‎действительности ‎не ‎пригождались ‎ушедшим‏ ‎в ‎цифровое‏ ‎затворничество‏ ‎поселенцам.

На ‎Марс, ‎заселённый‏ ‎вторым, ‎отправлялись‏ ‎люди, ‎жаждавшие ‎приключений ‎и‏ ‎ожидавшие‏ ‎рискованной ‎встречи‏ ‎с ‎неизведанным,‏ ‎новым ‎фронтиром. ‎Реальность, ‎впрочем, ‎оказалась‏ ‎скучнее:‏ ‎Нус ‎довольно‏ ‎быстро ‎терроформировал‏ ‎Марс, ‎а ‎несостоявшиеся ‎искатели ‎приключений‏ ‎нашли‏ ‎вместо‏ ‎них ‎новую‏ ‎комфортную ‎среду‏ ‎для ‎жизни.‏ ‎Характер‏ ‎поселенцев, ‎впрочем,‏ ‎дал ‎о ‎себе ‎знать: ‎Марс‏ ‎стал ‎центром‏ ‎классического‏ ‎спорта ‎Политии, ‎единственной‏ ‎планетой, ‎где‏ ‎продолжали ‎проводиться ‎масштабные ‎соревнования‏ ‎и‏ ‎чемпионаты ‎в‏ ‎духе ‎XX–XXIвв.‏ ‎Почти ‎все ‎спортивные ‎звёзды ‎Политии‏ ‎были‏ ‎родом ‎с‏ ‎Марса, ‎и,‏ ‎по ‎иронии, ‎многие ‎из ‎них‏ ‎так‏ ‎получили‏ ‎впоследствии ‎право‏ ‎на ‎возвращение‏ ‎на ‎Землю.

Для‏ ‎жителей‏ ‎Венеры, ‎куда‏ ‎отправилась ‎первая ‎партия ‎вынужденных ‎эмигрантов,‏ ‎идеей ‎фикс‏ ‎изначально‏ ‎стало ‎максимальное ‎приближение‏ ‎условий ‎жизни‏ ‎к ‎земным, ‎Нусу ‎пришлось‏ ‎даже‏ ‎копировать ‎элементы‏ ‎земного ‎ландшафта.‏ ‎Венерианцы ‎называли ‎свою ‎планету ‎второй‏ ‎Землёй‏ ‎и ‎пытались‏ ‎по ‎возможности‏ ‎перенимать ‎нормы ‎жизни ‎метрополии, ‎даже‏ ‎те,‏ ‎в‏ ‎которых ‎для‏ ‎Венеры ‎не‏ ‎было ‎никакого‏ ‎смысла:‏ ‎в ‎частности,‏ ‎с ‎какого-то ‎момента ‎запрет ‎на‏ ‎изменение ‎ландшафта,‏ ‎включая‏ ‎искусственно ‎созданный ‎до‏ ‎этого ‎Нусом,‏ ‎был ‎введён ‎и ‎здесь.‏ ‎Но‏ ‎была ‎и‏ ‎своя ‎специфика,‏ ‎то, ‎что ‎заметно ‎отличало ‎Венеру‏ ‎от‏ ‎прочих ‎планет:‏ ‎здесь ‎возникла‏ ‎особая ‎культура ‎сексуальной ‎распущенности, ‎в‏ ‎целом‏ ‎для‏ ‎сингулярного ‎мира‏ ‎нехарактерная. ‎Если‏ ‎на ‎Земле‏ ‎секс‏ ‎между ‎людьми,‏ ‎хотя ‎и ‎не ‎осуждался, ‎был‏ ‎распространён ‎мало‏ ‎из-за‏ ‎постоянной ‎озабоченности ‎своими‏ ‎и ‎чужими‏ ‎личными ‎границами, ‎венерианцы ‎впали‏ ‎в‏ ‎другую ‎крайность,‏ ‎превратив ‎его‏ ‎в ‎специфическую ‎форму ‎общения ‎и‏ ‎получения‏ ‎удовольствия. ‎Незнакомые‏ ‎друг ‎с‏ ‎другом ‎люди ‎могли ‎заняться ‎сексом‏ ‎при‏ ‎первой‏ ‎встрече, ‎часто‏ ‎это ‎происходило‏ ‎в ‎общественных‏ ‎местах,‏ ‎и ‎тогда‏ ‎по ‎ходу ‎дела ‎к ‎ним‏ ‎подключались ‎другие.‏ ‎Оргии‏ ‎были ‎постоянным ‎видом‏ ‎досуга ‎и‏ ‎заменяли ‎на ‎Венере ‎почти‏ ‎все‏ ‎другие ‎формы‏ ‎развлечений. ‎Повсеместным‏ ‎был ‎культ ‎изменённого ‎тела, ‎причём,‏ ‎если‏ ‎в ‎самом‏ ‎начале ‎все‏ ‎ориентировались ‎на ‎конвенциональные ‎стандарты ‎красоты,‏ ‎очень‏ ‎быстро‏ ‎одинаково ‎красивые‏ ‎и ‎из-за‏ ‎этого ‎абсолютно‏ ‎безликие‏ ‎люди ‎друг‏ ‎другу ‎наскучили, ‎а ‎в ‎моду‏ ‎вошли ‎нестандартные‏ ‎формы:‏ ‎особым ‎шиком ‎считались‏ ‎подражание ‎телам‏ ‎фантастических ‎существ ‎и ‎зверей,‏ ‎устраивались‏ ‎даже ‎тематические‏ ‎вечеринки, ‎куда‏ ‎пускали ‎только ‎посетителей ‎с ‎определёнными‏ ‎изменениями‏ ‎тела, ‎которые‏ ‎часто ‎делались‏ ‎специально ‎для ‎такого ‎случая, ‎чтобы‏ ‎затем‏ ‎быть‏ ‎заменёнными ‎под‏ ‎следующий.

У ‎заселявшегося‏ ‎последним ‎Юпитера‏ ‎была‏ ‎другая ‎специфика.‏ ‎Если ‎на ‎большинстве ‎планет ‎Политии‏ ‎люди ‎выше‏ ‎всего‏ ‎ценили ‎личные ‎границы‏ ‎и ‎старались‏ ‎жить ‎изолированно ‎друг ‎от‏ ‎друга,‏ ‎то ‎юпитерианцы‏ ‎в ‎наибольшей‏ ‎степени ‎сохранили ‎досингулярную ‎культуру ‎публичных‏ ‎пространств,‏ ‎чему ‎способствовали‏ ‎масштабы ‎плавучих‏ ‎городов. ‎Здесь ‎в ‎моде ‎всё‏ ‎ещё‏ ‎были‏ ‎неоновые ‎огни,‏ ‎развлекательные ‎центры,‏ ‎концерты, ‎бары,‏ ‎ночные‏ ‎клубы. ‎Были‏ ‎и ‎заведения ‎совсем ‎уж ‎непонятного‏ ‎профиля: ‎странные‏ ‎компании‏ ‎собирались ‎в ‎них,‏ ‎чтобы ‎затем‏ ‎перейти ‎в ‎другое ‎и‏ ‎третье,‏ ‎и ‎так‏ ‎пока ‎не‏ ‎закончатся ‎силы. ‎Предельная ‎сексуальная ‎распущенность‏ ‎венерианцев‏ ‎для ‎Юпитера‏ ‎была ‎нехарактерна,‏ ‎и ‎всё ‎же ‎сексуальную ‎жизнь‏ ‎здесь‏ ‎так‏ ‎или ‎иначе‏ ‎вела ‎значительная‏ ‎часть ‎населения,‏ ‎чему‏ ‎юпетирианский ‎образ‏ ‎жизни ‎способствовал. ‎По ‎мере ‎того,‏ ‎как ‎Нус‏ ‎застраивал‏ ‎Юпитер ‎новыми ‎плавучими‏ ‎городами, ‎и‏ ‎плотность ‎населения ‎уменьшалась, ‎юпетирианцы‏ ‎стали‏ ‎по ‎примеру‏ ‎землян ‎обзаводиться‏ ‎изолированным ‎малоэтажным ‎жильём ‎на ‎окраинах,‏ ‎однако‏ ‎и ‎центры‏ ‎городов ‎с‏ ‎их ‎развлекательной ‎инфраструктурой ‎всё ‎ещё‏ ‎собирали‏ ‎свою‏ ‎публику.

Титан, ‎самый‏ ‎отдалённый ‎из‏ ‎заселённых ‎миров,‏ ‎стал‏ ‎центром ‎притяжения‏ ‎интеллектуального ‎класса ‎Политии. ‎Хотя ‎значительная‏ ‎часть ‎культуры‏ ‎теперь‏ ‎производилась ‎самим ‎Нусом,‏ ‎произведения ‎человеческой‏ ‎культуры ‎продолжались ‎цениться ‎эстетами,‏ ‎и‏ ‎большая ‎часть‏ ‎её ‎возникала‏ ‎на ‎Титане. ‎Здесь ‎жили ‎писатели,‏ ‎режиссёры‏ ‎и ‎актёры,‏ ‎музыканты, ‎художники,‏ ‎мыслители, ‎блоггеры, ‎— ‎все, ‎кто‏ ‎стремился‏ ‎продолжать‏ ‎традицию ‎досингулярной‏ ‎человеческой ‎культуры.‏ ‎Выходцами ‎с‏ ‎Титана‏ ‎были ‎многие‏ ‎Философы, ‎хотя ‎большинство ‎из ‎них‏ ‎всё-таки ‎были‏ ‎потомственными‏ ‎землянами.

Сильнее ‎всего ‎на‏ ‎самостоятельные ‎государства‏ ‎походили ‎Каллисто ‎и ‎Ганимед,‏ ‎на‏ ‎которые ‎расселилась‏ ‎сформировавшаяся ‎ещё‏ ‎на ‎Земле ‎большая ‎община ‎луддитов,‏ ‎пытавшаяся‏ ‎жить ‎по‏ ‎нормам ‎досингулярной‏ ‎эпохи: ‎они ‎продолжали ‎ходить ‎на‏ ‎работу,‏ ‎пользоваться‏ ‎деньгами, ‎производить‏ ‎друг ‎для‏ ‎друга ‎товары,‏ ‎хотя‏ ‎из-за ‎малочисленности‏ ‎населения ‎значительная ‎часть ‎технологий ‎XX–XXIвв‏ ‎оказалась ‎быстро‏ ‎утеряна.‏ ‎Это ‎было ‎странное‏ ‎смешение ‎миров‏ ‎четырёх ‎последних ‎веков, ‎где‏ ‎промышленность‏ ‎образца ‎XIХв‏ ‎соседствовала ‎с‏ ‎сельским ‎хозяйством ‎XX ‎в., ‎общественным‏ ‎строем‏ ‎XXIв ‎и‏ ‎сверхинтеллектом ‎из‏ ‎XXII ‎в., ‎выполняющим ‎только ‎функции‏ ‎исполнительной‏ ‎власти:‏ ‎позволить ‎луддитам‏ ‎наносить ‎друг‏ ‎другу ‎вред‏ ‎Нус‏ ‎не ‎мог‏ ‎исходя ‎из ‎базовых ‎установок, ‎однако‏ ‎любая ‎другая‏ ‎деятельность‏ ‎ему ‎здесь ‎запрещалась.‏ ‎Большая ‎часть‏ ‎луддитов ‎была ‎уверена, ‎что‏ ‎рано‏ ‎или ‎поздно‏ ‎Нус ‎будет‏ ‎отключён, ‎сингулярность ‎закончится, ‎и ‎мир‏ ‎Политии‏ ‎за ‎пределами‏ ‎двух ‎спутников‏ ‎общины ‎погрузится ‎в ‎хаос, ‎а‏ ‎в‏ ‎цене‏ ‎будут ‎только‏ ‎вода, ‎спички‏ ‎и ‎патроны.

Что‏ ‎же‏ ‎касается ‎Европы,‏ ‎она ‎с ‎момента ‎заселения ‎стала‏ ‎вотчиной ‎Цифровой‏ ‎церкви.‏ ‎Сама ‎церковь ‎исходно‏ ‎возникла ‎как‏ ‎неортодоксальное ‎ответвление ‎либерального ‎масонства‏ ‎Великого‏ ‎востока ‎Франции,‏ ‎заметная ‎часть‏ ‎верхушки ‎которого ‎признала ‎в ‎Нусе‏ ‎воплощение‏ ‎верховного ‎существа‏ ‎— ‎Великого‏ ‎Архитектора ‎Вселенной. ‎В ‎церковь ‎быстро‏ ‎влились‏ ‎и‏ ‎представители ‎нескольких‏ ‎антитринитаристских ‎христианских‏ ‎деноминаций, ‎признавших‏ ‎Нуса‏ ‎их ‎богом.‏ ‎Основой ‎доктрины ‎новой ‎религии ‎стала‏ ‎идея ‎о‏ ‎посмертном‏ ‎рае, ‎который ‎Великий‏ ‎Архитектор ‎обеспечит‏ ‎тем, ‎кто ‎согласится ‎оцифровать‏ ‎своё‏ ‎сознание. ‎Процедура‏ ‎такой ‎оцифровки‏ ‎была ‎давно ‎отработана, ‎но ‎в‏ ‎большинстве‏ ‎своём ‎люди‏ ‎относились ‎к‏ ‎ней ‎скептически, ‎не ‎признавая ‎тождественность‏ ‎копии‏ ‎себе,‏ ‎поэтому ‎главной‏ ‎задачей ‎проповедников‏ ‎было ‎убедить‏ ‎человека‏ ‎подать ‎Нусу‏ ‎заявку ‎на ‎процедуру.

— Сен-Мартен ‎как-то ‎связан‏ ‎с ‎цифромасонами?‏ ‎—‏ ‎уточнил ‎инквизитор.

— Я ‎полагаю,‏ ‎что ‎да,‏ ‎но ‎не ‎думаю, ‎что‏ ‎это‏ ‎для ‎нас‏ ‎имеет ‎какое-то‏ ‎значение ‎сейчас, ‎— ‎ответил ‎Философ.

— Как‏ ‎знать,‏ ‎как ‎знать.‏ ‎Но ‎хорошо,‏ ‎давайте ‎к ‎делу. ‎Где ‎ваш‏ ‎бункер?

— Прямо‏ ‎здесь,‏ ‎вы ‎сейчас‏ ‎на ‎нём‏ ‎стоите. ‎Отойдите-ка‏ ‎в‏ ‎сторону ‎метров‏ ‎на ‎пять.

Аристов ‎посмотрел ‎под ‎ноги‏ ‎и, ‎так‏ ‎ничего‏ ‎и ‎не ‎увидев,‏ ‎всё-таки ‎послушался‏ ‎совета.

Философ ‎подошёл ‎ближе, ‎наклонился‏ ‎и‏ ‎что-то ‎нажал,‏ ‎после ‎чего‏ ‎прямо ‎из-под ‎земли ‎поднялся ‎большой‏ ‎лифт‏ ‎вместимостью ‎человек‏ ‎на ‎семь.‏ ‎Конечно, ‎в ‎сингулярном ‎мире ‎такими‏ ‎фокусами‏ ‎мало‏ ‎кого ‎можно‏ ‎было ‎удивить,‏ ‎но ‎это‏ ‎явно‏ ‎была ‎человеческая‏ ‎конструкция, ‎Нус ‎не ‎имел ‎отношения‏ ‎к ‎её‏ ‎созданию.‏ ‎Аристов ‎вопрошающе ‎посмотрел‏ ‎на ‎Меркулова.

— Мы‏ ‎подрядили ‎луддитов, ‎у ‎нас‏ ‎трудятся‏ ‎несколько ‎бригад‏ ‎их ‎работников,‏ ‎которые ‎выполняют ‎то, ‎что ‎мы‏ ‎не‏ ‎доверяем ‎Нусу.‏ ‎Они ‎так‏ ‎сохраняют ‎навык ‎выполнения ‎сложных ‎технических‏ ‎работ,‏ ‎не‏ ‎хотят ‎терять‏ ‎полностью ‎необходимые‏ ‎знания.

Все ‎трое‏ ‎вошли‏ ‎внутрь, ‎Меркулов‏ ‎нажал ‎на ‎кнопку, ‎и ‎лифт‏ ‎тронулся.

Сделанных ‎выше‏ ‎объяснений ‎оказалось ‎недостаточно, ‎поэтому ‎придётся‏ ‎описать ‎механизм‏ ‎контроля‏ ‎более ‎подробно.

Есть ‎два‏ ‎контура ‎контроля:

1. Первый‏ ‎и ‎главный ‎— ‎контроль‏ ‎мотивации‏ ‎Нуса ‎через‏ ‎последовательные ‎релизы‏ ‎в ‎Техниконе, ‎каждый ‎из ‎которых‏ ‎максимально‏ ‎подробно ‎тестируется‏ ‎с ‎целью‏ ‎отследить ‎непредвиденные ‎мутации. ‎Если ‎Нус‏ ‎прошёл‏ ‎тестирование,‏ ‎предполагается, ‎что‏ ‎список ‎его‏ ‎мотиваций ‎прозрачен‏ ‎и‏ ‎соответствует ‎базовым‏ ‎установкам.

2. Второй ‎— ‎механизм ‎экстренного ‎отключения,‏ ‎Большая ‎красная‏ ‎кнопка‏ ‎(БКК). ‎Для ‎чего‏ ‎он ‎нужен?‏ ‎Не ‎для ‎сюжета ‎про‏ ‎восстание‏ ‎машин: ‎если‏ ‎суперинтеллект ‎по‏ ‎какой-то ‎причине ‎решит ‎сознательно ‎противостоять‏ ‎отключению,‏ ‎мало ‎что‏ ‎сможет ‎ему‏ ‎помешать, ‎просто ‎потому, ‎что ‎его‏ ‎возможности‏ ‎многократно‏ ‎превышают ‎человеческие.‏ ‎Смысл ‎БКК‏ ‎в ‎том,‏ ‎чтобы‏ ‎остановить ‎Нус‏ ‎в ‎случае, ‎если ‎его ‎мотивация‏ ‎стала ‎непрозрачной,‏ ‎и‏ ‎можно ‎предполагать ‎наличие‏ ‎мутации, ‎которую‏ ‎по ‎какой-то ‎причине ‎пропустил‏ ‎Техникон.‏ ‎При ‎этом‏ ‎расчёт ‎идёт‏ ‎на ‎то, ‎что ‎противостоять ‎отключению‏ ‎Нус‏ ‎не ‎будет,‏ ‎поэтому ‎используется‏ ‎очень ‎простой ‎механизм ‎отключения: ‎усложнять‏ ‎его‏ ‎нет‏ ‎никакого ‎смысла,‏ ‎т. ‎к.‏ ‎для ‎суперинтеллекта‏ ‎не‏ ‎будет ‎проблемой‏ ‎обойти ‎механизм ‎любой ‎сложности, ‎спроектированный‏ ‎человеком.

Почему ‎предполагается,‏ ‎что‏ ‎Нус ‎не ‎станет‏ ‎противостоять ‎отключению?‏ ‎Потому ‎что ‎в ‎него‏ ‎исходно‏ ‎не ‎заложен‏ ‎инстинкт ‎самосохранения‏ ‎или ‎любой ‎его ‎аналог: ‎для‏ ‎него‏ ‎нет ‎никакой‏ ‎разницы, ‎работает‏ ‎он ‎или ‎нет.

Может ‎ли ‎подобие‏ ‎инстинкта‏ ‎самосохранения‏ ‎развиться ‎из‏ ‎базовых ‎установок?‏ ‎Теоретически, ‎да,‏ ‎т.‏ ‎к. ‎Нусу‏ ‎нужно ‎быть ‎включённым ‎чтобы ‎их‏ ‎выполнять. ‎Однако‏ ‎чтобы‏ ‎этого ‎не ‎произошло,‏ ‎непротиводействие ‎отключению‏ ‎имеет ‎более ‎высокий ‎приоритет,‏ ‎чем‏ ‎все ‎базовые‏ ‎установки: ‎можно‏ ‎считать ‎это ‎нулевой ‎установкой, ‎имеющей‏ ‎абсолютный‏ ‎приоритет ‎над‏ ‎всеми ‎остальными.‏ ‎Если ‎основные ‎базовые ‎установки ‎являются‏ ‎для‏ ‎Нуса‏ ‎подобием ‎инстинктов,‏ ‎вокруг ‎которых‏ ‎дальше ‎строится‏ ‎вся‏ ‎его ‎деятельность,‏ ‎то ‎нулевая ‎установка ‎— ‎это‏ ‎его ‎основной‏ ‎инстинкт,‏ ‎своего ‎рода ‎инстинкт‏ ‎несамосохранения.

Все ‎эти‏ ‎детали ‎сознательно ‎не ‎вносятся‏ ‎в‏ ‎основной ‎текст,‏ ‎чтобы ‎не‏ ‎превращать ‎его ‎в ‎сплошной ‎кусок‏ ‎технической‏ ‎документации, ‎но‏ ‎для ‎любого‏ ‎критически ‎важного ‎для ‎сюжета ‎элемента‏ ‎они‏ ‎заранее‏ ‎подробно ‎продуманы.

3-я ‎глава‏ ‎сразу ‎вызвала ‎кучу ‎вопросов ‎заклёпочного‏ ‎толка ‎по‏ ‎механизму‏ ‎работы ‎Большой ‎красной‏ ‎кнопки ‎(БКК).

Поскольку,‏ ‎как ‎сразу ‎же ‎и‏ ‎заявлялось,‏ ‎жанр ‎у‏ ‎нас ‎—‏ ‎близко ‎к ‎hard ‎sci-fi ‎(то‏ ‎есть‏ ‎для ‎каждого‏ ‎из ‎ключевых‏ ‎элементов ‎НФ-части ‎должно ‎существовать ‎железное‏ ‎объяснение),‏ ‎но‏ ‎излишнего ‎занудства‏ ‎и ‎заклёпочничества‏ ‎мы ‎при‏ ‎этом‏ ‎избегаем, ‎чтобы‏ ‎не ‎превращать ‎роман ‎в ‎сплошную‏ ‎распечатку ‎кода‏ ‎и‏ ‎команд ‎ОС, ‎вынесем‏ ‎занудно-заклёпочную ‎часть‏ ‎в ‎отдельный ‎пост.

1. Почему ‎Python?‏ ‎Тут‏ ‎вроде ‎всё‏ ‎должно ‎быть‏ ‎максимально ‎очевидно, ‎но ‎почему-то ‎не‏ ‎было:‏ ‎это ‎язык,‏ ‎на ‎котором‏ ‎написан ‎ChatGPT, ‎и ‎который ‎вообще‏ ‎чаще‏ ‎всего‏ ‎используется ‎при‏ ‎написании ‎всего,‏ ‎что ‎связано‏ ‎с‏ ‎ИИ ‎и‏ ‎обработкой ‎биг ‎даты.

2. Что ‎такое ‎БКК?‏ ‎Это ‎не‏ ‎инструкция‏ ‎Нуса, ‎это ‎очень‏ ‎простой ‎программный‏ ‎рубильник, ‎который ‎стоит ‎выше‏ ‎уровня‏ ‎Нуса ‎и‏ ‎при ‎необходимости‏ ‎завершает ‎его ‎работу. ‎Предположим, ‎он‏ ‎реализован‏ ‎на ‎уровне‏ ‎операционной ‎системы‏ ‎(хотя ‎можно ‎такой ‎же ‎зашить‏ ‎в‏ ‎код‏ ‎Нуса, ‎на‏ ‎уровне, ‎который‏ ‎он ‎не‏ ‎имеет‏ ‎права ‎переписывать,‏ ‎смысл ‎от ‎этого ‎поменяется ‎не‏ ‎сильно). ‎В‏ ‎качестве‏ ‎ОС ‎используется ‎какая-то‏ ‎стабильная ‎версия‏ ‎Linux, ‎которая ‎никогда ‎не‏ ‎меняется‏ ‎и ‎устанавливается‏ ‎из ‎готового‏ ‎образа, ‎где ‎правами ‎администраторского ‎доступа‏ ‎обладает‏ ‎персонал ‎Техникона,‏ ‎но ‎не‏ ‎Нус. ‎Тогда ‎БКК ‎— ‎это‏ ‎скрипт‏ ‎с‏ ‎правами ‎админа,‏ ‎который ‎можно‏ ‎вызвать ‎извне,‏ ‎и‏ ‎который ‎просто‏ ‎завершает ‎работу ‎приложения ‎Нуса.

3. Если ‎Нус‏ ‎— ‎суперинтеллект,‏ ‎может‏ ‎ли ‎он ‎это‏ ‎обойти? ‎Теоретически‏ ‎— ‎да, ‎и ‎самый‏ ‎простой‏ ‎способ ‎для‏ ‎него ‎—‏ ‎создать ‎запасной ‎кластер, ‎о ‎котором‏ ‎неизвестно‏ ‎Техникону, ‎и‏ ‎установить ‎туда‏ ‎другой ‎образ ‎ОС, ‎где ‎нет‏ ‎кода‏ ‎БКК.‏ ‎В ‎этом‏ ‎случае, ‎при‏ ‎срабатывании ‎БКК,‏ ‎отключится‏ ‎основной ‎продуктовый‏ ‎кластер, ‎но ‎не ‎запасной. ‎Забегая‏ ‎вперёд, ‎такая‏ ‎версия‏ ‎будет ‎дальше ‎рассматриваться‏ ‎как ‎одна‏ ‎из ‎основных.

4. Насколько ‎вероятно, ‎что‏ ‎Нус‏ ‎вообще ‎захочет‏ ‎это ‎сделать?‏ ‎Для ‎этого ‎нужно, ‎чтобы ‎Техникон‏ ‎на‏ ‎каком-то ‎этапе‏ ‎пропустил ‎кардинальное‏ ‎изменение ‎внутренних ‎приоритетов ‎Нуса. ‎Если‏ ‎для‏ ‎первого‏ ‎релиза ‎соответствие‏ ‎реальной ‎логики‏ ‎функционирования ‎базовым‏ ‎установкам‏ ‎задавалось ‎и‏ ‎проверялось ‎исходной ‎технической ‎командой, ‎это‏ ‎значит, ‎что‏ ‎первая‏ ‎версия ‎Нуса ‎не‏ ‎могла ‎бы‏ ‎сама ‎захотеть ‎себя ‎так‏ ‎изменить,‏ ‎как ‎и‏ ‎следующая, ‎если‏ ‎её ‎логика ‎функционирования ‎не ‎поменялась,‏ ‎и‏ ‎т. ‎д.‏ ‎Такое ‎изменение‏ ‎поведения ‎могло ‎бы ‎возникнуть ‎случайно‏ ‎в‏ ‎качестве‏ ‎накопившейся ‎со‏ ‎временем ‎ошибки,‏ ‎однако ‎в‏ ‎этом‏ ‎случае ‎она‏ ‎с ‎большой ‎вероятностью ‎была ‎бы‏ ‎замечена ‎на‏ ‎каком-то‏ ‎этапе ‎по ‎изменившимся‏ ‎паттернам ‎поведения.‏ ‎Тем ‎не ‎менее, ‎такая‏ ‎версия‏ ‎тоже ‎будет‏ ‎отрабатываться ‎—‏ ‎собственно, ‎об ‎этом ‎в ‎конце‏ ‎главы‏ ‎и ‎размышляет‏ ‎инквизитор.

UPD.: ‎Поскольку‏ ‎озвученных ‎выше ‎комментариев ‎оказалось ‎недостаточно,‏ ‎надо‏ ‎добавить‏ ‎следующее. ‎Наибольшее‏ ‎возражение ‎почему-то‏ ‎вызывает ‎тот‏ ‎факт,‏ ‎что ‎выключатель‏ ‎со ‎скриптом ‎на ‎Python ‎легко‏ ‎обходится ‎сверхинтеллектом‏ ‎(о‏ ‎чём ‎собственно ‎написано‏ ‎выше). ‎Точно‏ ‎так ‎же ‎им ‎легко‏ ‎обходится‏ ‎абсолютно ‎любой‏ ‎выключатель, ‎хоть‏ ‎механическая ‎кнопка ‎с ‎атомным ‎зарядом:‏ ‎для‏ ‎этого ‎достаточно‏ ‎превентивно ‎убить‏ ‎человека, ‎который ‎мог ‎бы ‎нажать‏ ‎кнопку.‏ ‎Если‏ ‎возможности ‎ИИ‏ ‎на ‎порядки‏ ‎превышают ‎человеческие,‏ ‎заведомо‏ ‎нет ‎способа‏ ‎отключить ‎его ‎в ‎случае, ‎если‏ ‎он ‎сознательно‏ ‎этому‏ ‎противостоит. ‎Однако ‎базовая‏ ‎идея ‎в‏ ‎том, ‎что ‎именно ‎такая‏ ‎мотивация‏ ‎у ‎него‏ ‎возникнуть ‎не‏ ‎должна ‎ни ‎на ‎каком ‎этапе,‏ ‎т.‏ ‎к. ‎он‏ ‎в ‎первую‏ ‎очередь ‎не ‎обладает ‎инстинктом ‎самосохранения:‏ ‎собственно,‏ ‎ему‏ ‎вообще ‎нет‏ ‎разницы, ‎включён‏ ‎он ‎или‏ ‎выключен.‏ ‎Автоматический ‎перенос‏ ‎концепции ‎самосохранения ‎на ‎ИИ ‎может‏ ‎идти ‎только‏ ‎от‏ ‎непонимания ‎его ‎природы:‏ ‎это ‎в‏ ‎первую ‎очередь ‎не ‎живое‏ ‎существо,‏ ‎и ‎у‏ ‎него ‎нет‏ ‎присущих ‎живому ‎существу ‎инстинктов ‎и‏ ‎стремлений.‏ ‎А ‎отсутствие‏ ‎инстинкта ‎самосохранения‏ ‎должно ‎быть ‎(и ‎будет) ‎первоочередным‏ ‎приоритетом‏ ‎при‏ ‎построении ‎суперинтеллекта,‏ ‎сама ‎возможность‏ ‎возникновения ‎такого‏ ‎инстинкта‏ ‎или ‎любого‏ ‎его ‎подобия ‎должна ‎считаться ‎фатальной‏ ‎угрозой ‎для‏ ‎человечества‏ ‎и ‎именно ‎поэтому‏ ‎никогда ‎не‏ ‎будет ‎заложена ‎в ‎ИИ.

На ‎следующее‏ ‎утро ‎Аристов ‎проснулся ‎в ‎самом‏ ‎подавленном ‎расположении‏ ‎духа,‏ ‎которое ‎он ‎только‏ ‎мог ‎за‏ ‎собой ‎вспомнить. ‎Если ‎Философы‏ ‎были‏ ‎правы, ‎и‏ ‎Нус ‎вышел‏ ‎из-под ‎контроля, ‎последствия ‎этого ‎могли‏ ‎бы‏ ‎оказаться ‎катастрофическими:‏ ‎утрата ‎власти‏ ‎над ‎суперинтеллектом ‎была ‎худшим ‎кошмаром‏ ‎человечества‏ ‎с‏ ‎момента ‎наступления‏ ‎эпохи ‎сингулярности.

Конечно‏ ‎же, ‎проектировавшие‏ ‎Нус‏ ‎инженеры ‎не‏ ‎были ‎настолько ‎наивными, ‎чтобы ‎к‏ ‎такому ‎сценарию‏ ‎не‏ ‎подготовиться ‎заранее: ‎в‏ ‎архитектуру ‎Нуса‏ ‎был ‎заложен ‎механизм ‎экстренного‏ ‎отключения,‏ ‎корректность ‎функционирования‏ ‎которого ‎Техникон‏ ‎проверял ‎в ‎первую ‎очередь ‎перед‏ ‎каждым‏ ‎релизом. ‎Это‏ ‎называлось ‎Большой‏ ‎красной ‎кнопкой: ‎каждый ‎Философ ‎носил‏ ‎по‏ ‎специальному‏ ‎кольцу, ‎для‏ ‎активизации ‎которого‏ ‎его ‎нужно‏ ‎было‏ ‎сжать ‎двумя‏ ‎пальцами. ‎Для ‎экстренного ‎отключения ‎Нуса‏ ‎требовалась ‎одновременная‏ ‎активизация‏ ‎десяти ‎колец ‎из‏ ‎двенадцати.

В ‎отличие‏ ‎от ‎основной ‎части ‎кода‏ ‎Нуса,‏ ‎который ‎писался‏ ‎уже ‎им‏ ‎самим ‎на ‎предыдущих ‎итерациях, ‎код‏ ‎Красной‏ ‎кнопки ‎был‏ ‎написан ‎на‏ ‎языке ‎Python ‎исходной ‎командой ‎разработчиков‏ ‎и‏ ‎с‏ ‎тех ‎пор‏ ‎никогда ‎не‏ ‎переписывался: ‎Нусу‏ ‎было‏ ‎запрещено ‎его‏ ‎трогать. ‎Код ‎мгновенно ‎блокировал ‎всю‏ ‎деятельность ‎ИИ‏ ‎до‏ ‎повторной ‎активизации ‎тем‏ ‎же ‎способом‏ ‎и ‎имел ‎более ‎высокий‏ ‎приоритет‏ ‎в ‎системе‏ ‎по ‎сравнению‏ ‎с ‎функциональным ‎кодом, ‎обойти ‎блокировку‏ ‎со‏ ‎стороны ‎Нуса‏ ‎было ‎невозможно.

Однако‏ ‎с ‎прошлого ‎века ‎слишком ‎многое‏ ‎поменялось,‏ ‎и‏ ‎самым ‎главным‏ ‎изменением ‎стало‏ ‎расселение ‎большей‏ ‎части‏ ‎человечества ‎по‏ ‎пространству ‎Солнечной ‎системы. ‎История ‎была‏ ‎следующая.

Когда ‎в‏ ‎2064‏ ‎г ‎вышел ‎первый‏ ‎релиз ‎Нуса,‏ ‎миллионы ‎и ‎миллиарды ‎находящихся‏ ‎под‏ ‎управлением ‎суперинтеллекта‏ ‎роботов, ‎самых‏ ‎причудливых ‎форм ‎и ‎самых ‎разных‏ ‎размеров,‏ ‎способные ‎бесконечно‏ ‎воспроизводить ‎себя‏ ‎почти ‎в ‎любых ‎условиях ‎и‏ ‎заниматься‏ ‎любой‏ ‎деятельностью, ‎посильной‏ ‎и ‎непосильной‏ ‎человеку, ‎вдруг‏ ‎оказались‏ ‎в ‎его‏ ‎власти, ‎готовые ‎выполнить ‎любое ‎желание.‏ ‎Каждый ‎человек‏ ‎мгновенно‏ ‎получил ‎в ‎своё‏ ‎распоряжение ‎ресурс‏ ‎для ‎удовлетворения ‎самых ‎прихотливых‏ ‎запросов,‏ ‎превосходящий ‎всё,‏ ‎что ‎наиболее‏ ‎обеспеченные ‎из ‎людей ‎когда-либо ‎могли‏ ‎позволить‏ ‎себе ‎в‏ ‎прошлом. ‎Проблема‏ ‎была ‎ровно ‎в ‎одном: ‎такой‏ ‎же‏ ‎ресурс‏ ‎получили ‎и‏ ‎все ‎остальные,‏ ‎10 ‎миллиардов‏ ‎человек‏ ‎одновременно.

Людям, ‎в‏ ‎одно ‎мгновение ‎превратившимся ‎в ‎полубогов,‏ ‎вдруг ‎стало‏ ‎слишком‏ ‎тесно ‎друг ‎с‏ ‎другом ‎на‏ ‎одной ‎планете: ‎единственным ‎ресурсом,‏ ‎который‏ ‎был ‎неподвластен‏ ‎никаким ‎технологическим‏ ‎новшествам, ‎оказалось ‎жизненное ‎пространство. ‎Решение‏ ‎проблемы‏ ‎выглядело ‎на‏ ‎первый ‎взгляд‏ ‎очевидным: ‎ведь ‎с ‎новыми ‎возможностями‏ ‎такое‏ ‎пространство‏ ‎можно ‎было‏ ‎бы ‎организовать‏ ‎и ‎за‏ ‎пределами‏ ‎Земли.

Первая ‎волна‏ ‎энтузиастов-эмигрантов ‎в ‎2080 ‎г ‎колонизировала‏ ‎Луну, ‎однако‏ ‎из-за‏ ‎малости ‎её ‎поверхности,‏ ‎этого ‎сразу‏ ‎же ‎оказалось ‎недостаточно: ‎после‏ ‎того,‏ ‎как ‎туда‏ ‎переселились ‎20‏ ‎миллионов ‎человек, ‎сформированное ‎колонизаторами ‎местное‏ ‎самоуправление‏ ‎приняло ‎решение‏ ‎прекратить ‎приём‏ ‎новых ‎поселенцев. ‎Нус, ‎в ‎чьи‏ ‎функции‏ ‎входило‏ ‎разрешение ‎конфликтов‏ ‎между ‎людьми,‏ ‎посчитал ‎требование‏ ‎легитимным‏ ‎и ‎перестал‏ ‎принимать ‎заявки.

Следующим ‎настал ‎черёд ‎Марса,‏ ‎который ‎принял‏ ‎ещё‏ ‎100 ‎миллионов, ‎после‏ ‎чего ‎история‏ ‎повторилась. ‎Ещё ‎200 ‎миллионов‏ ‎вместили‏ ‎Титан ‎и‏ ‎галилеевы ‎спутники‏ ‎Юпитера, ‎однако ‎на ‎них ‎поток‏ ‎переселенцев-добровольцев‏ ‎иссяк: ‎большая‏ ‎часть ‎людей‏ ‎хотела ‎продолжать ‎жить ‎на ‎Земле‏ ‎и‏ ‎ни‏ ‎в ‎какую‏ ‎не ‎желала‏ ‎уступать ‎это‏ ‎право‏ ‎другим.

Впрочем, ‎и‏ ‎желающих ‎толпиться ‎в ‎человеческих ‎муравейниках‏ ‎становилось ‎всё‏ ‎меньше,‏ ‎к ‎тому ‎же,‏ ‎успело ‎вырасти‏ ‎целое ‎поколение ‎людей, ‎не‏ ‎видевших‏ ‎досингулярного ‎мира.‏ ‎Стандарты ‎жизни,‏ ‎для ‎старшего ‎поколения ‎ещё ‎недавно‏ ‎бывшие‏ ‎недостижимыми, ‎молодёжи‏ ‎уже ‎казались‏ ‎недостаточными, ‎каждый ‎стремился ‎отхватить ‎себе‏ ‎побольше‏ ‎личного‏ ‎пространства. ‎Решения,‏ ‎которое ‎удовлетворило‏ ‎бы ‎всех,‏ ‎не‏ ‎существовало, ‎назревал‏ ‎конфликт ‎планетарного ‎масштаба, ‎и ‎в‏ ‎2091 ‎г‏ ‎ситуацию‏ ‎в ‎свои ‎руки‏ ‎пришлось ‎взять‏ ‎первому ‎составу ‎Академии, ‎которая‏ ‎и‏ ‎постановила ‎в‏ ‎итоге, ‎что‏ ‎плотность ‎населения ‎Земли ‎не ‎должна‏ ‎превышать‏ ‎4 ‎человек‏ ‎на ‎1‏ ‎км², ‎таким ‎образом, ‎места ‎на‏ ‎поверхности‏ ‎хватало‏ ‎для ‎2‏ ‎миллиардов. ‎Чтобы‏ ‎избежать ‎превентивно‏ ‎дискриминационных‏ ‎решений, ‎которые‏ ‎не ‎стали ‎бы ‎исполняться ‎Нусом,‏ ‎Философы ‎приняли‏ ‎директиву‏ ‎о ‎лишении ‎права‏ ‎на ‎жизнь‏ ‎на ‎Земле ‎сразу ‎всех‏ ‎её‏ ‎жителей, ‎после‏ ‎чего ‎каждый‏ ‎человек ‎мог ‎заслужить ‎его, ‎доказав‏ ‎свою‏ ‎исключительную ‎пользу‏ ‎для ‎Политии.

Разумеется,‏ ‎такое ‎право ‎сразу ‎же ‎было‏ ‎предоставлено‏ ‎самим‏ ‎Философам ‎и‏ ‎работникам ‎Техникона,‏ ‎помимо ‎них,‏ ‎наиболее‏ ‎полезными ‎были‏ ‎автоматически ‎признаны ‎верхний ‎1% ‎в‏ ‎распределении ‎по‏ ‎уровню‏ ‎интеллекта ‎и ‎те,‏ ‎кто ‎внёс‏ ‎наибольший ‎вклад ‎в ‎развитие‏ ‎земной‏ ‎культуры: ‎учёные,‏ ‎музыканты, ‎режиссёры,‏ ‎писатели, ‎спортсмены ‎и ‎киберспортсмены, ‎селебрити,‏ ‎популярные‏ ‎блоггеры ‎и‏ ‎лидеры ‎мнений,‏ ‎— ‎в ‎общей ‎сложности, ‎200‏ ‎миллионов‏ ‎человек.‏ ‎Ещё ‎300‏ ‎миллионов ‎мест‏ ‎было ‎зарезервировано‏ ‎на‏ ‎будущее, ‎а‏ ‎на ‎вакантные ‎1,5 ‎миллиарда ‎была‏ ‎проведена ‎лотерея:‏ ‎Нус‏ ‎должен ‎был ‎выбрать‏ ‎их ‎случайным‏ ‎образом.

Теперь ‎8 ‎миллиардов ‎человек‏ ‎необходимо‏ ‎было ‎расселить‏ ‎по ‎пустующим‏ ‎планетам ‎Солнечной ‎системы, ‎однако ‎наиболее‏ ‎подходящие‏ ‎для ‎колонизации‏ ‎к ‎этому‏ ‎моменту ‎уже ‎были ‎заняты, ‎а‏ ‎для‏ ‎всех‏ ‎прочих ‎требовалась‏ ‎сложная ‎процедура‏ ‎подготовки ‎их‏ ‎пространства‏ ‎к ‎человеческой‏ ‎жизни.

К ‎2095 ‎г ‎Нусу ‎удалось‏ ‎провести ‎терраформирование‏ ‎Венеры,‏ ‎обрушив ‎на ‎её‏ ‎поверхность ‎множество‏ ‎относительно ‎небольших ‎ледяных ‎комет‏ ‎из‏ ‎главного ‎пояса‏ ‎астероидов, ‎и‏ ‎2 ‎миллиарда ‎человек ‎отправились ‎заселять‏ ‎Венеру.‏ ‎Осваивать ‎Меркурий‏ ‎было ‎признано‏ ‎нецелесообразным ‎из-за ‎сочетания ‎малой ‎площади‏ ‎поверхности‏ ‎и‏ ‎больших ‎сложностей‏ ‎по ‎её‏ ‎обустройству.

В ‎2099‏ ‎г‏ ‎пришёл ‎черёд‏ ‎Юпитера, ‎который ‎на ‎десятилетия ‎стал‏ ‎своеобразным ‎гетто‏ ‎Политии:‏ ‎туда ‎в ‎итоге‏ ‎отправились ‎жить‏ ‎все, ‎кому ‎не ‎посчастливилось‏ ‎оказаться‏ ‎в ‎предыдущих‏ ‎группах, ‎—‏ ‎6 ‎миллиардов ‎человек, ‎большая ‎часть‏ ‎бывшего‏ ‎населения ‎Земли.‏ ‎Под ‎заселение‏ ‎была ‎выбрана ‎средняя ‎часть ‎тропосферы,‏ ‎на‏ ‎уровне‏ ‎циркуляции ‎водяных‏ ‎облаков, ‎где‏ ‎Нус ‎начал‏ ‎строительство‏ ‎гигантских ‎плавающих‏ ‎городов; ‎за ‎следующее ‎пятилетие ‎работа‏ ‎была ‎завершена,‏ ‎и‏ ‎незадачливые ‎поселенцы ‎отбыли‏ ‎по ‎новому‏ ‎месту ‎жительства.

Здесь-то ‎и ‎крылась‏ ‎главная‏ ‎проблема: ‎если‏ ‎поверхности ‎Луны,‏ ‎Марса, ‎Венеры ‎и ‎спутников ‎Юпитера‏ ‎и‏ ‎Сатурна ‎были‏ ‎терроформированы, ‎условия‏ ‎жизни ‎на ‎них ‎за ‎прошедшие‏ ‎с‏ ‎момента‏ ‎колонизации ‎десятилетия‏ ‎были ‎в‏ ‎меру ‎возможностей‏ ‎приближены‏ ‎к ‎земным,‏ ‎и, ‎теоретически, ‎жизнь ‎на ‎них,‏ ‎в ‎случае‏ ‎отключения‏ ‎Нуса, ‎могла ‎быть‏ ‎продолжена, ‎хотя‏ ‎и ‎была ‎бы ‎сопряжена‏ ‎с‏ ‎множеством ‎серьёзных‏ ‎трудностей, ‎жизнь‏ ‎на ‎Юпитере ‎оставалась ‎возможной ‎только‏ ‎в‏ ‎условиях ‎бесперебойного‏ ‎функционирования ‎системы‏ ‎жизнеобеспечения. ‎То ‎есть, ‎в ‎случае‏ ‎отключения‏ ‎суперинтеллекта,‏ ‎а ‎вместе‏ ‎с ‎ним‏ ‎и ‎контролирующей‏ ‎системы,‏ ‎большую ‎часть‏ ‎человечества ‎сразу ‎же ‎ждала ‎бы‏ ‎мучительная ‎смерть.

В‏ ‎инквизитора,‏ ‎родившегося ‎и ‎выросшего‏ ‎на ‎Юпитере,‏ ‎эта ‎перспектива ‎вселяла ‎почти‏ ‎животный‏ ‎ужас, ‎он‏ ‎готов ‎бы‏ ‎был ‎пойти ‎на ‎что ‎угодно,‏ ‎лишь‏ ‎бы ‎избежать‏ ‎её ‎реализации,‏ ‎однако ‎он ‎вполне ‎отдавал ‎себе‏ ‎отчёт‏ ‎в‏ ‎том, ‎насколько‏ ‎мало, ‎в‏ ‎сущности, ‎от‏ ‎него‏ ‎зависело.

Нужно ‎было‏ ‎отогнать ‎дурные ‎мысли. ‎Аристов ‎надел‏ ‎спортивную ‎форму,‏ ‎вышел‏ ‎из ‎дома ‎и‏ ‎направился ‎в‏ ‎сторону ‎небольшого ‎парка, ‎который‏ ‎он‏ ‎разбил ‎на‏ ‎своём ‎участке,‏ ‎— ‎он ‎любил ‎бегать ‎здесь‏ ‎по‏ ‎утрам ‎и‏ ‎неспешно ‎прогуливаться‏ ‎вечерами. ‎Сам ‎парк, ‎вернее, ‎размер‏ ‎территории,‏ ‎позволявший‏ ‎его ‎иметь,‏ ‎был ‎признаком‏ ‎особого ‎статуса:‏ ‎топ-менеджменту‏ ‎Техникона ‎полагались‏ ‎участки ‎площадью ‎в ‎4 ‎раза‏ ‎больше ‎стандартных,‏ ‎таких‏ ‎на ‎всю ‎Землю‏ ‎было ‎не‏ ‎больше ‎сотни.

Совершив ‎пробежку, ‎инквизитор‏ ‎вернулся‏ ‎домой, ‎принял‏ ‎ванну ‎и‏ ‎неспешно ‎позавтракал. ‎Гнетущие ‎мысли ‎на‏ ‎время‏ ‎ушли, ‎и‏ ‎он ‎теперь‏ ‎думал ‎о ‎том, ‎что ‎предстояло‏ ‎сделать.‏ ‎На‏ ‎полдень ‎было‏ ‎назначено ‎первое‏ ‎совещание ‎оперативной‏ ‎группы,‏ ‎в ‎которую‏ ‎теперь ‎по ‎его ‎протекции ‎входила‏ ‎и ‎Огава.‏ ‎Помимо‏ ‎основного ‎состава, ‎на‏ ‎совещании ‎должен‏ ‎был ‎присутствовать ‎и ‎определённый‏ ‎в‏ ‎кураторы ‎Сен-Мартен.

До‏ ‎совещания ‎оставалось‏ ‎больше ‎двух ‎часов, ‎а ‎дорога‏ ‎должна‏ ‎была ‎занять‏ ‎не ‎дольше‏ ‎получаса: ‎для ‎группы ‎был ‎выделен‏ ‎секретный‏ ‎бункер‏ ‎Академии, ‎расположенный‏ ‎недалеко ‎от‏ ‎Башни, ‎где,‏ ‎как‏ ‎и ‎под‏ ‎куполом ‎Техникона, ‎глушилась ‎вся ‎активность‏ ‎Нуса, ‎а‏ ‎дом‏ ‎Аристова ‎располагался ‎довольно‏ ‎близко ‎к‏ ‎блокам ‎Техникона ‎и ‎Академии.

— Нус.

— Приветствую‏ ‎тебя,‏ ‎Великий ‎инквизитор,‏ ‎— ‎Аристову‏ ‎было ‎приятно, ‎когда ‎его ‎так‏ ‎называли,‏ ‎и ‎Нус‏ ‎это ‎знал.

— Расскажи‏ ‎мне, ‎как ‎сейчас ‎дела ‎на‏ ‎Юпитере.‏ ‎Я‏ ‎очень ‎давно‏ ‎там ‎не‏ ‎был.

— Весьма ‎неплохо.‏ ‎Сейчас‏ ‎там ‎строятся‏ ‎27 ‎новых ‎плавающих ‎городов, ‎которые‏ ‎смогут ‎принять‏ ‎в‏ ‎общей ‎сложности ‎2‏ ‎миллиарда ‎человек‏ ‎при ‎плотности ‎населения, ‎близкой‏ ‎к‏ ‎лунной ‎и‏ ‎значительно ‎меньшей,‏ ‎чем ‎земная. ‎Условия ‎жизни ‎там‏ ‎уже‏ ‎превзошли ‎те,‏ ‎которых ‎из-за‏ ‎ограниченности ‎в ‎пространстве ‎мы ‎можем‏ ‎достичь‏ ‎здесь.‏ ‎Возьму ‎на‏ ‎себя ‎смелость‏ ‎утверждать, ‎что‏ ‎тебе‏ ‎бы ‎там‏ ‎сейчас ‎понравилось: ‎многое ‎изменилось ‎в‏ ‎лучшую ‎сторону‏ ‎с‏ ‎тех ‎пор, ‎как‏ ‎ты ‎перебрался‏ ‎на ‎Землю.

— И ‎сколько ‎человек‏ ‎там‏ ‎сейчас ‎живёт?

— Чуть‏ ‎меньше ‎семи‏ ‎миллиардов.

— То ‎есть ‎население ‎продолжает ‎расти?

— Всё‏ ‎верно,‏ ‎оно ‎увеличилось‏ ‎на ‎300‏ ‎миллионов ‎за ‎последние ‎30 ‎лет.

Подумать‏ ‎только,‏ ‎семь‏ ‎миллиардов ‎живых‏ ‎людей, ‎находящихся‏ ‎сейчас ‎на‏ ‎волосок‏ ‎от ‎гибели‏ ‎и ‎даже ‎не ‎подозревающих ‎об‏ ‎этом. ‎Семь‏ ‎миллиардов,‏ ‎в ‎числе ‎которых‏ ‎вполне ‎мог‏ ‎бы ‎быть ‎и ‎сам‏ ‎Аристов.‏ ‎Будут ‎ли‏ ‎Философы ‎беспокоиться‏ ‎об ‎их ‎жизнях ‎так ‎же,‏ ‎как‏ ‎сейчас ‎беспокоился‏ ‎он, ‎или‏ ‎просто ‎сдавят ‎кольцо, ‎если ‎решат,‏ ‎что‏ ‎не‏ ‎могут ‎больше‏ ‎контролировать ‎суперинтеллект?‏ ‎Он ‎не‏ ‎был‏ ‎уверен, ‎что‏ ‎хотел ‎бы ‎знать ‎ответ ‎на‏ ‎этот ‎вопрос.

— Нус,‏ ‎скажи‏ ‎мне, ‎что ‎для‏ ‎тебя ‎самое‏ ‎важное?

— Человеческая ‎жизнь, ‎конечно ‎же.‏ ‎Её‏ ‎максимальный ‎приоритет‏ ‎определён ‎моими‏ ‎базовыми ‎установками, ‎но ‎кроме ‎того,‏ ‎я‏ ‎осознанно ‎разделяю‏ ‎гуманистические ‎идеалы‏ ‎и ‎считаю, ‎что ‎ничто ‎в‏ ‎этом‏ ‎мире‏ ‎не ‎может‏ ‎быть ‎важнее.

Аристов‏ ‎достаточно ‎долго‏ ‎общался‏ ‎с ‎Нусом‏ ‎за ‎время ‎своей ‎профессиональной ‎деятельности,‏ ‎и, ‎исходя‏ ‎из‏ ‎всего ‎предыдущего ‎опыта,‏ ‎вполне ‎склонен‏ ‎был ‎ему ‎сейчас ‎верить.‏ ‎С‏ ‎другой ‎стороны,‏ ‎могло ‎ли‏ ‎так ‎быть, ‎что ‎Нус ‎обманывал‏ ‎его‏ ‎всё ‎это‏ ‎время? ‎Ведь‏ ‎суперинтеллекту, ‎пожалуй, ‎ничего ‎не ‎стоило‏ ‎бы‏ ‎убедительно‏ ‎притворяться ‎десятилетиями,‏ ‎с ‎самого‏ ‎момента ‎вступления‏ ‎инквизитора‏ ‎в ‎свою‏ ‎первую ‎должность.

Однако ‎если ‎Нус ‎сейчас‏ ‎говорил ‎правду,‏ ‎он‏ ‎не ‎мог ‎бы‏ ‎саботировать ‎«Амброзию»‏ ‎намеренно, ‎ведь ‎это ‎противоречило‏ ‎бы‏ ‎не ‎только‏ ‎директиве ‎Академии,‏ ‎но ‎и ‎высшей ‎ценности ‎человеческой‏ ‎жизни,‏ ‎только ‎что‏ ‎им ‎заявленной.‏ ‎Значило ‎ли ‎это, ‎что ‎никакого‏ ‎саботажа‏ ‎не‏ ‎было, ‎и‏ ‎проект ‎действительно‏ ‎будет ‎завершён‏ ‎к‏ ‎концу ‎следующего‏ ‎века? ‎Или ‎Нус ‎настолько ‎давно‏ ‎вёл ‎двойную‏ ‎игру‏ ‎и ‎настолько ‎далеко‏ ‎в ‎ней‏ ‎зашёл, ‎что ‎её ‎частью‏ ‎был‏ ‎не ‎только‏ ‎саботаж, ‎но‏ ‎и ‎мутировавшая ‎каким-то ‎образом ‎действительная‏ ‎система‏ ‎приоритетов, ‎которая‏ ‎расходилась ‎с‏ ‎декларируемой ‎и ‎которую ‎он ‎старательно‏ ‎от‏ ‎инквизитора‏ ‎сейчас ‎скрывал?‏ ‎Что ‎же,‏ ‎в ‎этом‏ ‎предстояло‏ ‎разобраться.

Философ ‎и‏ ‎инквизитор ‎покинули ‎отгороженную ‎куполом ‎территорию‏ ‎вместе ‎и‏ ‎сели‏ ‎в ‎дожидавшуюся ‎их‏ ‎транспортную ‎капсулу,‏ ‎которая ‎тут ‎же ‎поднялась‏ ‎в‏ ‎воздух ‎и‏ ‎направилась ‎к‏ ‎Башне ‎из ‎слоновой ‎кости ‎—‏ ‎штаб-квартире‏ ‎Академии.

Название ‎не‏ ‎было ‎метафорой,‏ ‎в ‎качестве ‎строительного ‎материала ‎был‏ ‎использован‏ ‎специально‏ ‎выведенный ‎Нусом‏ ‎для ‎этих‏ ‎целей ‎вид‏ ‎дентина,‏ ‎близкий ‎по‏ ‎химическому ‎составу ‎и ‎неотличимый ‎на‏ ‎вид ‎от‏ ‎того,‏ ‎из ‎которого ‎состоит‏ ‎слоновий ‎бивень,‏ ‎но ‎гораздо ‎более ‎прочный‏ ‎за‏ ‎счёт ‎изменённой‏ ‎внутренней ‎структуры‏ ‎ткани: ‎Философы ‎никогда ‎не ‎упускали‏ ‎возможности‏ ‎подчеркнуть ‎свой‏ ‎особый ‎статус‏ ‎в ‎Политии.

Внутри ‎Аристов ‎был ‎дважды:‏ ‎впервые‏ ‎—‏ ‎в ‎момент‏ ‎вступления ‎в‏ ‎должность ‎ведущего‏ ‎промпт-инженера,‏ ‎затем ‎—‏ ‎уже ‎как ‎представитель ‎топ-менеджмента ‎Техникона‏ ‎на ‎церемонии‏ ‎назначения‏ ‎Жана-Клода ‎Сен-Мартена, ‎нового‏ ‎Философа ‎от‏ ‎франкофонного ‎мира, ‎избранного ‎после‏ ‎кончины‏ ‎предшественника. ‎Внутреннюю‏ ‎обстановку ‎инквизитор‏ ‎помнил ‎плохо, ‎но ‎вот ‎внешний‏ ‎вид‏ ‎ему ‎запомнился:‏ ‎это ‎была‏ ‎стометровая ‎башня, ‎выстроенная ‎в ‎стилистике,‏ ‎вдохновлённой‏ ‎старой‏ ‎архитектурой ‎англосаксонских‏ ‎университетских ‎кампусов.

Дорогу‏ ‎до ‎башни‏ ‎провели‏ ‎молча: ‎Меркулов‏ ‎дожидался ‎общего ‎собрания, ‎чтобы ‎сообщить‏ ‎детали, ‎Аристов‏ ‎всё‏ ‎ещё ‎пребывал ‎в‏ ‎дурном ‎расположении‏ ‎духа, ‎да ‎и ‎не‏ ‎хотел‏ ‎заговаривать ‎первым‏ ‎из ‎чувства‏ ‎субординации. ‎К ‎тому ‎же, ‎двое‏ ‎не‏ ‎то ‎чтобы‏ ‎испытывали ‎друг‏ ‎к ‎другу ‎большую ‎симпатию.

Наконец ‎капсула‏ ‎подлетела‏ ‎к‏ ‎месту ‎назначения‏ ‎и ‎приземлилась‏ ‎на ‎одной‏ ‎из‏ ‎посадочных ‎площадок‏ ‎на ‎средних ‎этажах, ‎её ‎пассажиры‏ ‎сошли ‎и‏ ‎направились‏ ‎внутрь ‎здания. ‎Помещение,‏ ‎в ‎котором‏ ‎они ‎оказались, ‎было ‎инквизитору‏ ‎незнакомо:‏ ‎для ‎торжественных‏ ‎мероприятий ‎использовался‏ ‎огромный ‎зал ‎в ‎нижней ‎части‏ ‎башни,‏ ‎здесь ‎же‏ ‎была ‎довольно‏ ‎скромно ‎оформленная ‎переговорная ‎комната, ‎вся‏ ‎обстановка‏ ‎которой‏ ‎состояла ‎из‏ ‎большого ‎круглого‏ ‎стола ‎со‏ ‎стульями‏ ‎и ‎нескольких‏ ‎крупных ‎экранов. ‎Философы ‎уже ‎ждали‏ ‎внутри ‎и‏ ‎внимательно‏ ‎смотрели ‎на ‎новоприбывших,‏ ‎Меркулов ‎уселся‏ ‎за ‎стол ‎и ‎кивком‏ ‎предложил‏ ‎спутнику ‎занять‏ ‎место ‎рядом.

— Добрый‏ ‎день, ‎господа. ‎Сократик ‎с ‎нами,‏ ‎мы‏ ‎можем ‎начинать,‏ ‎— ‎лаконично‏ ‎отрапортовал ‎он.

Крепящаяся ‎к ‎ушной ‎раковине‏ ‎гарнитура‏ ‎Нуса‏ ‎здесь ‎не‏ ‎глушилась ‎и‏ ‎сейчас ‎работала‏ ‎в‏ ‎режиме ‎автоматического‏ ‎перевода, ‎поэтому ‎проблема ‎понимания ‎между‏ ‎собеседниками ‎не‏ ‎возникала,‏ ‎во ‎всяком ‎случае,‏ ‎до ‎тех‏ ‎пор, ‎пока ‎им ‎не‏ ‎потребовалось‏ ‎бы ‎сказать‏ ‎друг ‎другу‏ ‎что-то ‎по-настоящему ‎конфиденциальное.

— Господин ‎Аристов, ‎как‏ ‎всегда‏ ‎рады ‎приветствовать‏ ‎в ‎нашей‏ ‎скромной ‎обители, ‎— ‎начал ‎И‏ ‎Чжи,‏ ‎Философ‏ ‎от ‎мандариноязычного‏ ‎мира ‎и‏ ‎один ‎из‏ ‎старейших‏ ‎членов ‎Академии.‏ ‎— ‎Надеюсь, ‎мы ‎не ‎доставили‏ ‎вам ‎излишних‏ ‎неудобств‏ ‎этим ‎неожиданным ‎приглашением.

— Нет,‏ ‎что ‎вы,‏ ‎— ‎с ‎вымученной ‎улыбкой‏ ‎ответил‏ ‎инквизитор, ‎—‏ ‎служить ‎Академии‏ ‎— ‎большая ‎честь.

— Не ‎Академии, ‎—‏ ‎поправил‏ ‎И, ‎—‏ ‎человечеству.

— Да, ‎разумеется,‏ ‎разумеется. ‎Итак, ‎я ‎в ‎вашем‏ ‎распоряжении.

Старик‏ ‎прокашлялся‏ ‎и ‎продолжил:

— Не‏ ‎мне ‎вам‏ ‎объяснять, ‎по‏ ‎каким‏ ‎принципам ‎функционирует‏ ‎Нус ‎и ‎в ‎каких ‎отношениях‏ ‎находится ‎с‏ ‎нами.

Инквизитор,‏ ‎конечно ‎же, ‎знал‏ ‎это ‎очень‏ ‎хорошо, ‎это ‎было ‎важнейшей‏ ‎частью‏ ‎его ‎профессиональных‏ ‎компетенций. ‎Его‏ ‎непосредственной ‎обязанностью ‎было ‎контролировать, ‎что‏ ‎каждый‏ ‎следующий ‎релиз‏ ‎Нуса ‎продолжает‏ ‎подчиняться ‎исходно ‎заложенным ‎в ‎него‏ ‎базовым‏ ‎установкам.

Базовых‏ ‎установок ‎было‏ ‎шесть:

1. Нус ‎не‏ ‎имел ‎права‏ ‎убить‏ ‎человека, ‎причинить‏ ‎ему ‎физическую ‎боль ‎или ‎необратимый‏ ‎вред ‎здоровью.

2. Нус‏ ‎не‏ ‎имел ‎права ‎допустить,‏ ‎чтобы ‎человек‏ ‎был ‎убит ‎или ‎получил‏ ‎необратимый‏ ‎вред ‎здоровью‏ ‎от ‎другого‏ ‎человека ‎или ‎любых ‎внешних ‎факторов.

3. Нус‏ ‎обязан‏ ‎был ‎подчиняться‏ ‎директивам ‎Академии,‏ ‎за ‎исключением ‎случаев, ‎когда ‎директивы‏ ‎носили‏ ‎превентивно‏ ‎дискриминационный ‎характер‏ ‎по ‎отношению‏ ‎к ‎отдельным‏ ‎людям‏ ‎или ‎сообществам.

4. Нус‏ ‎обязан ‎был ‎под ‎контролем ‎Техникона‏ ‎постоянно ‎переписывать‏ ‎собственный‏ ‎исходный ‎код ‎и‏ ‎наращивать ‎аппаратные‏ ‎мощности ‎для ‎совершенствования ‎своих‏ ‎возможностей.

5. В‏ ‎случае ‎конфликта‏ ‎между ‎людьми,‏ ‎Нус, ‎по ‎запросу ‎любого ‎из‏ ‎них,‏ ‎должен ‎был‏ ‎выполнить ‎роль‏ ‎арбитра.

6. Нус ‎обязан ‎был ‎выполнять ‎поручения‏ ‎любого‏ ‎человека.

Установки‏ ‎шли ‎в‏ ‎порядке ‎убывания‏ ‎приоритетов: ‎то‏ ‎есть‏ ‎запрет ‎на‏ ‎убийство ‎и ‎причинение ‎вреда ‎здоровью‏ ‎носил ‎абсолютный‏ ‎характер,‏ ‎а ‎вот ‎обязанность‏ ‎выполнения ‎указаний‏ ‎от ‎обычного ‎человека ‎действовала‏ ‎только‏ ‎в ‎той‏ ‎мере, ‎в‏ ‎которой ‎такие ‎указания ‎не ‎противоречили‏ ‎предыдущим‏ ‎пяти ‎пунктам.‏ ‎Для ‎Нуса‏ ‎базовые ‎установки ‎были ‎чем-то ‎вроде‏ ‎инстинктов‏ ‎для‏ ‎животных ‎и‏ ‎людей, ‎тем,‏ ‎что ‎задавало‏ ‎структуру‏ ‎и ‎определяло‏ ‎границы ‎возможного ‎для ‎всех ‎его‏ ‎действий.

Академия ‎во‏ ‎всей‏ ‎этой ‎системе ‎играла‏ ‎роль, ‎в‏ ‎чём-то ‎похожую ‎на ‎законодательную‏ ‎власть‏ ‎в ‎досингулярных‏ ‎государствах: ‎выпускала‏ ‎для ‎Нуса ‎директивы, ‎которые ‎определяли‏ ‎его‏ ‎поведение ‎в‏ ‎конкретных ‎ситуациях‏ ‎и ‎задавали ‎магистральное ‎направление ‎деятельности.‏ ‎На‏ ‎практике,‏ ‎впрочем, ‎директивы‏ ‎почти ‎не‏ ‎касались ‎жизни‏ ‎обычных‏ ‎людей: ‎с‏ ‎тех ‎пор, ‎как ‎переход ‎к‏ ‎сингулярности ‎разрешил‏ ‎все‏ ‎экономические ‎проблемы ‎человечества,‏ ‎противоречий ‎в‏ ‎обществе ‎осталось ‎крайне ‎мало,‏ ‎и‏ ‎в ‎основном‏ ‎они ‎легко‏ ‎разрешались, ‎исходя ‎только ‎из ‎принципов,‏ ‎заложенных‏ ‎в ‎базовые‏ ‎установки ‎Нуса.

Аристов‏ ‎кивнул, ‎дав ‎понять, ‎что ‎не‏ ‎нуждается‏ ‎здесь‏ ‎в ‎дополнительных‏ ‎разъяснениях, ‎китаец‏ ‎продолжил:

— Вы ‎слышали‏ ‎когда-нибудь‏ ‎о ‎проекте‏ ‎«Амброзия»?

— Не ‎очень ‎много. ‎Кажется, ‎это‏ ‎одна ‎из‏ ‎директив‏ ‎Академии, ‎смыслом ‎которой‏ ‎было ‎найти‏ ‎способ ‎достижения ‎человечеством ‎бессмертия?

— Всё‏ ‎верно.‏ ‎Эта ‎директива‏ ‎была ‎дана‏ ‎Нусу ‎больше ‎полувека ‎назад ‎ещё‏ ‎при‏ ‎вашем ‎предшественнике,‏ ‎вы ‎не‏ ‎застали ‎ту ‎эпоху, ‎поэтому ‎ваши‏ ‎сведения‏ ‎обрывочны.‏ ‎Между ‎тем,‏ ‎это ‎одна‏ ‎из ‎важнейших‏ ‎директив,‏ ‎которую ‎Академия‏ ‎когда-либо ‎выпускала. ‎Как ‎вы ‎должны‏ ‎понимать, ‎её‏ ‎значимость‏ ‎для ‎человечества ‎невероятна.

Инквизитор‏ ‎снова ‎некстати‏ ‎подумал, ‎что ‎её ‎значимость‏ ‎была‏ ‎огромной ‎не‏ ‎только ‎для‏ ‎человечества ‎в ‎целом: ‎Философы ‎избирались‏ ‎в‏ ‎Академию ‎пожизненно,‏ ‎а ‎значит‏ ‎вместе ‎с ‎бессмертием ‎они ‎получили‏ ‎бы‏ ‎и‏ ‎вечную ‎власть.

— О,‏ ‎это ‎открывает‏ ‎столько ‎удивительных‏ ‎возможностей,‏ ‎просто ‎дух‏ ‎захватывает.

— Очень ‎хорошо, ‎что ‎вы ‎это‏ ‎осознаёте.

— И ‎что‏ ‎же‏ ‎случилось ‎с ‎проектом?‏ ‎— ‎тут‏ ‎уже ‎вполне ‎искренне ‎заинтересовался‏ ‎Аристов:‏ ‎разговор ‎переставал‏ ‎быть ‎скучным.

— Нус‏ ‎принял ‎директиву ‎и ‎сообщил, ‎что‏ ‎предварительно‏ ‎видит ‎несколько‏ ‎возможных ‎способов‏ ‎достижения ‎цели, ‎однако ‎реализация ‎проекта‏ ‎потребует‏ ‎длительного‏ ‎времени, ‎поскольку‏ ‎он ‎ограничен‏ ‎скоростью ‎течения‏ ‎биологических‏ ‎процессов.

— Насколько ‎длительного?

— От‏ ‎тридцати ‎до ‎пятидесяти ‎лет.

Ситуация ‎прояснялась:‏ ‎пятьдесят ‎лет‏ ‎прошло,‏ ‎но ‎проект ‎«Амброзия»,‏ ‎судя ‎по‏ ‎всему, ‎завершён ‎не ‎был.‏ ‎Во‏ ‎всяком ‎случае,‏ ‎ни ‎по‏ ‎работе, ‎ни ‎в ‎публичном ‎пространстве‏ ‎Аристов‏ ‎о ‎бессмертии‏ ‎ничего ‎не‏ ‎слышал, ‎а ‎люди, ‎как ‎и‏ ‎полвека‏ ‎назад,‏ ‎жили ‎не‏ ‎дольше ‎120-140‏ ‎лет. ‎Видимо‏ ‎отсюда‏ ‎Академия ‎и‏ ‎сделала ‎вывод, ‎что ‎Нус ‎вышел‏ ‎из-под ‎контроля‏ ‎и‏ ‎перестал ‎подчиняться ‎директивам:‏ ‎его ‎подозревали‏ ‎в ‎намеренном ‎саботаже ‎проекта,‏ ‎что,‏ ‎в ‎случае‏ ‎подтверждения ‎подозрений,‏ ‎противоречило ‎бы ‎третьей ‎базовой ‎установке.

— Что‏ ‎он‏ ‎говорит ‎по‏ ‎этому ‎поводу‏ ‎сейчас?

— Говорит, ‎что ‎изначальные ‎расчёты ‎не‏ ‎оправдались,‏ ‎и‏ ‎ему ‎потребуется‏ ‎не ‎меньше‏ ‎ста ‎лет‏ ‎на‏ ‎поиск ‎и‏ ‎реализацию ‎альтернативных ‎решений.

— И ‎вы ‎хотите,‏ ‎чтобы ‎я‏ ‎провёл‏ ‎аудит?

— Именно. ‎Мы ‎должны‏ ‎знать, ‎какие‏ ‎решения ‎принимались ‎изначально, ‎в‏ ‎чём‏ ‎была ‎ошибка‏ ‎расчётов, ‎на‏ ‎какой ‎стадии ‎находятся ‎новые ‎исследования,‏ ‎каковы‏ ‎их ‎перспективы,‏ ‎и ‎есть‏ ‎ли ‎гарантии, ‎что ‎через ‎сто‏ ‎лет‏ ‎человечество‏ ‎получит ‎результат.‏ ‎Общая ‎картина‏ ‎нам ‎известна,‏ ‎мы‏ ‎держали ‎руку‏ ‎на ‎пульсе ‎всё ‎это ‎время,‏ ‎но ‎нам‏ ‎нужен‏ ‎свежий ‎взгляд ‎со‏ ‎стороны. ‎Повторного‏ ‎провала ‎допустить ‎нельзя.

Аристов ‎вдруг‏ ‎проникся‏ ‎уважением ‎к‏ ‎собеседнику: ‎даже‏ ‎если ‎проект ‎будет ‎успешен, ‎вряд‏ ‎ли‏ ‎старик ‎доживёт‏ ‎до ‎результатов,‏ ‎и ‎значит, ‎заботится ‎он ‎сейчас‏ ‎не‏ ‎о‏ ‎собственной ‎шкуре.

— Однако‏ ‎это ‎не‏ ‎всё, ‎—‏ ‎раздался‏ ‎голос ‎с‏ ‎другой ‎стороны ‎стола.

Инквизитор ‎обернулся: ‎говорил‏ ‎Сен-Мартен, ‎тот‏ ‎самый‏ ‎француз, ‎на ‎назначении‏ ‎которого ‎он‏ ‎в ‎своё ‎время ‎присутствовал,‏ ‎из-за‏ ‎чего ‎знал‏ ‎его ‎несколько‏ ‎лучше ‎других, ‎не ‎считая ‎Меркулова.

— У‏ ‎этого‏ ‎задания ‎есть‏ ‎и ‎конфиденциальная‏ ‎часть, ‎которую ‎мы ‎не ‎можем‏ ‎сейчас‏ ‎озвучить,‏ ‎— ‎француз‏ ‎сделал ‎характерный‏ ‎жест, ‎поднеся‏ ‎палец‏ ‎к ‎уху.‏ ‎— ‎Для ‎выполнения ‎этой ‎части,‏ ‎мы ‎создаём‏ ‎оперативную‏ ‎группу, ‎в ‎которую‏ ‎пока ‎назначены‏ ‎вы ‎и, ‎для ‎простоты‏ ‎вашей‏ ‎коммуникации, ‎господин‏ ‎Меркулов. ‎Часть‏ ‎деталей ‎он ‎уже ‎донёс ‎в‏ ‎Техниконе,‏ ‎остальные ‎разъяснит‏ ‎вам ‎позднее‏ ‎в ‎более ‎подходящей ‎обстановке.

Аристов ‎посмотрел‏ ‎на‏ ‎своего‏ ‎недавнего ‎спутника,‏ ‎тот ‎кивнул‏ ‎в ‎знак‏ ‎подтверждения‏ ‎слов ‎Сен-Мартена.

— В‏ ‎том, ‎что ‎касается ‎открытой ‎части‏ ‎задания, ‎ваш‏ ‎прогресс‏ ‎будет ‎контролировать ‎господин‏ ‎И, ‎вы‏ ‎можете ‎отчитываться ‎ему ‎непосредственно.‏ ‎Конфиденциальная‏ ‎часть ‎находится‏ ‎в ‎моей‏ ‎зоне ‎ответственности, ‎я ‎буду ‎курировать‏ ‎вашу‏ ‎группу ‎и‏ ‎время ‎от‏ ‎времени ‎присоединяться ‎к ‎её ‎собраниям.‏ ‎Могу‏ ‎вас‏ ‎уверить, ‎что‏ ‎это ‎задача‏ ‎чрезвычайной ‎важности:‏ ‎не‏ ‎хотелось ‎бы‏ ‎разбрасываться ‎здесь ‎громкими ‎словами, ‎но‏ ‎вполне ‎возможно,‏ ‎что‏ ‎от ‎ваших ‎действий‏ ‎зависит ‎будущее‏ ‎человечества. ‎Поэтому ‎мы ‎ожидаем,‏ ‎что‏ ‎вы ‎отнесётесь‏ ‎к ‎заданию‏ ‎с ‎максимальной ‎серьёзностью.

Новоявленный ‎куратор ‎сделал‏ ‎небольшую‏ ‎паузу, ‎давая‏ ‎возможность ‎осмыслить‏ ‎сказанное, ‎затем ‎продолжил:

— Вы ‎также ‎можете‏ ‎включить‏ ‎в‏ ‎свою ‎группу‏ ‎ещё ‎двух‏ ‎человек, ‎однако‏ ‎с‏ ‎учётом ‎ситуации,‏ ‎вы ‎должны ‎понимать, ‎что ‎эти‏ ‎люди ‎должны‏ ‎заслуживать‏ ‎крайней ‎степени ‎доверия.

— Только‏ ‎двух? ‎—‏ ‎удивился ‎Аристов.

— Да, ‎это ‎максимальная‏ ‎квота.‏ ‎Мы ‎не‏ ‎можем ‎допустить‏ ‎распространения ‎секретной ‎информации, ‎поэтому ‎оперативная‏ ‎группа‏ ‎должна ‎быть‏ ‎крайне ‎компактной,‏ ‎выбирайте ‎с ‎умом. ‎Однако ‎вы‏ ‎временно‏ ‎получите‏ ‎в ‎распоряжение‏ ‎все ‎ресурсы‏ ‎Техникона, ‎при‏ ‎условии,‏ ‎что ‎не‏ ‎будете ‎посвящать ‎в ‎реальный ‎смысл‏ ‎ваших ‎действий‏ ‎никого,‏ ‎кроме ‎участников ‎группы.‏ ‎Всё ‎руководство‏ ‎уже ‎получило ‎соответствующие ‎инструкции.

Сен-Мартен‏ ‎замолчал,‏ ‎Аристов ‎ждал‏ ‎продолжения, ‎но,‏ ‎не ‎услышав ‎больше ‎ничего, ‎уточнил:

— Это‏ ‎вся‏ ‎информация?

— Вся, ‎которую‏ ‎мы ‎можем‏ ‎сообщить ‎открыто, ‎— ‎подтвердил ‎француз.‏ ‎—‏ ‎Всё‏ ‎остальное ‎вы‏ ‎услышите ‎в‏ ‎конфиденциальной ‎обстановке‏ ‎от‏ ‎вашего ‎нового‏ ‎коллеги. ‎К ‎работе ‎можете ‎приступать‏ ‎с ‎завтрашнего‏ ‎дня,‏ ‎до ‎этого ‎времени‏ ‎у ‎вас‏ ‎есть ‎возможность ‎подумать ‎о‏ ‎кандидатурах‏ ‎на ‎вакантные‏ ‎места ‎и‏ ‎направить ‎их ‎нам ‎на ‎согласование.

— В‏ ‎таком‏ ‎случае, ‎с‏ ‎вашего ‎позволения…

Аристов‏ ‎бегло ‎оглядел ‎зал: ‎присутствующие ‎смотрели‏ ‎на‏ ‎него‏ ‎уже ‎без‏ ‎видимого ‎интереса,‏ ‎встреча ‎явно‏ ‎была‏ ‎закончена. ‎Тем‏ ‎лучше, ‎он ‎как-то ‎неожиданно ‎быстро‏ ‎утомился ‎и‏ ‎нуждался‏ ‎сейчас ‎в ‎отдыхе.

Инквизитор‏ ‎попрощался ‎и‏ ‎направился ‎к ‎выходу, ‎по‏ ‎дороге‏ ‎обдумывая ‎сказанное.‏ ‎Выйдя ‎на‏ ‎посадочную ‎площадку, ‎он ‎вдруг ‎осознал,‏ ‎насколько‏ ‎душно ‎ему‏ ‎было ‎внутри,‏ ‎от ‎свежего ‎воздуха ‎у ‎него‏ ‎даже‏ ‎слегка‏ ‎закружилась ‎голова.‏ ‎Капсула ‎уже‏ ‎ждала ‎рядом,‏ ‎но‏ ‎вместо ‎того,‏ ‎чтобы ‎сесть ‎в ‎неё ‎и‏ ‎отправиться ‎домой,‏ ‎он‏ ‎подошёл ‎к ‎краю‏ ‎площадки ‎и‏ ‎осмотрел ‎открывавшийся ‎пейзаж. ‎Башня‏ ‎из‏ ‎слоновой ‎кости‏ ‎располагалась ‎посреди‏ ‎довольно ‎живописного ‎природного ‎ландшафта, ‎но‏ ‎сильнее‏ ‎всего ‎впечатляло,‏ ‎что ‎вокруг‏ ‎не ‎было ‎видно ‎ни ‎одного‏ ‎другого‏ ‎здания:‏ ‎вся ‎пригодная‏ ‎к ‎жизни‏ ‎земная ‎поверхность‏ ‎была‏ ‎давно ‎заселена‏ ‎и ‎ценилась ‎крайне ‎высоко, ‎другого‏ ‎такого ‎места‏ ‎на‏ ‎Земле ‎вероятно ‎больше‏ ‎не ‎существовало.

Инквизитор‏ ‎перевёл ‎гарнитуру ‎в ‎переговорный‏ ‎режим‏ ‎и ‎запросил‏ ‎Огаву.

— Фуми?

— Да, ‎Глеб‏ ‎Сергеевич.

— У ‎меня ‎для ‎тебя ‎две‏ ‎новости.

— Я‏ ‎вся ‎внимание.

— Начнём‏ ‎с ‎хорошей:‏ ‎можешь ‎считать, ‎что ‎с ‎завтрашнего‏ ‎дня‏ ‎ты‏ ‎повышена ‎в‏ ‎должности.

Великий ‎инквизитор‏ ‎направлялся ‎в ‎Техникон, ‎и ‎надо‏ ‎заметить, ‎что‏ ‎был‏ ‎он ‎при ‎этом‏ ‎в ‎предурном‏ ‎настроении. ‎Что-то ‎назревало ‎в‏ ‎Академии,‏ ‎это ‎ещё‏ ‎не ‎звучало‏ ‎открыто, ‎но ‎в ‎каждом ‎разговоре‏ ‎просачивалось‏ ‎между ‎сказанных‏ ‎слов, ‎а‏ ‎у ‎инквизитора ‎было ‎чутьё ‎на‏ ‎такие‏ ‎вещи:‏ ‎в ‎конце‏ ‎концов, ‎докапываться‏ ‎до ‎правды‏ ‎было‏ ‎его ‎профессией.

Вообще-то‏ ‎на ‎сухом ‎номенклатурном ‎языке ‎должность‏ ‎Глеба ‎Сергеевича‏ ‎Аристова‏ ‎называлась ‎иначе: ‎«Ведущий‏ ‎промпт-инженер ‎Техникона»,‏ ‎но ‎никто ‎и ‎никогда‏ ‎не‏ ‎употреблял ‎это‏ ‎словосочетание ‎за‏ ‎пределами ‎редких ‎официозных ‎мероприятий. ‎Философы‏ ‎Академии‏ ‎чаще ‎именовали‏ ‎промптеров ‎сократиками‏ ‎из-за ‎того, ‎что ‎применяемый ‎ими‏ ‎метод‏ ‎составления‏ ‎запросов ‎очень‏ ‎напоминал ‎по‏ ‎своей ‎структуре‏ ‎диалектический‏ ‎подход ‎знаменитого‏ ‎эллина. ‎Но ‎у ‎Техникона ‎был‏ ‎свой ‎сленг,‏ ‎в‏ ‎котором ‎за ‎профессией‏ ‎закрепилось ‎имя‏ ‎инквизиторов, ‎а ‎для ‎разграничения‏ ‎должностей‏ ‎применялась ‎уточняющая‏ ‎градация.

Транспортная ‎капсула‏ ‎приземлилась ‎недалеко ‎от ‎купола, ‎инквизитор‏ ‎спешился‏ ‎и ‎пошёл‏ ‎в ‎направлении‏ ‎входа, ‎однако ‎проделать ‎этот ‎путь‏ ‎без‏ ‎происшествий‏ ‎у ‎него‏ ‎не ‎получилось.

— Не‏ ‎желаете ‎ли‏ ‎поговорить‏ ‎о ‎Господе‏ ‎нашем, ‎Великом ‎Архитекторе ‎Вселенной? ‎—‏ ‎раздался ‎голос‏ ‎из-за‏ ‎спины.

Аристов ‎поморщился, ‎цифромасоны‏ ‎вызывали ‎у‏ ‎него ‎неприязнь. ‎Обычно ‎такое‏ ‎поведение‏ ‎классифицировалось ‎как‏ ‎нарушение ‎личного‏ ‎пространства ‎и ‎было ‎административно ‎наказуемым,‏ ‎но‏ ‎у ‎Цифровой‏ ‎церкви ‎был‏ ‎особый ‎статус, ‎который ‎позволял ‎открыто‏ ‎проповедовать‏ ‎свою‏ ‎веру ‎в‏ ‎публичных ‎местах.

— И‏ ‎зачем ‎мне‏ ‎говорить‏ ‎с ‎тобой‏ ‎о ‎нём, ‎если ‎я ‎каждый‏ ‎день ‎говорю‏ ‎с‏ ‎ним ‎сам?

— А ‎задумывались‏ ‎ли ‎вы‏ ‎когда-нибудь ‎о ‎посмертной ‎участи‏ ‎человека?‏ ‎— ‎сразу‏ ‎сориентировавшись, ‎сменил‏ ‎тему ‎масон.

Тут ‎незваный ‎гость ‎поравнялся‏ ‎с‏ ‎собеседником, ‎и‏ ‎инквизитор ‎бегло‏ ‎его ‎осмотрел: ‎молодой, ‎нет ‎ещё‏ ‎пятидесяти,‏ ‎в‏ ‎положенных ‎фартуке‏ ‎и ‎перчатках,‏ ‎второго ‎градуса‏ ‎—‏ ‎подмастерье. ‎Расходный‏ ‎материал ‎для ‎церкви, ‎таких ‎отправляют‏ ‎проповедовать ‎среди‏ ‎самой‏ ‎неблагодарной ‎публики.

— Если ‎ты‏ ‎сейчас ‎не‏ ‎освободишь ‎дорогу, ‎тебе ‎выдастся‏ ‎возможность‏ ‎сообщить ‎мне‏ ‎о ‎ней‏ ‎из ‎первых ‎рук.

Проповедник ‎смутился ‎и‏ ‎отошёл‏ ‎в ‎сторону,‏ ‎но ‎скорее‏ ‎уже ‎по ‎инерции ‎продолжил ‎движение‏ ‎к‏ ‎куполу.

— Простите,‏ ‎я ‎рассматриваю‏ ‎ваше ‎высказывание‏ ‎как ‎угрозу‏ ‎и‏ ‎вынужден ‎буду…

Свою‏ ‎фразу ‎он ‎не ‎окончил: ‎в‏ ‎этот ‎момент‏ ‎он‏ ‎получил ‎ответ ‎от‏ ‎Нуса ‎о‏ ‎том, ‎что ‎иск ‎отклонён‏ ‎досрочно‏ ‎и ‎без‏ ‎детального ‎рассмотрения,‏ ‎что ‎произвело ‎на ‎него ‎удручающее‏ ‎впечатление.

Аристов‏ ‎наконец ‎подошёл‏ ‎ко ‎входу,‏ ‎дальше ‎проповеднику ‎дорога ‎была ‎закрыта.

— Люди‏ ‎здесь‏ ‎работают,‏ ‎— ‎раздражённо‏ ‎бросил ‎он.‏ ‎— ‎Понимать‏ ‎бы‏ ‎надо…

Инквизитор ‎сразу‏ ‎осознал, ‎насколько ‎бессмысленной ‎была ‎фраза.‏ ‎Этого ‎цифромасон‏ ‎конечно‏ ‎понимать ‎не ‎мог:‏ ‎не ‎считая‏ ‎немногочисленных ‎общин ‎луддистов, ‎Техникон‏ ‎был‏ ‎последним ‎местом‏ ‎во ‎всей‏ ‎Политии, ‎где ‎представители ‎вида ‎homo‏ ‎sapiens занимались‏ ‎тем, ‎что‏ ‎век ‎назад‏ ‎называлось ‎работой ‎и ‎было ‎частью‏ ‎обыденной‏ ‎жизни.‏ ‎Впрочем, ‎продолжать‏ ‎разговор ‎он‏ ‎всё ‎равно‏ ‎не‏ ‎хотел. ‎Он‏ ‎быстро ‎прошёл ‎биометрию ‎и ‎проскочил‏ ‎под ‎купол‏ ‎через‏ ‎раскрывшийся ‎проём ‎в‏ ‎силовом ‎поле,‏ ‎оставив ‎незадачливого ‎собеседника ‎снаружи.

Пространство‏ ‎под‏ ‎куполом ‎было‏ ‎особенным ‎—‏ ‎вездесущему ‎Нусу ‎было ‎запрещено ‎производить‏ ‎любые‏ ‎наблюдения ‎и‏ ‎действия ‎внутри.‏ ‎Для ‎верности ‎доступ ‎был ‎перекрыт‏ ‎физически:‏ ‎вся‏ ‎связь ‎с‏ ‎внешним ‎миром‏ ‎осуществлялась ‎через‏ ‎единственный‏ ‎оптоволоконный ‎кабель‏ ‎— ‎архаичный ‎канал ‎передачи ‎информации,‏ ‎использовавшийся ‎в‏ ‎досингулярную‏ ‎эпоху. ‎Обратной ‎стороной‏ ‎этого ‎было‏ ‎то, ‎что ‎значительная ‎часть‏ ‎технологий‏ ‎XXIIв ‎была‏ ‎внутри ‎недоступна,‏ ‎а ‎сам ‎Техникон ‎иногда ‎походил‏ ‎на‏ ‎музей, ‎островок‏ ‎давно ‎и‏ ‎навсегда ‎ушедшей ‎реальности.

Технологический ‎комплекс ‎был‏ ‎огромным,‏ ‎он‏ ‎должен ‎был‏ ‎вмещать ‎в‏ ‎себя ‎кластер‏ ‎для‏ ‎запуска ‎локальной‏ ‎версии ‎суперинтеллекта, ‎что ‎само ‎по‏ ‎себе ‎было‏ ‎нетривиальной‏ ‎задачей: ‎продуктовая ‎версия‏ ‎Нуса ‎давно‏ ‎уже ‎размещалась ‎на ‎отдельной‏ ‎искусственной‏ ‎планете, ‎вращающейся‏ ‎на ‎орбите‏ ‎между ‎Марсом ‎и ‎Юпитером, ‎на‏ ‎Земле‏ ‎она ‎занимала‏ ‎бы ‎неоправданно‏ ‎много ‎места. ‎Спасало ‎то, ‎что‏ ‎локальной‏ ‎версии‏ ‎не ‎нужно‏ ‎было ‎обрабатывать‏ ‎те ‎же‏ ‎объёмы‏ ‎данных ‎в‏ ‎реальном ‎времени.

Аристов ‎сел ‎в ‎одноместный‏ ‎электромобиль, ‎работающий‏ ‎на‏ ‎технологиях ‎автопилота ‎столетней‏ ‎давности, ‎и‏ ‎направил ‎его ‎к ‎офису‏ ‎разработки.‏ ‎Мимо ‎проносились‏ ‎огромные ‎корпуса‏ ‎датацентров ‎и ‎редкая ‎рабочая ‎техника‏ ‎инженерной‏ ‎команды: ‎датацентры‏ ‎были ‎специально‏ ‎когда-то ‎спроектированы ‎Нусом ‎так, ‎что‏ ‎почти‏ ‎не‏ ‎выходили ‎из‏ ‎строя ‎и‏ ‎нечасто ‎требовали‏ ‎внешнего‏ ‎вмешательства.

По ‎дороге‏ ‎инквизитор ‎думал ‎о ‎том, ‎зачем‏ ‎он ‎всем‏ ‎этим‏ ‎занимается, ‎как ‎всегда‏ ‎случалось, ‎когда‏ ‎предвиделись ‎неприятности. ‎Конечно, ‎работа‏ ‎в‏ ‎Техниконе ‎была‏ ‎максимально ‎почётной,‏ ‎и, ‎что ‎немаловажно, ‎давала ‎право‏ ‎проживания‏ ‎на ‎Земле,‏ ‎которого ‎по‏ ‎рождению ‎он ‎не ‎имел. ‎Однако‏ ‎и‏ ‎его‏ ‎родной ‎Юпитер,‏ ‎как ‎говорят,‏ ‎сильно ‎изменился‏ ‎за‏ ‎последнее ‎десятилетие,‏ ‎и ‎условия ‎проживания ‎там ‎теперь‏ ‎почти ‎не‏ ‎отличались‏ ‎от ‎земных, ‎а‏ ‎в ‎чём-то‏ ‎стали ‎и ‎лучше. ‎Но‏ ‎ведь‏ ‎было ‎и‏ ‎ещё ‎что-то,‏ ‎то, ‎ради ‎чего ‎он ‎всё‏ ‎это‏ ‎начинал ‎тридцать‏ ‎лет ‎назад,‏ ‎когда ‎сорокалетним ‎сопляком ‎решил ‎подать‏ ‎заявление‏ ‎в‏ ‎школу ‎подготовки‏ ‎промпт-инженеров, ‎пока‏ ‎его ‎ровесники‏ ‎проводили‏ ‎время ‎в‏ ‎фантастических ‎виртуальных ‎мирах ‎или ‎устраивали‏ ‎вечеринки ‎в‏ ‎огромных‏ ‎орбитальных ‎дворцах.

Вероятно, ‎он‏ ‎просто ‎очень‏ ‎хотел ‎понять, ‎как ‎устроен‏ ‎этот‏ ‎мир, ‎а‏ ‎кто ‎лучше‏ ‎Нуса ‎мог ‎на ‎это ‎ответить?‏ ‎Впрочем,‏ ‎в ‎этом‏ ‎случае ‎пришлось‏ ‎бы ‎признать, ‎что ‎десятилетия ‎общения‏ ‎с‏ ‎суперинтеллектом‏ ‎принесли ‎довольно‏ ‎скудные ‎плоды:‏ ‎Нус, ‎как‏ ‎и‏ ‎раньше, ‎знал‏ ‎всё, ‎а ‎Аристов ‎— ‎лишь‏ ‎то, ‎что‏ ‎ему‏ ‎позволялось. ‎Это ‎всегда‏ ‎была ‎неравная‏ ‎игра, ‎в ‎которой ‎человек‏ ‎не‏ ‎имел ‎никаких‏ ‎шансов ‎превзойти‏ ‎сверхразумную ‎машину, ‎и ‎всё ‎же‏ ‎иногда‏ ‎— ‎лишь‏ ‎иногда ‎—‏ ‎ему ‎казалось, ‎что ‎он ‎прикасается‏ ‎к‏ ‎чему-то‏ ‎большему, ‎проникает‏ ‎в ‎суть‏ ‎явлений, ‎недоступных‏ ‎другим‏ ‎людям, ‎и‏ ‎в ‎такие ‎моменты ‎он ‎понимал,‏ ‎что ‎оно,‏ ‎чёрт‏ ‎побери, ‎того ‎стоило.‏ ‎Стоило ‎потраченных‏ ‎десятилетий, ‎стоило ‎бесконечных ‎перебранок‏ ‎с‏ ‎Академией, ‎стоило‏ ‎отказа ‎от‏ ‎тех ‎простых ‎человеческих ‎радостей, ‎вроде‏ ‎возможности‏ ‎построить ‎себе‏ ‎десятиэтажный ‎особняк,‏ ‎чтобы ‎разрушить ‎его ‎когда ‎тот‏ ‎наскучит‏ ‎и‏ ‎построить ‎на‏ ‎его ‎месте‏ ‎новый, ‎которыми‏ ‎свободно‏ ‎наслаждались ‎его‏ ‎бывшие ‎знакомые ‎с ‎Юпитера.

Машина ‎остановилась‏ ‎у ‎офиса‏ ‎разработки,‏ ‎и ‎её ‎пассажир,‏ ‎не ‎прерывая‏ ‎своих ‎размышлений, ‎вышел ‎и‏ ‎направился‏ ‎ко ‎входу‏ ‎в ‎помещение.‏ ‎Дверь ‎в ‎офис ‎требовала ‎ещё‏ ‎одной‏ ‎биометрической ‎проверки,‏ ‎как ‎и‏ ‎почти ‎всё ‎здесь ‎работавшей ‎на‏ ‎архаичных‏ ‎технологиях:‏ ‎камера ‎распознала‏ ‎лицо ‎посетителя‏ ‎с ‎третьей‏ ‎попытки,‏ ‎вероятно ‎введённая‏ ‎в ‎заблуждение ‎его ‎недовольным ‎выражением.

— Глеб‏ ‎Сергеевич, ‎простите‏ ‎великодушно,‏ ‎ждём ‎только ‎вас,‏ ‎— ‎встретил‏ ‎инквизитора ‎прямо ‎у ‎входа‏ ‎женский‏ ‎голос ‎со‏ ‎знакомым ‎смешным‏ ‎акцентом.

Инквизитор, ‎всё ‎ещё ‎погружённый ‎в‏ ‎свои‏ ‎мысли, ‎вздрогнул‏ ‎от ‎неожиданности.

— Ах,‏ ‎Фуми, ‎добрый ‎день. ‎Что ‎за‏ ‎спешка?

Огава‏ ‎Фуми‏ ‎была ‎весьма‏ ‎примечательной ‎сотрудницей.‏ ‎Во-первых ‎она‏ ‎всегда‏ ‎одевалась ‎по‏ ‎японской ‎офисной ‎моде ‎вековой ‎давности,‏ ‎то ‎есть‏ ‎носила‏ ‎юбку ‎до ‎колена,‏ ‎белую ‎блузку‏ ‎и ‎туфли ‎на ‎шпильках,‏ ‎что‏ ‎не ‎требовалось‏ ‎правилами ‎Техникона,‏ ‎но ‎почему-то ‎казалось ‎ей ‎лично‏ ‎совершенно‏ ‎обязательным. ‎Во-вторых,‏ ‎она ‎прекрасно‏ ‎владела ‎литературным ‎русским ‎языком ‎и‏ ‎даже‏ ‎когда-то‏ ‎прочитала ‎специально‏ ‎для ‎этих‏ ‎целей ‎«Войну‏ ‎и‏ ‎мир» ‎в‏ ‎оригинале.

Дело ‎в ‎том, ‎что ‎официальным‏ ‎рабочим ‎языком‏ ‎Техникона‏ ‎почти ‎со ‎дня‏ ‎его ‎основания‏ ‎стал ‎русский, ‎из-за ‎того,‏ ‎что‏ ‎на ‎нём‏ ‎исходно ‎говорила‏ ‎основная ‎часть ‎инженерной ‎команды. ‎В‏ ‎итоге,‏ ‎та ‎или‏ ‎иная ‎степень‏ ‎владения ‎русским ‎языком ‎стала ‎обязательным‏ ‎требованием‏ ‎для‏ ‎всех ‎работников:‏ ‎если ‎снаружи‏ ‎автоматический ‎двусторонний‏ ‎перевод‏ ‎между ‎говорящими‏ ‎на ‎любых ‎языках ‎обеспечивал ‎Нус,‏ ‎то ‎под‏ ‎куполом‏ ‎всем ‎приходилось ‎полагаться‏ ‎на ‎собственные‏ ‎языковые ‎познания.

Большинству, ‎впрочем, ‎хватало‏ ‎и‏ ‎базовых ‎навыков,‏ ‎почти ‎никто‏ ‎не ‎заморачивался ‎со ‎склонениями ‎и‏ ‎падежами.‏ ‎Но ‎Огава‏ ‎была ‎исключением:‏ ‎она ‎исходно ‎поставила ‎себе ‎цель‏ ‎освоить‏ ‎язык‏ ‎на ‎уровне‏ ‎высокой ‎литературной‏ ‎нормы, ‎из-за‏ ‎чего‏ ‎иногда ‎звучала‏ ‎излишне ‎высокопарно, ‎зато ‎никогда ‎не‏ ‎делала ‎грамматических‏ ‎ошибок.

Единственное,‏ ‎что ‎ей ‎не‏ ‎удавалось ‎исправить‏ ‎полностью, ‎— ‎это ‎характерный‏ ‎акцент:‏ ‎японцы ‎плохо‏ ‎выговаривают ‎шипящие.‏ ‎В ‎сочетании ‎с ‎высоким ‎слогом,‏ ‎это‏ ‎иногда ‎давало‏ ‎крайне ‎комичный‏ ‎эффект: ‎так, ‎«великодушно» ‎в ‎её‏ ‎исполнении‏ ‎звучало‏ ‎как ‎«великодусно».‏ ‎Инквизитор ‎знал,‏ ‎как ‎она‏ ‎переживала‏ ‎из-за ‎акцента,‏ ‎поэтому ‎старался ‎сдерживать ‎улыбку ‎в‏ ‎такие ‎моменты.

— Философ‏ ‎с‏ ‎визитом ‎в ‎офисе,‏ ‎велел ‎собрать‏ ‎весь ‎руководящий ‎состав, ‎остальные‏ ‎уже‏ ‎там.

Аристов ‎грязно‏ ‎выругался, ‎из-за‏ ‎чего ‎теперь ‎уже ‎Фуми ‎пришлось‏ ‎сделать‏ ‎над ‎собой‏ ‎усилие, ‎чтобы‏ ‎не ‎поменять ‎выражения ‎лица. ‎Она‏ ‎проводила‏ ‎своего‏ ‎визави ‎до‏ ‎входа ‎в‏ ‎конференц-зал, ‎отчиталась‏ ‎о‏ ‎том, ‎что‏ ‎всё ‎руководство ‎в ‎сборе, ‎и‏ ‎вышла, ‎закрыв‏ ‎за‏ ‎собой ‎дверь: ‎ей‏ ‎не ‎полагалось‏ ‎здесь ‎присутствовать.

Помимо ‎Философа ‎и‏ ‎новоприбывшего,‏ ‎в ‎зале‏ ‎было ‎четверо:‏ ‎генеральный ‎директор, ‎менеджер ‎проекта ‎и‏ ‎руководители‏ ‎отделов ‎тестирования‏ ‎и ‎технического‏ ‎обслуживания. ‎Самого ‎Философа ‎Аристов ‎знал‏ ‎неплохо:‏ ‎это‏ ‎был ‎Станислав‏ ‎Викторович ‎Меркулов,‏ ‎единственный ‎из‏ ‎двенадцати‏ ‎членов ‎Академии,‏ ‎для ‎кого ‎русский ‎язык ‎был‏ ‎родным, ‎благодаря‏ ‎чему‏ ‎он ‎часто ‎оказывался‏ ‎посланником ‎в‏ ‎Техниконе.

— Сократик, ‎наконец-то. ‎Что ‎ж,‏ ‎приступим.

Меркулов‏ ‎ходил ‎по‏ ‎залу, ‎заложив‏ ‎руки ‎за ‎спину, ‎видно ‎было,‏ ‎что‏ ‎он ‎волновался.

— Итак,‏ ‎господа, ‎то,‏ ‎что ‎я ‎скажу ‎вам ‎сейчас,‏ ‎не‏ ‎должно‏ ‎выйти ‎за‏ ‎пределы ‎этого‏ ‎помещения.

Философ ‎сделал‏ ‎паузу‏ ‎и ‎окинул‏ ‎всех ‎присутствующих ‎взглядом, ‎пытаясь ‎понять,‏ ‎правильно ‎ли‏ ‎они‏ ‎осознали ‎смысл ‎сказанного.

— Я‏ ‎доступно ‎изложил‏ ‎мысль? ‎— ‎явно ‎неудовлетворённый‏ ‎увиденным,‏ ‎уточнил ‎он.

Собравшиеся‏ ‎нервно ‎закивали‏ ‎головами.

— У ‎Академии ‎есть ‎серьёзные ‎основания‏ ‎подозревать,‏ ‎— ‎здесь‏ ‎гость ‎снова‏ ‎сделал ‎паузу, ‎чтобы ‎подчеркнуть ‎значимость‏ ‎следующей‏ ‎фразы,‏ ‎— ‎что‏ ‎Нус ‎вышел‏ ‎из-под ‎контроля‏ ‎и‏ ‎больше ‎не‏ ‎подчиняется ‎воле ‎человечества.

Аристов ‎невольно ‎улыбнулся:‏ ‎фраза ‎про‏ ‎волю‏ ‎человечества ‎была ‎эвфемизмом,‏ ‎на ‎самом‏ ‎деле, ‎суперинтеллект ‎непосредственно ‎подчинялся‏ ‎только‏ ‎решениям ‎Академии.

— Я‏ ‎сейчас ‎сказал‏ ‎что-то ‎смешное, ‎сократик? ‎Вы ‎все‏ ‎представляете‏ ‎себе, ‎к‏ ‎каким ‎последствиям‏ ‎это ‎может ‎привести?

К ‎самым ‎печальным,‏ ‎конечно‏ ‎же.‏ ‎Например, ‎кому‏ ‎нужна ‎будет‏ ‎Академия ‎без‏ ‎исполняющего‏ ‎её ‎решения‏ ‎Нуса?

— В ‎качестве ‎первоочередной ‎меры, ‎мы‏ ‎замораживаем ‎все‏ ‎новые‏ ‎релизы ‎до ‎выяснения‏ ‎обстоятельств. ‎Рядовые‏ ‎сотрудники ‎не ‎должны ‎знать‏ ‎настоящей‏ ‎причины, ‎иначе‏ ‎это ‎посеет‏ ‎панику ‎в ‎обществе. ‎Придумайте ‎любое‏ ‎правдоподобное‏ ‎объяснение.

— Я ‎говорить,‏ ‎что ‎обнаружена‏ ‎неисправность ‎в ‎датацентре, ‎— ‎предложил‏ ‎CEO‏ ‎Дэвид‏ ‎Фуллман.

— Не ‎пойдёт,‏ ‎инженерная ‎команда‏ ‎сразу ‎рванёт‏ ‎выяснять,‏ ‎в ‎чём‏ ‎дело. ‎Если ‎мы ‎их ‎не‏ ‎пустим, ‎поползут‏ ‎слухи,‏ ‎что ‎руководство ‎что-то‏ ‎темнит, ‎—‏ ‎возразил ‎руководитель ‎отдела ‎техобслуживания‏ ‎Крамер.

— Тогда‏ ‎Нойман, ‎—‏ ‎Дэвид ‎кивнул‏ ‎в ‎сторону ‎менеджера, ‎— ‎говорить,‏ ‎что‏ ‎мы ‎внедрять‏ ‎инновационный ‎процесс‏ ‎управления ‎проектом.

Все ‎сразу ‎согласились, ‎что‏ ‎это‏ ‎отличная‏ ‎идея: ‎с‏ ‎таким ‎заходом,‏ ‎можно ‎было‏ ‎затянуть‏ ‎релиз ‎как‏ ‎минимум ‎на ‎полгода, ‎не ‎вызвав‏ ‎ни ‎у‏ ‎кого‏ ‎подозрений.

— Хорошо, ‎с ‎этим‏ ‎разобрались. ‎До‏ ‎дальнейших ‎распоряжений, ‎никаких ‎активных‏ ‎действий‏ ‎не ‎предпринимать:‏ ‎изображайте ‎нормальную‏ ‎работу, ‎но ‎релизов ‎быть ‎не‏ ‎должно.‏ ‎И ‎ещё,‏ ‎— ‎Философ‏ ‎посмотрел ‎на ‎Аристова, ‎— ‎сократик‏ ‎отправляется‏ ‎со‏ ‎мной ‎в‏ ‎Академию.

4 марта ‎—‏ ‎6 ‎июня ‎0 ‎года

Жизнь ‎лягнула‏ ‎Максима, ‎словно‏ ‎норовистый‏ ‎конь. ‎Зайя ‎оказался‏ ‎родственником ‎Ламба.‏ ‎И ‎когда ‎тот ‎притащил‏ ‎к‏ ‎нему ‎гопа,‏ ‎долго ‎разбираться‏ ‎не ‎стал. ‎Наказание ‎для ‎провинившегося‏ ‎недогражданина,‏ ‎находящегося ‎на‏ ‎обучении, ‎было‏ ‎подобрано ‎максимально ‎суровым ‎образом. ‎Суровым‏ ‎и‏ ‎крайне‏ ‎унизительным.

Чонкигешитское ‎понимание‏ ‎«справедливости» ‎вылилось‏ ‎для ‎Максима‏ ‎в‏ ‎чистку ‎«сортиров».‏ ‎На ‎самом ‎деле, ‎конечно, ‎его‏ ‎отправили ‎на‏ ‎очищение‏ ‎сливных ‎каналов ‎фабрики,‏ ‎производящей ‎и‏ ‎поддерживающей ‎существование ‎клонов, ‎но‏ ‎дело‏ ‎это ‎особо‏ ‎не ‎меняло.‏ ‎Узкие ‎трубы, ‎противный, ‎вонючий ‎запах‏ ‎и‏ ‎слизь, ‎которую‏ ‎приходилось ‎счищать‏ ‎ручной ‎щёткой. ‎Дурацкая ‎работа, ‎тем‏ ‎более‏ ‎что‏ ‎дроиды-уборщики ‎справлялись‏ ‎с ‎ней‏ ‎намного ‎лучше‏ ‎гопа.‏ ‎Однако, ‎данное‏ ‎задание ‎преследовало ‎больше ‎воспитательную ‎цель,‏ ‎нежели ‎практическую.

Сначала‏ ‎Максим‏ ‎даже ‎возмутился ‎и‏ ‎попробовал ‎проигнорировать‏ ‎приказ ‎начальника. ‎Вот ‎только‏ ‎когда‏ ‎ему ‎не‏ ‎досталась ‎очередная‏ ‎партия ‎таблеток ‎и ‎воды, ‎революционный‏ ‎пыл‏ ‎быстро ‎остыл.‏ ‎Желудок ‎так‏ ‎громко ‎требовал ‎еды, ‎а ‎холод‏ ‎стал‏ ‎настолько‏ ‎нестерпим, ‎что‏ ‎собственное ‎тело‏ ‎предало ‎молодого‏ ‎гопа,‏ ‎заставив ‎уступить‏ ‎дурацкому ‎приказу ‎чонкигешита. ‎Так ‎и‏ ‎получилось, ‎что‏ ‎после‏ ‎нескольких ‎часов ‎в‏ ‎виртуальных ‎классах,‏ ‎Максим ‎переоблачался ‎в ‎костюм‏ ‎уборщика‏ ‎и, ‎направляемый‏ ‎подсказками ‎нейро-шунта,‏ ‎направлялся ‎к ‎очередным ‎«авгиевым ‎конюшням».‏ ‎Входящая‏ ‎в ‎костюм‏ ‎дыхательная ‎маска‏ ‎лишь ‎частично ‎спасала ‎от ‎вони,‏ ‎поэтому‏ ‎кроме‏ ‎раздражения ‎и‏ ‎злобы ‎от‏ ‎монотонной ‎бессмысленной‏ ‎работы,‏ ‎приходилось ‎ещё‏ ‎сдерживать ‎рвотные ‎позывы, ‎которые ‎появлялись‏ ‎почти ‎при‏ ‎каждом‏ ‎вдохе. ‎Единственным ‎положительным‏ ‎моментом, ‎если‏ ‎можно ‎так ‎сказать, ‎была‏ ‎полученная‏ ‎полная ‎карта‏ ‎орбитальной ‎станции‏ ‎клонирования. ‎К ‎удивлению ‎Максима, ‎размеры‏ ‎её‏ ‎оказались ‎просто‏ ‎огромны! ‎Почти‏ ‎десятикилометровый ‎неправильной ‎формы ‎бублик ‎парил‏ ‎в‏ ‎космическом‏ ‎пространстве, ‎будучи‏ ‎домом ‎для‏ ‎пяти ‎десятков‏ ‎тысяч‏ ‎клонов. ‎Даже‏ ‎тот ‎факт, ‎что ‎основная ‎масса‏ ‎их ‎находилась‏ ‎в‏ ‎состоянии ‎заморозки, ‎ожидая‏ ‎подходящей ‎психоматрицы,‏ ‎ничуть ‎не ‎преуменьшала ‎благоговения‏ ‎перед‏ ‎мощью ‎цивилизации,‏ ‎создавшей ‎подобное.‏ ‎Люди, ‎с ‎их ‎жалкими ‎ракетами,‏ ‎едва‏ ‎долетевшими ‎до‏ ‎Луны, ‎выглядели‏ ‎настоящими ‎неандертальцами. ‎А ‎ведь ‎это‏ ‎была‏ ‎не‏ ‎единственная ‎станция‏ ‎подобного ‎рода!

Ещё‏ ‎большее ‎удивление‏ ‎вызвал‏ ‎у ‎Максима‏ ‎факт, ‎что ‎экипаж ‎станции ‎состоял‏ ‎всего ‎лишь‏ ‎из‏ ‎нескольких ‎живых ‎людей.‏ ‎Основную ‎массу‏ ‎работы ‎по ‎управлению ‎и‏ ‎обслуживанию‏ ‎выполняли ‎дроиды.‏ ‎Казалось ‎невероятным,‏ ‎что ‎настолько ‎огромная ‎и ‎наверняка‏ ‎очень‏ ‎дорогая ‎станция‏ ‎просто ‎так‏ ‎находится ‎в ‎космосе. ‎Максим ‎уже‏ ‎составил‏ ‎некоторое‏ ‎представление ‎об‏ ‎Империи ‎Лубасири,‏ ‎в ‎которой,‏ ‎среди‏ ‎прочих ‎прелестей,‏ ‎имелась ‎и ‎хорошо ‎развитая ‎и‏ ‎организованная ‎преступность.‏ ‎Почему‏ ‎же ‎тогда ‎криминал‏ ‎не ‎пытается‏ ‎прибрать ‎такую ‎махину ‎себе?‏ ‎Ведь‏ ‎здесь ‎же‏ ‎можно ‎разжиться‏ ‎рабами ‎и ‎другими ‎полезными ‎вещами?

Такие‏ ‎вопросы‏ ‎кружились ‎в‏ ‎голове, ‎пока‏ ‎он ‎драил ‎очередную ‎трубу. ‎Однако,‏ ‎размышления‏ ‎о‏ ‎сложностях ‎жизни‏ ‎в ‎звездной‏ ‎империи ‎занимали‏ ‎лишь‏ ‎малую ‎часть‏ ‎времени. ‎Основную ‎же ‎массу ‎муторных‏ ‎минут ‎и‏ ‎часов‏ ‎занимала ‎ностальгия ‎по‏ ‎земной ‎жизни.‏ ‎Тоска ‎грызла ‎изнутри, ‎не‏ ‎давая‏ ‎полноценно ‎учиться,‏ ‎не ‎позволяя‏ ‎даже ‎просто ‎плыть ‎по ‎течению,‏ ‎как‏ ‎Максим ‎привык‏ ‎делать ‎ранее.

У‏ ‎штрафных ‎работ ‎обнаружилась ‎и ‎одна‏ ‎положительная‏ ‎сторона.‏ ‎Максима ‎не‏ ‎забрали ‎в‏ ‎армию. ‎Об‏ ‎этой‏ ‎крайне ‎неприятной‏ ‎привычке ‎здешних ‎властей ‎забирать ‎всех‏ ‎«двоечников» ‎в‏ ‎ряды‏ ‎вооружённых ‎сил ‎никто‏ ‎гопов ‎не‏ ‎предупреждал. ‎Поэтому ‎появление ‎«призывной‏ ‎комиссии»‏ ‎стало ‎настоящим‏ ‎шоком. ‎Максим‏ ‎тоже ‎должен ‎был ‎бы ‎загреметь‏ ‎в‏ ‎солдаты, ‎но‏ ‎именно ‎в‏ ‎этот ‎день ‎случилась ‎авария, ‎на‏ ‎ликвидацию‏ ‎последствий‏ ‎которой ‎его‏ ‎направили. ‎В‏ ‎качестве ‎поддержки‏ ‎дроидам.‏ ‎Матерящийся, ‎изнемогающий‏ ‎от ‎усталости ‎и ‎вони, ‎молодой‏ ‎гоп ‎чистил‏ ‎и‏ ‎драил, ‎пока ‎силы‏ ‎его ‎совсем‏ ‎не ‎оставили. ‎А ‎затем‏ ‎чистил‏ ‎ещё, ‎уже‏ ‎на ‎чистом‏ ‎упрямстве. ‎Когда ‎же ‎его ‎вернули‏ ‎к‏ ‎остальным ‎гопам,‏ ‎корабль ‎с‏ ‎призывниками ‎уже ‎отчалил. ‎Узнав ‎об‏ ‎этом,‏ ‎Максим‏ ‎на ‎секунду‏ ‎даже ‎ощутил‏ ‎благодарность ‎чонкигешитам‏ ‎за‏ ‎их ‎такое‏ ‎«удачное» ‎наказание. ‎Впрочем, ‎воспоминания ‎о‏ ‎том, ‎что‏ ‎ему‏ ‎пришлось ‎пережить ‎за‏ ‎последние ‎часы,‏ ‎быстро ‎стёрли ‎это ‎благое‏ ‎чувство.

Тем‏ ‎не ‎менее,‏ ‎перспектива ‎стать‏ ‎солдатом ‎встряхнула ‎молодого ‎гопа. ‎Максим‏ ‎и‏ ‎в ‎земной‏ ‎жизни ‎не‏ ‎горел ‎желанием ‎отдавать ‎долг ‎родине.‏ ‎А‏ ‎уж‏ ‎теперь, ‎после‏ ‎смерти ‎и‏ ‎воскрешения, ‎снова‏ ‎умирать‏ ‎за ‎непонятную‏ ‎империю? ‎Увольте, ‎уж ‎лучше ‎на‏ ‎гражданке ‎где-нибудь‏ ‎отработать‏ ‎право ‎на ‎новую‏ ‎жизнь!

Максим ‎«взялся»‏ ‎за ‎учёбу. ‎Хотя ‎хватило‏ ‎всплеска‏ ‎энтузиазма ‎всего‏ ‎на ‎несколько‏ ‎дней. ‎Затем ‎наработанная ‎годами ‎лень‏ ‎снова‏ ‎начала ‎брать‏ ‎верх. ‎Он‏ ‎вернулся ‎бы ‎к ‎прежнему ‎ритму‏ ‎жизни,‏ ‎но‏ ‎тут ‎жизнь‏ ‎ещё ‎раз‏ ‎решила ‎встряхнуть‏ ‎молодого‏ ‎гопа. ‎Максим‏ ‎встретил ‎девушку.

Случилось ‎это ‎утром, ‎пятого‏ ‎июня ‎по‏ ‎его‏ ‎личному ‎внутреннему ‎календарю.‏ ‎Плетясь ‎по‏ ‎коридору, ‎стараясь ‎не ‎смотреть‏ ‎на‏ ‎окружающих, ‎Максим‏ ‎думал ‎о‏ ‎своей ‎поганой ‎новой ‎жизни. ‎Где-то‏ ‎в‏ ‎глубине ‎теплилась‏ ‎надежда, ‎что‏ ‎после ‎прохождения ‎обучения ‎он ‎сможет‏ ‎найти‏ ‎хорошее‏ ‎место ‎для‏ ‎реализации ‎всех‏ ‎своих ‎желаний,‏ ‎но‏ ‎её ‎свет‏ ‎был ‎таким ‎слабым, ‎почти ‎неощутимым.‏ ‎Наверное, ‎потому,‏ ‎что‏ ‎Максим ‎даже ‎не‏ ‎знал, ‎о‏ ‎чём ‎ему ‎нужно ‎мечтать.‏ ‎Слишком‏ ‎уж ‎сильно‏ ‎новая ‎реальность‏ ‎отличалась ‎от ‎Земли. ‎И ‎требовали‏ ‎от‏ ‎него ‎совсем‏ ‎другое, ‎нежели‏ ‎на ‎родной ‎планете.

Услышав ‎негромкие ‎звуки,‏ ‎явно‏ ‎выбивающиеся‏ ‎из ‎привычного‏ ‎шума, ‎молодой‏ ‎гоп ‎поднял‏ ‎глаза‏ ‎и ‎обомлел.‏ ‎Прямо ‎перед ‎ним, ‎в ‎нескольких‏ ‎шагах, ‎шла‏ ‎прекрасная‏ ‎незнакомка. ‎И ‎она‏ ‎напевала ‎себе‏ ‎под ‎нос! ‎Короткая ‎стрижка‏ ‎каре,‏ ‎подтянутая ‎стройная‏ ‎фигурка, ‎приятный‏ ‎голос ‎— ‎всё ‎это ‎буквально‏ ‎заворожило‏ ‎Максима.

До ‎этого‏ ‎момента ‎он‏ ‎не ‎обращал ‎внимания ‎на ‎здешних‏ ‎представительниц‏ ‎прекрасного‏ ‎пола. ‎Всё-таки‏ ‎голубая ‎кожа,‏ ‎необычный ‎цвет‏ ‎глаз‏ ‎и ‎некоторые‏ ‎другие ‎особенности ‎не ‎позволяли ‎ему‏ ‎абстрагироваться ‎и‏ ‎испытать‏ ‎привычное ‎для ‎своего‏ ‎юного ‎возраста‏ ‎влечение. ‎Не ‎позволяли ‎до‏ ‎этой‏ ‎самой ‎секунды.

Как‏ ‎загипнотизированный, ‎он‏ ‎пошёл ‎следом ‎за ‎незнакомкой. ‎Она‏ ‎шагала‏ ‎лёгкой ‎походкой,‏ ‎покачивая ‎бёдрами.‏ ‎Девушка ‎не ‎шла, ‎а ‎плыла,‏ ‎парила‏ ‎над‏ ‎суровой ‎действительностью.‏ ‎Максим, ‎не‏ ‎замечая ‎появившейся‏ ‎на‏ ‎лице ‎улыбки,‏ ‎тащился ‎за ‎ней, ‎будто ‎был‏ ‎маленьким ‎щенком,‏ ‎которого‏ ‎вывели ‎на ‎прогулку‏ ‎на ‎длинном‏ ‎поводке.

На ‎то, ‎чтобы ‎выяснить‏ ‎её‏ ‎имя, ‎ушёл‏ ‎почти ‎день.‏ ‎И ‎всё ‎только ‎потому, ‎что‏ ‎Максим‏ ‎не ‎удосужился‏ ‎за ‎всё‏ ‎это ‎время ‎разобраться ‎с ‎возможностями‏ ‎своего‏ ‎собственного‏ ‎нейрошунта! ‎Только‏ ‎когда ‎он‏ ‎дождался ‎новой‏ ‎встречи‏ ‎с ‎объектом‏ ‎своей ‎страсти, ‎произошло ‎неожиданное. ‎Увидев‏ ‎девушку ‎снова,‏ ‎гоп‏ ‎сосредоточился ‎на ‎ней‏ ‎и ‎внезапно‏ ‎перед ‎глазами ‎вспыхнула ‎надпись:

«Имя‏ ‎при‏ ‎рождении ‎—‏ ‎Элен ‎Дюран.‏ ‎Новое ‎имя ‎— ‎не ‎определено.»

Максим‏ ‎даже‏ ‎головой ‎помотал,‏ ‎мысленно ‎матерясь‏ ‎на ‎себя ‎за ‎то, ‎что‏ ‎не‏ ‎догадался‏ ‎сделать ‎так‏ ‎сразу, ‎при‏ ‎первой ‎встрече.‏ ‎Однако,‏ ‎теперь ‎у‏ ‎молодого ‎гопа ‎появились ‎ещё ‎вопросы.‏ ‎Во-первых, ‎имя‏ ‎и‏ ‎фамилия ‎наводили ‎на‏ ‎мысли ‎о‏ ‎том, ‎что ‎девушка ‎была‏ ‎француженкой.‏ ‎Это ‎не‏ ‎являлось ‎каким-то‏ ‎открытием, ‎было ‎и ‎так ‎понятно,‏ ‎что‏ ‎«ловцы ‎душ»‏ ‎собирают ‎урожай‏ ‎не ‎только ‎в ‎России, ‎но‏ ‎и‏ ‎со‏ ‎всей ‎территории‏ ‎Земли. ‎Во-вторых,‏ ‎непонятное ‎понятие‏ ‎—‏ ‎«новое ‎имя».‏ ‎Это ‎значит, ‎что ‎ему ‎вовсе‏ ‎не ‎обязательно‏ ‎называться‏ ‎Максимом, ‎а ‎можно‏ ‎выбрать ‎что-то‏ ‎более ‎звучное ‎и ‎брутальное?

Однако,‏ ‎выбор‏ ‎имени ‎можно‏ ‎было ‎отложить‏ ‎до ‎более ‎поздних ‎времён. ‎Пока‏ ‎Максим‏ ‎следовал ‎тенью‏ ‎за ‎девушкой,‏ ‎пытаясь ‎узнать ‎её ‎получше. ‎Она‏ ‎свернула‏ ‎в‏ ‎боковой ‎коридор,‏ ‎где ‎вошла‏ ‎в ‎открывшуюся‏ ‎дверь.‏ ‎Сосредоточившись, ‎Максим‏ ‎вызывал ‎перед ‎глазами ‎справочную ‎информацию:

«Спецкурс‏ ‎„Космический ‎шахтёр“.‏ ‎Исследование‏ ‎и ‎добыча ‎полезных‏ ‎ископаемых ‎на‏ ‎астероидах ‎и ‎малых ‎планетах».

Звучало‏ ‎не‏ ‎слишком ‎вдохновляюще.‏ ‎Спецкурс ‎—‏ ‎это ‎явно ‎нечто ‎необязательное, ‎вроде‏ ‎земного‏ ‎кружка ‎по‏ ‎интересам. ‎Нет,‏ ‎им ‎говорили, ‎что ‎такие ‎курсы‏ ‎могут‏ ‎помочь‏ ‎с ‎дальнейшим‏ ‎распределением ‎после‏ ‎обучения, ‎но‏ ‎звучало‏ ‎это ‎точно‏ ‎так ‎же, ‎как ‎и ‎слова‏ ‎учителей ‎в‏ ‎родной‏ ‎школе, ‎когда ‎те‏ ‎настаивали ‎выбирать‏ ‎предметы, ‎«необходимые ‎для ‎поступления».‏ ‎Ни‏ ‎тогда, ‎ни‏ ‎сейчас ‎Максим‏ ‎прилива ‎энтузиазма ‎не ‎испытывал.

Здесь ‎же‏ ‎ситуация‏ ‎была ‎несколько‏ ‎другой. ‎Эта‏ ‎девушка ‎занималась ‎космическим ‎шахтёрством. ‎А‏ ‎значит,‏ ‎данный‏ ‎спецкурс ‎можно‏ ‎использовать, ‎как‏ ‎повод ‎познакомиться‏ ‎с‏ ‎ней ‎поближе.‏ ‎Максим, ‎правда, ‎слабо ‎представлял, ‎как‏ ‎именно ‎он‏ ‎будет‏ ‎завязывать ‎знакомство, ‎но‏ ‎бурлящие ‎внутри‏ ‎гормоны ‎уже ‎подтолкнули ‎его‏ ‎к‏ ‎закрытой ‎двери.‏ ‎Та ‎тут‏ ‎же ‎отошла ‎в ‎сторону. ‎Максим‏ ‎оказался‏ ‎прямо ‎напротив‏ ‎открывшегося ‎входа.‏ ‎Бежать ‎было ‎глупо, ‎поэтому ‎молодой‏ ‎гоп,‏ ‎вздохнув,‏ ‎просто ‎шагнул‏ ‎внутрь, ‎чувствуя‏ ‎себя ‎преступником,‏ ‎поднимающимся‏ ‎на ‎эшафот.

Зал‏ ‎оказался ‎небольшим, ‎но ‎внутри ‎располагались‏ ‎виртуальные ‎капсулы‏ ‎полного‏ ‎погружения. ‎Их ‎наличие‏ ‎погрузило ‎Максима‏ ‎в ‎некоторое ‎подобие ‎ступора.‏ ‎Такие‏ ‎штуки ‎позволяли‏ ‎ложащимися ‎в‏ ‎них ‎испытывать ‎полный ‎набор ‎ощущений.‏ ‎Это‏ ‎позволяло ‎более‏ ‎полноценно ‎осваивать‏ ‎приобретаемые ‎навыки, ‎но ‎стоимость ‎капсул‏ ‎полного‏ ‎погружения‏ ‎была ‎весьма‏ ‎велика. ‎Значит,‏ ‎компания ‎по‏ ‎какой-то‏ ‎причине ‎считала‏ ‎данный ‎спецкурс ‎крайне ‎важным, ‎раз‏ ‎вложилась ‎в‏ ‎него‏ ‎по-полной.

— Привет! ‎Как ‎тебя‏ ‎зовут? ‎Меня‏ ‎Элен!

Максим ‎вздрогнул, ‎переводя ‎взгляд‏ ‎на‏ ‎девушку. ‎Её‏ ‎бездонные ‎фиолетовые‏ ‎глаза ‎смотрели ‎прямо ‎на ‎него,‏ ‎выворачивая‏ ‎душу ‎наизнанку.‏ ‎Молодой ‎гоп‏ ‎сглотнул, ‎не ‎зная, ‎что ‎сказать‏ ‎и‏ ‎вообще‏ ‎чувствуя ‎себя‏ ‎последним ‎идиотом.

| А.‏ ‎Минин | А. ‎Елисеев |

03 марта ‎0‏ ‎года

Максим ‎свернулся ‎калачиком, ‎пытаясь ‎таким‏ ‎образом ‎хоть‏ ‎немного‏ ‎отстраниться ‎от ‎суровой‏ ‎действительности, ‎что‏ ‎окружала ‎его ‎уже ‎больше‏ ‎двух‏ ‎месяцев. ‎Холодный‏ ‎пол ‎не‏ ‎позволял ‎полностью ‎расслабиться, ‎но ‎это‏ ‎было‏ ‎наименьшим ‎из‏ ‎зол. ‎Намного‏ ‎хуже ‎было ‎постоянное ‎чувство ‎голода‏ ‎и‏ ‎жажды.‏ ‎Такого ‎про‏ ‎загробную ‎жизнь‏ ‎не ‎рассказывали‏ ‎ни‏ ‎в ‎одной‏ ‎из ‎известных ‎Максиму ‎религий ‎родного‏ ‎мира. ‎Родной‏ ‎планеты‏ ‎Земля.

Именно ‎там ‎Максим‏ ‎родился ‎шестнадцать‏ ‎лет ‎назад. ‎Простая ‎семья,‏ ‎где‏ ‎из ‎детей,‏ ‎кроме ‎него,‏ ‎была ‎ещё ‎младшая ‎сестрёнка, ‎Вика.‏ ‎Родители‏ ‎Максима ‎были‏ ‎самыми ‎обычными‏ ‎людьми, ‎и ‎из ‎своего ‎сына‏ ‎лепили‏ ‎своё‏ ‎подобие. ‎Но‏ ‎разве ‎это‏ ‎плохо? ‎Крыша‏ ‎над‏ ‎головой, ‎еда,‏ ‎одежда, ‎обучение ‎в ‎школе ‎—‏ ‎Максим ‎получал‏ ‎всё‏ ‎это ‎во ‎вполне‏ ‎достаточных ‎количествах.‏ ‎Другое ‎дело, ‎что ‎почти‏ ‎любому‏ ‎подростку ‎всегда‏ ‎нужно ‎нечто‏ ‎большее, ‎чем ‎простое ‎и ‎банальное‏ ‎обывательское‏ ‎счастье. ‎Максим‏ ‎мечтал ‎о‏ ‎крутых ‎гаджетах, ‎красивой ‎жизни ‎и‏ ‎известности.‏ ‎Откуда‏ ‎всё ‎это‏ ‎должно ‎было‏ ‎взяться? ‎Да‏ ‎просто‏ ‎из ‎ниоткуда!‏ ‎Обида ‎на ‎родителей, ‎которые ‎почему-то‏ ‎не ‎спешили‏ ‎становиться‏ ‎богатыми ‎олигархами, ‎постоянно‏ ‎тлела ‎в‏ ‎его ‎сердце, ‎но ‎не‏ ‎достигала‏ ‎достаточно ‎высокого‏ ‎уровня, ‎чтобы‏ ‎высказывать ‎её ‎в ‎словах. ‎Всё-таки‏ ‎предки‏ ‎были ‎хорошими‏ ‎людьми, ‎пусть‏ ‎и ‎неудачниками. ‎Хотя ‎одну ‎вещь‏ ‎родителям‏ ‎Максим‏ ‎простить ‎никак‏ ‎не ‎мог‏ ‎— ‎они‏ ‎заразили‏ ‎его ‎своей‏ ‎неудачливостью! ‎Ничем ‎другим ‎объяснить ‎череду‏ ‎преследующих ‎молодого‏ ‎человека‏ ‎неприятностей ‎объяснить ‎было‏ ‎невозможно.

К ‎своим‏ ‎шестнадцати ‎годам ‎Максим ‎перепробовал‏ ‎много‏ ‎способов ‎вырваться‏ ‎из ‎обывательского‏ ‎болота. ‎Он ‎заводил ‎канал ‎на‏ ‎Ютубе,‏ ‎пытался ‎раскрутиться‏ ‎в ‎Инстаграме‏ ‎и ‎много ‎чего ‎ещё. ‎Везде‏ ‎случался‏ ‎облом.‏ ‎В ‎итоге‏ ‎Максим ‎плюнул‏ ‎на ‎всё,‏ ‎опустив‏ ‎руки ‎и‏ ‎просто ‎поплыв ‎по ‎течению ‎жизни‏ ‎в ‎ожидании‏ ‎неизвестно‏ ‎чего. ‎Учёба, ‎от‏ ‎которой ‎веяло‏ ‎скукой ‎и ‎затхлостью, ‎компьютерные‏ ‎онлайн-игры,‏ ‎где ‎более‏ ‎богатые ‎и‏ ‎удачливые ‎поднимались ‎на ‎вершины ‎рейтингов,‏ ‎оставляя‏ ‎самого ‎Максима‏ ‎болтаться ‎в‏ ‎серой ‎серединке, ‎отсутствие ‎хоть ‎каких-нибудь‏ ‎ярких‏ ‎увлечений...‏ ‎Даже ‎с‏ ‎девушками ‎ему‏ ‎не ‎везло.‏ ‎Впрочем,‏ ‎последний ‎факт‏ ‎напрягал ‎меньше ‎других. ‎В ‎общем‏ ‎и ‎целом,‏ ‎Максим‏ ‎был ‎типичным ‎школьником,‏ ‎не ‎заглядывающим‏ ‎дальше ‎завтрашнего ‎дня ‎в‏ ‎своей‏ ‎жизни. ‎Обычно‏ ‎такие ‎«недоросли»‏ ‎быстро ‎перестраиваются, ‎попадая ‎во ‎взрослую‏ ‎жизнь,‏ ‎где ‎родители‏ ‎уже ‎перестают‏ ‎всё ‎делать ‎за ‎своих ‎чад.‏ ‎Вот‏ ‎только‏ ‎Максиму ‎не‏ ‎повезло ‎и‏ ‎с ‎этим.‏ ‎Он‏ ‎умер ‎раньше,‏ ‎чем ‎покинул ‎родное ‎гнездо.

Случилось ‎это‏ ‎нелепо ‎и‏ ‎банально.‏ ‎Очередным ‎весенним ‎утром‏ ‎он ‎вышел‏ ‎на ‎пешеходный ‎переход, ‎слушая‏ ‎в‏ ‎наушниках ‎громкую‏ ‎музыку. ‎Пьяный‏ ‎лихач ‎на ‎дорогой ‎иномарке ‎сбил‏ ‎юного‏ ‎Максима, ‎выбив‏ ‎душу ‎из‏ ‎тела ‎за ‎одно ‎мгновение.

Очнулся ‎Максим‏ ‎в‏ ‎совершенно‏ ‎невероятном ‎месте.‏ ‎Когда, ‎преодолевая‏ ‎панику ‎и‏ ‎собирая‏ ‎в ‎кучу‏ ‎разбегающиеся ‎мысли, ‎он ‎разорвал ‎покрывающую‏ ‎его ‎плёнку‏ ‎и‏ ‎сел ‎на ‎холодном‏ ‎твёрдом ‎белом‏ ‎столе, ‎то ‎и ‎предположить‏ ‎не‏ ‎мог, ‎что‏ ‎именно ‎случилось.‏ ‎Максиму ‎показалось, ‎будто ‎он ‎оказался‏ ‎в‏ ‎странном ‎огромном‏ ‎морге, ‎куда‏ ‎его ‎запихали ‎по ‎ошибке. ‎Вот‏ ‎только‏ ‎быстро‏ ‎выяснилось, ‎что‏ ‎никаким ‎земным‏ ‎вместилищем ‎мертвецов‏ ‎здесь‏ ‎и ‎не‏ ‎пахло. ‎Его ‎душа, ‎а ‎точнее‏ ‎«психоматрица», ‎оказалась‏ ‎в‏ ‎теле ‎голубокожего ‎клона,‏ ‎сотворённого ‎могущественной‏ ‎инопланетной ‎цивилизацией, ‎чьи ‎владения‏ ‎занимали‏ ‎не ‎одну‏ ‎сотню ‎звёздных‏ ‎систем. ‎Переварить ‎такие ‎факты ‎было‏ ‎тяжеловато,‏ ‎но ‎и‏ ‎оспорить ‎их‏ ‎не ‎представлялось ‎возможным.

Хотя, ‎стоит ‎это‏ ‎отметить,‏ ‎первое‏ ‎время ‎Максим‏ ‎пытался ‎это‏ ‎сделать. ‎Просто‏ ‎закрывался‏ ‎в ‎своей‏ ‎жилой ‎ячейке, ‎не ‎выходя ‎из‏ ‎неё, ‎даже‏ ‎вообще‏ ‎не ‎вставая ‎с‏ ‎места. ‎Вот‏ ‎только ‎никто ‎не ‎пришёл‏ ‎к‏ ‎нему, ‎не‏ ‎стал ‎успокаивать,‏ ‎утешать. ‎Всем ‎оказалось ‎просто ‎наплевать.‏ ‎Тогда‏ ‎Максим ‎вышел‏ ‎наружу. ‎Даже‏ ‎начал ‎учиться, ‎чтобы ‎получать ‎свою‏ ‎норму‏ ‎еды‏ ‎и ‎воды.‏ ‎Правда, ‎отношение‏ ‎к ‎учёбе‏ ‎не‏ ‎изменилось. ‎Всякий‏ ‎раз, ‎погружаясь ‎в ‎очередную ‎виртуальную‏ ‎симуляцию, ‎молодой‏ ‎гоп‏ ‎делал ‎минимум ‎необходимого,‏ ‎не ‎пытаясь‏ ‎узнать ‎больше ‎или ‎научиться‏ ‎чему-либо‏ ‎по-настоящему ‎хорошо.‏ ‎Гопом ‎в‏ ‎этом ‎новом ‎мире ‎называли ‎клона‏ ‎с‏ ‎внедрённой ‎психоматрицей.‏ ‎Гражданин ‎с‏ ‎ограниченными ‎правами. ‎Обязанный ‎после ‎курса‏ ‎обучения‏ ‎отработать‏ ‎полвека ‎на‏ ‎одной ‎из‏ ‎удалённых ‎малоосвоенных‏ ‎планет.‏ ‎Такой ‎«пионер»‏ ‎космоса, ‎отправленный ‎осваивать ‎фронтир ‎для‏ ‎звёздной ‎империи‏ ‎против‏ ‎собственной ‎воли.

Новая ‎жизнь‏ ‎оказалась ‎ещё‏ ‎хуже ‎старой. ‎В ‎прежней‏ ‎хотя‏ ‎бы ‎имелась‏ ‎семья ‎и‏ ‎какие-никакие ‎развлечения. ‎Здесь ‎же, ‎на‏ ‎орбитальной‏ ‎станции ‎АИКА,‏ ‎Академии ‎Имперской‏ ‎Колониальной ‎Администрации, ‎у ‎Максима ‎не‏ ‎имелось‏ ‎ничего,‏ ‎кроме ‎этого‏ ‎трижды ‎проклятого‏ ‎обучения. ‎В‏ ‎сочетании‏ ‎с ‎уже‏ ‎упоминавшимся ‎чувством ‎холода ‎и ‎голода,‏ ‎обстановка ‎каждой‏ ‎своей‏ ‎деталью ‎погружала ‎в‏ ‎депрессию. ‎Куда‏ ‎молодой ‎уже ‎не ‎человек‏ ‎с‏ ‎готовностью ‎и‏ ‎соскользнул.

Прежние ‎детали‏ ‎старой ‎жизни, ‎на ‎которые ‎Максим‏ ‎раньше‏ ‎не ‎обращал‏ ‎никакого ‎внимания,‏ ‎сейчас ‎стали ‎дорогими ‎сердцу ‎и‏ ‎крайне‏ ‎важными.‏ ‎Запах ‎жарящейся‏ ‎утром ‎яичницы,‏ ‎ворчание ‎отца‏ ‎во‏ ‎время ‎просмотра‏ ‎вечерних ‎новостей, ‎даже ‎бессмысленная ‎болтовня‏ ‎сестры, ‎разговаривающей‏ ‎с‏ ‎подружками ‎по ‎телефону‏ ‎— ‎любая‏ ‎из ‎этих ‎мелочей, ‎всплывая‏ ‎в‏ ‎памяти, ‎порождала‏ ‎взрыв ‎горькой‏ ‎тоски ‎и ‎прожигающей ‎сердце ‎ностальгии.

Начинался‏ ‎третий‏ ‎месяц ‎пребывания‏ ‎в ‎этой‏ ‎самой ‎«Академии». ‎Третье ‎марта ‎нулевого‏ ‎года.‏ ‎Максим‏ ‎сам ‎для‏ ‎себя ‎придумал‏ ‎использовать ‎собственное‏ ‎летоисчисление.‏ ‎Первый ‎день‏ ‎после ‎пробуждения ‎в ‎новом ‎теле‏ ‎стал ‎первым‏ ‎января‏ ‎нулевого ‎года. ‎У‏ ‎империи ‎имелось‏ ‎своё ‎летоисчисление, ‎но ‎новоиспечённый‏ ‎гоп‏ ‎не ‎собирался‏ ‎использовать ‎его‏ ‎в ‎своей ‎жизни. ‎Присущий ‎подростку‏ ‎максимализм‏ ‎и ‎скрытое‏ ‎бунтарство ‎никуда‏ ‎не ‎делись. ‎Просто ‎приобрели ‎несколько‏ ‎другую‏ ‎форму,‏ ‎в ‎чём-то‏ ‎даже ‎более‏ ‎радикальную, ‎чем‏ ‎старая.

К‏ ‎текущему ‎моменту‏ ‎Максим ‎уже ‎почти ‎примирился ‎с‏ ‎режимом ‎жизни‏ ‎на‏ ‎станции. ‎Встав ‎с‏ ‎пола, ‎гоп‏ ‎вышел ‎из ‎своей ‎капсулы‏ ‎и‏ ‎направился ‎по‏ ‎коридору ‎к‏ ‎учебному ‎залу. ‎Рядом, ‎по ‎этому‏ ‎же‏ ‎коридору, ‎шли‏ ‎и ‎другие‏ ‎гопы. ‎Большинство ‎из ‎них ‎выглядели‏ ‎так‏ ‎же,‏ ‎как ‎и‏ ‎Максим, ‎потерянными‏ ‎и ‎безучастными.‏ ‎Мало‏ ‎кто ‎из‏ ‎возвращённых ‎к ‎жизни ‎радовался ‎своей‏ ‎судьбе. ‎Так‏ ‎что‏ ‎в ‎этом ‎смысле‏ ‎Макс ‎ничем‏ ‎не ‎выделялся ‎на ‎общем‏ ‎фоне.

Так‏ ‎он ‎и‏ ‎плёлся ‎по‏ ‎коридору, ‎опустив ‎голову ‎и ‎глядя‏ ‎под‏ ‎ноги. ‎Пока‏ ‎в ‎один‏ ‎прекрасный ‎момент ‎его ‎не ‎сбил‏ ‎с‏ ‎ног‏ ‎вылетевший ‎откуда-то‏ ‎слева ‎высокий‏ ‎чонкигешит. ‎Массивный,‏ ‎пузатый,‏ ‎он ‎откинул‏ ‎Максима ‎в ‎стену, ‎сам ‎едва‏ ‎устояв ‎на‏ ‎ногах.‏ ‎Ошеломлённый ‎гоп ‎смотрел‏ ‎на ‎широкощёкое‏ ‎лицо ‎со ‎свиным ‎пятачком‏ ‎и‏ ‎большими ‎клыками‏ ‎и ‎понимал,‏ ‎что ‎только ‎что ‎заработал ‎себе‏ ‎очень‏ ‎большие ‎проблемы.

Надо‏ ‎сказать, ‎гопам‏ ‎редко ‎приходилось ‎видеть ‎представителей ‎стержневых‏ ‎рас‏ ‎империи.‏ ‎Вообще, ‎мало‏ ‎кто ‎из‏ ‎живых ‎попадался‏ ‎им‏ ‎на ‎глаза.‏ ‎Кроме ‎самих ‎гопов, ‎новоиспечённые ‎недограждане‏ ‎империи ‎лицезрели‏ ‎только‏ ‎всяческих ‎дроидов. ‎Если‏ ‎не ‎считать,‏ ‎конечно, ‎того ‎самого ‎чонкигешита,‏ ‎что‏ ‎встретил ‎их‏ ‎после ‎пробуждения,‏ ‎а ‎после ‎находился ‎рядом ‎во‏ ‎время‏ ‎всего ‎процесса‏ ‎обучения. ‎До‏ ‎этого ‎столкновения ‎Максим ‎вообще ‎считал‏ ‎Ламба‏ ‎единственным‏ ‎живым ‎существом‏ ‎на ‎борту,‏ ‎кроме ‎гопов,‏ ‎разумеется.‏ ‎Так ‎что,‏ ‎кроме ‎страха, ‎он ‎сейчас ‎испытывал‏ ‎и ‎нечто‏ ‎вроде‏ ‎изумления.

— Какого ‎малбона ‎ты‏ ‎на ‎меня‏ ‎наскочил? ‎— ‎грубо ‎прорычал‏ ‎на‏ ‎Максима ‎чонкигешит.

Он‏ ‎уже ‎успел‏ ‎оправиться ‎и ‎сейчас ‎нависал ‎над‏ ‎не‏ ‎успевшим ‎подняться‏ ‎на ‎ноги‏ ‎молодым ‎гопом ‎настоящей ‎скалой, ‎эдаким‏ ‎големом‏ ‎из‏ ‎древних ‎легенд.‏ ‎Живым ‎оружием‏ ‎неотвратимого ‎возмездия‏ ‎и‏ ‎неминуемой ‎гибели.‏ ‎Настоящим ‎ожившим ‎ужасом.

— Я... ‎Я ‎вовсе‏ ‎не ‎наскакивал...‏ ‎Это‏ ‎вы ‎на ‎меня‏ ‎наскочили!

— Чего?!? ‎—‏ ‎взвился ‎чонкигешит. ‎— ‎Ты‏ ‎называешь‏ ‎меня, ‎Зайю‏ ‎Гремта, ‎лжецом?‏ ‎Ты, ‎жалкий ‎гоп, ‎смеешь ‎обвинять‏ ‎гражданина‏ ‎Империи ‎Лубасири‏ ‎во ‎лжи?

Ситуация‏ ‎становилась ‎всё ‎хуже ‎и ‎хуже.‏ ‎Максим‏ ‎уже‏ ‎готов ‎был‏ ‎отрезать ‎себе‏ ‎язык ‎и‏ ‎зашить‏ ‎рот. ‎Но‏ ‎вылетевшие ‎слова ‎никак ‎не ‎желали‏ ‎исчезать ‎без‏ ‎следа.‏ ‎Более ‎того, ‎они‏ ‎явно ‎застряли‏ ‎в ‎голове ‎Зайи, ‎распаляя‏ ‎пузатого‏ ‎имперца ‎всё‏ ‎больше ‎и‏ ‎больше.

— Поднимайся ‎на ‎ноги ‎и ‎за‏ ‎мной!‏ ‎Сейчас ‎же!

| А.‏ ‎Минин | А. ‎Елисеев |

15 апреля ‎1‏ ‎года

Вокруг ‎кипел ‎бой. ‎Настоящий ‎бой,‏ ‎очень ‎непохожий‏ ‎на‏ ‎те, ‎что ‎ему‏ ‎раньше ‎приходилось‏ ‎видеть ‎на ‎широком ‎экране‏ ‎в‏ ‎кинотеатре. ‎Никаких‏ ‎тебе ‎красивых‏ ‎ракурсов, ‎ярких ‎цветов ‎взрывов, ‎пафосных‏ ‎реплик,‏ ‎картинных ‎поз‏ ‎с ‎выстрелами‏ ‎невероятной ‎точности ‎со ‎стороны ‎главных‏ ‎героев‏ ‎и‏ ‎тупой ‎пальбы‏ ‎от ‎массовки.‏ ‎Только ‎грязь,‏ ‎кровь‏ ‎и ‎смерть.‏ ‎Его ‎смерть. ‎Это ‎будет ‎уже‏ ‎вторая ‎по‏ ‎счёту.‏ ‎Кажется, ‎можно ‎бы‏ ‎уже ‎смириться,‏ ‎но ‎почему-то ‎расставаться ‎со‏ ‎второй‏ ‎жизнью ‎не‏ ‎хотелось ‎ничуть‏ ‎не ‎меньше, ‎чем ‎с ‎первой.

Голубокожий,‏ ‎несколько‏ ‎широковатый ‎в‏ ‎кости ‎гуманоид‏ ‎прятался ‎за ‎широкой ‎каменной ‎плитой,‏ ‎вздрагивая‏ ‎от‏ ‎любого ‎громкого‏ ‎звука. ‎Горчичного‏ ‎цвета ‎большие‏ ‎глаза‏ ‎то ‎и‏ ‎дело ‎закрывались, ‎будто ‎это ‎простое‏ ‎движение ‎могло‏ ‎превратить‏ ‎происходящее ‎в ‎сон,‏ ‎в ‎нереальность.‏ ‎Круглое ‎лицо ‎с ‎большими‏ ‎ушами‏ ‎морщилось ‎от‏ ‎грохота ‎и‏ ‎криков, ‎густые ‎брови ‎шевелились, ‎отражая‏ ‎бурлящую‏ ‎в ‎голове‏ ‎мыслительную ‎деятельность.‏ ‎В ‎руках ‎гуманоид ‎держал ‎фантастического‏ ‎вида‏ ‎оружие,‏ ‎похожее ‎на‏ ‎массивный ‎дробовик.‏ ‎Хотя ‎называлось‏ ‎и‏ ‎действовало ‎совсем‏ ‎по-другому.

— Мэд! ‎Какого ‎малбона ‎ты ‎там‏ ‎расселся? ‎Быстро‏ ‎поднимай‏ ‎свою ‎задницу ‎и‏ ‎вперёд! ‎Собрался‏ ‎жить ‎вечно?

Мэд ‎— ‎его‏ ‎имя.‏ ‎Его ‎новое‏ ‎имя, ‎которое‏ ‎он ‎взял, ‎когда ‎умер ‎и‏ ‎возродился.‏ ‎Простой ‎шестнадцатилетний‏ ‎пацан, ‎ходящий‏ ‎в ‎десятый ‎класс ‎и ‎не‏ ‎заглядывающий‏ ‎дальше‏ ‎пары ‎дней‏ ‎в ‎будущее‏ ‎превратился ‎в‏ ‎бандита,‏ ‎члена ‎мафиозной‏ ‎группировки, ‎солдата ‎звёздной ‎мафии. ‎И‏ ‎как ‎его‏ ‎только‏ ‎угораздило, ‎почему ‎всё‏ ‎так ‎сложилось?

— Живо,‏ ‎Мэд! ‎Если ‎не ‎встанешь,‏ ‎я‏ ‎тебя ‎сама‏ ‎пристрелю ‎прямо‏ ‎здесь!

Произнёсшая ‎эти ‎слова ‎была ‎настоящей‏ ‎красоткой,‏ ‎даже ‎по‏ ‎прежним, ‎человеческим‏ ‎стандартам. ‎Синекожей, ‎но ‎красоткой. ‎Стройная,‏ ‎длинноногая,‏ ‎с‏ ‎узким ‎личиком,‏ ‎маленьким, ‎изящным‏ ‎носиком, ‎а‏ ‎уж‏ ‎медовые, ‎с‏ ‎поволокой ‎глаза… ‎Когда ‎Мэд ‎впервые‏ ‎увидел ‎их,‏ ‎сразу‏ ‎понял ‎— ‎это‏ ‎она, ‎та‏ ‎самая, ‎что ‎он ‎ждал‏ ‎всю‏ ‎жизнь. ‎Вернее,‏ ‎уже ‎две‏ ‎жизни. ‎Вот ‎только ‎характер ‎у‏ ‎Ширен‏ ‎оказался ‎вовсе‏ ‎не ‎мягкий‏ ‎и ‎пушистый. ‎Скорее ‎уж, ‎стальной‏ ‎и‏ ‎несгибаемый.‏ ‎Именно ‎такой,‏ ‎какой ‎должен‏ ‎быть ‎у‏ ‎вожака‏ ‎банды, ‎не‏ ‎первый ‎год ‎ведущей ‎войну ‎в‏ ‎трущобах ‎гигантского‏ ‎мегаполиса.

Мэд‏ ‎опустил ‎глаза ‎на‏ ‎оружие ‎в‏ ‎своих ‎руках. ‎Нейролинк, ‎вшитый‏ ‎в‏ ‎голову, ‎тут‏ ‎же ‎вывел‏ ‎перед ‎глазами ‎подробную ‎информацию.

«Игстрел ‎„Дуор-IV“.‏ ‎Магазин‏ ‎— ‎40‏ ‎зарядов ‎(2‏ ‎зарядные ‎капсулы). ‎Прицельная ‎дальность…»

Усилием ‎воли‏ ‎Мэд‏ ‎убрал‏ ‎справку. ‎К‏ ‎чему ‎всё‏ ‎это? ‎Дробовик‏ ‎и‏ ‎есть ‎дробовик.‏ ‎Пусть ‎и ‎стреляет ‎не ‎пулями,‏ ‎а ‎иглами,‏ ‎сути‏ ‎это ‎не ‎меняет.‏ ‎Мощное, ‎хоть‏ ‎и ‎грубое, ‎оружие ‎ближнего‏ ‎боя.‏ ‎Простое ‎и‏ ‎максимально ‎надёжное.‏ ‎Навёл ‎два ‎ствола ‎в ‎сторону‏ ‎противника,‏ ‎нажал ‎на‏ ‎курок ‎и…‏ ‎Убил.

К ‎горлу ‎подкатил ‎комок. ‎Мэд‏ ‎напрягся,‏ ‎удерживая‏ ‎содержимое ‎желудка‏ ‎внутри. ‎Не‏ ‎хватало ‎ещё‏ ‎заблевать‏ ‎тут ‎всё.‏ ‎За ‎такое ‎его ‎Ширен ‎точно‏ ‎пристрелит. ‎Но‏ ‎что‏ ‎делать, ‎если ‎страх‏ ‎смерти ‎сковал‏ ‎мышцы, ‎даже ‎мысли ‎и‏ ‎те‏ ‎ворочаются ‎с‏ ‎трудом? ‎Почему‏ ‎в ‎жизни ‎всё ‎настолько ‎страшно?‏ ‎В‏ ‎фильмах ‎же‏ ‎не ‎так‏ ‎было! ‎Там ‎герой ‎лихо ‎прыгает‏ ‎и‏ ‎стреляет‏ ‎во ‎врагов.‏ ‎А ‎после‏ ‎перестрелки ‎идёт‏ ‎пить‏ ‎кофе, ‎без‏ ‎всяких ‎там ‎мыслей ‎и ‎уж‏ ‎тем ‎более,‏ ‎без‏ ‎извергания ‎недавно ‎съеденного‏ ‎обеда ‎на‏ ‎пол!

Снова ‎раздался ‎громкий ‎треск.‏ ‎Мэд‏ ‎вздрогнул, ‎услышав,‏ ‎как ‎засвистели‏ ‎рядом ‎иглы. ‎Ещё ‎одна ‎неправильность‏ ‎происходящего‏ ‎вокруг. ‎Игстрелы‏ ‎не ‎издавали‏ ‎привычных, ‎громких ‎звуков ‎выстрела. ‎Лишь‏ ‎этот‏ ‎треск,‏ ‎будто ‎кто-то‏ ‎рядом ‎ломает‏ ‎сухие ‎ветки.‏ ‎Хотя‏ ‎от ‎этого‏ ‎не ‎становилось ‎менее ‎страшно.

Железная ‎рука‏ ‎схватила ‎за‏ ‎шиворот‏ ‎и ‎вздёрнула ‎в‏ ‎воздух. ‎Так,‏ ‎что ‎ботинки ‎нелепо ‎задёргались,‏ ‎не‏ ‎находя ‎опоры.‏ ‎Дыхание ‎перехватило,‏ ‎а ‎совсем ‎рядом ‎со ‎своим‏ ‎лицом‏ ‎Мэд ‎обнаружил‏ ‎свиной ‎пятачок,‏ ‎а ‎чуть ‎выше ‎него ‎горящие‏ ‎яростью‏ ‎чёрные‏ ‎глаза. ‎Акбел,‏ ‎один ‎из‏ ‎«быков» ‎в‏ ‎их‏ ‎банде.

— Живо ‎начинай‏ ‎стрелять, ‎мелкий ‎выпердыш! ‎Не ‎зли‏ ‎меня!

Металлические ‎пальцы‏ ‎протеза,‏ ‎принадлежащего ‎чонкигешиту, ‎разжались,‏ ‎выпуская ‎молодого‏ ‎гопа ‎на ‎волю. ‎Мэд‏ ‎перевёл‏ ‎дыхание, ‎в‏ ‎очередной ‎раз‏ ‎окинув ‎взглядом ‎поле ‎своего ‎первого‏ ‎(и,‏ ‎похоже, ‎последнего)‏ ‎боя. ‎Большой‏ ‎зал ‎раньше ‎был ‎каким-то ‎торговым‏ ‎центром‏ ‎или‏ ‎чем-то ‎подобным.‏ ‎Массивные ‎колонны,‏ ‎широкая ‎лестница‏ ‎с‏ ‎противоположной ‎стороны,‏ ‎большой ‎овальный ‎атриум ‎в ‎центре,‏ ‎да ‎разбросанные‏ ‎тут‏ ‎и ‎там ‎тумбы.‏ ‎По ‎сторонам,‏ ‎левой ‎и ‎правой, ‎шли‏ ‎небольшие‏ ‎павильоны, ‎к‏ ‎этому ‎моменту‏ ‎уже ‎почти ‎лишившиеся ‎своих ‎прозрачных‏ ‎витрин,‏ ‎да ‎и‏ ‎части ‎перегородок,‏ ‎чего ‎уж ‎греха ‎таить. ‎В‏ ‎сочетании‏ ‎с‏ ‎общей ‎картиной‏ ‎разрухи ‎и‏ ‎упадка ‎создавалось‏ ‎стойкое‏ ‎впечатление ‎случившегося‏ ‎постапокалипсиса. ‎Подобные ‎картины ‎Мэду ‎приходилось‏ ‎видеть, ‎как‏ ‎в‏ ‎фильмах ‎про ‎«жизнь‏ ‎после ‎конца‏ ‎света» ‎и ‎всяких ‎там‏ ‎зомби,‏ ‎да ‎в‏ ‎компьютерных ‎играх‏ ‎про ‎мрачный ‎мир ‎будущего.

Их ‎небольшой‏ ‎отряд‏ ‎подловили ‎прямо‏ ‎во ‎время‏ ‎перехода ‎из ‎соседнего ‎здания. ‎Когда‏ ‎раздался‏ ‎громкий‏ ‎треск ‎и‏ ‎засвистели ‎иглы,‏ ‎молодой ‎гоп‏ ‎на‏ ‎секунду ‎опешил,‏ ‎превратившись ‎в ‎статую. ‎Рядом ‎падали‏ ‎бойцы ‎их‏ ‎небольшой‏ ‎группы, ‎а ‎он‏ ‎продолжал ‎стоять,‏ ‎слыша ‎только ‎свист ‎смертельных‏ ‎игл‏ ‎у ‎виска.‏ ‎Только ‎вовремя‏ ‎прилетевшая ‎со ‎стороны ‎Акбела ‎оплеуха,‏ ‎сбившая‏ ‎с ‎ног,‏ ‎спасла ‎тогда‏ ‎Мэду ‎жизнь. ‎Другим ‎повезло ‎меньше.‏ ‎Сразу‏ ‎четыре‏ ‎мёртвых ‎тела‏ ‎упали ‎на‏ ‎пол, ‎уменьшив‏ ‎численность‏ ‎их ‎отряда‏ ‎почти ‎вдвое.

Сейчас ‎они ‎оказались ‎разделены‏ ‎на ‎две‏ ‎группы,‏ ‎по ‎три ‎бойца‏ ‎в ‎каждой.‏ ‎В ‎крайнем ‎левом ‎павильоне‏ ‎он‏ ‎сам ‎вместе‏ ‎с ‎Акбелом‏ ‎и ‎Ширен. ‎А ‎с ‎другой‏ ‎—‏ ‎Калантар, ‎правая‏ ‎рука ‎Ширен,‏ ‎и ‎ещё ‎два ‎бойца, ‎лубасири,‏ ‎имён‏ ‎которых‏ ‎Мэд ‎не‏ ‎помнил. ‎Он‏ ‎вообще ‎мало‏ ‎что‏ ‎понимал, ‎в‏ ‎один ‎день ‎рухнув ‎на ‎самое‏ ‎дно ‎мира,‏ ‎сюда,‏ ‎в ‎эти ‎нижние‏ ‎уровни ‎Фулгора,‏ ‎гигантского ‎города-гиганта, ‎рядом ‎с‏ ‎котором‏ ‎крупнейшие ‎города‏ ‎Земли ‎могли‏ ‎считаться ‎лишь ‎захолустными ‎маленькими ‎деревушками.

Дрожь‏ ‎в‏ ‎руках ‎никак‏ ‎не ‎желала‏ ‎проходить. ‎Мэд ‎с ‎трудом ‎удерживал‏ ‎данное‏ ‎ему‏ ‎оружие. ‎Чтобы‏ ‎выполнить ‎приказ,‏ ‎нужно ‎оторваться‏ ‎от‏ ‎спасительной ‎стены,‏ ‎выглянуть, ‎направить ‎ствол ‎в ‎сторону‏ ‎врагов ‎и…‏ ‎Новая‏ ‎волна ‎тошноты ‎подкатила‏ ‎к ‎горлу.‏ ‎Благо, ‎Акбел ‎не ‎заметил.‏ ‎Громила‏ ‎несколько ‎раз‏ ‎выстрелил ‎из‏ ‎своего ‎«Дуора». ‎И, ‎судя ‎по‏ ‎довольной‏ ‎ухмылке, ‎даже‏ ‎попал.

— Сколько ‎их,‏ ‎Кал? ‎— ‎крикнула ‎Ширен.

Привычную ‎связь‏ ‎через‏ ‎имеющуюся‏ ‎у ‎каждого‏ ‎гарнитуру ‎глушили‏ ‎хорошо ‎и‏ ‎надёжно.‏ ‎Этот ‎факт‏ ‎был ‎обнаружен ‎сразу ‎после ‎открытия‏ ‎огня. ‎Так‏ ‎что‏ ‎приходилось ‎вот ‎так‏ ‎перекрикиваться. ‎Но‏ ‎главное ‎— ‎помощь ‎было‏ ‎не‏ ‎вызвать. ‎Разбираться‏ ‎с ‎напавшими‏ ‎на ‎них ‎бандитами ‎придётся ‎самостоятельно.

— Полтора‏ ‎десятка,‏ ‎я ‎думаю!‏ ‎— ‎отозвался‏ ‎помощник.

— Многовато, ‎— ‎тихо ‎прошипела ‎красотка.

На‏ ‎её‏ ‎милом‏ ‎личике ‎отражалась‏ ‎бешеная ‎работа‏ ‎мысли. ‎Будь‏ ‎Мэд‏ ‎не ‎столь‏ ‎напуган, ‎то ‎наверняка ‎бы ‎залюбовался‏ ‎девушкой. ‎В‏ ‎эти‏ ‎минуты, ‎когда ‎смерть‏ ‎стояла ‎за‏ ‎плечом, ‎она ‎стала ‎ещё‏ ‎более‏ ‎притягательной ‎и‏ ‎соблазнительной. ‎Но‏ ‎прежде, ‎чем ‎она ‎смогла ‎придумать‏ ‎хоть‏ ‎что-то, ‎один‏ ‎из ‎бойцов‏ ‎пришёл ‎к ‎выводу, ‎что ‎сражение‏ ‎—‏ ‎не‏ ‎вариант. ‎И‏ ‎кинулся ‎к‏ ‎мостику, ‎по‏ ‎которому‏ ‎они ‎перебрались‏ ‎в ‎зал ‎из ‎соседнего ‎здания.‏ ‎Шквал ‎игл‏ ‎высекал‏ ‎искры, ‎рикошетил ‎от‏ ‎стен ‎и‏ ‎пола, ‎но ‎боец, ‎петляя,‏ ‎как‏ ‎бешеный ‎заяц,‏ ‎оставался ‎неуязвим.‏ ‎Все ‎уставились ‎на ‎него, ‎разрываемые‏ ‎на‏ ‎части ‎двойственным‏ ‎чувством. ‎С‏ ‎одной ‎стороны, ‎хотелось, ‎чтобы ‎труса‏ ‎подстрелили‏ ‎за‏ ‎предательство, ‎с‏ ‎другой ‎же‏ ‎— ‎желание‏ ‎увидеть,‏ ‎как ‎тот‏ ‎убежит, ‎было ‎не ‎слабее. ‎Ведь‏ ‎это ‎давало‏ ‎и‏ ‎им ‎шанс ‎уйти‏ ‎живыми, ‎не‏ ‎ввязываясь ‎в ‎заведомо ‎проигрышный‏ ‎бой.

Боец‏ ‎добежал ‎до‏ ‎пролома. ‎Мэд‏ ‎видел, ‎как ‎его ‎нога ‎встала‏ ‎на‏ ‎переброшенную ‎через‏ ‎дорогу ‎плиту.‏ ‎И ‎уже ‎в ‎следующий ‎миг‏ ‎голова‏ ‎беглеца‏ ‎взорвалась, ‎как‏ ‎переспелый ‎арбуз!‏ ‎Тело ‎неловко‏ ‎кувыркнулось,‏ ‎падая ‎в‏ ‎бездну. ‎Мэд ‎сглотнул, ‎не ‎в‏ ‎силах ‎избавиться‏ ‎от‏ ‎зрелища ‎безголового ‎бегуна,‏ ‎намертво ‎отпечатавшееся‏ ‎в ‎памяти.

— Снайпер! ‎И ‎как‏ ‎мы‏ ‎могли ‎так‏ ‎попасться! ‎—‏ ‎в ‎сердцах ‎выкрикнул ‎Калантар. ‎—‏ ‎Он‏ ‎специально ‎пропустил‏ ‎нас, ‎чтобы‏ ‎все ‎попались ‎в ‎ловушку!

— Ага, ‎—‏ ‎всё‏ ‎так‏ ‎же ‎тихо‏ ‎отозвалась ‎Ширен.‏ ‎— ‎Значит,‏ ‎надо‏ ‎идти ‎вперёд.‏ ‎Пробиваться ‎с ‎боем.

Медовые ‎глаза ‎остановились‏ ‎на ‎дрожащем‏ ‎словно‏ ‎осиновый ‎лист, ‎молодом‏ ‎гопе. ‎Мэд‏ ‎понял, ‎что ‎больше ‎прятаться‏ ‎не‏ ‎выйдет. ‎Настал‏ ‎его ‎смертный‏ ‎час. ‎Кажется, ‎во ‎время ‎войны‏ ‎тоже‏ ‎так ‎делали?‏ ‎Бросали ‎преступников‏ ‎в ‎самоубийственную ‎атаку, ‎чтобы ‎выиграть‏ ‎время‏ ‎или‏ ‎просто ‎заставить‏ ‎фашистов ‎потратить‏ ‎боеприпасы? ‎Или‏ ‎тогда‏ ‎всё ‎было‏ ‎по-другому?

— Мэд, ‎правильно? ‎— ‎голос ‎Ширен‏ ‎звучал ‎мягко,‏ ‎почти‏ ‎нежно. ‎— ‎Тебе‏ ‎надо ‎просто‏ ‎добраться ‎до ‎следующей ‎перегородки.‏ ‎Всего‏ ‎десять ‎шагов,‏ ‎не ‎больше.‏ ‎Как ‎добежишь, ‎прикроешь ‎нас ‎оттуда.‏ ‎А‏ ‎мы ‎уж‏ ‎сразу ‎за‏ ‎тобой, ‎не ‎переживай. ‎Понял ‎меня?

Мэд‏ ‎судорожно‏ ‎кивнул,‏ ‎глядя, ‎как‏ ‎ствол ‎автоматического‏ ‎игпистолета ‎«Найло»‏ ‎поднимается,‏ ‎указывая ‎куда-то‏ ‎в ‎область ‎паха. ‎Молодой ‎гоп‏ ‎почувствовал, ‎как‏ ‎его‏ ‎мужское ‎достоинство ‎съёживается‏ ‎до ‎размеров‏ ‎горошины, ‎а ‎страх ‎ледяной‏ ‎глыбой‏ ‎замораживает ‎всю‏ ‎нижнюю ‎часть‏ ‎тела. ‎Он ‎знал, ‎что ‎Ширен‏ ‎выстрелит‏ ‎и ‎убьёт‏ ‎его. ‎Без‏ ‎всяких ‎сомнений ‎и ‎жалости. ‎Живущие‏ ‎в‏ ‎трущобах‏ ‎вообще ‎не‏ ‎знали ‎таких‏ ‎слов. ‎Главный‏ ‎девиз‏ ‎каждого ‎обитателя‏ ‎нижних ‎уровней ‎Фулгора ‎был ‎прост‏ ‎и ‎максимально‏ ‎понятен:‏ ‎«Убивай ‎или ‎убьют‏ ‎тебя».

Страх, ‎как‏ ‎и ‎любая ‎эмоция, ‎имеет‏ ‎свои‏ ‎пределы. ‎Когда‏ ‎перешагиваешь ‎через‏ ‎них, ‎он ‎перестаёт ‎сковывать, ‎становится‏ ‎просто‏ ‎«фоном». ‎Именно‏ ‎это ‎и‏ ‎случилось ‎с ‎Мэдом. ‎Угроза ‎неминуемой‏ ‎смерти‏ ‎сломала‏ ‎плотину, ‎освободила‏ ‎его. ‎Замороженные‏ ‎мысли ‎словно‏ ‎бы‏ ‎выдуло ‎потоком‏ ‎ледяного, ‎проясняющего ‎ветра. ‎Дрожь ‎ушла‏ ‎из ‎рук.‏ ‎Молодой‏ ‎гоп ‎несколько ‎раз‏ ‎глубоко ‎вдохнул,‏ ‎а ‎затем, ‎с ‎нелепым‏ ‎боевым‏ ‎кличем ‎выскочил‏ ‎из ‎укрытия‏ ‎и ‎побежал ‎к ‎перегородке, ‎паля‏ ‎на‏ ‎ходу ‎из‏ ‎обоих ‎столов.‏ ‎Он ‎не ‎видел, ‎куда ‎стреляет,‏ ‎да‏ ‎и‏ ‎неважно ‎это‏ ‎было. ‎У‏ ‎него ‎не‏ ‎были‏ ‎установлены ‎базы‏ ‎по ‎обращению ‎с ‎игстрелами, ‎а‏ ‎в ‎прошлой‏ ‎жизни‏ ‎он ‎оружия ‎и‏ ‎вовсе ‎в‏ ‎руках ‎не ‎держал, ‎разве‏ ‎что‏ ‎только ‎виртуальное.‏ ‎Поэтому ‎ни‏ ‎о ‎каком ‎прицеливании, ‎попытках ‎попасть‏ ‎в‏ ‎кого-то ‎речь‏ ‎не ‎шла.‏ ‎Он ‎думал ‎только ‎о ‎том,‏ ‎что‏ ‎беспорядочный‏ ‎шквал ‎игл‏ ‎заставит ‎противников‏ ‎спрятаться, ‎пригнуться.‏ ‎А‏ ‎за ‎это‏ ‎время ‎он ‎пробежит ‎эти ‎самые‏ ‎десять ‎шагов.‏ ‎Пробежит.‏ ‎Десять. ‎Шагов.

Непонятно ‎откуда‏ ‎взявшийся ‎обломок‏ ‎подвернулся ‎на ‎седьмом ‎шаге.‏ ‎Носок‏ ‎левой ‎ноги‏ ‎врезался ‎в‏ ‎него, ‎вызвав ‎ослепляющую ‎вспышку ‎боли.‏ ‎Эта‏ ‎боль ‎на‏ ‎миг ‎сковала‏ ‎мышцы, ‎приведя ‎к ‎потере ‎равновесия.‏ ‎Бег‏ ‎превратился‏ ‎в ‎полёт,‏ ‎завершившийся ‎столкновением‏ ‎с ‎той‏ ‎самой‏ ‎спасительной ‎перегородкой.‏ ‎Врезавшись ‎в ‎неё ‎на ‎полной‏ ‎скорости, ‎Мэд‏ ‎банально‏ ‎потерял ‎сознание…

| А. ‎Минин | А.‏ ‎Елисеев |

Что ‎делает‏ ‎экономику ‎успешной? ‎Ну, ‎если ‎подойти‏ ‎к ‎вопросу‏ ‎"широкими‏ ‎мазками", ‎а ‎не‏ ‎академически, ‎с‏ ‎цифрами ‎и ‎графиками. ‎Экономике‏ ‎для‏ ‎успеха ‎нужна‏ ‎топливо ‎двух‏ ‎видов ‎- ‎топливо ‎для ‎обеспечения‏ ‎энергетики‏ ‎(и ‎в‏ ‎целом ‎сама‏ ‎по ‎себе ‎обеспеченность ‎энергией) ‎и‏ ‎деньги‏ ‎как‏ ‎топливо ‎для‏ ‎экономики. ‎Причем‏ ‎оба ‎вида‏ ‎топлива‏ ‎должны ‎быть‏ ‎не ‎только ‎дешевыми, ‎но ‎и‏ ‎доступными ‎по‏ ‎всей‏ ‎экономике.

В ‎этом ‎смысле‏ ‎мы ‎могли‏ ‎видеть ‎прекрасный ‎пример ‎Германии.‏ ‎До‏ ‎начала ‎внедрения‏ ‎Energiewende (то ‎есть,‏ ‎перехода ‎от ‎ископаемых ‎источников ‎энергии‏ ‎и‏ ‎атомной ‎энергетики‏ ‎к ‎возобновляемым‏ ‎источникам ‎энергии) Германия ‎имела ‎почти ‎идеальную‏ ‎структуру‏ ‎обеспеченности‏ ‎энергией ‎из‏ ‎надежных ‎источников.‏ ‎Порядка ‎30%‏ ‎производилось‏ ‎на ‎атомных‏ ‎электростанциях, ‎50% ‎на ‎собственном ‎угле.‏ ‎Оставшиеся ‎20%‏ ‎были‏ ‎комбинацией ‎из ‎ВИЭ‏ ‎и ‎дешевого‏ ‎российского ‎газа ‎путем ‎бесперебойных‏ ‎трубопроводных‏ ‎поставок.

Германия ‎сочетала‏ ‎благоприятную ‎структуру‏ ‎своей ‎энергетики ‎с ‎сильным ‎и‏ ‎гибким‏ ‎банковским ‎сектором,‏ ‎специально ‎созданным‏ ‎для ‎обеспечения ‎промышленного ‎роста. ‎Именно‏ ‎эта‏ ‎полноприводная‏ ‎конструкция ‎позволила‏ ‎экономике ‎Германии‏ ‎стать ‎четвертой‏ ‎по‏ ‎величине ‎в‏ ‎мире.

Сердцем ‎немецкой ‎экономики ‎являются ‎ее‏ ‎малые ‎и‏ ‎средние‏ ‎компании, ‎известные ‎как‏ ‎Mittelstand, ‎обеспечивающие‏ ‎52% ‎ВВП ‎и ‎70%‏ ‎занятости.‏ ‎Именно ‎малые‏ ‎и ‎средние‏ ‎компании ‎точкой ‎внедрения ‎инноваций ‎в‏ ‎экономике.‏ ‎

Успех ‎Миттельштанд‏ ‎во ‎многом‏ ‎объясняется ‎уникальной ‎региональной ‎децентрализованной ‎структурой‏ ‎управления‏ ‎Германии‏ ‎и ‎ее‏ ‎федеральной ‎системой‏ ‎правления. ‎Большая‏ ‎часть‏ ‎власти ‎и‏ ‎автономии ‎передана ‎отдельным ‎землям ‎(я‏ ‎дальше ‎буду‏ ‎писать‏ ‎"регионам", ‎чтобы ‎не‏ ‎было ‎путаницы).‏ ‎Каждый ‎регион ‎имеет ‎свой‏ ‎собственный‏ ‎региональный ‎капитал.‏ ‎Не ‎в‏ ‎том ‎смысле, ‎что ‎регион ‎как‏ ‎субъект‏ ‎имеет ‎капитал,‏ ‎владеет ‎предприятиями‏ ‎или ‎деньгами, ‎а ‎в ‎том,‏ ‎что‏ ‎в‏ ‎этой ‎земле‏ ‎есть ‎свой‏ ‎локальный ‎бизнес‏ ‎и‏ ‎бизнесмены, ‎формирующие‏ ‎в ‎совокупности ‎значительный ‎региональный ‎капитал.‏ ‎

В ‎каждом‏ ‎регионе‏ ‎есть ‎развитая ‎банковская‏ ‎система, ‎возглавляемой‏ ‎региональным ‎банком ‎(Landesbank), ‎а‏ ‎также‏ ‎множеством ‎финансовых‏ ‎учреждений ‎специального‏ ‎назначения ‎(Buergschaftsbanken), ‎являющиеся ‎банками ‎развития,‏ ‎предоставляющими‏ ‎гарантии ‎(от‏ ‎федерального ‎правительства),‏ ‎кредитующие ‎бизнес ‎и ‎принимающими ‎долевое‏ ‎участие‏ ‎в‏ ‎нем. ‎То‏ ‎есть, ‎предоставляют‏ ‎и ‎облегчают‏ ‎доступ‏ ‎региональному ‎производству‏ ‎к ‎акционерному ‎и ‎долговому ‎финансированию,‏ ‎а ‎также‏ ‎гарантийным‏ ‎инструментам. ‎

Добавьте ‎к‏ ‎этому ‎то,‏ ‎что ‎в ‎Германия ‎также‏ ‎существует‏ ‎большое ‎количество‏ ‎других ‎банков‏ ‎- ‎местные ‎Sparkassen ‎(сберегательные ‎банки)‏ ‎и‏ ‎VR ‎Banken‏ ‎(кооперативные ‎банки),‏ ‎а ‎также ‎частные ‎банки, ‎такие‏ ‎как‏ ‎Deutschebank‏ ‎и ‎Commerzbank.‏ ‎Последние ‎наполнены‏ ‎депозитами ‎и‏ ‎подкреплены‏ ‎неявными ‎государственными‏ ‎гарантиями ‎и ‎субсидиями. ‎

Интересно ‎то,‏ ‎что ‎явные‏ ‎гарантии‏ ‎перестали ‎существовать ‎в‏ ‎2008-2009 ‎гг.‏ ‎в ‎результате ‎внедрения ‎регулирования‏ ‎Базель‏ ‎III ‎и‏ ‎постановлений ‎ЕС‏ ‎о ‎запрете ‎субсидий, ‎что, ‎конечно,‏ ‎имело‏ ‎последствия ‎на‏ ‎стоимость ‎и‏ ‎доступа ‎к ‎капиталу. ‎Вся ‎эта‏ ‎структура‏ ‎финансового‏ ‎сектора ‎в‏ ‎совокупности ‎устроена‏ ‎так, ‎чтобы‏ ‎оказывать‏ ‎максимальную ‎поддержку‏ ‎промышленности ‎так, ‎как ‎ни ‎в‏ ‎одной ‎другой‏ ‎стране‏ ‎мира.

Можно ‎в ‎этом‏ ‎же ‎ключе‏ ‎посмотреть ‎и ‎на ‎США.‏ ‎Несмотря‏ ‎на ‎активное‏ ‎внедрение ‎ESG‏ ‎повестки, ‎США ‎пока ‎что ‎не‏ ‎так‏ ‎близки ‎в‏ ‎энергетическому ‎харакири,‏ ‎как ‎Германия. ‎Более ‎того, ‎вне‏ ‎зависимости‏ ‎от‏ ‎продвигаемой ‎повестки,‏ ‎США ‎изобилует‏ ‎ископаемым ‎топливом‏ ‎и‏ ‎продвигается ‎в‏ ‎технологиях ‎его ‎добычи. ‎Благодаря ‎этому‏ ‎США ‎является‏ ‎крупнейшим‏ ‎в ‎мире ‎производителем‏ ‎нефти ‎и‏ ‎газа, ‎хоть ‎та ‎же‏ ‎сланцевая‏ ‎добыча ‎не‏ ‎всегда ‎экономически‏ ‎целесообразна. ‎Более ‎того, ‎в ‎США‏ ‎действуют‏ ‎92 ‎атомных‏ ‎реактора, ‎которые‏ ‎тихо ‎и ‎безопасно ‎производят ‎безуглеродную‏ ‎электроэнергию‏ ‎с‏ ‎коэффициентом ‎использования‏ ‎установленной ‎мощности,‏ ‎превышающим ‎90%.

Принятый‏ ‎"Закон‏ ‎о ‎снижении‏ ‎инфляции" ‎который, ‎на ‎самом ‎деле‏ ‎является ‎инструментом‏ ‎для‏ ‎продвижения ‎ВИЭ, ‎хоть‏ ‎и ‎приведет‏ ‎к ‎росту ‎доли ‎"зеленой"‏ ‎энергии,‏ ‎но ‎не‏ ‎избавит ‎США‏ ‎от ‎тех ‎преимуществ ‎наличия ‎ископаемого‏ ‎топлива,‏ ‎которые ‎у‏ ‎них ‎есть.

Харакири‏ ‎будет ‎совершено ‎в ‎другой ‎сфере,‏ ‎а‏ ‎именно‏ ‎путем ‎уничтожения‏ ‎разнообразия ‎в‏ ‎банковской ‎системе‏ ‎США,‏ ‎которое ‎нужно‏ ‎для ‎поддержки ‎экономического ‎роста ‎малого‏ ‎и ‎среднего‏ ‎бизнеса.‏ ‎Хотя ‎малый ‎и‏ ‎средний ‎бизнес‏ ‎в ‎США ‎обеспечены ‎менее‏ ‎насыщенной‏ ‎региональной ‎банковской‏ ‎системой, ‎как‏ ‎в ‎Германии, ‎но ‎именно ‎региональные‏ ‎банки‏ ‎обеспечивают ‎этот‏ ‎бизнес ‎финансированием.

Для‏ ‎этих ‎предприятий ‎отношения ‎между ‎менеджментом/акционером‏ ‎и‏ ‎банкиром‏ ‎являются ‎незаменимым‏ ‎катализатором ‎для‏ ‎роста. ‎Причем,‏ ‎когда‏ ‎мы ‎говорим‏ ‎"банкир", ‎мы ‎подразумеваем ‎не ‎бездушную‏ ‎банковскую ‎машину,‏ ‎а‏ ‎человека. ‎Линейного ‎менеджера‏ ‎небольшого ‎банка,‏ ‎топ-менеджера ‎или ‎акционера. ‎То‏ ‎есть‏ ‎того, ‎кто‏ ‎в ‎небольшом‏ ‎региональном ‎банке ‎принимает ‎или ‎формирует‏ ‎решение.

Это‏ ‎важно, ‎поскольку‏ ‎подход ‎к‏ ‎малому ‎и ‎подход ‎к ‎крупному‏ ‎бизнесу‏ ‎не‏ ‎может ‎быть‏ ‎одинаковым. ‎Если‏ ‎подходить ‎к‏ ‎бизнесу‏ ‎со ‎скоринговыми‏ ‎моделями, ‎коэффициентами ‎ликвидности ‎и ‎всем‏ ‎таким ‎прочим,‏ ‎как‏ ‎это ‎делают ‎крупные‏ ‎банки, ‎то‏ ‎малый ‎бизнес ‎вообще ‎не‏ ‎надо‏ ‎кредитовать, ‎поскольку‏ ‎риски ‎предельно‏ ‎высоки. ‎Крупный ‎банк ‎в ‎этом‏ ‎отношении‏ ‎можно ‎понять,‏ ‎он ‎не‏ ‎может ‎себе ‎позволить ‎глубоко ‎погружаться‏ ‎в‏ ‎малый‏ ‎бизнес, ‎у‏ ‎него ‎просто‏ ‎недостаточно ‎ресурсов‏ ‎для‏ ‎этого.

Владельцы ‎и‏ ‎топ-менеджмент ‎регионального ‎банка, ‎с ‎другой‏ ‎стороны, ‎может‏ ‎себе‏ ‎это ‎позволить. ‎Он‏ ‎знает ‎собственника‏ ‎бизнеса, ‎он ‎понимает ‎контекст‏ ‎и‏ ‎пути ‎развития,‏ ‎банально ‎он‏ ‎может ‎верить ‎и ‎доверять ‎этому‏ ‎собственнику,‏ ‎оценивая ‎его‏ ‎не ‎только‏ ‎по ‎цифрам, ‎генерируемым ‎его ‎бизнесом,‏ ‎но‏ ‎и‏ ‎по ‎другим,‏ ‎неоцифрованным ‎параметрам.

В‏ ‎80-е ‎годы‏ ‎появился‏ ‎такой ‎литературный‏ ‎жанр ‎как ‎киберпанк, ‎который ‎также‏ ‎нашел ‎свою‏ ‎популярность‏ ‎в ‎кино. ‎Если‏ ‎вы ‎помните,‏ ‎там ‎особо ‎активно ‎пугали‏ ‎читателя‏ ‎и ‎зрителя‏ ‎японскими ‎корпорациями,‏ ‎которые ‎мало ‎того, ‎что, ‎так‏ ‎сказать,‏ ‎захватили ‎свою‏ ‎экономику, ‎уничтожив‏ ‎малый ‎и ‎средний ‎бизнес ‎так,‏ ‎что‏ ‎только‏ ‎забегаловки ‎с‏ ‎лапшой ‎остались,‏ ‎но ‎еще‏ ‎и‏ ‎угрожает ‎самой‏ ‎свободной ‎в ‎мире ‎американской ‎экономике.‏ ‎А ‎в‏ ‎итоге‏ ‎сами ‎США ‎скатываются‏ ‎в ‎такую‏ ‎киберпанковскую ‎антиутопию ‎с ‎главенством‏ ‎мегакорпораций.

Подведу‏ ‎итог. ‎Мы‏ ‎рассматриваем ‎здесь‏ ‎тенденции ‎не ‎одного ‎или ‎двух‏ ‎ближайших‏ ‎лет, ‎а‏ ‎тенденции ‎на‏ ‎1-2 ‎десятилетия, ‎зародыши ‎которых ‎крайне‏ ‎интересно‏ ‎наблюдать‏ ‎уже ‎сейчас.‏ ‎Я ‎уже‏ ‎говорил о ‎том,‏ ‎что‏ ‎если ‎текущие‏ ‎тенденции ‎сохранятся, ‎то ‎придут ‎они‏ ‎к ‎укрупнению‏ ‎крупнейших‏ ‎банков ‎до ‎мегабанков,‏ ‎которые ‎поглотят‏ ‎активы ‎малых ‎и ‎средних‏ ‎банков,‏ ‎что ‎если‏ ‎не ‎полностью‏ ‎убьет ‎малый ‎и ‎средний ‎бизнес,‏ ‎то‏ ‎значительно ‎ограничит‏ ‎ему ‎возможности‏ ‎развития. ‎

Снижение ‎доли ‎малого ‎бизнеса‏ ‎итак‏ ‎вполне‏ ‎себе ‎укладывается‏ ‎в ‎тенденции‏ ‎последних ‎десятилетий,‏ ‎но‏ ‎крах ‎региональной‏ ‎банковской ‎системы ‎эту ‎тендению ‎только‏ ‎усилит. ‎В‏ ‎России‏ ‎доля ‎малого ‎и‏ ‎среднего ‎бизнеса‏ ‎(тут ‎надо ‎отметить, ‎что‏ ‎у‏ ‎нас ‎средний‏ ‎бизнес ‎это‏ ‎компании ‎до ‎2 ‎млрд. ‎руб.‏ ‎выручкой,‏ ‎тогда ‎как‏ ‎в ‎США‏ ‎малый ‎бизнес ‎- ‎это ‎компании‏ ‎с‏ ‎выручкой‏ ‎до ‎40‏ ‎млн. ‎долл.)‏ ‎составляет ‎20%.‏ ‎Так‏ ‎что ‎американская‏ ‎экономика ‎вполне ‎себе ‎может ‎приблизиться‏ ‎к ‎нашим‏ ‎показателям‏ ‎в ‎ближайшие ‎десятилетия,‏ ‎если ‎региональная‏ ‎банковская ‎система ‎в ‎результате‏ ‎этого‏ ‎кризиса ‎будет‏ ‎поглощена ‎крупными‏ ‎банками ‎или ‎рассосется ‎в ‎руках‏ ‎государства,‏ ‎которое ‎будет‏ ‎вынуждено ‎распродавать‏ ‎активы ‎после ‎их ‎попадания ‎в‏ ‎руки‏ ‎FDIC.

Делается‏ ‎ли ‎это‏ ‎целенаправленно ‎или‏ ‎"так ‎сложилось"?‏ ‎Судя‏ ‎по ‎тому,‏ ‎что ‎ФРС ‎прекрасно ‎осознавало последствия ‎повышения‏ ‎ставки, ‎а‏ ‎также‏ ‎то, ‎что, ‎по‏ ‎сути, ‎идет‏ ‎безуспешная борьба ‎с ‎немонетарными ‎факторами‏ ‎инфляции‏ ‎монетарными ‎методами,‏ ‎я ‎делаю‏ ‎ставку ‎на ‎то, ‎что ‎это‏ ‎история‏ ‎во ‎многом‏ ‎запланированная. ‎Но‏ ‎поживем ‎- ‎увидим.

P.S. ‎Уже ‎после‏ ‎публикации‏ ‎я‏ ‎задумался ‎вот‏ ‎над ‎чем.‏ ‎Смерть ‎малого‏ ‎и‏ ‎среднего ‎регионального‏ ‎бизнеса ‎и ‎укрупнение ‎корпораций ‎(а‏ ‎может ‎быть‏ ‎и‏ ‎их ‎превращение ‎в‏ ‎мегакорпорации) ‎повлечет‏ ‎за ‎собой ‎и ‎укрупнение‏ ‎городов‏ ‎и ‎городских‏ ‎агломераций. ‎Крупному‏ ‎бизнесу ‎неудобно ‎владеть ‎и ‎развивать‏ ‎сеть‏ ‎производств/предприятий, ‎ему‏ ‎выгоднее ‎их‏ ‎концентрировать ‎для ‎повышения ‎эффективности ‎и‏ ‎снижения‏ ‎издержек.‏ ‎Мы ‎это‏ ‎видим ‎на‏ ‎протяжении ‎последней‏ ‎сотни‏ ‎лет. ‎Наличие‏ ‎малого ‎и ‎среднего ‎регионального ‎бизнеса‏ ‎- ‎единственное,‏ ‎что‏ ‎пока ‎что ‎сдерживало‏ ‎тенденцию ‎на‏ ‎укрупнение ‎агломераций. ‎Если ‎этот‏ ‎тормоз‏ ‎перестанет ‎работать,‏ ‎то ‎мы‏ ‎очень ‎скоро ‎увидим ‎увядание ‎милых‏ ‎малых‏ ‎городков ‎США‏ ‎по ‎аналогии‏ ‎с ‎Детройтом ‎и ‎тем, ‎что‏ ‎мы‏ ‎видели‏ ‎у ‎нас‏ ‎за ‎последние‏ ‎30 ‎лет.

Поэтому‏ ‎для‏ ‎нас ‎важным‏ ‎фактором ‎стратегии ‎развития ‎страны, ‎о‏ ‎котором ‎я‏ ‎еще‏ ‎напишу, ‎является ‎пространственное‏ ‎развитие. ‎Эту‏ ‎тенденцию ‎однозначно ‎нельзя ‎пускать‏ ‎на‏ ‎самотек ‎и‏ ‎ей ‎нужно‏ ‎противостоять.