ПОЧЕМУ НЮРНБЕРГСКИЙ ТРИБУНАЛ ОПРАВДАЛ ШТУРМОВИКОВ ГИТЛЕРА.
Считается, что одной из причин того, что новая мировая война началась всего через 21 год после окончания предыдущей, является отсутствие наказания за развязывание Первой мировой войны. Хотя попытки привлечения к ответственности были. Кайзер Германии Вильгельм II согласно статьи 227 Версальского мирного договора должен был быть отдан под международный суд:
«Союзные и Объединившиеся державы предъявляют Вильгельму II Гогенцоллерну, бывшему Германскому Императору, публичное обвинение в высшем оскорблении международной морали и священной силы договоров. Специальный суд будет образован, чтобы судить обвиняемого, обеспечив ему существенные гарантии права защиты. Он будет состоять из пяти судей, назначенных каждой из пяти следующих держав, а именно: Соединенными Штатами Америки, Великобританией, Францией, Италией и Японией».
Его двоюродный брат — король Британии Георг V назвал бывшего кайзера «величайшим преступником в истории», а одним из лозунгов предвыборной кампании британского премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа был «Повесим кайзера!». Тем не менее, когда Нидерланды, где поселился Вильгельм II после отречения от престола, отказались его выдать, то никто не стал настаивать. На суде могли всплыть факты, компрометирующие Британию. К тому же против суда выступил президент США Вудро Вильсон. Бывший монарх несколько раз встречался с Германом Герингом еще до прихода нацистов к власти, выделял деньги партии Гитлера, благо уже в 1926 году ему вернули все земельные владения в Германии. Позже его сыновья служили в вермахте и СС, состояли членами нацистской партии. Он успел встретить немецкие войска, захватившие Нидерланды в мае 1940 года и умер 4 июня 1941 года.
После неудачи с кайзером, страны Антанты попытались судить его соратников. Новому правительству Германии в 1920 году было предъявлено требование о выдаче 901 высокопоставленного немца времен империи. Однако многие из них сохранили свое влияние в стране и германское правительство отвергло требование. В результате договорились, что их будет судить немецкий суд в Лейпциге при участии международных наблюдателей. Судебные процессы, состоявшиеся в 1921–1927 годах, привели к результату противоположному от планируемому. По всей Германии проходили митинги солидарности с обвиняемыми и 888 из них были оправданы. Все немецкие СМИ называли их настоящими патриотами Германии, а многие политики сожалели, что Антанта не включила их в этот список. 13 осужденных на несколько месяцев заключения в своем большинстве и эти мизерные сроки не отбыли, так как сбежали из тюрьмы и помогли им в этом их тюремщики, ставшие национальными героями. Адольф Гитлер с большим интересом следил за этими событиями.
Идея привлечь к ответственности преступников Второй мировой войны первый раз прозвучала в неформальной обстановке на праздновании 69-летия премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля 30 ноября 1943 года во время Тегеранской конференции. На праздничном ужине Иосиф Сталин произнес тост в котором сказал, что немецкий генштаб надо ликвидировать и что военная мощь Германии зависит от 50 тысяч офицеров, которых надо расстрелять. В своих воспоминаниях Черчилль позже написал, что так и не понял говорил ли это Сталин всерьез или шутил. Во всяком случае президент США Франклин Делано Рузвельт очевидно воспринял эти слова как шутку, так как он предложил сойтись на компромиссной цифре и расстрелять 49500 человек.
Снова вернулись к вопросу о наказании нацистских преступников уже на Ялтинской конференции в феврале 1945 года. Там Черчилль предложил составить список главных преступников, которые должны быть расстреляны сразу после того, как их схватят и установят их личность. На это Сталин возразил, сказав, что необходим суд над ними, доказывающий их преступления, так как в противном случае они превратятся в мучеников для немецкого народа. Рузвельт предложил, чтобы суд был прежде всего политическим и не должен быть слишком юридическим, а представители прессы и фотографы держались поодаль от процесса до того момента, пока преступники не будут казнены.
Практическое осуществление решения о суде над главными преступниками Третьего рейха началось летом 1945 года, когда на Лондонской конференции, приходившей с 26 июня по 8 августа 1945 года было принято решение о создании Международного военного трибунала и принят его устав. Авторами устава стали заместитель председателя Верховного суда СССР генерал-майор юстиции Иона Никитченко, член Верховного суда США Роберт Джексон и член Высшего кассационного суда Франции Робер Фалько. Фактически они писали устав для самих себя. Иона Никитченко стал судьей трибунала, Робер Фалько — заместителем судьи, а Роберт Джексон — главным обвинителем от США.
В нашей стране при освещении работы Нюренбергского трибунала всегда выделяется работа главного обвинителя от СССР Романа Руденко, а о Никитченко почти не упоминают. Даже в российском фильме «Нюрнберг» Руденко есть, а Никитченко нет. Между тем очевидно, что результат суда всегда зависит прежде всего от судьи. Информационное затемнение вокруг Никитченко очевидно стало из-за того, что он впал в опалу у Сталина. Вскоре после возвращения в Москву он был освобожден от должности заместителя председателя Верховного Суда СССР и назначен всего лишь начальником управления линейных судов водного транспорта Министерства юстиции СССР, а в сентябре 1951 года в 56-летнем возрасте отправлен на пенсию.
Возможно причиной недовольства генералиссимуса стала уступчивость Никитченко нашим западным союзникам, которые на самом деле после капитуляции Японии стали считать СССР своим главным врагом, хотя до речи Черчилля 5 марта 1946 года в американском городе Фултоне открыто об этом не говорили. При создании устава Никитченко согласился с тем, что трибунал будет действовать в основном по принципам англо-саксонского права, действующим в англоязычных странах, а не по принципам континентального, распространенного в Европе. По мнению многих юристов это привело к затягиванию процесса.
Второй его уступкой стало согласие на проведение трибунала не в Берлине, а в Нюрнберге. Вначале всем было ясно, что судить нацистов нацистов надо в бывшей столице Третьего рейха. Тем более, что в этом городе находились войска всех четырех стран, которые создали трибунал. Однако американцам очень хотелось, чтобы он прошел в их оккупационной зоне. Возможно им не хотелось выпускать из-под своего контроля нацистских преступников, ведь почти все они в последние дни войны бежали на запад. Советскими войсками из будущих подсудимых были взяты в плен только командующий флотом до 1943 года гроссадмирал Эрих Редер и руководитель радио и пропагандист Ганс Фриче. Американцы выделили самолет и все участники конференции, кроме отказавшихся советских представителей, посетили Нюрнберг, где уцелел Дворец юстиции и тюрьма при нем. После этого представители трех стран стали давить на советскую делегацию. К тому же, в июле–августе 1945 года неустановленная группа лиц, одетых в советскую военную форму, совершила ряд нападений в Берлине, что стало еще одним аргументом в пользу переноса трибунала в более безопасный Нюрнберг. В конце концов сошлись на компромиссе и договорились, что официальным местом нахождения Международного военного трибунала будет Берлин и там прошло первое организационное заседание судей, а свой первый судебный процесс он проведет в Нюрнберге. Предполагалось, что затем будут еще процессы над нацистами, но начавшаяся Холодная война сорвала эти планы.
После смерти Сталина о судье Никитченко предпочитали не вспоминать уже из-за его активного участия в политических репрессиях 30-х годов. Он как заместитель председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР вынес немало смертных приговоров советским военноначальникам. Именно он приговорил к расстрелу всех 16 обвиняемых на процессе Зиновьева и Каменева, вынес смертный приговор Павлу Дыбенко и еще многим видным большевикам. Впрочем Роман Руденко тоже успел поучаствовать в репрессиях, но на более низком уровне, будучи в 1937–1940 годах прокурором Сталинской области (сейчас Донецкая Народная Республика) и членом особой тройки, выносящей внесудебные приговоры. Из официальных представителей Советского Союза только заместитель судьи полковник юстиции Александр Волчков не был причастен к репрессиям 30-х годов, так как в это время он работал в Народном комиссариате иностранных дел СССР.
Интересно, что советским судьям удалось добиться отмены решения, что все восемь членов трибунала должны заседать в мантиях и париках, чего добивались западные представители. В результате решение о внешнем виде судей вообще не было принято и наши судьи заседали в военной форме, а Руденко выступал в форме прокурора. Западные судьи судили в мантиях, но парик не одел никто.
У соавтора устава, а потом и заместителя судьи от Франции Робера Фалько тоже была интересная биография. Все четыре года оккупации он, несмотря на то, что был евреем, продолжал работать в Апелляционном суде Парижа, утверждая среди прочих и смертные приговоры антифашистам. Как раз за несколько месяцев до освобождения был уволен из-за своего происхождения, но в концлагерь не попал, хоть и стал считать себя жертвой нацистских репрессий. Его начальником на процессе был Анри Доннедьё де Вабр, который при немцах возглавлял Институт криминологии в Париже.
Председателем трибунала был избран судья из Великобритании Джордж Лоуренс о высоком профессионализме которого отзывались не только советские представители, но даже и немецкие обвиняемые. США представлял Фрэнсис Биддл незадолго до этого покинувший пост генерального прокурора страны по требованию президента Гарри Трумэна. В 1952 году он написал книгу «Страх перед свободой» в которой доказывал, что американцы стали жертвой самими же ими созданного «коммунистического пугала»: «Шаг за шагом мы создали благоприятные условия для прихода новой тирании, заставили власти зажать нам рты, закрыть нам глаза, заткнуть нам уши». Его заместителем стал окружной судья Апелляционного суда США Джон Паркер, заявивший в 1920 году: «Участие негров в политике является источником зла».
Дальше трибуналу надо было выбрать кого судить. К тому времени под американской охраной в комфортных условиях в «Palace Hotel» в Люксембурге, формально называвшимся Тюрьма для военнопленных № 32, содержались 86 высших нацистов. Британские представители хотели закончить процесс как можно быстрее и предлагали судить только десять человек: Геринг, Гесс, Риббентроп, Лей, Кейтель, Штрайхер, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк и Фрик. Американцы наоборот хотели, чтобы процесс стал долговременным и заметным фактором международной жизни и продолжался как можно дольше. Они предложили список из 46 человек. В результате долгих обсуждений было решено предъявить обвинения 24 нацистам. По настоянию советских представителей в это число вошли Редер и Фриче.
В это число вошел и начальник Партийной канцелярии НСДАП (нацистской партии) Мартин Борман, хотя считалось, что он скрывается. Позже он заочно был приговорен к повешению, а в 1973 году при проведении дорожных работ в Западном Берлине был обнаружен его труп, что доказала экспертиза. В список был включен как крупнейший представитель немецких промышленно-финансовых кругов, поддержавших Гитлера и глава фонда «Адольф Гитлер» Густав Крупп. Выбор был странен, так как еще в 1940 году он передал управление своим концерном «Фридрих Крупп» сыну Альфриду. Тут же международная медицинская комиссия установила, что 75-летний Густав Крупп не может предстать перед судом по состоянию здоровья. Предложение привлечь вместо него Альфрида Круппа было отклонено. Таким образом из деловых кругов Германии за содействие нацизму не ответил никто. Многие историки считают, что все это было сделано специально, так как иначе на суде могли всплыть факты сотрудничества американских и британских корпораций с Третьим рейхом, причем не только до войны, но и во время нее.
19 октября 1945 года, за месяц до начала процесса, обвинительное заключение, было вручено подсудимым. Оно состояло из четырех пунктов: осуществление планов нацистской партии, включающие захват власти и агрессию против всего мира; преступления против мира; военные преступления и преступления против человечности. Большинству из них были предъявлены обвинения по всем четырем пунктам, но не всем. Одновременно те из них, кто не имел собственных адвокатов, получил список с именами 64 адвокатов для выбора. При составлении списка было учтено пожелание подсудимых, чтобы среди них не было евреев, а вот предложение советских представителей не допускать к участию в процессе тех адвокатов, кто был членом нацистской партии, было отклонено.
Заседания трибунала проходили с 20 ноября 1945 года до 1 октября 1946 года в Дворце юстиции. На ремонте дворца и расширении судебного зала вместе с американскими солдатами из строительных подразделений работали и пленные эсэсовцы. В том числе и из Латвии. Это сейчас там повод для национальной гордости — этому посвящен большой стенд в Военном музее в Риге. Затем они использовались для уборки и хозяйственных работ в тюрьме, где содержались обвиняемые. Она соединена с Дворцом юстиции подземным переходом. Сейчас в Дворце юстиции есть музей Нюрнбергского трибунала, но при этом он продолжает использоваться по своему прямому предназначению и там находятся судебные органы. Когда в зале 600, где проходил Нюренбергский трибунал, идет суд, то посетители музея туда попасть не могут и осматривают его через два окна.
Председатель трибунала Джордж Лоуренс открыл первое заседание и вел первые дни процесс при помощи деревянного молотка, который ему подарил его американский коллега. Затем молоток пропал и кража осталась не раскрытой до сих пор. Нюрнбергский трибунал стал первым в истории международным мероприятием на котором была использована система синхронного перевода, причем сразу на четырех языках. Ее предоставила известная американская фирма IBM, причем бесплатно. Причина такой щедрости проста: IBM поставила Третьему рейху оборудование и 1,5 миллиона перфокарт для учета еврейских узников концлагерей и не хотела, чтобы эта информация прозвучала во время слушаний трибунала. Этого и не произошло.
Нюренбергский процесс над нацистскими преступниками описан многократно и подробно. Поэтому нет смысла здесь его подробно описывать. Отмечу только, что к приговору приложено особое мнение советского судьи Ионы Никитченко о котором очень редко вспоминают. В нем он выражает свой протест по трем пунктам приговора. Прежде всего его возмутили все три оправдательных приговора. Он подкрепляет свой протест многочисленными ссылками на показания свидетелей и конкретные документы, рассмотренные трибуналом.
Никитченко требует наказания Ялмара Шахта, бывшего до 1937 года рейхсминистром экономики и до 1939 года президентом Рейхсбанка. Его виновность в соучастии в захвате власти нацистами заключается в том, что именно он установил связь между Гитлером и немецкими промышленниками, по его инициативе нацистской партии были переданы три миллиона рейхсмарок для участия в выборах, в июле 1932 года он потребовал от фон Папена, чтобы тот уступил пост рейхсканцлера Гитлеру. Его участие в преступлениях против мира выразилось в том, что главной задачей возглавляемого им министерства экономики была подготовка к войне. Он разработал план вооружения немецкой армии, который, как он сам заявил в своей речи 29 ноября 1938 года, «сыграл колоссальную роль в деле вооружения Германии».
В особом мнении есть и такая ссылка: «В секретном законе от 21 мая 1935 года, которым Шахт был назначен генеральным уполномоченным по вопросам военной экономики, указывалось: „Задача генерального уполномоченного по вопросам военной экономики заключается в том, чтобы поставить все экономические силы на службу войны“. „Генеральному уполномоченному по вопросам военной экономики в пределах его компетенции предоставляется право издавать правовые распоряжения, которые могут отступать от действующих законов“. „Он ответственно возглавляет финансирование войны и по линии имперского министерства и рейхсбанка“.
Чтобы найти первоначальное финансирование вооружения армии Шахт создал фактически финансовую пирамиду с векселями МЕFО, которые якобы должны быть погашены в 1942 году, но его приемники этого не сделали, сославшись на войну. За счет них до 1938 года было профинансировано 45% военных расходов. Вероятно своим оправданием Шахт обязан двум обстоятельствам. Он был связан с участниками покушения на Гитлера 20 июля 1944 года и в нюрнбергскую тюрьму прибыл из нацистского концлагеря. По этому поводу Никитченко написал в особом мнении: «Только в 1943 году Шахт, поняв ранее, чем многие другие немцы, неизбежность краха гитлеровского режима, установил связь с оппозиционными кругами, ничего, однако, не сделав для свержения этого режима. Не случайно поэтому Гитлер, узнав об этих связях, сохранил Шахту жизнь».
Кроме того именно через Шахта проходило американо-германское экономическое сотрудничество в том числе и в военной сфере, но ничего компрометирующего США он во время трибунала не сообщил. Он регулярно встречался с американским послом в Берлине Уильямом Доддом и на одной из встреч в сентябре 1934 годом прямо заявил: «Германия желает аннексий, если возможно без войны, и с войной, если США будут держаться в стороне». Это прозвучало на Нюрнбергском трибунале, но не стало новостью для Москвы. Там об этом разговоре знали еще в 1934 году, так как дочь посла Марта была агентом НКВД.
Бывшему рейхсканцлеру и послу Третьего рейха в Австрии и Турции Францу фон Папену также предъявили обвинения только по первым двум пунктам и он тоже был оправдан. Доказывая его активное содействие приходу Гитлера к власти Никитченко приводит его речь 2 ноября 1933 года: «Так же, как став канцлером в 1932 году, я выступал за то, чтобы проложить дорогу молодому боевому движению освобождения, так же, как 30 января я был избран милостивой судьбой для того, чтобы соединить руки нашего канцлера и фюрера и нашего любимого фельдмаршала, так и сегодня я должен сказать германскому народу и всем тем, кто сохранил ко мне доверие: милостивый бог благословил Германию тем, что в дни глубоких страданий он дал ей такого руководителя». На посту рейхсканцлера фон Папен отменил запрет СС и СА, введенный его предшественником Генрихом Брюнингом.
Его преступления против мира выразились в активном участии в присоединении к Третьему рейху Австрии, где он был послом. Через него шло активное финансирование местной нацистской организации «Союз свободы», а также австрийских СС. Став в 1939 года послом в Турции, он добился того, чтобы эта страна закрыла свои черноморские проливы для судов Великобритании и США, заблокировав таким образом удобный маршрут поставки военной помощи в СССР. В принципе вопрос вступления Турции в войну на стороне Германии он тоже решил, но разгром немецких войск под Сталинградом заставил турецкие власти изменить свое решение.
Третий оправданный — Ганс Фриче на судебном заседании 23 января 1946 года назвал себя «главнокомандующим германским радио», кроме того он был ведущим популярной радиопередачи «Говорит Ганс Фриче!». В протесте против его оправдания Никитченко много места уделяет огромной роли радио в общественной жизни Третьего рейха и тут с ним нельзя не согласиться. До появления телевидения радио без сомнения было главным СМИ во всех странах мира. Конкретно ему в вину Никитченко вменил то, что он оправдывал агрессию Третьего рейха против европейских государств, применение ракетных снарядов «Фау» и «проводил агитацию за активное участие гражданского населения Германии в подпольной террористической организации гитлеровцев „Вервольф“.
Особое внимание в своих выступлениях по радио Ганс Фриче уделял антисемитской пропаганде. «Судьба еврейства в Европе оказалась столь же неблагоприятной, какой она, по предсказаниям фюрера и должна была стать в случае европейской войны, С распространением войны, явившейся результатом подстрекательства со стороны евреев, эта печальная участь может также постигнуть их и в Новом Свете, потому что с трудом можно предположить, что народы Нового Света простят евреям те бедствия, которые Старый Свет им не простил» — говорил он в передаче от 18 декабря 1941 года.
Оправдание Ганса Фриче резко контрастировало со смертным приговором другому подсудимому Нюрнбергского трибунала — Юлиусу Штрейхеру. Я совсем не хочу выступать в защиту этого фанатичного нациста и антисемита, единственного из всех повешенных, крикнувшего «Хайль Гитлер!», стоя под виселицей, но давайте посмотрим факты. Штрейхер попал на скамью подсудимых в Нюрнберге за издание в 1923–1945 годах ярой антисемитской газеты «Der Stürmer» («Штурмовик»). Это было типичное бульварное издание, печатавшее также пошлые истории и порнографические карикатуры и с его распространением даже боролись два других подсудимых: Герман Геринг запретил ее чтение в подчиненных ему структурах, а Бальдур фон Ширах — в Гитлерюгенде. При этом максимальный тираж газеты был 486 тысяч экземпляров в 1935 году. А радиоприемников в Третьем рейхе было 16 миллионов и кроме того было огромное количество общественных радиоточек и прослушивание радио было обязательным во время обеденного перерывов на всех предприятиях и во всех учреждениях. В неофициальных беседах члены американской делегации на Нюрнбергском трибунале объясняли оправдание этой тройки тем, что нужно было кого-то оправдать, чтобы показать беспристрастность суда.
Вторым поводом для протеста Никитченко стал приговор к пожизненному заключению нациста № 2 до мая 1941 года — Рудольфа Гесса. Советский судья считал что он заслуживает смертную казнь. В итоге он, по моему мнению, Гесс получил самое суровое наказание из осужденных Нюрнбергским трибуналом нацистов. Вначале отсидел 46 лет в тюрьмах, а потом все равно оказался повешенным. Даже если он повесился сам, это мало что меняет. Многие считают, что пожизненное заключение хуже смертной казни. Так, приговоренный к нему на этом трибунале гроссадмирал Эрих Редер подал официальную апелляцию с просьбой заменить его на расстрел. Ее рассмотрел Союзнический контрольный совет. Входившие в его состав советский и западные генералы были даже готовы пойти ему навстречу, но, в соответствии с уставом трибунала, они не имели право ужесточать наказание. Апелляция Редера, как и всех остальных приговоренных, были отклонены. В 1955 году его освободили по состоянию здоровья и он прожил на свободе еще пять лет.
Судебной ошибкой Нюренбергского трибунала большинство юристов и историков считают и приговор рейхсминистру вооружений и военной промышленности Альберту Шпееру. Был повешен по приговору трибунала генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы Фриц Заукель, которого называли «работорговцем Третьего реха», но «рабов» то он поставлял с оккупированных территорий для ведомства Шпеера. Чтобы спасти свою жизнь, Шпеер не только успешно валил всю вину на Заукеля, но и активно сотрудничал с судом, давая показания, изобличающие и других обвиняемых. Кроме того он придумывал истории о том, как разочаровался в Гитлере и даже начал борьбу с ним. Он утверждал, что был связан с казненными заговорщиками, устроившими покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Он рассказывал, что у фюрера был план «Нерон» по которому «все военные, транспортные, коммуникационные, производственные и продовольственные объекты, а также все ресурсы рейха, которые враг немедленно или в ближайшем будущем сможет использовать в военных целях, должны быть уничтожены», а он его саботировал и тем самым спас жизни миллионов немцев. Более того, он якобы даже хотел убить Гитлера и в марте 1945 года принес баллон с отравляющим газом, чтобы пустить его через вентиляционную отдушину в бункер Гитлера, но там стоял часовой. В итоге Альберт Шпеер сумел избежать смертной казни и получил 20 лет тюремного заключения, которые отбыл полностью. Из-за его поведения во время трибунала, в берлинской тюрьме Шпандау другие шесть нацистов, приговоренных к тюремному заключению, с ним не разговаривали.
На Нюрнбергском трибунале судили не только 24 нацистов, но и шесть организаций Третьего рейха: руководящие органы НСДАП, СС, гестапо и СД, которые почему-то объединили вместе, а также СА (штурмовики), командование вермахта с Генеральным штабом и правительство Третьего рейха. При этом три последние организации были оправданы, что и стало третьим пунктом протеста судьи Ионы Никитченко. С оправданием германского правительства еще как-то можно согласиться. Фактически оно перестало существовать еще в 1937 году, когда прошло его последнее заседание. После этого рейхсминистры просто получали напрямую указания от Гитлера. Кроме того, большинство членов правительства или покончили жизнь самоубийством (его глава Адольф Гитлер, рейхсминистр просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс, рейхсминистр внутренних дел Генрих Гиммлер) или их уже судил Нюрнбергский трибунал (Мартин Борман (министр без портфеля, осужден заочно), Герман Геринг, Рудольф Гесс, Вильгельм Кейтель, Константин фон Нейрат, Франц фон Папен, Иоахим фон Риббентроп, Альфред Розенберг, Ганс Франк, Вильгельм Фрик, Вальтер Функ, Ялмар Шахт и Альберт Шпеер).
Отказ от осуждения командования вермахта и Генерального штаба в приговоре объясняется так: «Трибунал считает, что не следует принимать какого-либо решения о признании преступной организацией генерального штаба и верховного командования. Хотя количество лиц, которым предъявлено обвинение, больше, чем в имперском кабинете, оно все же настолько мало, что путем индивидуальных судов над этими офицерами можно будет достигнуть лучшего результата, чем путем вынесения Трибуналом решения, требуемого Обвинением». Другим основанием в отказе признания их преступными организациями была ссылка на то, что подобные органы существуют во всех странах мира. Это опроверг в своем протесте советский судья Никитченко: «В демократической стране ни один уважающий себя военный специалист не будет подготовлять одновременно с разработкой чисто военных планов мероприятия по осуществлению массовых репрессий в отношении мирного населения или заранее санкционировать безжалостное обращение и убийство военнопленных. Между тем именно этим занимались высшие руководители генерального штаба и ОКВ (Верховное командование вермахта) фашистской Германии. Факт совершения ими тягчайших преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности не только не отрицается, но специально подчеркивается в приговоре Суда. Однако из этого факта не сделано надлежащего вывода».
Судьи от западных стран считали, что осуждения двух главных руководителей германской армии — Вильгельма Кейтеля и Альфреда Йодля к повешению достаточно для наказания этой организации. Именно Кейтель издал явно преступный приказ от 13 мая 1941 года «О применении военной подсудности в районе „Барбаросса“ и об особых мерах войск», где говорилось: «За действия, совершенные личным составом вермахта и обслуживающим персоналом в отношении вражеских гражданских лиц, не будет обязательного преследования даже в тех случаях, когда эти действия являются военным преступлением или проступком».
Однако не менее преступным был Приказ о комиссарах от 6 июня 1941 года где было сказано: «Опознать политических комиссаров в качестве враждебных лиц можно по особому знаку различия красной звезде с вытканными на ней серпом и молотом на рукаве. Их надлежит немедленно, то есть прямо на поле боя, отделять от всех остальных военнопленных. Это необходимо, чтобы лишить их всякой возможности оказывать влияние на взятых в плен солдат. Комиссары в качестве солдат не признаются; никакая международно-правовая защита к ним не применяется. После произведенной сортировки их надлежит уничтожить».
Его автор — третий человек в вермахте генерал артиллерии Вальтер Варлимонт. Непризнание командования вермахта преступной организацией облегчило его положение и он отделался только 9 годами лишения свободы по приговору Американского военного трибунала. Между тем расстрелы комиссаров проводились как минимум в 116 немецких дивизиях из 150, действовавших на Восточном фронте (часть дивизионных архивов уничтожено или утеряно) и во всех них командиры дивизий издавали дублирующие приказы о расстрелах советских политработников, часто добавляя такие формулировки: «обрушить на русских тевтонский гнев», «самостоятельно расправляться с гражданскими лицами и комиссарами, не прибегая к их пленению», «политкомиссаров в плен не брать», «не допускать проявлений человечности», «ежедневно докладывать о расстрелах политкомиссаров», «незамедлительно сообщать число расстрелянных — отдельно по гражданским лицам и по армейским политкомиссарам». Согласно изученным немецким документам было расстреляно как минимум 4000 комиссаров. Часто командиры дивизий требовали в приказах также расстреливать евреев и коммунистов.
Отдел по делам военнопленных командования вермахта 8 сентября 1941 года издал «Распоряжение об обращении с советскими военнопленными», где указывалось: «Большевистский солдат потерял право на то, чтобы с ним обращались как с честным противником, в соответствии с правилами Женевской конвенции. При малейшем намеке на неподчинение, особенно в случае с большевистскими фанатиками, должен быть отдан приказ о безжалостном и энергичном действии. Неподчинение, активное или пассивное сопротивление должны быть сломлены немедленно силой оружия. Каждый, кто при проведении этого приказа не прибегнет к своему оружию или сделает это недостаточно энергично, подлежит наказанию. В военнопленных, пытавшихся бежать, следует стрелять без предварительного оклика. Никогда не следует делать предупреждающего выстрела. Использование оружия против военнопленных является законным».
В приговоре Нюрнбергского трибунала говорится о преступном приказе еще одной структуры командования вермахта: «В марте 1944 года командование сухопутными силами издало декрет „Пуля“, согласно которому все бежавшие военнопленные офицеры и унтер-офицеры, за исключением английских и американских военнопленных, в случае, если их захватывали вновь, должны были быть переданы Зипо (общее название криминальной полиции и гестапо) или СД. Зипо и СД разослали этот приказ своим районным управлениям. Эти бежавшие офицеры и унтер-офицеры должны были посылаться в концентрационный лагерь Маутхаузен, где по прибытии их должны были убивать выстрелом в затылок».
А вот еще из этого приговора: «В некоторых случаях советских военнопленных клеймили специальным стандартным клеймом. В качестве доказательства был представлен приказ ОКВ от 20 июля 1942 г., который гласил: „Клеймо имеет форму острого угла приблизительно в 45° при длине его сторон в 1 см, направленного вверх, выжигаемого на левой ягодице. Это клеймо делается с помощью ланцета, имеющегося в каждой воинской части. В качестве краски используется тушь“.
В своем протесте на оправдание ОКВ трибуналом Никитченко указывает и на его преступления против западных союзников: «Одним из примеров подобного рода преступлений является убийство 50 английских офицеров-летчиков. То обстоятельство, что это преступление было инспирировано верховным командованием, не вызывает сомнения. ОКВ был также разослан приказ об уничтожении отрядов „командос“. Суду представлен оригинал этого приказа. Входившие в отряды „командос“ солдаты и офицеры союзных армий согласно этому приказу должны были быть расстреляны, за исключением тех случаев, когда был необходим допрос, после которого их все равно расстреливали. Приказ неуклонно выполнялся командующими армейскими группировками. В июне 1944 года Рундштедт — главнокомандующий немецкими войсками на Западе, докладывал, что приказ Гитлера „об обращении с группами ‚командос‘ противника“ до настоящего времени выполняется».
В ходе рассмотрения трибуналом дела ОКВ выяснилось, что не только Япония разрабатывала бактериологическое оружие, но и Германия. Причем тоже испытывало его на советских военнопленных. В приговоре об этом сказано так: «В июле 1943 года началась экспериментальная работа, связанная с подготовкой к кампании бактериологической войны. Советских военнопленных использовали для этих медицинских опытов, исход которых в большинстве случаев оказывался для них смертельным. В связи с этой кампанией подготовки бактериологической войны также были сделаны приготовления для разбрызгивания бактериологической эмульсии с самолетов с тем, чтобы уничтожить посевы и вызвать голод. Эти мероприятия никогда не были осуществлены, возможно в связи с быстрым ухудшением военного положения Германии».
Подробности этого можно узнать из допроса на трибунале генерал-майора медицинской службы Вальтера Шрайбера 26 августа 1946 года: «В июле 1943 года ОКВ созвало тайное совещание, на которое я был вызван в качестве представителя военно-санитарной инспекции. Это совещание происходило в здании общего управления вооруженных сил в Берлине, на Бендлерштрассе. Во время этого совещания был создан комитет по вопросам бактериологической войны. Во время этого тайного совещания было сказано, что должен быть создан институт, в котором будут разводить культуры бактерий в большом масштабе и в котором также будут проводиться научные опыты и эксперименты с целью проверки возможности применения этих бактерий. Кроме того, должна была также исследоваться возможность применения вредителей против полезных растений и животных. В случае положительных результатов было решено, что они также будут разводиться в этом институте.
Через несколько дней я затем узнал от начальника штаба военно-санитарной инспекции генерала медицинской службы Шмидта-Брюкена, который был моим непосредственным начальником, что рейхсмаршал Геринг уполномочил заместителя начальника имперской медицинской службы Бломе руководить всеми необходимыми работами и дал ему поручение — по возможности скорее развернуть работу института в Познани. Деталей относительно этих опытов я не знаю. Я знаю только, что с самолетов производились попытки разбрызгивания эмульсий бактерий, так называемое опытное разбрызгивание. Я слышал также о том, что производились опыты применения вредителей растений, жуков и т. д.
В марте 1945 года меня в моем служебном кабинете военно-медицинской академии посетил профессор Бломе. Он прибыл из Познани, был очень возбужден и просил меня, чтобы я разместил его и его сотрудников в лабораториях в Саксенбурге для того, чтобы они могли там продолжать работу, так как из-за наступления Красной Армии он должен был оставить свой институт в Познани. Он спешно должен был покинуть институт, он даже не мог его взорвать, и он был сильно обеспокоен тем, что имевшееся в этом институте оборудование для опытов над людьми, которое позволяет определить, для чего оно предназначено, будет обнаружено русскими. Он пытался также организовать взрыв института при помощи сбрасывания бомб с пикирующего бомбардировщика. Однако это также оказалось невозможным. Далее он попросил меня, чтобы я позаботился о том, чтобы он со своими культурами чумы, которые он спас, мог продолжать работу в Саксенбурге.
Таким образом, Бломе был выброшен из института в Познани. Деятельность этого института, очевидно, трудно себе представить. Если хотят культивировать чуму в больших масштабах, то для этого нужны соответствующие лаборатории и соответствующие меры безопасности. Персонал должен сначала получить опыт и сработаться, так как немцы, даже специалисты в области бактериологии, не имеют никакого опыта в области культивирования чумы. Для этого необходимо много времени, и, таким образом, даже после решения о создании института, такой институт мог развернуть свою работу только через большой промежуток времени. Когда был нанесен тяжелый удар, работу необходимо было свернуть и затем заново продолжать в Саксенбурге.
Кроме того, необходимо учесть, что если бы применили чуму, то ввиду близости районов военных действий от границ Германии — ведь тогда части Красной Армии частично уже находились на германской территории — необходимо было обеспечить защиту германских войск, а также гражданского населения. Таким образом, необходимо было заготовить специальные вакцины для прививок. Для этого тоже необходимо было время и в результате всех этих промедлений указанные мероприятия вообще не смогли быть проведены в жизнь».
В результате таких приказов своего верховного командования солдаты вермахта относились к жителям оккупированных территорий ничуть не лучше, чем эсэсовцы. Просто борьба с партизанами и уничтожение мирного населения не были их главной задачей. А так мы можем, например, вспомнить как мучили и повесили солдаты 332-го пехотного полка 197-й дивизии Зою Космодемьянскую. Всем этим руководил командир полка подполковник Людвиг Рюдерер. Не забудем как летчики-истребители люфтваффе на бреющем полете расстреливали на Ладожском озере эвакуируемых на плотах, привязанных к кораблям, жителей Ленинграда. На Крите немецкие парашютисты 2 июня 1941 года расстреляли мужское население села Кондомари прямо под объективом фотоаппарата немецкого военного корреспондента. Солдаты 295-й дивизии 21 августа 1941 года расстреляли 90 еврейских детей в возрасте от 0 до 7 лет в городе Белая Церковь. И таких примеров можно привести множество.
Если одной из причин отказа от признания ОКВ преступной организацией трибунал назвал его малочисленность — около 130 человек, то при оправдании другой организации — СА (штурмовые отряды) этот довод был явно не уместен. В приговоре трибунала указывается: «К концу 1933 года СА состояла из четырех с половиной миллионов членов. В результате изменений, имевших место после 1934 года, в 1939 году число членов СА равнялось полутора миллионам человек». Далее в приговоре в общих чертах описываются преступления штурмовиков: «После прихода нацистов к власти и в особенности после выборов 5 марта 1933 года СА играла важную роль в установлении нацистского режима террора в Германии. СА участвовала в насилиях против евреев и использовалась для ареста политических противников и для охраны концентрационных лагерей, где она зверски обращалась с заключенными.
После 1934 года СА начала проводить некоторые виды военной и полувоенной подготовки. СА продолжала заниматься распространением нацистской пропаганды. Отдельные части СА были даже причастны к действиям, которые привели к агрессивной войне и к совершению военных преступлений и преступлений против человечности. Части СА были в числе первых при оккупации Австрии в марте 1938 года. СА дала большую часть личного состава и значительную часть вооружения для свободного корпуса Генлейна в Судетской области. После оккупации Польши Судетская группа СА использовалась для транспортировки военнопленных. Части СА использовались для охраны пленных в Данциге, Познани, Силезии и в Прибалтийских государствах. Некоторые части СА были использованы для взрывов синагог во время еврейских погромов 10 и 11 ноября 1938 г. Группы СА были причастны к жестокому обращению с евреями в гетто Вильнюса и Каунаса».
На основании этих фактов делается справедливый вывод: «До чистки, начавшейся 30 июня 1934 года, СА представляли собой группу, состоявшую большей частью из негодяев и головорезов, которые участвовали в нацистских эксцессах того периода». А дальше неожиданно следует оправдание всего этого: «Однако не было доказано, что эти зверства являлись частью конкретного плана ведения агрессивной войны, и Трибунал поэтому не может считать, что эта деятельность является преступной в соответствии с Уставом. После чистки СА превратились в группу малозначащих нацистских прихлебателей. Хотя в отдельных случаях некоторые части СА использовались для совершения военных преступлений и преступлений против человечности, нельзя сказать, что члены этой организации в общей массе участвовали в преступных действиях или даже знали о них».
Логика интересная: получается, что если бы на Ванзейской конференции 20 января 1942 года не был принят план по «окончательному решению еврейского вопроса», а рейхсфюрер СС Гиммлер просто время от времени отдавал бы приказы своим подчиненным в оккупированных странах отправить местных евреев в газовые камеры концлагерей, то и холокост бы не был преступлением из-за отсутствия плана. Что касается другого оправдания, что не все члены СА совершали преступления, то и в СС были целые структуры это не делавшие. Например, Болгарская противотанковая бригада СС никаких преступлений не совершила, так как воевали болгарские эсэсовцы только друг с другом.
Не СС, а СА создала в феврале 1933 года первые концлагеря в Германии. Без приговора суда туда были брошены первые 20 тысяч политзаключенных. Газовых камер там еще не было, но убийства политических противников нацизма уже начались. Оправдание СА фактически означает оправдание всех нацистских преступлений до 1934 года. Ведь до убийства главы СА Рема и его соратников 1 июля 1934 года в «Ночь длинных ножей», это была единственная силовая структура нацисткой партии, так как тогда СС входили в состав СА.
Большинством голосов шести западных судей против двух голосов советских протест Никитченко был отклонен. Однако дальнейшие события показали правоту советского судьи. Все трое были все же признаны виновными немецким судом по денафикации. Ялмар Шахт был в апреле 1947 года задержан и приговорен к восьми годом каторжных работ, но освобожден уже через полтора года. Такой же срок получил и Франц фон Папен, но в январе 1949 года, отсидев всего два года, оказался на свободе. Фриче получил 9 лет, но освободился через три года. Также немецкий суд признал СА преступной организации и ввел уголовное наказание за использование ее символики.
Нюрнбергский трибунал стал первым международным судом на которым за свои действия ответили руководители государства. Некоторые его решения актуальны и сегодня. На современной Украине во многих городах появились улицы «Героев дивизии „Галичина“. Буквы „СС“ в названии этого подразделения написать „забыли“. При этом, отвергая обвинение в прославлении организации, признанной преступной Нюрнбергским трибуналом, украинские историки постоянно утверждают, что по его приговору для войск СС было сделано исключение. Вынужден их огорчить. В приговоре ясно сказано: „Рассматривая вопрос об СС, Трибунал включает сюда всех лиц, которые были официально приняты в члены СС, включая членов Общей СС, войск СС, соединений СС „Мертвая голова“ и членов любого рода полицейских служб, которые были членами СС». Исключение было сделано только для клубов верховой езды СС. Также не подлежали ответственности те, кто был насильно мобилизован в войска СС и не совершили преступления, но в дивизии СС «Галичина» все были добровольцами.
