«Четыре всадника Апокалипсиса». Рассказ. Часть I.

“И ‎я‏ ‎видел, ‎что ‎Агнец ‎снял ‎первую‏ ‎из ‎семи‏ ‎печатей,

и‏ ‎я ‎услышал ‎одно‏ ‎из ‎четырех‏ ‎животных,

говорящее ‎как ‎бы ‎громовым‏ ‎голосом:‏ ‎иди ‎и‏ ‎смотри.”

Откровение ‎Иоанна‏ ‎Богослова ‎(6:1)

В ‎январе ‎2019 ‎года‏ ‎Яцек‏ ‎Мазур, ‎19-летний‏ ‎студент ‎Технического‏ ‎Университета ‎в ‎Познани, ‎купил ‎в‏ ‎газетном‏ ‎киоске‏ ‎свежий ‎выпуск‏ ‎журнала ‎“The‏ ‎Economist”. ‎Не‏ ‎то‏ ‎чтобы ‎Яцек‏ ‎регулярно ‎читал ‎этот ‎влиятельный ‎англоязычный‏ ‎журнал, ‎совсем‏ ‎нет.‏ ‎Просто ‎напросто, ‎ожидая‏ ‎после ‎занятий‏ ‎приятеля, ‎чтобы ‎пойти ‎с‏ ‎ним‏ ‎в ‎недорогой‏ ‎бар ‎поблизости‏ ‎от ‎здания ‎своей ‎Alma ‎Mater,‏ ‎он‏ ‎от ‎нечего‏ ‎делать ‎рассматривал‏ ‎развешанные ‎на ‎витрине ‎киоска ‎глянцевые‏ ‎обложки‏ ‎журналов‏ ‎и ‎кричащие‏ ‎заголовки ‎таблоидов.‏ ‎А ‎“The‏ ‎Economist”‏ ‎привлек ‎его‏ ‎внимание ‎потому, ‎что ‎обложка ‎номера‏ ‎была ‎оформлена‏ ‎в‏ ‎стиле ‎рисунков ‎Леонардо‏ ‎Да ‎Винчи.‏ ‎Яцек ‎живо ‎интересовался ‎всем,‏ ‎что‏ ‎связано ‎с‏ ‎гением ‎Ренессанса,‏ ‎личность ‎Леонардо ‎с ‎детства ‎завораживала‏ ‎его.‏ ‎На ‎обложке‏ ‎были ‎изображены‏ ‎образы-шарады: ‎человек ‎с ‎русунка ‎Да‏ ‎Винчи,‏ ‎держащий‏ ‎в ‎одной‏ ‎руке ‎смартфон,‏ ‎а ‎в‏ ‎другой‏ ‎лист ‎марихуаны,‏ ‎аист ‎с ‎мешком ‎на ‎котором‏ ‎стоит ‎штрих-код,‏ ‎улыбающийся‏ ‎простачок ‎с ‎длинным‏ ‎носом ‎как‏ ‎у ‎Буратино, ‎китайская ‎панда‏ ‎и‏ ‎индийский ‎слон,‏ ‎Уолт ‎Уитмен‏ ‎и ‎Анджелина ‎Джоли... ‎Среди ‎всех‏ ‎этих‏ ‎загадок ‎Яцек‏ ‎Мазур ‎поначалу‏ ‎даже ‎не ‎заметил ‎еще ‎один‏ ‎элемент‏ ‎–‏ ‎небольшую ‎композицию‏ ‎из ‎четырех‏ ‎фигур ‎на‏ ‎конях.‏ ‎То ‎были‏ ‎четыре ‎всадника ‎Апокалипсиса ‎- ‎Чума,‏ ‎Война, ‎Голод‏ ‎и‏ ‎Смерть.

Чума.

Яцек ‎тихо ‎вошел‏ ‎в ‎комнату,‏ ‎где ‎спали ‎десять ‎его‏ ‎товарищей,‏ ‎осторожно ‎поставил‏ ‎к ‎стене‏ ‎автомат, ‎не ‎раздеваясь, ‎прямо ‎в‏ ‎форме,‏ ‎также ‎тихо‏ ‎уложился ‎на‏ ‎коврик ‎на ‎полу. ‎Он ‎только‏ ‎что‏ ‎отстоял‏ ‎свои ‎два‏ ‎часа ‎часовым,‏ ‎сдал ‎пост‏ ‎другому‏ ‎бойцу ‎и‏ ‎пошел ‎отдыхать. ‎Их ‎отделение ‎дислоцировалось‏ ‎в ‎маленьком‏ ‎селе‏ ‎недалеко ‎от ‎Угледара,‏ ‎на ‎южном‏ ‎участке ‎фронта. ‎Здесь, ‎на‏ ‎юге‏ ‎было ‎пока‏ ‎что ‎относительно‏ ‎спокойно ‎– ‎украинские ‎националисты ‎сидели‏ ‎в‏ ‎бетонированных ‎укрытиях,‏ ‎постреливали ‎из‏ ‎автоматов ‎и ‎минометов, ‎иногда ‎применяли‏ ‎артиллерию.‏ ‎Яцек‏ ‎прибыл ‎на‏ ‎фронт ‎всего‏ ‎неделю ‎назад.‏ ‎В‏ ‎Познани ‎он‏ ‎выяснил ‎всю ‎информацию, ‎как ‎записаться‏ ‎добровольцем ‎в‏ ‎ополчение‏ ‎ДНР, ‎собрал ‎небольшой‏ ‎мешок ‎с‏ ‎необходимыми ‎ему ‎вещами ‎и‏ ‎прилетел‏ ‎из ‎Варшавы‏ ‎в ‎Стамбул.‏ ‎У ‎него ‎была ‎действительная ‎российская‏ ‎виза,‏ ‎студентом ‎он‏ ‎посещал ‎Калининград‏ ‎и ‎Петербург, ‎так ‎что ‎он‏ ‎смог‏ ‎в‏ ‎Стамбуле ‎купить‏ ‎билет ‎на‏ ‎самолет ‎до‏ ‎Москвы,‏ ‎а ‎из‏ ‎Москвы ‎в ‎тот ‎же ‎день‏ ‎выехал ‎автобусом‏ ‎на‏ ‎Донбасс.

В ‎голову ‎лезли‏ ‎мысли ‎и,‏ ‎несмотря ‎на ‎усталость, ‎заснуть‏ ‎Яцек‏ ‎не ‎мог.‏ ‎Он ‎достал‏ ‎смартфон ‎и ‎открыл ‎ее ‎страницу‏ ‎в‏ ‎Фейсбуке. ‎Он‏ ‎не ‎делал‏ ‎этого ‎уже ‎давно, ‎месяца ‎три‏ ‎и‏ ‎вот‏ ‎открыл. ‎Все‏ ‎тоже ‎самое‏ ‎- ‎фоточки‏ ‎себя‏ ‎любимой, ‎Алисы‏ ‎Киндзмараули, ‎в ‎разных ‎антуражах, ‎всё‏ ‎те ‎же‏ ‎безжизненные‏ ‎натюрморты ‎и ‎портреты,‏ ‎которые ‎она‏ ‎рисовала, ‎и ‎анонсы ‎акций‏ ‎тяготящихся‏ ‎собственной ‎пустотой‏ ‎и ‎бездельем‏ ‎молодых ‎людей, ‎считающих ‎себя ‎“эко-активистами”.‏ ‎Единственное,‏ ‎что ‎появилось‏ ‎нового ‎–‏ ‎репосты ‎украинских ‎фейков ‎и ‎желчные‏ ‎русофобские‏ ‎тексты.

“Как‏ ‎же ‎все‏ ‎это ‎началось?”‏ ‎- ‎подумал‏ ‎Яцек,‏ ‎- ‎“Как‏ ‎же ‎началось ‎плохое? ‎Потому ‎что‏ ‎хорошее ‎всегда‏ ‎у‏ ‎всех ‎одинаково ‎–‏ ‎замирание ‎сердца‏ ‎от ‎одного ‎только ‎слова‏ ‎или‏ ‎взгляда, ‎чувство,‏ ‎что ‎ты‏ ‎как ‎будто ‎готов ‎обнять ‎весь‏ ‎мир,‏ ‎доверчивая ‎радость‏ ‎бытия... ‎А‏ ‎плохое ‎– ‎оно ‎у ‎каждого‏ ‎свое,‏ ‎особое.‏ ‎Да, ‎точно,‏ ‎все ‎начало‏ ‎открываться ‎с‏ ‎тех‏ ‎ее ‎слов:‏ ‎“Меня ‎научили ‎в ‎семье, ‎и‏ ‎я ‎с‏ ‎этим‏ ‎согласна, ‎что ‎люди‏ ‎делятся ‎на‏ ‎творческих ‎успешных ‎людей ‎и‏ ‎скотов,‏ ‎тех, ‎которые‏ ‎только ‎работают‏ ‎тяжело, ‎но ‎ничего ‎не ‎имеют”‏ ‎Я‏ ‎тогда ‎не‏ ‎придал ‎этому‏ ‎большого ‎значения, ‎а ‎зря.”

Яцек ‎познакомился‏ ‎с‏ ‎Алисой‏ ‎спустя ‎месяц‏ ‎после ‎того,‏ ‎как ‎стоял‏ ‎у‏ ‎газетного ‎киоска‏ ‎и ‎разглядывал ‎журнал. ‎Группу ‎учеников‏ ‎Лицея, ‎и‏ ‎в‏ ‎числе ‎их ‎была‏ ‎Киндзмараули, ‎привели‏ ‎на ‎ознакомительную ‎экскурсию ‎в‏ ‎Технический‏ ‎Университет. ‎Яцека‏ ‎отрядили ‎помогать‏ ‎проректору ‎в ‎организации ‎экскурсии ‎и‏ ‎сопровождении‏ ‎гостей. ‎Ему‏ ‎понравилась ‎стройная‏ ‎и ‎черноволосая ‎юная ‎грузинка. ‎Зацепила‏ ‎не‏ ‎только‏ ‎ее ‎внешность,‏ ‎но ‎и,‏ ‎как ‎ему‏ ‎в‏ ‎тот ‎момент‏ ‎показалось, ‎наивность, ‎простота. ‎А ‎более‏ ‎всего ‎–‏ ‎грусть,‏ ‎поддевающая ‎душу ‎мужчины‏ ‎грусть ‎в‏ ‎глазах ‎и ‎словах, ‎грусть‏ ‎которая‏ ‎как ‎бы‏ ‎взывает: ‎“помоги‏ ‎мне”. ‎Он ‎смотрел ‎на ‎нее‏ ‎по‏ ‎особому ‎во‏ ‎время ‎той‏ ‎экскурсии ‎и ‎она ‎чувствовала ‎это.‏ ‎Улучив‏ ‎момент,‏ ‎когда ‎девушка,‏ ‎случайно ‎или‏ ‎сознательно, ‎отстала‏ ‎от‏ ‎группы, ‎Яцек‏ ‎подошел ‎к ‎ней, ‎завязал ‎разговор.‏ ‎Они ‎обменялись‏ ‎телефонами...

Киндзмараули‏ ‎училась ‎в ‎Лицее,‏ ‎но ‎жила‏ ‎не ‎в ‎семье, ‎а‏ ‎в‏ ‎приюте. ‎Причина,‏ ‎по ‎которой‏ ‎18-летняя ‎девушка ‎оказалась ‎в ‎этом‏ ‎заведении‏ ‎состояла ‎в‏ ‎том, ‎что‏ ‎отец ‎ее ‎по ‎жалобе ‎дочери‏ ‎в‏ ‎польский‏ ‎суд ‎был‏ ‎лишен ‎родительских‏ ‎прав ‎за‏ ‎то,‏ ‎что ‎избивал‏ ‎ее. ‎За ‎два ‎года ‎до‏ ‎этого ‎Алиса‏ ‎приехала‏ ‎с ‎отцом ‎и‏ ‎братом ‎в‏ ‎Польшу ‎из ‎Грузии ‎в‏ ‎поисках‏ ‎“лучшей ‎жизни”.‏ ‎Мать ‎скончалась‏ ‎еще ‎в ‎Грузии.

Яцек ‎и ‎Алиса‏ ‎стали‏ ‎встречаться. ‎Очень‏ ‎быстро ‎сделалось‏ ‎то, ‎что ‎происходит ‎между ‎молодыми‏ ‎людьми,‏ ‎поверившими‏ ‎в ‎то,‏ ‎что ‎они‏ ‎любят ‎друг‏ ‎друга.‏ ‎Все ‎было‏ ‎хорошо ‎и ‎Яцек ‎чувствовал ‎себя‏ ‎счастливым ‎первые‏ ‎три-четыре‏ ‎месяца ‎их ‎отношений.‏ ‎Жизнь ‎его‏ ‎до ‎момента ‎знакомства ‎с‏ ‎Алисой‏ ‎отнюдь ‎не‏ ‎была ‎безоблачной.‏ ‎Отец, ‎простой ‎рабочий ‎завода ‎по‏ ‎производству‏ ‎автобусов, ‎умер‏ ‎от ‎рака,‏ ‎когда ‎мальчику ‎было ‎12 ‎лет.‏ ‎Мать,‏ ‎скромная‏ ‎и ‎добрая,‏ ‎но ‎сильная‏ ‎женщина, ‎родом‏ ‎из‏ ‎поселка ‎рыбаков‏ ‎в ‎польском ‎Поморье, ‎работала ‎санитаркой‏ ‎в ‎больнице‏ ‎и‏ ‎всеми ‎силами ‎стремилась‏ ‎поставить ‎на‏ ‎ноги ‎своего ‎единственного ‎и‏ ‎любимого‏ ‎сына, ‎дать‏ ‎ему ‎не‏ ‎только ‎возможность ‎получить ‎образование, ‎но,‏ ‎что‏ ‎было ‎гораздо‏ ‎важнее ‎по‏ ‎ее ‎мнению, ‎привить ‎ему ‎духовные‏ ‎ценности.‏ ‎Из-за‏ ‎невозможности ‎оплачивать‏ ‎огромные ‎коммунальные‏ ‎счета ‎после‏ ‎смерти‏ ‎отца ‎семейства,‏ ‎мать ‎с ‎сыном ‎переехали ‎в‏ ‎“кавалерку”, ‎маленькую‏ ‎однокомнатную‏ ‎квартирку, ‎с ‎минимумом‏ ‎удобств. ‎Яцек‏ ‎хорошо ‎учился ‎в ‎школе‏ ‎и‏ ‎легко ‎поступил‏ ‎в ‎Университет.‏ ‎Он ‎был ‎заботливым, ‎любящим ‎сыном,‏ ‎сердце‏ ‎матери ‎радовалось‏ ‎и ‎не‏ ‎придавало ‎большого ‎значения ‎ежедневным ‎материальным‏ ‎трудностям.‏ ‎Только‏ ‎в ‎одном‏ ‎Яцек ‎не‏ ‎слушал ‎матери.‏ ‎Она‏ ‎советовала ‎ему‏ ‎полностью ‎сконцентрироваться ‎на ‎учебе, ‎а‏ ‎Яцек, ‎получая‏ ‎стипендию,‏ ‎искал ‎в ‎тоже‏ ‎время ‎любую‏ ‎возможность ‎подработать.

Он ‎хотел ‎женится‏ ‎на‏ ‎Алисе ‎и‏ ‎жить ‎с‏ ‎ней. ‎Она ‎хотела ‎уйти ‎из‏ ‎приюта.‏ ‎Но ‎где‏ ‎и ‎на‏ ‎что ‎жить? ‎И ‎Яцек ‎предложил‏ ‎Алисе:

- Ради‏ ‎тебя‏ ‎я ‎готов‏ ‎бросить ‎учебу‏ ‎на ‎некоторое‏ ‎время.‏ ‎Я ‎устроюсь‏ ‎на ‎завод, ‎сниму ‎отдельную ‎квартиру‏ ‎и ‎мы‏ ‎будем‏ ‎жить ‎там. ‎А‏ ‎потом, ‎когда‏ ‎ты ‎окончишь ‎Лицей, ‎ты‏ ‎сможешь‏ ‎устроится ‎на‏ ‎работу. ‎Себя‏ ‎я ‎всегда ‎прокормлю ‎сам ‎и‏ ‎когда‏ ‎ты ‎встанешь‏ ‎на ‎ноги,‏ ‎я ‎восстановлюсь ‎в ‎Университете.

- Вот ‎это‏ ‎да!‏ ‎-‏ ‎с ‎удивлением‏ ‎воскликнула ‎Киндзмараули‏ ‎и ‎лицо‏ ‎ее‏ ‎мгновенно ‎помрачнело,‏ ‎– ‎Я, ‎честно ‎говоря, ‎не‏ ‎ожидала ‎от‏ ‎тебя‏ ‎такого ‎предложения.

- Ты ‎согласна?

- Нет.‏ ‎Ты ‎знаешь,‏ ‎что ‎у ‎меня ‎проблемы‏ ‎в‏ ‎приюте. ‎Меня‏ ‎контролируют, ‎не‏ ‎дают ‎свободно ‎выходить ‎на ‎улицу.‏ ‎А‏ ‎вчера ‎пан‏ ‎Вукач, ‎воспитататель,‏ ‎облил ‎меня ‎в ‎столовой ‎водой‏ ‎из‏ ‎стакана...‏ ‎Но ‎я‏ ‎готова ‎вытерпеть‏ ‎все ‎ради‏ ‎своей‏ ‎цели ‎–‏ ‎стать ‎художницей. ‎Хочу ‎чтобы ‎меня‏ ‎уважали, ‎не‏ ‎хочу‏ ‎чтобы ‎на ‎меня‏ ‎смотрели ‎как‏ ‎на ‎бедную ‎неудачницу-чужестранку.

- Но, ‎Алиса,‏ ‎ведь‏ ‎ничто ‎не‏ ‎мешает ‎тебе‏ ‎рисовать, ‎брать ‎уроки ‎живописи. ‎Мне‏ ‎кажется,‏ ‎что ‎талант‏ ‎живописца ‎не‏ ‎связан ‎напрямую ‎с ‎учебой ‎в‏ ‎Академиях‏ ‎Художеств.

- Ты‏ ‎ничего ‎не‏ ‎понимаешь. ‎Диплом‏ ‎– ‎это‏ ‎статус,‏ ‎то ‎как‏ ‎воспринимают ‎тебя ‎и ‎твои ‎работы.‏ ‎Нет, ‎твое‏ ‎предложение‏ ‎мне ‎не ‎подходит.‏ ‎Не ‎надо‏ ‎мне ‎таких ‎жертв. ‎Учись‏ ‎спокойно‏ ‎и ‎я‏ ‎буду ‎учится.‏ ‎После ‎Лицея ‎я ‎расчитываю ‎поступить‏ ‎в‏ ‎Художественный ‎Университет,‏ ‎здесь, ‎в‏ ‎Познани.

После ‎этого ‎разговора ‎Яцек ‎стал‏ ‎чувствовать,‏ ‎что‏ ‎Алиса ‎начала‏ ‎отдалятся ‎от‏ ‎него. ‎Их‏ ‎встречи‏ ‎в ‎квартирах,‏ ‎которые ‎он ‎снимал ‎на ‎один‏ ‎день, ‎чтобы‏ ‎провести‏ ‎с ‎ней ‎два-три‏ ‎часа, ‎когда‏ ‎ей ‎удавалось ‎под ‎каким‏ ‎либо‏ ‎предлогом ‎вырваться‏ ‎из ‎приюта,‏ ‎становились ‎все ‎реже. ‎Поначалу ‎она‏ ‎придумывала‏ ‎отговорки, ‎что‏ ‎ее ‎не‏ ‎отпустили ‎воспитатели ‎или ‎ссылалась ‎на‏ ‎проблемы‏ ‎со‏ ‎здоровьем. ‎Потом‏ ‎и ‎вовсе‏ ‎сказала, ‎что‏ ‎у‏ ‎нее ‎депрессия‏ ‎и ‎на ‎этом ‎фоне ‎абсолютно‏ ‎пропало ‎физическое‏ ‎желание.‏ ‎Все ‎чаще ‎и‏ ‎чаще ‎проявлялись‏ ‎с ‎ее ‎стороны ‎приступы‏ ‎завуалированной‏ ‎агрессии, ‎когда‏ ‎она ‎начинала‏ ‎цепляться ‎к ‎любым ‎его ‎словам,‏ ‎мрачно‏ ‎и ‎нервозно‏ ‎высказывая, ‎что‏ ‎он ‎говорит ‎не ‎то ‎и‏ ‎не‏ ‎так.

Пришла‏ ‎осень. ‎Киндзмараули‏ ‎рассказала ‎Яцеку,‏ ‎что ‎она‏ ‎познакомилась‏ ‎в ‎интернете‏ ‎с ‎молодым ‎продюсером ‎из ‎Петербурга,‏ ‎Михаилом. ‎Михаил‏ ‎занимался‏ ‎организацией ‎выставок ‎и‏ ‎концертов ‎и‏ ‎обладал, ‎по ‎ее ‎мнению,‏ ‎большими‏ ‎возможностями ‎и‏ ‎опытом ‎в‏ ‎раскрутке ‎молодых ‎художников, ‎поэтов ‎и‏ ‎музыкантов.‏ ‎Яцеку ‎было‏ ‎больно ‎услышать‏ ‎от ‎Алисы ‎такие ‎слова: ‎“Ты‏ ‎не‏ ‎думай,‏ ‎у ‎меня‏ ‎с ‎ним‏ ‎ничего ‎нет.‏ ‎Я‏ ‎может ‎быть‏ ‎и ‎хотела ‎бы ‎чтобы ‎было,‏ ‎но ‎он‏ ‎интересуется‏ ‎мною ‎только ‎в‏ ‎деловом ‎плане”.

Как‏ ‎то ‎раз ‎той ‎осенью‏ ‎Алиса‏ ‎позвала ‎Яцека‏ ‎на ‎встречу‏ ‎художников ‎и ‎музыкантов, ‎беларусских, ‎украинских‏ ‎и‏ ‎грузинских ‎эмигрантов‏ ‎в ‎Познани.‏ ‎Встреча ‎проходила ‎в ‎кафе, ‎собралось‏ ‎человек‏ ‎двадцать.‏ ‎Смеялись, ‎делились‏ ‎своими ‎планами,‏ ‎обсуждали ‎текущие‏ ‎события.‏ ‎Яцек ‎откровенно‏ ‎скучал, ‎люди ‎эти ‎казались ‎ему‏ ‎пустыми ‎снобами.‏ ‎Он‏ ‎видел, ‎что ‎Алиса‏ ‎разговаривает ‎с‏ ‎одним ‎из ‎художников ‎как‏ ‎со‏ ‎старым ‎знакомым‏ ‎и ‎пару‏ ‎раз ‎вышла ‎с ‎ним ‎на‏ ‎улицу,‏ ‎чтобы ‎поговорить‏ ‎наедине. ‎То‏ ‎был ‎лысоватый ‎пан ‎на ‎вид‏ ‎50‏ ‎или‏ ‎больше ‎лет,‏ ‎со ‎смешными‏ ‎седеющими ‎бакенбардами,‏ ‎низкого‏ ‎роста, ‎с‏ ‎кривыми ‎ногами. ‎Среди ‎всей ‎компании‏ ‎он ‎больше‏ ‎всех‏ ‎пил ‎и ‎балагурил.

- Кто‏ ‎этот ‎пан‏ ‎с ‎бакенбардами? ‎- ‎спросил‏ ‎он‏ ‎Алису ‎когда‏ ‎провожал ‎ее‏ ‎после ‎кафе ‎до ‎приюта.

- Это ‎Марк‏ ‎Минимович,‏ ‎художник ‎стрит-арта.‏ ‎Он ‎знает‏ ‎меня ‎с ‎того ‎времени, ‎как‏ ‎я‏ ‎приехала‏ ‎в ‎Познань.‏ ‎Относится ‎ко‏ ‎мне ‎хорошо,‏ ‎я‏ ‎знаю, ‎что‏ ‎я ‎ему ‎нравлюсь.

- А ‎он ‎тебе‏ ‎как? ‎-‏ ‎иронично,‏ ‎в ‎шутку ‎спросил‏ ‎Яцек. ‎Он‏ ‎чувствовал ‎горечь ‎в ‎душе‏ ‎от‏ ‎того, ‎что‏ ‎Алиса ‎отдалилась‏ ‎от ‎него.

- Как ‎ты ‎можешь ‎думать‏ ‎такое?!‏ ‎Пузатый, ‎старый,‏ ‎всегда ‎пьяный‏ ‎мужик ‎с ‎бородой ‎и ‎усами.‏ ‎Фу.‏ ‎Как‏ ‎вообще ‎можно‏ ‎подумать ‎о‏ ‎чем ‎то‏ ‎таком‏ ‎с ‎ним?!

Пришла‏ ‎зима. ‎В ‎прессе ‎появились ‎первые‏ ‎сообщения ‎о‏ ‎том,‏ ‎что ‎в ‎Китае‏ ‎обнаружилась ‎новая‏ ‎заразная ‎и ‎очень ‎опасная‏ ‎болезнь.‏ ‎Но ‎жизнь‏ ‎в ‎уютной‏ ‎Познани ‎продолжалась ‎своим ‎чередом, ‎люди‏ ‎деловито‏ ‎сновали ‎по‏ ‎магазинам ‎и‏ ‎занимались ‎пред-рождественским ‎шопингом.

Яцек ‎тяготился ‎неопределенностью‏ ‎в‏ ‎отношениях‏ ‎с ‎Алисой.‏ ‎Однажды ‎он‏ ‎прямо ‎задал‏ ‎ей‏ ‎вопрос, ‎нужны‏ ‎ли ‎ей ‎отношения ‎с ‎ним‏ ‎или ‎ему‏ ‎лучше‏ ‎уйти? ‎Она ‎ответила,‏ ‎что ‎сейчас‏ ‎у ‎нее ‎совершенно ‎непонятная‏ ‎ситуация‏ ‎в ‎жизни,‏ ‎она ‎в‏ ‎растерянности, ‎она ‎не ‎знает, ‎смогут‏ ‎ли‏ ‎они ‎вернуться‏ ‎к ‎тому,‏ ‎что ‎было ‎в ‎начале, ‎но‏ ‎в‏ ‎тоже‏ ‎время ‎уверена,‏ ‎что ‎хочет‏ ‎дружить ‎с‏ ‎ним,‏ ‎Яцеком. ‎Яцек‏ ‎успокоился, ‎преисполнился ‎надежд, ‎что ‎пройдет‏ ‎некоторое ‎время‏ ‎и‏ ‎Алиса ‎поймет ‎себя‏ ‎и ‎его‏ ‎и ‎они ‎пойдут ‎по‏ ‎жизни‏ ‎вместе.

Шли ‎недели.‏ ‎Наступила ‎весна.‏ ‎Но ‎эта ‎весна ‎была ‎не‏ ‎такой‏ ‎как ‎прежде.‏ ‎Улицы ‎опустели.‏ ‎На ‎лицах ‎редких ‎прохожих ‎читалась‏ ‎тревога.‏ ‎Город,‏ ‎как ‎и‏ ‎весь ‎мир,‏ ‎был ‎поражен‏ ‎эпидемией‏ ‎ковида.

Надежды ‎Яцека‏ ‎не ‎оправдались. ‎Киндзмараули ‎перестала ‎ему‏ ‎звонить ‎и‏ ‎писать‏ ‎первой, ‎а ‎когда‏ ‎отвечала ‎–‏ ‎грубила, ‎высмеивала ‎и ‎унижала.‏ ‎Он‏ ‎не ‎мог‏ ‎понять, ‎чем‏ ‎он ‎виноват ‎перед ‎ней ‎и‏ ‎в‏ ‎чем ‎причины‏ ‎такой ‎перемены.‏ ‎Он ‎начал ‎задумываться ‎и ‎кое‏ ‎что‏ ‎понимать.‏ ‎Чтобы ‎проверить‏ ‎свои ‎мысли,‏ ‎он ‎написал‏ ‎ей‏ ‎длинное ‎послание,‏ ‎доказывая, ‎что ‎она ‎ведет ‎себя‏ ‎неправильно, ‎что‏ ‎ее‏ ‎жизненные ‎ценности ‎не‏ ‎верны, ‎предлагая‏ ‎ей ‎вместе ‎подумать, ‎как‏ ‎найти‏ ‎путь ‎к‏ ‎гармонии ‎и‏ ‎счастью. ‎У ‎него ‎была ‎надежда,‏ ‎что‏ ‎она ‎хотя‏ ‎бы ‎задумается,‏ ‎в ‎чем ‎то ‎будет ‎возражать,‏ ‎в‏ ‎чем‏ ‎то ‎согласится.‏ ‎Но ‎ответ‏ ‎Киндзмараули ‎был‏ ‎лаконичен:‏ ‎“Между ‎нами‏ ‎все ‎кончено. ‎Ты ‎мне ‎не‏ ‎нужен. ‎И‏ ‎больше‏ ‎не ‎звони ‎и‏ ‎не ‎пиши‏ ‎мне”.

Яцек ‎увидел, ‎что ‎его‏ ‎догадки‏ ‎были ‎верны.‏ ‎Он ‎не‏ ‎понимал ‎ее ‎с ‎самого ‎начала.‏ ‎Он‏ ‎не ‎понимал‏ ‎причины ‎ее‏ ‎постоянной ‎депрессии, ‎жалоб ‎на ‎окружающих‏ ‎и‏ ‎на‏ ‎жизнь, ‎причины‏ ‎ее ‎недовольства‏ ‎им. ‎Раньше‏ ‎он‏ ‎думал, ‎как‏ ‎думали ‎и ‎все ‎ее ‎друзья‏ ‎и ‎знакомые,‏ ‎что‏ ‎Киндзмараули ‎чувствует ‎себя‏ ‎несчастной ‎потому,‏ ‎что ‎лишилась ‎семьи, ‎живет‏ ‎в‏ ‎приюте, ‎в‏ ‎чужой ‎стране,‏ ‎в ‎опасениях ‎что ‎ее ‎вот‏ ‎вот‏ ‎депортируют ‎на‏ ‎Родину. ‎Но‏ ‎это ‎было ‎самое ‎примитивное ‎и‏ ‎по‏ ‎сути‏ ‎неверное ‎объяснение.‏ ‎Киндзмараули ‎выросла‏ ‎в ‎богатой‏ ‎по‏ ‎меркам ‎ее‏ ‎родной ‎Грузии, ‎и ‎в ‎неплохо‏ ‎обеспеченной, ‎по‏ ‎меркам‏ ‎Европы ‎семье. ‎В‏ ‎Грузии ‎ее‏ ‎отец ‎владел ‎довольно ‎крупным‏ ‎бизнесом‏ ‎по ‎продаже‏ ‎компьютеров. ‎Продав‏ ‎бизнес ‎и ‎подавшись ‎в ‎Европу,‏ ‎здесь‏ ‎он ‎переквалифицировался,‏ ‎стал ‎скупать‏ ‎гравюры, ‎картины, ‎литографии ‎известных ‎мастеров‏ ‎и‏ ‎выставлять‏ ‎их ‎за‏ ‎деньги ‎в‏ ‎арендованном ‎помещении‏ ‎в‏ ‎Старом ‎Городе‏ ‎Познани. ‎Киндзмараули ‎считали ‎себя ‎“избранными”,‏ ‎людьми ‎“элиты”.‏ ‎Деньги‏ ‎на ‎показ ‎своего‏ ‎статуса ‎окружающим‏ ‎не ‎жалели. ‎Но ‎при‏ ‎этом,‏ ‎в ‎целях‏ ‎“экономии”, ‎Алиса‏ ‎спала ‎на ‎матрасе ‎прямо ‎на‏ ‎полу,‏ ‎в ‎комнатке‏ ‎“Арт-центра”, ‎служившего‏ ‎в ‎тоже ‎время ‎жилищем ‎для‏ ‎нее,‏ ‎отца‏ ‎и ‎брата.‏ ‎Киндзмараули ‎считала‏ ‎себя ‎несчастной‏ ‎потому,‏ ‎что ‎ее‏ ‎текущее ‎положение ‎в ‎приюте ‎никак‏ ‎не ‎соответствовало‏ ‎тому‏ ‎воображаемому ‎“статусу”, ‎который,‏ ‎как ‎она‏ ‎была ‎уверена, ‎должен ‎принадлежать‏ ‎ей,‏ ‎поскольку ‎и‏ ‎она ‎–‏ ‎тоже ‎“избранная”. ‎Она ‎хотела ‎иметь‏ ‎много‏ ‎приятных, ‎красивых‏ ‎вещей. ‎Но‏ ‎не ‎только ‎и ‎не ‎столько‏ ‎ради‏ ‎самих‏ ‎этих ‎вещей,‏ ‎сколько ‎ради‏ ‎признания ‎со‏ ‎стороны‏ ‎“других”, ‎что‏ ‎вот ‎и ‎она, ‎Алиса ‎Киндзмараули‏ ‎- ‎уважаемый‏ ‎и‏ ‎достойный ‎член ‎общества‏ ‎с ‎профессией‏ ‎“художника”. ‎И ‎что ‎мог‏ ‎ей‏ ‎дать ‎бедный‏ ‎Яцек, ‎кроме‏ ‎своей ‎любви ‎и ‎туманных ‎планов‏ ‎на‏ ‎будущее?

Виктор ‎Шеметов.