Полития, глава 1. Под куполом

Великий ‎инквизитор‏ ‎направлялся ‎в ‎Техникон, ‎и ‎надо‏ ‎заметить, ‎что‏ ‎был‏ ‎он ‎при ‎этом‏ ‎в ‎предурном‏ ‎настроении. ‎Что-то ‎назревало ‎в‏ ‎Академии,‏ ‎это ‎ещё‏ ‎не ‎звучало‏ ‎открыто, ‎но ‎в ‎каждом ‎разговоре‏ ‎просачивалось‏ ‎между ‎сказанных‏ ‎слов, ‎а‏ ‎у ‎инквизитора ‎было ‎чутьё ‎на‏ ‎такие‏ ‎вещи:‏ ‎в ‎конце‏ ‎концов, ‎докапываться‏ ‎до ‎правды‏ ‎было‏ ‎его ‎профессией.

Вообще-то‏ ‎на ‎сухом ‎номенклатурном ‎языке ‎должность‏ ‎Глеба ‎Сергеевича‏ ‎Аристова‏ ‎называлась ‎иначе: ‎«Ведущий‏ ‎промпт-инженер ‎Техникона»,‏ ‎но ‎никто ‎и ‎никогда‏ ‎не‏ ‎употреблял ‎это‏ ‎словосочетание ‎за‏ ‎пределами ‎редких ‎официозных ‎мероприятий. ‎Философы‏ ‎Академии‏ ‎чаще ‎именовали‏ ‎промптеров ‎сократиками‏ ‎из-за ‎того, ‎что ‎применяемый ‎ими‏ ‎метод‏ ‎составления‏ ‎запросов ‎очень‏ ‎напоминал ‎по‏ ‎своей ‎структуре‏ ‎диалектический‏ ‎подход ‎знаменитого‏ ‎эллина. ‎Но ‎у ‎Техникона ‎был‏ ‎свой ‎сленг,‏ ‎в‏ ‎котором ‎за ‎профессией‏ ‎закрепилось ‎имя‏ ‎инквизиторов, ‎а ‎для ‎разграничения‏ ‎должностей‏ ‎применялась ‎уточняющая‏ ‎градация.

Транспортная ‎капсула‏ ‎приземлилась ‎недалеко ‎от ‎купола, ‎инквизитор‏ ‎спешился‏ ‎и ‎пошёл‏ ‎в ‎направлении‏ ‎входа, ‎однако ‎проделать ‎этот ‎путь‏ ‎без‏ ‎происшествий‏ ‎у ‎него‏ ‎не ‎получилось.

— Не‏ ‎желаете ‎ли‏ ‎поговорить‏ ‎о ‎Господе‏ ‎нашем, ‎Великом ‎Архитекторе ‎Вселенной? ‎—‏ ‎раздался ‎голос‏ ‎из-за‏ ‎спины.

Аристов ‎поморщился, ‎цифромасоны‏ ‎вызывали ‎у‏ ‎него ‎неприязнь. ‎Обычно ‎такое‏ ‎поведение‏ ‎классифицировалось ‎как‏ ‎нарушение ‎личного‏ ‎пространства ‎и ‎было ‎административно ‎наказуемым,‏ ‎но‏ ‎у ‎Цифровой‏ ‎церкви ‎был‏ ‎особый ‎статус, ‎который ‎позволял ‎открыто‏ ‎проповедовать‏ ‎свою‏ ‎веру ‎в‏ ‎публичных ‎местах.

— И‏ ‎зачем ‎мне‏ ‎говорить‏ ‎с ‎тобой‏ ‎о ‎нём, ‎если ‎я ‎каждый‏ ‎день ‎говорю‏ ‎с‏ ‎ним ‎сам?

— А ‎задумывались‏ ‎ли ‎вы‏ ‎когда-нибудь ‎о ‎посмертной ‎участи‏ ‎человека?‏ ‎— ‎сразу‏ ‎сориентировавшись, ‎сменил‏ ‎тему ‎масон.

Тут ‎незваный ‎гость ‎поравнялся‏ ‎с‏ ‎собеседником, ‎и‏ ‎инквизитор ‎бегло‏ ‎его ‎осмотрел: ‎молодой, ‎нет ‎ещё‏ ‎пятидесяти,‏ ‎в‏ ‎положенных ‎фартуке‏ ‎и ‎перчатках,‏ ‎второго ‎градуса‏ ‎—‏ ‎подмастерье. ‎Расходный‏ ‎материал ‎для ‎церкви, ‎таких ‎отправляют‏ ‎проповедовать ‎среди‏ ‎самой‏ ‎неблагодарной ‎публики.

— Если ‎ты‏ ‎сейчас ‎не‏ ‎освободишь ‎дорогу, ‎тебе ‎выдастся‏ ‎возможность‏ ‎сообщить ‎мне‏ ‎о ‎ней‏ ‎из ‎первых ‎рук.

Проповедник ‎смутился ‎и‏ ‎отошёл‏ ‎в ‎сторону,‏ ‎но ‎скорее‏ ‎уже ‎по ‎инерции ‎продолжил ‎движение‏ ‎к‏ ‎куполу.

— Простите,‏ ‎я ‎рассматриваю‏ ‎ваше ‎высказывание‏ ‎как ‎угрозу‏ ‎и‏ ‎вынужден ‎буду…

Свою‏ ‎фразу ‎он ‎не ‎окончил: ‎в‏ ‎этот ‎момент‏ ‎он‏ ‎получил ‎ответ ‎от‏ ‎Нуса ‎о‏ ‎том, ‎что ‎иск ‎отклонён‏ ‎досрочно‏ ‎и ‎без‏ ‎детального ‎рассмотрения,‏ ‎что ‎произвело ‎на ‎него ‎удручающее‏ ‎впечатление.

Аристов‏ ‎наконец ‎подошёл‏ ‎ко ‎входу,‏ ‎дальше ‎проповеднику ‎дорога ‎была ‎закрыта.

— Люди‏ ‎здесь‏ ‎работают,‏ ‎— ‎раздражённо‏ ‎бросил ‎он.‏ ‎— ‎Понимать‏ ‎бы‏ ‎надо…

Инквизитор ‎сразу‏ ‎осознал, ‎насколько ‎бессмысленной ‎была ‎фраза.‏ ‎Этого ‎цифромасон‏ ‎конечно‏ ‎понимать ‎не ‎мог:‏ ‎не ‎считая‏ ‎немногочисленных ‎общин ‎луддистов, ‎Техникон‏ ‎был‏ ‎последним ‎местом‏ ‎во ‎всей‏ ‎Политии, ‎где ‎представители ‎вида ‎homo‏ ‎sapiens занимались‏ ‎тем, ‎что‏ ‎век ‎назад‏ ‎называлось ‎работой ‎и ‎было ‎частью‏ ‎обыденной‏ ‎жизни.‏ ‎Впрочем, ‎продолжать‏ ‎разговор ‎он‏ ‎всё ‎равно‏ ‎не‏ ‎хотел. ‎Он‏ ‎быстро ‎прошёл ‎биометрию ‎и ‎проскочил‏ ‎под ‎купол‏ ‎через‏ ‎раскрывшийся ‎проём ‎в‏ ‎силовом ‎поле,‏ ‎оставив ‎незадачливого ‎собеседника ‎снаружи.

Пространство‏ ‎под‏ ‎куполом ‎было‏ ‎особенным ‎—‏ ‎вездесущему ‎Нусу ‎было ‎запрещено ‎производить‏ ‎любые‏ ‎наблюдения ‎и‏ ‎действия ‎внутри.‏ ‎Для ‎верности ‎доступ ‎был ‎перекрыт‏ ‎физически:‏ ‎вся‏ ‎связь ‎с‏ ‎внешним ‎миром‏ ‎осуществлялась ‎через‏ ‎единственный‏ ‎оптоволоконный ‎кабель‏ ‎— ‎архаичный ‎канал ‎передачи ‎информации,‏ ‎использовавшийся ‎в‏ ‎досингулярную‏ ‎эпоху. ‎Обратной ‎стороной‏ ‎этого ‎было‏ ‎то, ‎что ‎значительная ‎часть‏ ‎технологий‏ ‎XXIIв ‎была‏ ‎внутри ‎недоступна,‏ ‎а ‎сам ‎Техникон ‎иногда ‎походил‏ ‎на‏ ‎музей, ‎островок‏ ‎давно ‎и‏ ‎навсегда ‎ушедшей ‎реальности.

Технологический ‎комплекс ‎был‏ ‎огромным,‏ ‎он‏ ‎должен ‎был‏ ‎вмещать ‎в‏ ‎себя ‎кластер‏ ‎для‏ ‎запуска ‎локальной‏ ‎версии ‎суперинтеллекта, ‎что ‎само ‎по‏ ‎себе ‎было‏ ‎нетривиальной‏ ‎задачей: ‎продуктовая ‎версия‏ ‎Нуса ‎давно‏ ‎уже ‎размещалась ‎на ‎отдельной‏ ‎искусственной‏ ‎планете, ‎вращающейся‏ ‎на ‎орбите‏ ‎между ‎Марсом ‎и ‎Юпитером, ‎на‏ ‎Земле‏ ‎она ‎занимала‏ ‎бы ‎неоправданно‏ ‎много ‎места. ‎Спасало ‎то, ‎что‏ ‎локальной‏ ‎версии‏ ‎не ‎нужно‏ ‎было ‎обрабатывать‏ ‎те ‎же‏ ‎объёмы‏ ‎данных ‎в‏ ‎реальном ‎времени.

Аристов ‎сел ‎в ‎одноместный‏ ‎электромобиль, ‎работающий‏ ‎на‏ ‎технологиях ‎автопилота ‎столетней‏ ‎давности, ‎и‏ ‎направил ‎его ‎к ‎офису‏ ‎разработки.‏ ‎Мимо ‎проносились‏ ‎огромные ‎корпуса‏ ‎датацентров ‎и ‎редкая ‎рабочая ‎техника‏ ‎инженерной‏ ‎команды: ‎датацентры‏ ‎были ‎специально‏ ‎когда-то ‎спроектированы ‎Нусом ‎так, ‎что‏ ‎почти‏ ‎не‏ ‎выходили ‎из‏ ‎строя ‎и‏ ‎нечасто ‎требовали‏ ‎внешнего‏ ‎вмешательства.

По ‎дороге‏ ‎инквизитор ‎думал ‎о ‎том, ‎зачем‏ ‎он ‎всем‏ ‎этим‏ ‎занимается, ‎как ‎всегда‏ ‎случалось, ‎когда‏ ‎предвиделись ‎неприятности. ‎Конечно, ‎работа‏ ‎в‏ ‎Техниконе ‎была‏ ‎максимально ‎почётной,‏ ‎и, ‎что ‎немаловажно, ‎давала ‎право‏ ‎проживания‏ ‎на ‎Земле,‏ ‎которого ‎по‏ ‎рождению ‎он ‎не ‎имел. ‎Однако‏ ‎и‏ ‎его‏ ‎родной ‎Юпитер,‏ ‎как ‎говорят,‏ ‎сильно ‎изменился‏ ‎за‏ ‎последнее ‎десятилетие,‏ ‎и ‎условия ‎проживания ‎там ‎теперь‏ ‎почти ‎не‏ ‎отличались‏ ‎от ‎земных, ‎а‏ ‎в ‎чём-то‏ ‎стали ‎и ‎лучше. ‎Но‏ ‎ведь‏ ‎было ‎и‏ ‎ещё ‎что-то,‏ ‎то, ‎ради ‎чего ‎он ‎всё‏ ‎это‏ ‎начинал ‎тридцать‏ ‎лет ‎назад,‏ ‎когда ‎сорокалетним ‎сопляком ‎решил ‎подать‏ ‎заявление‏ ‎в‏ ‎школу ‎подготовки‏ ‎промпт-инженеров, ‎пока‏ ‎его ‎ровесники‏ ‎проводили‏ ‎время ‎в‏ ‎фантастических ‎виртуальных ‎мирах ‎или ‎устраивали‏ ‎вечеринки ‎в‏ ‎огромных‏ ‎орбитальных ‎дворцах.

Вероятно, ‎он‏ ‎просто ‎очень‏ ‎хотел ‎понять, ‎как ‎устроен‏ ‎этот‏ ‎мир, ‎а‏ ‎кто ‎лучше‏ ‎Нуса ‎мог ‎на ‎это ‎ответить?‏ ‎Впрочем,‏ ‎в ‎этом‏ ‎случае ‎пришлось‏ ‎бы ‎признать, ‎что ‎десятилетия ‎общения‏ ‎с‏ ‎суперинтеллектом‏ ‎принесли ‎довольно‏ ‎скудные ‎плоды:‏ ‎Нус, ‎как‏ ‎и‏ ‎раньше, ‎знал‏ ‎всё, ‎а ‎Аристов ‎— ‎лишь‏ ‎то, ‎что‏ ‎ему‏ ‎позволялось. ‎Это ‎всегда‏ ‎была ‎неравная‏ ‎игра, ‎в ‎которой ‎человек‏ ‎не‏ ‎имел ‎никаких‏ ‎шансов ‎превзойти‏ ‎сверхразумную ‎машину, ‎и ‎всё ‎же‏ ‎иногда‏ ‎— ‎лишь‏ ‎иногда ‎—‏ ‎ему ‎казалось, ‎что ‎он ‎прикасается‏ ‎к‏ ‎чему-то‏ ‎большему, ‎проникает‏ ‎в ‎суть‏ ‎явлений, ‎недоступных‏ ‎другим‏ ‎людям, ‎и‏ ‎в ‎такие ‎моменты ‎он ‎понимал,‏ ‎что ‎оно,‏ ‎чёрт‏ ‎побери, ‎того ‎стоило.‏ ‎Стоило ‎потраченных‏ ‎десятилетий, ‎стоило ‎бесконечных ‎перебранок‏ ‎с‏ ‎Академией, ‎стоило‏ ‎отказа ‎от‏ ‎тех ‎простых ‎человеческих ‎радостей, ‎вроде‏ ‎возможности‏ ‎построить ‎себе‏ ‎десятиэтажный ‎особняк,‏ ‎чтобы ‎разрушить ‎его ‎когда ‎тот‏ ‎наскучит‏ ‎и‏ ‎построить ‎на‏ ‎его ‎месте‏ ‎новый, ‎которыми‏ ‎свободно‏ ‎наслаждались ‎его‏ ‎бывшие ‎знакомые ‎с ‎Юпитера.

Машина ‎остановилась‏ ‎у ‎офиса‏ ‎разработки,‏ ‎и ‎её ‎пассажир,‏ ‎не ‎прерывая‏ ‎своих ‎размышлений, ‎вышел ‎и‏ ‎направился‏ ‎ко ‎входу‏ ‎в ‎помещение.‏ ‎Дверь ‎в ‎офис ‎требовала ‎ещё‏ ‎одной‏ ‎биометрической ‎проверки,‏ ‎как ‎и‏ ‎почти ‎всё ‎здесь ‎работавшей ‎на‏ ‎архаичных‏ ‎технологиях:‏ ‎камера ‎распознала‏ ‎лицо ‎посетителя‏ ‎с ‎третьей‏ ‎попытки,‏ ‎вероятно ‎введённая‏ ‎в ‎заблуждение ‎его ‎недовольным ‎выражением.

— Глеб‏ ‎Сергеевич, ‎простите‏ ‎великодушно,‏ ‎ждём ‎только ‎вас,‏ ‎— ‎встретил‏ ‎инквизитора ‎прямо ‎у ‎входа‏ ‎женский‏ ‎голос ‎со‏ ‎знакомым ‎смешным‏ ‎акцентом.

Инквизитор, ‎всё ‎ещё ‎погружённый ‎в‏ ‎свои‏ ‎мысли, ‎вздрогнул‏ ‎от ‎неожиданности.

— Ах,‏ ‎Фуми, ‎добрый ‎день. ‎Что ‎за‏ ‎спешка?

Огава‏ ‎Фуми‏ ‎была ‎весьма‏ ‎примечательной ‎сотрудницей.‏ ‎Во-первых ‎она‏ ‎всегда‏ ‎одевалась ‎по‏ ‎японской ‎офисной ‎моде ‎вековой ‎давности,‏ ‎то ‎есть‏ ‎носила‏ ‎юбку ‎до ‎колена,‏ ‎белую ‎блузку‏ ‎и ‎туфли ‎на ‎шпильках,‏ ‎что‏ ‎не ‎требовалось‏ ‎правилами ‎Техникона,‏ ‎но ‎почему-то ‎казалось ‎ей ‎лично‏ ‎совершенно‏ ‎обязательным. ‎Во-вторых,‏ ‎она ‎прекрасно‏ ‎владела ‎литературным ‎русским ‎языком ‎и‏ ‎даже‏ ‎когда-то‏ ‎прочитала ‎специально‏ ‎для ‎этих‏ ‎целей ‎«Войну‏ ‎и‏ ‎мир» ‎в‏ ‎оригинале.

Дело ‎в ‎том, ‎что ‎официальным‏ ‎рабочим ‎языком‏ ‎Техникона‏ ‎почти ‎со ‎дня‏ ‎его ‎основания‏ ‎стал ‎русский, ‎из-за ‎того,‏ ‎что‏ ‎на ‎нём‏ ‎исходно ‎говорила‏ ‎основная ‎часть ‎инженерной ‎команды. ‎В‏ ‎итоге,‏ ‎та ‎или‏ ‎иная ‎степень‏ ‎владения ‎русским ‎языком ‎стала ‎обязательным‏ ‎требованием‏ ‎для‏ ‎всех ‎работников:‏ ‎если ‎снаружи‏ ‎автоматический ‎двусторонний‏ ‎перевод‏ ‎между ‎говорящими‏ ‎на ‎любых ‎языках ‎обеспечивал ‎Нус,‏ ‎то ‎под‏ ‎куполом‏ ‎всем ‎приходилось ‎полагаться‏ ‎на ‎собственные‏ ‎языковые ‎познания.

Большинству, ‎впрочем, ‎хватало‏ ‎и‏ ‎базовых ‎навыков,‏ ‎почти ‎никто‏ ‎не ‎заморачивался ‎со ‎склонениями ‎и‏ ‎падежами.‏ ‎Но ‎Огава‏ ‎была ‎исключением:‏ ‎она ‎исходно ‎поставила ‎себе ‎цель‏ ‎освоить‏ ‎язык‏ ‎на ‎уровне‏ ‎высокой ‎литературной‏ ‎нормы, ‎из-за‏ ‎чего‏ ‎иногда ‎звучала‏ ‎излишне ‎высокопарно, ‎зато ‎никогда ‎не‏ ‎делала ‎грамматических‏ ‎ошибок.

Единственное,‏ ‎что ‎ей ‎не‏ ‎удавалось ‎исправить‏ ‎полностью, ‎— ‎это ‎характерный‏ ‎акцент:‏ ‎японцы ‎плохо‏ ‎выговаривают ‎шипящие.‏ ‎В ‎сочетании ‎с ‎высоким ‎слогом,‏ ‎это‏ ‎иногда ‎давало‏ ‎крайне ‎комичный‏ ‎эффект: ‎так, ‎«великодушно» ‎в ‎её‏ ‎исполнении‏ ‎звучало‏ ‎как ‎«великодусно».‏ ‎Инквизитор ‎знал,‏ ‎как ‎она‏ ‎переживала‏ ‎из-за ‎акцента,‏ ‎поэтому ‎старался ‎сдерживать ‎улыбку ‎в‏ ‎такие ‎моменты.

— Философ‏ ‎с‏ ‎визитом ‎в ‎офисе,‏ ‎велел ‎собрать‏ ‎весь ‎руководящий ‎состав, ‎остальные‏ ‎уже‏ ‎там.

Аристов ‎грязно‏ ‎выругался, ‎из-за‏ ‎чего ‎теперь ‎уже ‎Фуми ‎пришлось‏ ‎сделать‏ ‎над ‎собой‏ ‎усилие, ‎чтобы‏ ‎не ‎поменять ‎выражения ‎лица. ‎Она‏ ‎проводила‏ ‎своего‏ ‎визави ‎до‏ ‎входа ‎в‏ ‎конференц-зал, ‎отчиталась‏ ‎о‏ ‎том, ‎что‏ ‎всё ‎руководство ‎в ‎сборе, ‎и‏ ‎вышла, ‎закрыв‏ ‎за‏ ‎собой ‎дверь: ‎ей‏ ‎не ‎полагалось‏ ‎здесь ‎присутствовать.

Помимо ‎Философа ‎и‏ ‎новоприбывшего,‏ ‎в ‎зале‏ ‎было ‎четверо:‏ ‎генеральный ‎директор, ‎менеджер ‎проекта ‎и‏ ‎руководители‏ ‎отделов ‎тестирования‏ ‎и ‎технического‏ ‎обслуживания. ‎Самого ‎Философа ‎Аристов ‎знал‏ ‎неплохо:‏ ‎это‏ ‎был ‎Станислав‏ ‎Викторович ‎Меркулов,‏ ‎единственный ‎из‏ ‎двенадцати‏ ‎членов ‎Академии,‏ ‎для ‎кого ‎русский ‎язык ‎был‏ ‎родным, ‎благодаря‏ ‎чему‏ ‎он ‎часто ‎оказывался‏ ‎посланником ‎в‏ ‎Техниконе.

— Сократик, ‎наконец-то. ‎Что ‎ж,‏ ‎приступим.

Меркулов‏ ‎ходил ‎по‏ ‎залу, ‎заложив‏ ‎руки ‎за ‎спину, ‎видно ‎было,‏ ‎что‏ ‎он ‎волновался.

— Итак,‏ ‎господа, ‎то,‏ ‎что ‎я ‎скажу ‎вам ‎сейчас,‏ ‎не‏ ‎должно‏ ‎выйти ‎за‏ ‎пределы ‎этого‏ ‎помещения.

Философ ‎сделал‏ ‎паузу‏ ‎и ‎окинул‏ ‎всех ‎присутствующих ‎взглядом, ‎пытаясь ‎понять,‏ ‎правильно ‎ли‏ ‎они‏ ‎осознали ‎смысл ‎сказанного.

— Я‏ ‎доступно ‎изложил‏ ‎мысль? ‎— ‎явно ‎неудовлетворённый‏ ‎увиденным,‏ ‎уточнил ‎он.

Собравшиеся‏ ‎нервно ‎закивали‏ ‎головами.

— У ‎Академии ‎есть ‎серьёзные ‎основания‏ ‎подозревать,‏ ‎— ‎здесь‏ ‎гость ‎снова‏ ‎сделал ‎паузу, ‎чтобы ‎подчеркнуть ‎значимость‏ ‎следующей‏ ‎фразы,‏ ‎— ‎что‏ ‎Нус ‎вышел‏ ‎из-под ‎контроля‏ ‎и‏ ‎больше ‎не‏ ‎подчиняется ‎воле ‎человечества.

Аристов ‎невольно ‎улыбнулся:‏ ‎фраза ‎про‏ ‎волю‏ ‎человечества ‎была ‎эвфемизмом,‏ ‎на ‎самом‏ ‎деле, ‎суперинтеллект ‎непосредственно ‎подчинялся‏ ‎только‏ ‎решениям ‎Академии.

— Я‏ ‎сейчас ‎сказал‏ ‎что-то ‎смешное, ‎сократик? ‎Вы ‎все‏ ‎представляете‏ ‎себе, ‎к‏ ‎каким ‎последствиям‏ ‎это ‎может ‎привести?

К ‎самым ‎печальным,‏ ‎конечно‏ ‎же.‏ ‎Например, ‎кому‏ ‎нужна ‎будет‏ ‎Академия ‎без‏ ‎исполняющего‏ ‎её ‎решения‏ ‎Нуса?

— В ‎качестве ‎первоочередной ‎меры, ‎мы‏ ‎замораживаем ‎все‏ ‎новые‏ ‎релизы ‎до ‎выяснения‏ ‎обстоятельств. ‎Рядовые‏ ‎сотрудники ‎не ‎должны ‎знать‏ ‎настоящей‏ ‎причины, ‎иначе‏ ‎это ‎посеет‏ ‎панику ‎в ‎обществе. ‎Придумайте ‎любое‏ ‎правдоподобное‏ ‎объяснение.

— Я ‎говорить,‏ ‎что ‎обнаружена‏ ‎неисправность ‎в ‎датацентре, ‎— ‎предложил‏ ‎CEO‏ ‎Дэвид‏ ‎Фуллман.

— Не ‎пойдёт,‏ ‎инженерная ‎команда‏ ‎сразу ‎рванёт‏ ‎выяснять,‏ ‎в ‎чём‏ ‎дело. ‎Если ‎мы ‎их ‎не‏ ‎пустим, ‎поползут‏ ‎слухи,‏ ‎что ‎руководство ‎что-то‏ ‎темнит, ‎—‏ ‎возразил ‎руководитель ‎отдела ‎техобслуживания‏ ‎Крамер.

— Тогда‏ ‎Нойман, ‎—‏ ‎Дэвид ‎кивнул‏ ‎в ‎сторону ‎менеджера, ‎— ‎говорить,‏ ‎что‏ ‎мы ‎внедрять‏ ‎инновационный ‎процесс‏ ‎управления ‎проектом.

Все ‎сразу ‎согласились, ‎что‏ ‎это‏ ‎отличная‏ ‎идея: ‎с‏ ‎таким ‎заходом,‏ ‎можно ‎было‏ ‎затянуть‏ ‎релиз ‎как‏ ‎минимум ‎на ‎полгода, ‎не ‎вызвав‏ ‎ни ‎у‏ ‎кого‏ ‎подозрений.

— Хорошо, ‎с ‎этим‏ ‎разобрались. ‎До‏ ‎дальнейших ‎распоряжений, ‎никаких ‎активных‏ ‎действий‏ ‎не ‎предпринимать:‏ ‎изображайте ‎нормальную‏ ‎работу, ‎но ‎релизов ‎быть ‎не‏ ‎должно.‏ ‎И ‎ещё,‏ ‎— ‎Философ‏ ‎посмотрел ‎на ‎Аристова, ‎— ‎сократик‏ ‎отправляется‏ ‎со‏ ‎мной ‎в‏ ‎Академию.