А что я могу сделать?

Я ‎ведь‏ ‎не ‎случайно ‎уже ‎не ‎первую‏ ‎неделю ‎думаю‏ ‎о‏ ‎том, ‎как ‎становятся‏ ‎человеком ‎(а‏ ‎не ‎человекоподобной ‎скотиной ‎или‏ ‎машиной).‏ ‎Потому ‎что‏ ‎работа ‎у‏ ‎меня ‎такая ‎– ‎учитель. ‎И‏ ‎я‏ ‎точно ‎знаю,‏ ‎что ‎влияние‏ ‎учителя ‎на ‎учеников ‎очень ‎велико.‏ ‎Только‏ ‎вот‏ ‎беда: ‎оно…‏ ‎как ‎бы‏ ‎это ‎сказать…‏ ‎нелинейно?‏ ‎В ‎общем,‏ ‎неизвестно ‎заранее, ‎что ‎и ‎в‏ ‎какую ‎сторону‏ ‎сработает.

Принято‏ ‎считать, ‎что ‎самое‏ ‎важное ‎–‏ ‎это ‎чтобы ‎ученики ‎любили;‏ ‎дескать,‏ ‎если ‎любят‏ ‎– ‎значит,‏ ‎хороший ‎учитель. ‎Видела ‎я ‎такую‏ ‎любовь.‏ ‎На ‎последний‏ ‎выборах ‎(последних,‏ ‎на ‎которых ‎работала) ‎в ‎моей‏ ‎придомовой‏ ‎школе.‏ ‎Секретарем ‎комиссии‏ ‎бессменно ‎была‏ ‎учительница ‎то‏ ‎ли‏ ‎музыки, ‎то‏ ‎ли ‎какой-то ‎культуры ‎из ‎этой‏ ‎же ‎школы‏ ‎(сейчас‏ ‎она ‎там ‎же‏ ‎работает, ‎но‏ ‎уже ‎завучем ‎по ‎воспитательной‏ ‎работе‏ ‎– ‎и‏ ‎это ‎страшно).‏ ‎Не ‎старая ‎женщина ‎(по ‎виду‏ ‎лет‏ ‎сорок, ‎но‏ ‎реально, ‎думаю,‏ ‎старше), ‎очень ‎хорошо ‎выглядит ‎(хорошо‏ ‎одета,‏ ‎ухоженная);‏ ‎веселая, ‎с‏ ‎чувством ‎юмора;‏ ‎очень ‎дружелюбная‏ ‎и‏ ‎приветливая. ‎Сразу‏ ‎вызывает ‎симпатию. ‎В ‎дни ‎накануне‏ ‎выборов, ‎когда‏ ‎в‏ ‎школе ‎еще ‎полно‏ ‎детишек ‎бегает,‏ ‎видно ‎было, ‎что ‎она‏ ‎с‏ ‎ними ‎очень‏ ‎хорошо ‎управляется‏ ‎– ‎без ‎единого ‎жесткого ‎слова,‏ ‎и‏ ‎они ‎ее‏ ‎слушаются ‎не‏ ‎со ‎страхом, ‎и ‎с ‎удовольствием‏ ‎с‏ ‎ней‏ ‎о ‎чем-то‏ ‎беседуют. ‎Вот‏ ‎и ‎на‏ ‎этих‏ ‎последних ‎выборах‏ ‎наблюдателями ‎были ‎два ‎парня-студента, ‎выпускники‏ ‎этой ‎же‏ ‎школы,‏ ‎то ‎есть ‎ученики‏ ‎этой ‎тетеньки.‏ ‎А ‎тетенька-то ‎не ‎случайно‏ ‎была‏ ‎бессменным ‎секретарем‏ ‎комиссии ‎(председатели‏ ‎ежегодно ‎менялись): ‎она ‎все ‎делал‏ ‎как‏ ‎велено, ‎и‏ ‎– ‎возможно,‏ ‎именно ‎в ‎силу ‎своей ‎симпатичности‏ ‎–‏ ‎добивалась‏ ‎успеха, ‎объезжала‏ ‎меня ‎на‏ ‎хромой ‎козе,‏ ‎каждый‏ ‎раз ‎на‏ ‎другой. ‎Потому ‎что ‎очень ‎трудно‏ ‎агрессивно ‎реагировать‏ ‎на‏ ‎открытый ‎честный ‎взгляд,‏ ‎на ‎искренние‏ ‎интонации, ‎искреннюю ‎заботу ‎(«Нина‏ ‎Валерьевна,‏ ‎идите ‎скорее‏ ‎поешьте, ‎давайте‏ ‎я ‎вместо ‎Вас ‎пока ‎посижу»).‏ ‎

Так‏ ‎вот. ‎Я‏ ‎видела, ‎какими‏ ‎глазами ‎мальчики-наблюдатели ‎смотрели ‎на ‎эту‏ ‎тетеньку.‏ ‎Они‏ ‎были ‎горды‏ ‎и ‎счастливы:‏ ‎их ‎допустили‏ ‎до‏ ‎настоящего, ‎важного,‏ ‎взрослого ‎дела; ‎они ‎теперь ‎помогают‏ ‎правильным ‎людям‏ ‎в‏ ‎правильном ‎деле, ‎служат‏ ‎Родине; ‎их‏ ‎признали ‎достойными ‎– ‎любимая‏ ‎учительница‏ ‎признала! ‎И‏ ‎они ‎ОТ‏ ‎ДУШИ ‎отвлекали ‎меня, ‎когда ‎кто-то‏ ‎вбрасывал‏ ‎бюллетени; ‎они‏ ‎загораживали ‎урны‏ ‎и ‎от ‎других ‎наблюдателей. ‎Потому‏ ‎что‏ ‎они‏ ‎любили ‎свою‏ ‎учительницу ‎и‏ ‎верили ‎ей.‏ ‎И‏ ‎она ‎их‏ ‎научила ‎– ‎вот ‎так ‎жить.

И‏ ‎ведь ‎я‏ ‎никак‏ ‎не ‎могу ‎сказать‏ ‎про ‎нее,‏ ‎что ‎она ‎плохой ‎человек.‏ ‎Наверное,‏ ‎если ‎бы‏ ‎мы ‎с‏ ‎ней ‎встретились ‎в ‎других ‎обстоятельствах‏ ‎(в‏ ‎летнем ‎школьном‏ ‎лагере, ‎например),‏ ‎я ‎бы ‎даже ‎восхитилась ‎ею‏ ‎–‏ ‎умением‏ ‎организовать ‎работу‏ ‎весело ‎и‏ ‎результативно, ‎умением‏ ‎расположить‏ ‎людей ‎к‏ ‎себе, ‎увлечь ‎их. ‎Тетенька ‎не‏ ‎плохая. ‎Она‏ ‎просто‏ ‎безнравственная. ‎И ‎учеников‏ ‎своих ‎будет‏ ‎растить ‎безнравственными. ‎И ‎если‏ ‎не‏ ‎будет ‎противовеса‏ ‎(родители, ‎другой‏ ‎учитель), ‎то ‎добьется ‎успеха.

Кажется, ‎что‏ ‎в‏ ‎такой ‎ситуации‏ ‎предпочтительнее ‎учитель-гадина:‏ ‎по ‎крайней ‎мере, ‎ненависть ‎к‏ ‎нему‏ ‎сработает‏ ‎и ‎заставит‏ ‎как ‎минимум‏ ‎сомневаться ‎в‏ ‎правильности‏ ‎декларируемых ‎им‏ ‎«ценностей». ‎Вряд ‎ли ‎кто-то ‎из‏ ‎детей ‎захочет,‏ ‎скажем,‏ ‎вступать ‎в ‎пионеры,‏ ‎если ‎к‏ ‎этому ‎принуждает ‎бой-баба, ‎орущая‏ ‎на‏ ‎детей, ‎обзывающая‏ ‎их ‎(и‏ ‎их ‎родителей) ‎гадюшником, ‎тупыми ‎и‏ ‎недоразвитыми‏ ‎дебилами ‎и‏ ‎т.п. ‎(была‏ ‎у ‎меня ‎такая ‎учительница ‎в‏ ‎начальной‏ ‎школе).‏ ‎Правда, ‎отрицание‏ ‎распространится ‎и‏ ‎на ‎ни‏ ‎в‏ ‎чем ‎не‏ ‎повинный ‎предмет, ‎который ‎эта ‎баба‏ ‎преподает. ‎Так‏ ‎что‏ ‎тоже ‎плохой ‎вариант‏ ‎получается…

В ‎размышлениях‏ ‎о ‎том, ‎как ‎делать‏ ‎школу‏ ‎и ‎какой‏ ‎она ‎должна‏ ‎быть, ‎сегодня ‎прочитала ‎замечательный ‎текст‏ ‎Тамары‏ ‎Эйдельман ‎–‏ ‎она ‎буквально‏ ‎дословно ‎пишет ‎то ‎самое, ‎что‏ ‎и‏ ‎я‏ ‎думала ‎(и‏ ‎что ‎хотела‏ ‎здесь ‎написать‏ ‎еще‏ ‎вчера): ‎о‏ ‎профессионализме ‎учителей; ‎об ‎уважении ‎к‏ ‎детям, ‎отсутствии‏ ‎агрессивного‏ ‎насилия; ‎о ‎вдумчивом‏ ‎руководстве ‎со‏ ‎стороны ‎директора ‎и ‎минимальном‏ ‎участии‏ ‎со ‎стороны‏ ‎чиновников; ‎о‏ ‎небольших ‎школах ‎и ‎небольших ‎классах‏ ‎и‏ ‎многом ‎другом.‏ ‎И, ‎раз‏ ‎уж ‎она ‎сформулировала ‎за ‎меня,‏ ‎я‏ ‎пойду‏ ‎дальше. ‎Да,‏ ‎учителя ‎должны‏ ‎быть ‎порядочными‏ ‎людьми‏ ‎– ‎но‏ ‎как ‎это ‎выяснить? ‎Как ‎обнаружить‏ ‎эту ‎порядочность‏ ‎или‏ ‎непорядочность? ‎И ‎где‏ ‎их ‎взять,‏ ‎этих ‎подходящих ‎учителей ‎–‏ ‎да‏ ‎еще ‎в‏ ‎огромном ‎количестве…

Подумаю.

Еще‏ ‎пару ‎недель ‎назад ‎я ‎не‏ ‎готова‏ ‎была ‎писать‏ ‎такой ‎текст.‏ ‎Потому ‎что ‎понимала, ‎что ‎закончится‏ ‎он‏ ‎фразой,‏ ‎вынесенной ‎в‏ ‎заглавие, ‎-‏ ‎но ‎это‏ ‎будет‏ ‎риторический ‎вопрос,‏ ‎с ‎такой ‎пафосно-рыдающей ‎интонацией. ‎Дескать,‏ ‎не ‎виноватая‏ ‎я,‏ ‎я ‎бессильна, ‎пожалейте‏ ‎меня ‎все‏ ‎немедленно. ‎Ощущение ‎было ‎действительно‏ ‎примерно‏ ‎таким. ‎Но,‏ ‎к ‎счастью,‏ ‎писать ‎такое ‎было ‎стыдно. ‎А‏ ‎теперь‏ ‎это ‎действительно‏ ‎вопрос: ‎итак,‏ ‎что ‎я ‎могу ‎сделать? ‎Начинаем‏ ‎по‏ ‎пунктам.‏ ‎

Но ‎про‏ ‎это ‎–‏ ‎когда ‎конструктивные‏ ‎соображения‏ ‎появятся.