Под каждым из небес

Она вечно придумывала необычные штуки. Могла бы книжки писать, если бы хватило усердия, - но ей никогда не хватало. А вот сказать «а что, если» и скрасить потом долгую дорогу или муторный вечер странной, но захватывающей историей, – это она отлично умела. Когда после очередной выматывающей ссоры он думал, что нужно покончить с этим, нужно просто уйти, - сразу начинал представлять, что теперь будет ехать куда-нибудь, завтракать, собирать вещи без этих странных историй и понимал, что никуда от нее не уйдет. И не только из-за историй, конечно.

– А что, если мы оба живем уже сотни… – она нахмурилась, как будто вспоминая, и решительно помотала головой, – нет, все-таки десятки… живем уже десятки жизней и каждый раз мы рядом. Понимаешь?

– Нет.

Она мечтательно накрутила на палец прядь волос.

– В одной жизни мы были близнецами, которые не могли поделить, где чье. Поэтому мы менялись каждый день, постоянно притворялись друг другом, так что сначала нас перестали различать друзья, потом – наши жены и дети, а в конце концов мы и сами не смогли бы сказать, кто где.

– Мы были мужчинами?

– Там да, это же другая жизнь.

– Интересная.

– О да. А еще интереснее было, когда я была виверной, которая скрывалась от людей, а ты пришел у меня учиться.

– Учиться чему?

– Создавать огонь щелчком пальцев, летать, засыпать на сотни лет. Драконьи вещи.

– Потом ты дала мне выпить каплю своей крови, и я стал бессмертным.

– Да, – она кивнула, как будто и так знала это, а не начала вплетать в историю новую нить. – И теперь мы спасаемся то тех, кто тоже хочет нашей крови, кто хочет забрать ее насильно. Рождаемся из одной жизни в другую, чтобы никто нас не нашел. Помнишь, как я была наемной убийцей, а ты – наследником престола, но в последний момент я решила тебя не закалывать? Или когда ты прокрался на мой корабль, чтобы сбежать в Новый Свет? Или когда мы были циркачами, которые отправились выступать в подземных лабиринтах и так там и остались?

– Не напоминай, – поморщился он. – У меня сих пор клаустрофобия.

Она усмехнулась.

– Да, мне тоже больше понравилось быть ветрами. Жаль, что нельзя повторяться, да?

– Иначе нас найдут?

– Иначе нас найдут.

Он знал, что это всего лишь игра, но ночью ему снились зеленоватые искры на серой виверновской чешуе и рыжие глаза, яркие, как пламя. Проснувшись, он спросил ее:

– Какого цвета была твоя чешуя?

– Серая с изумрудными искрами.

– А глаза?..

– Огненные. Но на самом деле все это – просто одна из моих историй, забудь.

– Почему?

– Потому что тебе так легче.

И тогда он понял, что все время бежать – бремя, а не игра. Ради их любви он бы согласился и не большее, но все-таки иногда это тяготило. Она всегда любила сложности больше него, поэтому она помнила такое, а он – нет.

Потом он моргнул, и сон забылся – сны ведь редко запоминаются.

– Тебе сделать чай или кофе?