Гарри Поттер и Философский камень. Глава первая: Мальчик, который выжил

Мистер ‎и‏ ‎миссис ‎Дурсли, ‎проживающие ‎в ‎доме‏ ‎номер ‎четыре‏ ‎по‏ ‎Прайвет-драйв, ‎со ‎всей‏ ‎ответственностью ‎могли‏ ‎заявить, ‎что ‎уж ‎они-то,‏ ‎слава‏ ‎Богу, ‎абсолютно‏ ‎нормальные ‎люди.‏ ‎Они ‎были ‎последними, ‎кто ‎мог‏ ‎бы‏ ‎ввязаться ‎во‏ ‎что-то ‎странное‏ ‎или ‎таинственное ‎— ‎в ‎их‏ ‎жизни‏ ‎не‏ ‎было ‎места‏ ‎подобным ‎глупостям.

Мистер‏ ‎Дурсли ‎руководил‏ ‎фирмой‏ ‎под ‎названием‏ ‎«Граннингс», ‎занимавшейся ‎производством ‎дрелей. ‎Он‏ ‎был ‎грузным,‏ ‎солидным‏ ‎мужчиной, ‎шея ‎у‏ ‎него ‎практически‏ ‎отсутствовала, ‎зато ‎под ‎носом‏ ‎красовались‏ ‎густые, ‎пышные‏ ‎усы. ‎Миссис‏ ‎Дурсли, ‎напротив, ‎была ‎высокой ‎сухопарой‏ ‎блондинкой‏ ‎с ‎шеей‏ ‎почти ‎вдвое‏ ‎длиннее, ‎чем ‎нужно ‎обычному ‎человеку.‏ ‎Впрочем,‏ ‎это‏ ‎приходилось ‎весьма‏ ‎кстати ‎—‏ ‎почти ‎всё‏ ‎свободное‏ ‎время ‎миссис‏ ‎Дурсли ‎проводила, ‎подслушивая ‎(и ‎подсматривая)‏ ‎за ‎соседями‏ ‎через‏ ‎садовую ‎ограду. ‎Дурсли‏ ‎растили ‎маленького‏ ‎сына ‎по ‎имени ‎Дадли,‏ ‎и,‏ ‎по ‎их‏ ‎мнению, ‎не‏ ‎было ‎на ‎всём ‎белом ‎свете‏ ‎ребёнка‏ ‎милее, ‎чем‏ ‎он.

Дурсли ‎обладали‏ ‎всем, ‎о ‎чём ‎только ‎могли‏ ‎мечтать,‏ ‎но‏ ‎в ‎их‏ ‎жизни ‎имелся‏ ‎один ‎небольшой‏ ‎секрет.‏ ‎И ‎больше‏ ‎всего ‎на ‎свете ‎они ‎боялись,‏ ‎что ‎кто-нибудь‏ ‎о‏ ‎нём ‎узнает. ‎Они‏ ‎бы ‎не‏ ‎перенесли, ‎если ‎бы ‎кому-то‏ ‎стало‏ ‎известно ‎о‏ ‎Поттерах. ‎Миссис‏ ‎Поттер ‎приходилась ‎миссис ‎Дурсли ‎родной‏ ‎сестрой,‏ ‎но ‎они‏ ‎не ‎виделись‏ ‎уже ‎несколько ‎лет. ‎На ‎самом‏ ‎деле,‏ ‎миссис‏ ‎Дурсли ‎старалась‏ ‎делать ‎вид,‏ ‎что ‎у‏ ‎неё‏ ‎вовсе ‎нет‏ ‎никакой ‎сестры, ‎потому ‎что ‎она‏ ‎и ‎её‏ ‎никчёмный‏ ‎муженёк ‎были ‎настолько‏ ‎не ‎похожи‏ ‎на ‎Дурсли, ‎насколько ‎это‏ ‎вообще‏ ‎возможно. ‎Дурсли‏ ‎содрогались ‎при‏ ‎одной ‎мысли ‎о ‎том, ‎что‏ ‎скажут‏ ‎их ‎соседи,‏ ‎если ‎Поттеры‏ ‎вдруг ‎заявятся ‎на ‎Прайвет-драйв. ‎Дурсли‏ ‎знали,‏ ‎что‏ ‎у ‎Поттеров‏ ‎тоже ‎есть‏ ‎маленький ‎сын,‏ ‎но‏ ‎они ‎никогда‏ ‎его ‎не ‎видели. ‎Этот ‎мальчик‏ ‎был ‎ещё‏ ‎одной‏ ‎причиной ‎держаться ‎от‏ ‎Поттеров ‎подальше‏ ‎— ‎Дурсли ‎не ‎хотели,‏ ‎чтобы‏ ‎их ‎сын‏ ‎общался ‎с‏ ‎подобными ‎детьми.

* * *

Когда ‎мистер ‎и ‎миссис‏ ‎Дурсли‏ ‎проснулись ‎утром‏ ‎холодного ‎серого‏ ‎вторника ‎(а ‎именно ‎с ‎этого‏ ‎утра‏ ‎и‏ ‎начинается ‎наша‏ ‎история), ‎небо‏ ‎за ‎окном‏ ‎было‏ ‎затянуто ‎тучами.‏ ‎Ничто ‎не ‎предвещало ‎те ‎странные‏ ‎и ‎таинственные‏ ‎события,‏ ‎которые ‎вскоре ‎начнут‏ ‎происходить ‎по‏ ‎всей ‎стране. ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎что-то‏ ‎напевал ‎себе‏ ‎под ‎нос,‏ ‎завязывая ‎самый ‎унылый ‎из ‎своих‏ ‎галстуков,‏ ‎а ‎миссис‏ ‎Дурсли ‎пересказывала‏ ‎мужу ‎свежие ‎сплетни, ‎умиляясь, ‎как‏ ‎орущий‏ ‎во‏ ‎всё ‎горло‏ ‎Дадли ‎елозит‏ ‎на ‎своём‏ ‎высоком‏ ‎детском ‎стульчике.

Никто‏ ‎из ‎них ‎не ‎заметил ‎огромную‏ ‎бурую ‎сову,‏ ‎неспешно‏ ‎пролетевшую ‎мимо ‎окна.

В‏ ‎половину ‎девятого‏ ‎мистер ‎Дурсли ‎взял ‎свой‏ ‎кожаный‏ ‎портфель, ‎клюнул‏ ‎миссис ‎Дурсли‏ ‎в ‎щеку ‎и ‎попытался ‎на‏ ‎прощание‏ ‎поцеловать ‎Дадли,‏ ‎но ‎не‏ ‎смог. ‎Дадли ‎решил, ‎что ‎настало‏ ‎время‏ ‎устроить‏ ‎истерику ‎и‏ ‎принялся ‎яростно‏ ‎швыряться ‎кукурузными‏ ‎хлопьями‏ ‎в ‎стену.

— Ути,‏ ‎маленький ‎проказник! ‎— ‎хохотнул ‎мистер‏ ‎Дурсли.

Выйдя ‎на‏ ‎улицу,‏ ‎он ‎сел ‎в‏ ‎свой ‎автомобиль‏ ‎и ‎отъехал ‎от ‎дома‏ ‎номер‏ ‎четыре.

Не ‎успел‏ ‎мистер ‎Дурсли‏ ‎добраться ‎до ‎угла ‎улицы, ‎как‏ ‎его‏ ‎глазам ‎явилась‏ ‎первая ‎странность‏ ‎— ‎на ‎земле ‎сидела ‎кошка‏ ‎и‏ ‎изучала‏ ‎лежавшую ‎перед‏ ‎ней ‎карту.‏ ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎даже‏ ‎не ‎сразу‏ ‎понял, ‎что ‎именно ‎он ‎увидел‏ ‎— ‎и‏ ‎обернулся,‏ ‎чтобы ‎взглянуть ‎ещё‏ ‎раз. ‎Действительно,‏ ‎на ‎углу ‎Прайвет-драйв ‎сидела‏ ‎пятнистая‏ ‎кошка, ‎но‏ ‎никакой ‎карты‏ ‎видно ‎не ‎было. ‎И ‎что‏ ‎тут‏ ‎думать? ‎«Наверное,‏ ‎просто ‎солнце‏ ‎в ‎глаз ‎попало». ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎моргнул‏ ‎и‏ ‎снова ‎взглянул‏ ‎на ‎кошку.‏ ‎Та ‎ответила‏ ‎ему‏ ‎суровым ‎взглядом.‏ ‎Пока ‎мистер ‎Дурсли ‎огибал ‎угол‏ ‎улицы, ‎он‏ ‎неотрывно‏ ‎наблюдал ‎за ‎этой‏ ‎кошкой ‎в‏ ‎зеркало ‎заднего ‎вида. ‎Теперь‏ ‎она‏ ‎читала ‎табличку‏ ‎с ‎надписью‏ ‎«Прайвет-драйв» ‎— ‎то ‎есть ‎нет,‏ ‎конечно,‏ ‎не ‎читала,‏ ‎а ‎только‏ ‎смотрела на ‎табличку. ‎Ведь ‎кошки ‎не‏ ‎умеют‏ ‎читать‏ ‎таблички. ‎Как,‏ ‎впрочем, ‎и‏ ‎карты. ‎Мистер‏ ‎Дурсли‏ ‎потряс ‎головой,‏ ‎стараясь ‎выкинуть ‎из ‎неё ‎эту‏ ‎проклятую ‎кошку.‏ ‎И‏ ‎это ‎ему ‎удалось‏ ‎— ‎по‏ ‎дороге ‎к ‎городу ‎его‏ ‎мысли‏ ‎всецело ‎поглотил‏ ‎большой ‎заказ‏ ‎на ‎дрели, ‎который ‎он ‎надеялся‏ ‎сегодня‏ ‎получить.

Но ‎стоило‏ ‎ему ‎въехать‏ ‎в ‎город, ‎как ‎дрели ‎тут‏ ‎же‏ ‎вылетели‏ ‎из ‎его‏ ‎головы. ‎Стоя‏ ‎в ‎обычной‏ ‎утренней‏ ‎пробке, ‎мистер‏ ‎Дурсли ‎не ‎мог ‎не ‎заметить,‏ ‎что ‎на‏ ‎улицах‏ ‎как-то ‎слишком ‎много‏ ‎странно ‎одетых‏ ‎людей. ‎Людей ‎в ‎длинных‏ ‎плащах.‏ ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎терпеть ‎не‏ ‎мог ‎тех, ‎кто ‎носит ‎странную‏ ‎и‏ ‎нелепую ‎одежду‏ ‎— ‎вроде‏ ‎этой ‎сумасшедшей ‎молодёжи ‎в ‎рваных‏ ‎джинсах,‏ ‎коже‏ ‎и ‎цепях,‏ ‎что ‎во‏ ‎множестве ‎появилась‏ ‎на‏ ‎улицах ‎в‏ ‎последние ‎несколько ‎лет. ‎Так ‎что‏ ‎он ‎решил,‏ ‎что‏ ‎это ‎какая-то ‎очередная‏ ‎глупая ‎мода.

Утренний‏ ‎затор ‎и ‎не ‎думал‏ ‎двигаться‏ ‎с ‎места.‏ ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎бесцельно ‎глазел ‎по ‎сторонам, ‎барабаня‏ ‎пальцами‏ ‎по ‎рулю.‏ ‎Его ‎взгляд‏ ‎упал ‎на ‎кучку ‎этих ‎разодетых‏ ‎в‏ ‎плащи‏ ‎чудаков, ‎сгрудившихся‏ ‎неподалеку ‎от‏ ‎его ‎машины‏ ‎и‏ ‎что-то ‎горячо‏ ‎обсуждавших. ‎Мистер ‎Дурсли ‎с ‎огромным‏ ‎недовольством ‎отметил,‏ ‎что‏ ‎некоторые ‎из ‎них‏ ‎вовсе ‎не‏ ‎были ‎молодыми. ‎Подумать ‎только,‏ ‎один‏ ‎мужчина ‎выглядел‏ ‎даже ‎старше,‏ ‎чем ‎он ‎сам, ‎а ‎облачился‏ ‎в‏ ‎изумрудно-зеленый ‎плащ!‏ ‎Вот ‎ненормальный!‏ ‎Но ‎тут ‎мистера ‎Дурсли ‎осенило‏ ‎—‏ ‎должно‏ ‎быть, ‎это‏ ‎что-то ‎вроде‏ ‎благотворительного ‎фестиваля!‏ ‎Эти‏ ‎люди, ‎наверное,‏ ‎собирают ‎на ‎что-то ‎пожертвования… ‎Точно,‏ ‎так ‎и‏ ‎есть!‏ ‎Машины, ‎наконец, ‎пришли‏ ‎в ‎движение,‏ ‎и ‎пару ‎минут ‎спустя‏ ‎мистер‏ ‎Дурсли ‎прибыл‏ ‎на ‎парковку‏ ‎фирмы ‎«Граннингс», ‎вновь ‎погружённый ‎в‏ ‎мысли‏ ‎о ‎дрелях.

На‏ ‎работе ‎мистер‏ ‎Дурсли ‎всегда ‎сидел ‎спиной ‎к‏ ‎окну‏ ‎своего‏ ‎кабинета ‎на‏ ‎десятом ‎этаже.‏ ‎Если ‎бы‏ ‎он‏ ‎сидел ‎к‏ ‎окну ‎лицом, ‎этим ‎утром ‎ему‏ ‎было ‎бы‏ ‎чрезвычайно‏ ‎трудно ‎сосредоточиться ‎на‏ ‎дрелях. ‎Он‏ ‎не ‎мог ‎видеть ‎сов,‏ ‎парящих‏ ‎мимо ‎его‏ ‎окна ‎средь‏ ‎бела ‎дня, ‎но ‎люди ‎на‏ ‎улице‏ ‎видели ‎их.‏ ‎Они ‎удивлённо‏ ‎раскрывали ‎рты ‎и ‎показывали ‎пальцами‏ ‎на‏ ‎птиц,‏ ‎одна ‎за‏ ‎другой ‎бесшумно‏ ‎пролетающих ‎над‏ ‎их‏ ‎головами. ‎Многие‏ ‎из ‎этих ‎людей ‎в ‎жизни‏ ‎не ‎видели‏ ‎живой‏ ‎совы ‎— ‎даже‏ ‎ночью, ‎не‏ ‎то, ‎что ‎днём.

В ‎общем,‏ ‎утро‏ ‎у ‎мистера‏ ‎Дурсли ‎выдалось‏ ‎совершенно ‎обыкновенным, ‎свободным ‎от ‎всяческих‏ ‎сов.‏ ‎Он ‎накричал‏ ‎на ‎пятерых‏ ‎человек. ‎Сделал ‎несколько ‎важных ‎звонков.‏ ‎Снова‏ ‎кричал,‏ ‎на ‎сей‏ ‎раз ‎—‏ ‎в ‎телефонную‏ ‎трубку.‏ ‎И ‎во‏ ‎время ‎обеденного ‎перерыва, ‎будучи ‎в‏ ‎прекрасном ‎расположении‏ ‎духа,‏ ‎решил ‎размять ‎ноги‏ ‎и ‎прогуляться‏ ‎в ‎булочную ‎через ‎дорогу,‏ ‎чтобы‏ ‎купить ‎себе‏ ‎пончиков.

Мистер ‎Дурсли‏ ‎и ‎не ‎вспоминал ‎о ‎странных‏ ‎людях‏ ‎в ‎плащах,‏ ‎пока ‎не‏ ‎вышел ‎на ‎улицу. ‎Небольшая ‎компания‏ ‎этих‏ ‎странных‏ ‎чудаков ‎толпилась‏ ‎у ‎входа‏ ‎в ‎булочную.‏ ‎Миновав‏ ‎их, ‎мистер‏ ‎Дурсли ‎обернулся ‎и ‎послал ‎им‏ ‎недовольный ‎взгляд.‏ ‎Непонятно‏ ‎почему, ‎но ‎рядом‏ ‎с ‎ними‏ ‎ему ‎становилось ‎не ‎по‏ ‎себе.‏ ‎Люди ‎в‏ ‎плащах ‎о‏ ‎чем-то ‎возбуждённо ‎шептались, ‎и, ‎проходя‏ ‎мимо,‏ ‎он ‎не‏ ‎увидел ‎у‏ ‎них ‎ни ‎одной ‎жестянки ‎для‏ ‎сбора‏ ‎пожертвований.‏ ‎Когда ‎же‏ ‎он ‎шел‏ ‎обратно, ‎сжимая‏ ‎в‏ ‎руке ‎большой‏ ‎пакет ‎с ‎пончиками, ‎до ‎его‏ ‎ушей ‎долетело‏ ‎несколько‏ ‎слов:

— Поттеры, ‎точно, ‎я‏ ‎слышал…

— Да, ‎их‏ ‎сын ‎Гарри…

Мистер ‎Дурсли ‎застыл‏ ‎на‏ ‎месте, ‎словно‏ ‎врезался ‎в‏ ‎невидимую ‎стену. ‎Удушливый ‎страх ‎захлестнул‏ ‎его‏ ‎с ‎головой.‏ ‎Он ‎оглянулся‏ ‎на ‎людей ‎в ‎плащах, ‎будто‏ ‎хотел‏ ‎что-то‏ ‎им ‎сказать,‏ ‎но ‎не‏ ‎смог ‎вымолвить‏ ‎ни‏ ‎слова.

Он ‎бросился‏ ‎через ‎дорогу, ‎ворвался ‎в ‎свой‏ ‎офис ‎и,‏ ‎рявкнув‏ ‎секретарше, ‎чтобы ‎его‏ ‎не ‎беспокоили,‏ ‎скрылся ‎у ‎себя ‎в‏ ‎кабинете.‏ ‎Захлопнув ‎за‏ ‎собой ‎дверь,‏ ‎он ‎схватился ‎за ‎телефон, ‎чтобы‏ ‎позвонить‏ ‎домой, ‎но,‏ ‎уже ‎набирая‏ ‎последние ‎цифры ‎своего ‎домашнего ‎номера,‏ ‎вдруг‏ ‎остановился,‏ ‎медленно ‎положил‏ ‎трубку ‎на‏ ‎рычаг ‎и‏ ‎принялся‏ ‎в ‎глубоких‏ ‎раздумьях ‎поглаживать ‎свои ‎усы. ‎Нет,‏ ‎он ‎бы‏ ‎выставил‏ ‎себя ‎полным ‎идиотом.‏ ‎«Поттер» ‎—‏ ‎не ‎такая ‎уж ‎редкая‏ ‎фамилия.‏ ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎был ‎уверен,‏ ‎что ‎на ‎свете ‎есть ‎множество‏ ‎людей‏ ‎с ‎фамилией‏ ‎Поттер, ‎имеющих‏ ‎сына ‎по ‎имени ‎Гарри. ‎Ему‏ ‎вдруг‏ ‎пришло‏ ‎в ‎голову,‏ ‎что ‎он‏ ‎даже ‎не‏ ‎уверен,‏ ‎что ‎его‏ ‎племянника ‎зовут ‎именно ‎Гарри. ‎Он‏ ‎ведь ‎ни‏ ‎разу‏ ‎не ‎видел ‎этого‏ ‎мальчика. ‎Может,‏ ‎его ‎зовут ‎вовсе ‎не‏ ‎Гарри‏ ‎а, ‎например,‏ ‎Харви. ‎Или‏ ‎Гарольд. ‎Не ‎было ‎смысла ‎попусту‏ ‎беспокоить‏ ‎миссис ‎Дурсли‏ ‎— ‎она‏ ‎всегда ‎ужасно ‎расстраивалась ‎при ‎любом‏ ‎упоминании‏ ‎своей‏ ‎сестры. ‎Он‏ ‎её ‎не‏ ‎винил ‎—‏ ‎если‏ ‎бы ‎у‏ ‎него была ‎такая ‎сестра… ‎Но ‎всё‏ ‎же, ‎эти‏ ‎люди‏ ‎в ‎плащах…

Мистеру ‎Дурсли‏ ‎было ‎очень‏ ‎трудно ‎сосредоточиться ‎на ‎дрелях‏ ‎после‏ ‎обеда, ‎и,‏ ‎выходя ‎из‏ ‎офиса ‎в ‎пять ‎часов ‎вечера,‏ ‎он‏ ‎был ‎настолько‏ ‎погружён ‎в‏ ‎свои ‎невесёлые ‎мысли, ‎что ‎не‏ ‎заметил,‏ ‎как‏ ‎налетел ‎на‏ ‎кого-то ‎возле‏ ‎дверей.

«Извините», ‎буркнул‏ ‎он,‏ ‎а ‎тощий‏ ‎старичок ‎перед ‎ним ‎зашатался ‎и‏ ‎чуть ‎не‏ ‎упал.‏ ‎Прошло ‎несколько ‎секунд,‏ ‎прежде ‎чем‏ ‎мистер ‎Дурсли ‎осознал, ‎что‏ ‎старичок‏ ‎одет ‎в‏ ‎фиолетовый ‎плащ.‏ ‎Он ‎не ‎казался ‎расстроенным, ‎хотя‏ ‎его‏ ‎только ‎что‏ ‎чуть ‎не‏ ‎сбили ‎с ‎ног. ‎Напротив, ‎его‏ ‎лицо‏ ‎расплылось‏ ‎в ‎широкой‏ ‎улыбке, ‎и‏ ‎он ‎завопил‏ ‎таким‏ ‎громким ‎и‏ ‎скрипучим ‎голосом, ‎что ‎прохожие ‎начали‏ ‎оборачиваться:

— Не ‎извиняйтесь,‏ ‎мой‏ ‎дорогой ‎господин, ‎ничто‏ ‎не ‎расстроит‏ ‎меня ‎сегодня! ‎Веселитесь, ‎ведь‏ ‎Вы-Знаете-Кто,‏ ‎наконец, ‎исчез!‏ ‎Даже ‎магглы,‏ ‎вроде ‎вас, ‎должны ‎хорошенько ‎отметить‏ ‎этот‏ ‎счастливый, ‎счастливый‏ ‎день!

Старикашка ‎заключил‏ ‎мистера ‎Дурсли ‎в ‎крепкие ‎объятия,‏ ‎после‏ ‎чего‏ ‎быстро ‎ушёл.

Мистер‏ ‎Дурсли ‎застыл‏ ‎столбом. ‎Его‏ ‎обнял‏ ‎абсолютно ‎незнакомый‏ ‎человек. ‎Да ‎еще ‎и ‎обозвал‏ ‎каким-то ‎«магглом»,‏ ‎что‏ ‎бы ‎это ‎ни‏ ‎значило. ‎Шумно‏ ‎втянув ‎носом ‎воздух, ‎мистер‏ ‎Дурсли‏ ‎рванул ‎к‏ ‎своей ‎машине‏ ‎и ‎со ‎всей ‎возможной ‎прытью‏ ‎помчался‏ ‎в ‎сторону‏ ‎дома. ‎Он‏ ‎искренне ‎надеялся, ‎что ‎всё, ‎приключившееся‏ ‎с‏ ‎ним‏ ‎сегодня ‎—‏ ‎плод ‎его‏ ‎воображения. ‎Хотя‏ ‎мистер‏ ‎Дурсли ‎сроду‏ ‎не ‎страдал ‎наличием ‎какого-либо ‎воображения.

Когда‏ ‎машина ‎мистера‏ ‎Дурсли‏ ‎затормозила ‎у ‎дома‏ ‎номер ‎четыре,‏ ‎первым, ‎что ‎бросилось ‎ему‏ ‎в‏ ‎глаза ‎—‏ ‎и ‎заставило‏ ‎все ‎внутренности ‎сжаться ‎в ‎комок‏ ‎—‏ ‎была ‎пятнистая‏ ‎кошка, ‎которую‏ ‎он ‎видел ‎сегодня ‎утром. ‎Сейчас‏ ‎она‏ ‎сидела‏ ‎на ‎садовой‏ ‎ограде. ‎Он‏ ‎был ‎уверен,‏ ‎что‏ ‎это ‎та‏ ‎же ‎самая ‎кошка ‎— ‎у‏ ‎неё ‎были‏ ‎точно‏ ‎такие ‎же ‎отметины‏ ‎вокруг ‎глаз.

— Брысь!‏ ‎— ‎громко ‎произнёс ‎мистер‏ ‎Дурсли.

Кошка‏ ‎не ‎двинулась‏ ‎с ‎места,‏ ‎только ‎сурово ‎поглядела ‎на ‎него,‏ ‎чуть‏ ‎наклонив ‎голову.‏ ‎Неужели ‎кошки‏ ‎всегда ‎себя ‎так ‎ведут? ‎У‏ ‎мистера‏ ‎Дурсли‏ ‎голова ‎шла‏ ‎кругом. ‎Попытавшись‏ ‎взять ‎себя‏ ‎в‏ ‎руки, ‎он‏ ‎отпер ‎входную ‎дверь ‎и ‎вошёл‏ ‎в ‎дом.‏ ‎Он‏ ‎ещё ‎не ‎решил,‏ ‎будет ‎ли‏ ‎что-то ‎рассказывать ‎жене.

У ‎миссис‏ ‎Дурсли‏ ‎день ‎прошел‏ ‎хорошо, ‎без‏ ‎происшествий. ‎За ‎ужином ‎она ‎рассказала‏ ‎мужу‏ ‎всё ‎о‏ ‎проблемах ‎соседки‏ ‎с ‎дочерью, ‎а ‎ещё ‎о‏ ‎том,‏ ‎что‏ ‎Дадли ‎выучил‏ ‎новое ‎слово‏ ‎(«Нибуду!»). ‎Мистер‏ ‎Дурсли‏ ‎старался ‎вести‏ ‎себя ‎естественно. ‎Не ‎без ‎труда‏ ‎уложив ‎Дадли‏ ‎в‏ ‎кроватку, ‎он ‎вышел‏ ‎в ‎гостиную‏ ‎как ‎раз ‎к ‎окончанию‏ ‎вечерних‏ ‎новостей:

— И ‎в‏ ‎заключение, ‎орнитологи‏ ‎со ‎всей ‎страны ‎сообщают ‎нам‏ ‎о‏ ‎крайне ‎необычном‏ ‎поведении ‎сов.‏ ‎Хотя ‎совы, ‎как ‎правило, ‎охотятся‏ ‎по‏ ‎ночам,‏ ‎и ‎их‏ ‎очень ‎трудно‏ ‎встретить ‎при‏ ‎свете‏ ‎дня, ‎тем‏ ‎не ‎менее, ‎сегодня ‎поступили ‎сотни‏ ‎сообщений ‎об‏ ‎этих‏ ‎птицах, ‎летающих ‎повсюду‏ ‎после ‎восхода‏ ‎солнца. ‎Эксперты ‎не ‎в‏ ‎состоянии‏ ‎объяснить, ‎почему‏ ‎совы ‎вдруг‏ ‎решили ‎резко ‎изменить ‎свой ‎распорядок‏ ‎дня.‏ ‎— ‎Ведущий‏ ‎позволил ‎себе‏ ‎лёгкую ‎ухмылку. ‎— ‎М-да. ‎Весьма‏ ‎загадочно.‏ ‎А‏ ‎теперь ‎прогноз‏ ‎погоды ‎с‏ ‎Джимом ‎МакГаффином.‏ ‎Стоит‏ ‎ли ‎сегодня‏ ‎ночью ‎ожидать ‎новый ‎ливень ‎из‏ ‎сов, ‎Джим?

— Добрый‏ ‎вечер,‏ ‎Тед. ‎— ‎ответил‏ ‎синоптик. ‎—‏ ‎Я ‎не ‎знаю, ‎как‏ ‎там‏ ‎насчет ‎сов,‏ ‎но, ‎как‏ ‎ни ‎странно, ‎это ‎не ‎единственное‏ ‎необычное‏ ‎происшествие ‎за‏ ‎сегодня. ‎Наблюдатели‏ ‎из ‎таких ‎удалённых ‎друг ‎от‏ ‎друга‏ ‎городов,‏ ‎как ‎Кент,‏ ‎Йоркшир ‎и‏ ‎Данди ‎звонили‏ ‎мне,‏ ‎чтобы ‎сказать,‏ ‎что ‎вместо ‎дождя, ‎который ‎я‏ ‎им ‎обещал‏ ‎вчера,‏ ‎у ‎них ‎начался‏ ‎настоящий ‎звездопад!‏ ‎Наверное, ‎кто-то ‎решил ‎пораньше‏ ‎отметить‏ ‎Ночь ‎Костров‏ ‎— ‎ребята,‏ ‎она ‎наступит ‎только ‎на ‎следующей‏ ‎неделе!‏ ‎Ну, ‎а‏ ‎на ‎сегодняшний‏ ‎вечер ‎могу ‎пообещать ‎только ‎проливные‏ ‎дожди…

Мистер‏ ‎Дурсли‏ ‎застыл ‎в‏ ‎своем ‎кресле.‏ ‎Падающие ‎звезды‏ ‎над‏ ‎Британией? ‎Совы,‏ ‎летающие ‎при ‎свете ‎дня? ‎Странные‏ ‎люди ‎в‏ ‎плащах‏ ‎на ‎каждом ‎углу?‏ ‎Да ‎ещё‏ ‎эти ‎разговоры ‎о ‎Поттерах…

Миссис‏ ‎Дурсли‏ ‎вошла ‎в‏ ‎гостиную ‎с‏ ‎двумя ‎чашками ‎чая. ‎Нет, ‎в‏ ‎конце‏ ‎концов, ‎так‏ ‎нельзя. ‎Он‏ ‎должен ‎сказать ‎ей. ‎Нервно ‎прокашлявшись,‏ ‎мистер‏ ‎Дурсли‏ ‎произнёс:

— Кхм-кхм, ‎Петунья,‏ ‎дорогая, ‎ты‏ ‎ведь ‎давно‏ ‎уже‏ ‎не ‎общалась‏ ‎со ‎своей ‎сестрой?

Как ‎он ‎и‏ ‎ожидал, ‎на‏ ‎лице‏ ‎миссис ‎Дурсли ‎отразилось‏ ‎крайнее ‎удивление,‏ ‎быстро ‎сменившееся ‎гневом. ‎Ведь‏ ‎обычно‏ ‎они ‎делали‏ ‎вид, ‎что‏ ‎у ‎неё ‎вовсе ‎нет ‎никакой‏ ‎сестры.

— Давно,‏ ‎— ‎резко‏ ‎произнесла ‎она.‏ ‎— ‎Почему ‎ты ‎спрашиваешь?

— Да ‎вот,‏ ‎в‏ ‎новостях‏ ‎говорят, ‎—‏ ‎промямлил ‎мистер‏ ‎Дурсли. ‎—‏ ‎Совы…‏ ‎падающие ‎звезды…‏ ‎и ‎множество ‎странно ‎одетых ‎людей‏ ‎сегодня ‎в‏ ‎городе…

— И? — с‏ ‎нажимом ‎произнесла ‎миссис‏ ‎Дурсли.

— Ну, ‎я‏ ‎просто ‎подумал… ‎может… ‎может,‏ ‎это‏ ‎как-то ‎связано‏ ‎с… ‎ну,‏ ‎ты ‎понимаешь… ‎с ‎такими, ‎как‏ ‎она.

Миссис‏ ‎Дурсли ‎отхлебнула‏ ‎чай ‎сквозь‏ ‎плотно ‎сжатые ‎губы. ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎прикидывал,‏ ‎осмелится‏ ‎ли ‎сказать‏ ‎ей, ‎что‏ ‎слышал ‎сегодня‏ ‎фамилию‏ ‎«Поттер», ‎и‏ ‎решил, ‎что ‎не ‎осмелится. ‎Вместо‏ ‎этого ‎он‏ ‎произнёс‏ ‎как ‎можно ‎более‏ ‎обыденным ‎тоном:

— Их‏ ‎сын ‎— ‎он ‎ведь‏ ‎примерно‏ ‎ровесник ‎Дадли,‏ ‎да?

— Думаю, ‎да,‏ ‎–холодно ‎произнесла ‎миссис ‎Дурсли.

— Напомни, ‎как‏ ‎его‏ ‎зовут? ‎Говард,‏ ‎кажется?

— Гарри. ‎Я‏ ‎бы ‎и ‎собаку ‎так ‎не‏ ‎назвала,‏ ‎если‏ ‎тебе ‎интересно.

— О,‏ ‎разумеется, ‎—‏ ‎поспешил ‎согласиться‏ ‎мистер‏ ‎Дурсли, ‎стараясь‏ ‎унять ‎разбушевавшееся ‎сердце. ‎— ‎Я‏ ‎с ‎тобой‏ ‎полностью‏ ‎согласен.

Он ‎решил ‎больше‏ ‎не ‎поднимать‏ ‎эту ‎тему. ‎Вскоре ‎они‏ ‎вместе‏ ‎поднялись ‎по‏ ‎лестнице ‎в‏ ‎свою ‎спальню. ‎Миссис ‎Дурсли ‎отправилась‏ ‎в‏ ‎ванную, ‎а‏ ‎мистер ‎Дурсли‏ ‎подкрался ‎к ‎окну ‎спальни ‎и‏ ‎выглянул‏ ‎в‏ ‎сад. ‎Кошка‏ ‎всё ‎ещё‏ ‎была ‎там.‏ ‎Она‏ ‎пристально ‎смотрела‏ ‎в ‎конец ‎улицы, ‎словно ‎кого-то‏ ‎ждала.

Могло ‎ли‏ ‎всё‏ ‎это ‎быть ‎как-то‏ ‎связано ‎с‏ ‎Поттерами? ‎Или ‎ему ‎всё‏ ‎привиделось?‏ ‎Если ‎они…‏ ‎если ‎кто-нибудь‏ ‎узнает, ‎что ‎Дурсли ‎имеют ‎отношение‏ ‎к‏ ‎этим… Нет, ‎он‏ ‎этого ‎не‏ ‎выдержит.

Чета ‎Дурсли ‎улеглась ‎в ‎кровать.‏ ‎Миссис‏ ‎Дурсли‏ ‎практически ‎сразу‏ ‎уснула, ‎но‏ ‎мистер ‎Дурсли‏ ‎долго‏ ‎лежал ‎с‏ ‎открытыми ‎глазами, ‎прокручивая ‎в ‎голове‏ ‎всё, ‎что‏ ‎с‏ ‎ним ‎сегодня ‎произошло.‏ ‎Перед ‎тем,‏ ‎как ‎он, ‎наконец, ‎провалился‏ ‎в‏ ‎сон, ‎его‏ ‎посетила ‎утешительная‏ ‎мысль: ‎даже ‎если ‎Поттеры ‎действительно‏ ‎как-то‏ ‎связаны ‎с‏ ‎сегодняшними ‎странностями,‏ ‎у ‎них ‎совершенно ‎нет ‎причин‏ ‎появляться‏ ‎на‏ ‎Прайвет-драйв. ‎Поттерам‏ ‎хорошо ‎известно,‏ ‎что ‎они‏ ‎с‏ ‎Петуньей ‎думают‏ ‎о ‎них ‎и ‎им ‎подобных…‏ ‎Мистер ‎Дурсли‏ ‎не‏ ‎видел ‎ни ‎единой‏ ‎возможности, ‎чтобы‏ ‎он ‎и ‎Петунья ‎могли‏ ‎быть‏ ‎замешаны ‎в‏ ‎чем-то, ‎связанном‏ ‎с ‎ними. ‎Он ‎зевнул ‎и‏ ‎перевернулся‏ ‎на ‎бок.‏ ‎Нет, ‎их‏ ‎не ‎затронут ‎все ‎эти ‎странности…

Как‏ ‎же‏ ‎он‏ ‎ошибался.

Мистер ‎Дурсли‏ ‎постепенно ‎уплывал‏ ‎в ‎царство‏ ‎сновидений,‏ ‎но ‎кошка‏ ‎на ‎садовой ‎ограде ‎бодрствовала. ‎Она‏ ‎сидела ‎неподвижно,‏ ‎как‏ ‎статуя, ‎и ‎её‏ ‎немигающие ‎глаза‏ ‎были ‎прикованы ‎к ‎дальнему‏ ‎концу‏ ‎Прайвет-драйв. ‎Она‏ ‎не ‎пошевелилась‏ ‎ни ‎когда ‎на ‎соседней ‎улице‏ ‎громко‏ ‎хлопнула ‎дверь‏ ‎автомобиля, ‎ни‏ ‎когда ‎над ‎её ‎головой ‎пронеслись‏ ‎две‏ ‎совы.‏ ‎Но ‎около‏ ‎полуночи ‎кошка,‏ ‎наконец, ‎ожила.

В‏ ‎дальнем‏ ‎конце ‎улицы,‏ ‎за ‎которым ‎она ‎наблюдала ‎весь‏ ‎вечер, ‎внезапно‏ ‎появился‏ ‎человек. ‎Кошка ‎дернула‏ ‎хвостом, ‎и‏ ‎её ‎зрачки ‎сузились.

Незнакомец ‎появился‏ ‎так‏ ‎бесшумно ‎и‏ ‎неожиданно, ‎словно‏ ‎выскочил ‎из-под ‎земли. ‎Никогда ‎ещё‏ ‎на‏ ‎Прайвет-драйв ‎не‏ ‎наведывались ‎люди,‏ ‎похожие ‎на ‎него. ‎Он ‎был‏ ‎высок,‏ ‎худ‏ ‎и ‎очень‏ ‎стар, ‎судя‏ ‎по ‎серебру‏ ‎его‏ ‎волос ‎и‏ ‎бороды ‎— ‎настолько ‎длинных, ‎что‏ ‎он ‎мог‏ ‎бы‏ ‎заткнуть ‎их ‎за‏ ‎пояс. ‎Он‏ ‎носил ‎длинную ‎мантию, ‎пурпурный‏ ‎плащ,‏ ‎волочившийся ‎по‏ ‎земле, ‎и‏ ‎ботинки ‎с ‎пряжками ‎на ‎высоком‏ ‎каблуке.‏ ‎Его ‎ярко-голубые‏ ‎глаза ‎искрились‏ ‎за ‎очками-половинками, ‎а ‎нос ‎был‏ ‎длинным‏ ‎и‏ ‎крючковатым, ‎словно‏ ‎его ‎ломали,‏ ‎по ‎меньшей‏ ‎мере,‏ ‎дважды. ‎Звали‏ ‎этого ‎человека ‎Альбин ‎Дамблдор.

Альбин ‎Дамблдор,‏ ‎наверное, ‎не‏ ‎понимал,‏ ‎что ‎прибыл ‎на‏ ‎улицу, ‎где‏ ‎всё, ‎от ‎его ‎имени‏ ‎до‏ ‎ботинок, ‎вызывает‏ ‎у ‎окружающих‏ ‎жгучую ‎неприязнь. ‎Он ‎увлечённо ‎рылся‏ ‎в‏ ‎многочисленных ‎карманах‏ ‎своего ‎плаща.‏ ‎В ‎какой-то ‎момент ‎он ‎почувствовал,‏ ‎что‏ ‎за‏ ‎ним ‎наблюдают,‏ ‎поскольку ‎его‏ ‎взгляд ‎неожиданно‏ ‎упал‏ ‎на ‎кошку,‏ ‎всё ‎это ‎время ‎глядевшую ‎на‏ ‎него ‎с‏ ‎другого‏ ‎конца ‎улицы. ‎Почему-то‏ ‎это ‎его‏ ‎развеселило. ‎Он ‎усмехнулся ‎и‏ ‎пробормотал:‏ ‎«Мне ‎следовало‏ ‎догадаться».

Наконец, ‎он‏ ‎нашел ‎то, ‎что ‎искал ‎во‏ ‎внутреннем‏ ‎кармане. ‎Это‏ ‎было ‎что-то‏ ‎вроде ‎серебряной ‎зажигалки. ‎Он ‎откинул‏ ‎крышечку‏ ‎и‏ ‎поднял ‎зажигалку‏ ‎в ‎воздух.‏ ‎Раздался ‎щелчок,‏ ‎и‏ ‎ближайший ‎к‏ ‎нему ‎уличный ‎фонарь ‎тут ‎же‏ ‎погас ‎с‏ ‎легким‏ ‎хлопком. ‎Ещё ‎щелчок‏ ‎— ‎и‏ ‎следующий ‎фонарь ‎погрузился ‎во‏ ‎тьму.‏ ‎Двенадцать ‎раз‏ ‎он ‎щёлкнул‏ ‎своей ‎зажигалкой, ‎точнее, ‎гасилкой, ‎и‏ ‎на‏ ‎всей ‎улице‏ ‎не ‎осталось‏ ‎ни ‎одного ‎огня, ‎кроме ‎двух‏ ‎крошечных‏ ‎точек‏ ‎вдали ‎—‏ ‎кошачьих ‎глаз.‏ ‎Если ‎бы‏ ‎кто-нибудь‏ ‎сейчас ‎выглянул‏ ‎в ‎окно, ‎будь ‎то ‎даже‏ ‎миссис ‎Дурсли‏ ‎с‏ ‎её ‎цепкими ‎глазками-бусинками,‏ ‎она ‎бы‏ ‎не ‎смогла ‎рассмотреть, ‎что‏ ‎происходит‏ ‎на ‎улице.‏ ‎Дамблдор ‎спрятал‏ ‎гасилку ‎в ‎глубине ‎своего ‎плаща‏ ‎и‏ ‎неспешно ‎двинулся‏ ‎вперёд. ‎Дойдя‏ ‎до ‎дома ‎номер ‎четыре, ‎он‏ ‎опустился‏ ‎на‏ ‎садовую ‎ограду‏ ‎рядом ‎с‏ ‎кошкой ‎и,‏ ‎не‏ ‎глядя ‎на‏ ‎неё, ‎произнёс:

— Странно ‎видеть ‎вас ‎здесь,‏ ‎профессор ‎МакГонагалл.

Улыбнувшись,‏ ‎он‏ ‎повернулся ‎к ‎кошке,‏ ‎но ‎вместо‏ ‎неё ‎рядом ‎с ‎Дамблдором‏ ‎уже‏ ‎сидела ‎женщина‏ ‎довольно ‎строгого‏ ‎вида, ‎в ‎квадратных ‎очках ‎—‏ ‎в‏ ‎точности ‎той‏ ‎же ‎формы,‏ ‎что ‎пятна ‎вокруг ‎глаз ‎у‏ ‎кошки.‏ ‎Женщина‏ ‎также ‎носила‏ ‎плащ ‎изумрудного‏ ‎цвета, ‎а‏ ‎её‏ ‎тёмные ‎волосы‏ ‎были ‎стянуты ‎в ‎тугой ‎пучок‏ ‎на ‎затылке.‏ ‎Она‏ ‎выглядела ‎чрезвычайно ‎раздражённой.

— Как‏ ‎вы ‎меня‏ ‎узнали? ‎— ‎спросила ‎она.

— Мой‏ ‎дорогой‏ ‎профессор, ‎я‏ ‎в ‎жизни‏ ‎не ‎видел ‎столь ‎неподвижной ‎кошки.

— Просидишь‏ ‎весь‏ ‎день ‎на‏ ‎каменной ‎стене‏ ‎— ‎не ‎заметишь, ‎как ‎сам‏ ‎окаменеешь.‏ ‎—‏ ‎отрезала ‎профессор‏ ‎МакГонагалл.

— Весь ‎день?‏ ‎Когда ‎вы‏ ‎могли‏ ‎бы ‎праздновать‏ ‎вместе ‎со ‎всеми? ‎Я ‎встретил‏ ‎с ‎дюжину‏ ‎веселых‏ ‎компаний ‎по ‎дороге‏ ‎сюда.

Профессор ‎МакГонагалл‏ ‎сердито ‎фыркнула.

— О, ‎да, ‎все‏ ‎празднуют,‏ ‎это ‎точно,‏ ‎— ‎произнесла‏ ‎она ‎с ‎недовольством. ‎— ‎Им‏ ‎бы‏ ‎проявить ‎хоть‏ ‎немного ‎осторожности,‏ ‎но ‎нет ‎— ‎даже ‎магглы‏ ‎заметили,‏ ‎что‏ ‎что-то ‎происходит.‏ ‎Они ‎говорили‏ ‎об ‎этом‏ ‎в‏ ‎новостях, ‎—‏ ‎она ‎мотнула ‎головой ‎в ‎сторону‏ ‎тёмного ‎окна‏ ‎гостиной‏ ‎Дурсли. ‎— ‎Я‏ ‎сама ‎слышала.‏ ‎Стаи ‎сов, ‎звездопад… ‎Ну‏ ‎что‏ ‎ж, ‎они‏ ‎ведь ‎не‏ ‎полные ‎идиоты. ‎В ‎конце ‎концов,‏ ‎они‏ ‎должны ‎были‏ ‎что-то ‎заметить.‏ ‎Звездопад ‎в ‎Кенте! ‎Держу ‎пари,‏ ‎это‏ ‎работа‏ ‎Дедала ‎Диггла.‏ ‎Он ‎никогда‏ ‎не ‎отличался‏ ‎рассудительностью.

— Не‏ ‎стоит ‎их‏ ‎винить, ‎— ‎мягко ‎сказал ‎Дамблдор.‏ ‎— ‎В‏ ‎последние‏ ‎одиннадцать ‎лет ‎у‏ ‎нас ‎было‏ ‎не ‎так ‎много ‎поводов‏ ‎для‏ ‎торжества.

— Я ‎в‏ ‎курсе, ‎—‏ ‎раздражённо ‎ответила ‎профессор ‎МакГонагалл. ‎—‏ ‎Но‏ ‎это ‎не‏ ‎повод ‎окончательно‏ ‎терять ‎голову. ‎Люди ‎совершенно ‎забыли‏ ‎об‏ ‎осторожности,‏ ‎выходят ‎на‏ ‎улицы ‎прямо‏ ‎посреди ‎дня,‏ ‎даже‏ ‎не ‎переодевшись‏ ‎в ‎маггловскую ‎одежду, ‎обмениваются ‎слухами…

Она‏ ‎бросила ‎быстрый‏ ‎взгляд‏ ‎на ‎Дамблдора, ‎как‏ ‎будто ‎ждала,‏ ‎что ‎он ‎что-то ‎ответит.‏ ‎Но‏ ‎он ‎молчал,‏ ‎и ‎она‏ ‎продолжила:

— Вот ‎это ‎была ‎бы ‎ирония‏ ‎судьбы,‏ ‎если ‎бы‏ ‎в ‎день,‏ ‎когда ‎Вы-Знаете-Кто ‎исчез ‎навсегда, ‎магглы‏ ‎узнали‏ ‎бы‏ ‎о ‎нашем‏ ‎существовании. ‎Он‏ ‎же ‎действительно‏ ‎исчез,‏ ‎Дамблдор?

— Очевидно, ‎так.‏ ‎— ‎сказал ‎Дамблдор. ‎— ‎И‏ ‎мы ‎должны‏ ‎быть‏ ‎благодарны… ‎Хотите ‎лимонную‏ ‎дольку?

— Что-что?

— Лимонную ‎дольку‏ ‎в ‎сахаре. ‎Это ‎такая‏ ‎маггловская‏ ‎сладость, ‎мне‏ ‎очень ‎нравится.

— Нет,‏ ‎спасибо. ‎— ‎холодно ‎ответила ‎профессор‏ ‎МакГонагалл.‏ ‎По ‎её‏ ‎мнению, ‎для‏ ‎лимонных ‎долек ‎момент ‎был ‎самый‏ ‎неподходящий.‏ ‎—‏ ‎Так ‎вот,‏ ‎если ‎даже‏ ‎Вы-Знаете-Кто ‎исчез…

— Мой‏ ‎дорогой‏ ‎профессор, ‎разве‏ ‎такой ‎рациональный ‎человек, ‎как ‎вы‏ ‎может ‎бояться‏ ‎называть‏ ‎его ‎по ‎имени?‏ ‎Это ‎глупое‏ ‎«Вы-Знаете-Кто»… ‎Одиннадцать ‎лет ‎я‏ ‎пытался‏ ‎всех ‎убедить‏ ‎называть ‎его‏ ‎настоящим ‎именем: ‎Волдеморт. ‎— ‎Профессор‏ ‎МакГонагалл‏ ‎вздрогнула, ‎но‏ ‎Дамблдор, ‎увлеченно‏ ‎пытавшийся ‎разлепить ‎две ‎лимонные ‎дольки,‏ ‎ничего‏ ‎не‏ ‎заметил. ‎—‏ ‎Это ‎«Вы-знаете-кто»‏ ‎так ‎запутывает.‏ ‎Я‏ ‎не ‎вижу‏ ‎причин ‎бояться ‎имени ‎Волдеморт.

— Вы ‎—‏ ‎особый ‎случай,‏ ‎—‏ ‎сказала ‎профессор ‎МакГонагалл‏ ‎со ‎смесью‏ ‎раздражения ‎и ‎восхищения. ‎—‏ ‎Все‏ ‎знают, ‎что‏ ‎вы ‎—‏ ‎единственный, ‎кого ‎Вы-Знаете-Кто ‎— ‎хорошо,‏ ‎хорошо,‏ ‎Волдеморт ‎—‏ ‎боялся.

— Вы ‎мне‏ ‎льстите. ‎— ‎спокойно ‎ответил ‎Дамблдор.‏ ‎—‏ ‎Волдеморт‏ ‎обладал ‎такой‏ ‎силой, ‎какая‏ ‎мне ‎и‏ ‎не‏ ‎снилась.

— Только ‎потому,‏ ‎что ‎вы ‎слишком… ‎слишком ‎благородны,‏ ‎чтобы ‎использовать‏ ‎её.

— Мне‏ ‎повезло, ‎что ‎сейчас‏ ‎темно. ‎Я‏ ‎так ‎не ‎краснел ‎с‏ ‎тех‏ ‎пор, ‎как‏ ‎мадам ‎Помфри‏ ‎сказала, ‎что ‎ей ‎нравятся ‎мои‏ ‎новые‏ ‎меховые ‎наушники.

Профессор‏ ‎МакГонагалл ‎мельком‏ ‎взглянула ‎на ‎Дамблдора ‎и ‎произнесла:

— Совы‏ ‎—‏ ‎ничто,‏ ‎по ‎сравнению‏ ‎со ‎слухами, разлетевшимися‏ ‎вокруг. ‎Вы‏ ‎знаете,‏ ‎что ‎все‏ ‎говорят? ‎Почему ‎он ‎исчез? ‎Что‏ ‎его, ‎в‏ ‎конце‏ ‎концов, ‎остановило?

Кажется, ‎профессор‏ ‎МакГонагалл ‎подошла‏ ‎к ‎той ‎теме, ‎которая‏ ‎больше‏ ‎всего ‎её‏ ‎беспокоила. ‎К‏ ‎тому, ‎ради ‎чего ‎она ‎просидела‏ ‎весь‏ ‎день ‎на‏ ‎холодной, ‎твёрдой‏ ‎стене. ‎Ни ‎одна ‎кошка, ‎и‏ ‎ни‏ ‎одна‏ ‎женщина ‎никогда‏ ‎не ‎смотрела‏ ‎на ‎Дамблдора‏ ‎так‏ ‎пронзительно, ‎как‏ ‎она. ‎И, ‎конечно ‎же, ‎что‏ ‎бы ‎ни‏ ‎твердили‏ ‎вокруг, ‎она ‎не‏ ‎поверит ‎ни‏ ‎единому ‎слову, ‎пока ‎Дамблдор‏ ‎не‏ ‎скажет ‎ей,‏ ‎что ‎это‏ ‎правда. ‎Впрочем, ‎Дамблдор ‎выуживал ‎из‏ ‎пакетика‏ ‎очередную ‎лимонную‏ ‎дольку ‎и‏ ‎не ‎торопился ‎с ‎ответом.

— Говорят, ‎— с‏ ‎нажимом‏ ‎произнесла‏ ‎она, ‎—‏ ‎что ‎прошлой‏ ‎ночью ‎Волдеморт‏ ‎явился‏ ‎в ‎Годрикову‏ ‎Лощину. ‎Он ‎искал ‎Поттеров… ‎И‏ ‎еще ‎говорят,‏ ‎что‏ ‎Лили ‎и ‎Джеймс‏ ‎Поттеры, ‎они…‏ ‎они… ‎Что ‎они ‎мертвы.

Дамблдор‏ ‎медленно‏ ‎кивнул. ‎Профессор‏ ‎МакГонагалл ‎ахнула.

— Лили‏ ‎и ‎Джеймс… ‎Это ‎невозможно! ‎Не‏ ‎могу‏ ‎в ‎это‏ ‎поверить… ‎О,‏ ‎Альбин…

Дамблдор ‎протянул ‎руку ‎и ‎положил‏ ‎ей‏ ‎на‏ ‎плечо.

— Я ‎знаю,‏ ‎знаю… ‎—‏ ‎с ‎трудом‏ ‎произнес‏ ‎он.

Профессор ‎МакГонагалл‏ ‎вновь ‎заговорила, ‎голос ‎её ‎дрожал:

— Это‏ ‎еще ‎не‏ ‎всё.‏ ‎Говорят, ‎он ‎пытался‏ ‎убить ‎и‏ ‎их ‎сына, ‎Гарри. ‎Но‏ ‎не‏ ‎смог… ‎Не‏ ‎смог ‎убить‏ ‎маленького ‎мальчика. ‎Никто ‎не ‎знает,‏ ‎почему,‏ ‎но ‎говорят,‏ ‎что, ‎когда‏ ‎Волдеморт ‎попытался ‎убить ‎Гарри, ‎его‏ ‎сила‏ ‎сломалась‏ ‎— ‎и‏ ‎он ‎исчез.

Дамблдор‏ ‎мрачно ‎кивнул.

— Это…‏ ‎Это‏ ‎правда?! ‎—‏ ‎голос ‎профессора ‎МакГонагалл ‎дрогнул. ‎—‏ ‎После ‎всего,‏ ‎что‏ ‎он ‎сотворил… ‎После‏ ‎всех ‎людей,‏ ‎которых ‎он ‎убил… ‎Он‏ ‎не‏ ‎смог ‎убить‏ ‎ребёнка? ‎Поразительно!‏ ‎Но ‎что ‎же ‎его ‎остановило?‏ ‎Что‏ ‎спасло ‎Гарри‏ ‎жизнь?

— Мы ‎можем‏ ‎только ‎догадываться, ‎— ‎сказал ‎Дамблдор,‏ ‎—‏ ‎но‏ ‎истины ‎мы,‏ ‎возможно, ‎не‏ ‎узнаем ‎никогда.

Профессор‏ ‎МакГонагалл‏ ‎достала ‎кружевной‏ ‎платочек ‎и ‎промокнула ‎глаза ‎под‏ ‎очками. ‎Дамблдор‏ ‎глубоко‏ ‎вздохнул, ‎достал ‎из‏ ‎кармана ‎золотые‏ ‎часы ‎и ‎взглянул ‎на‏ ‎них.‏ ‎Это ‎были‏ ‎очень ‎необычные‏ ‎часы. ‎На ‎них ‎было ‎двенадцать‏ ‎стрелок,‏ ‎и ‎ни‏ ‎одной ‎цифры.‏ ‎Вместо ‎них, ‎вокруг ‎циферблата ‎двигались‏ ‎маленькие‏ ‎планеты.‏ ‎Но ‎Дамблдор,‏ ‎кажется, ‎отлично‏ ‎понимал, ‎что‏ ‎показывают‏ ‎часы, ‎поскольку‏ ‎он ‎убрал ‎их ‎обратно ‎в‏ ‎карман ‎и‏ ‎сказал:

— Хагрид‏ ‎задерживается. ‎Наверное, ‎это‏ ‎он ‎сказал‏ ‎вам, ‎что ‎я ‎буду‏ ‎здесь,‏ ‎ведь ‎так?

— Да,‏ ‎— ‎сказала‏ ‎профессор ‎МакГонагалл, ‎— ‎И ‎я‏ ‎надеюсь,‏ ‎вы ‎расскажете‏ ‎мне, ‎зачем вы‏ ‎здесь?

— Я ‎пришел ‎отдать ‎Гарри ‎его‏ ‎дяде‏ ‎и‏ ‎тёте. ‎Они‏ ‎— ‎последние‏ ‎родственники, ‎что‏ ‎у‏ ‎него ‎остались.

— Вы‏ ‎же… ‎Вы ‎же ‎не ‎имеете‏ ‎в ‎виду‏ ‎людей,‏ ‎живущих ‎здесь?! –воскликнула ‎профессор‏ ‎МакГонагалл, ‎вскочив‏ ‎на ‎ноги ‎и ‎ткнув‏ ‎пальцем‏ ‎в ‎сторону‏ ‎дома ‎номер‏ ‎четыре. ‎— ‎Дамблдор, ‎вы ‎не‏ ‎можете‏ ‎так ‎поступить!‏ ‎Я ‎наблюдала‏ ‎за ‎ними ‎весь ‎день. ‎На‏ ‎всём‏ ‎белом‏ ‎свете ‎не‏ ‎найдётся ‎людей,‏ ‎ещё ‎меньше‏ ‎похожих‏ ‎на ‎нас.‏ ‎У ‎них ‎тоже ‎есть ‎сын‏ ‎— ‎я‏ ‎видела,‏ ‎как ‎он ‎пинал‏ ‎свою ‎мать‏ ‎ногами, ‎пока ‎они ‎гуляли‏ ‎по‏ ‎улице, ‎и‏ ‎орал, ‎чтобы‏ ‎ему ‎дали ‎сладкого. ‎Если ‎оставить‏ ‎Гарри‏ ‎здесь…

— Здесь ‎ему‏ ‎будет ‎лучше.‏ ‎— ‎Произнес ‎Дамблдор ‎твёрдо. ‎—‏ ‎Его‏ ‎тётя‏ ‎и ‎дядя‏ ‎всё ‎объяснят‏ ‎ему, ‎когда‏ ‎он‏ ‎подрастёт. ‎Я‏ ‎написал ‎им ‎письмо.

— Письмо? ‎— ‎еле‏ ‎слышно ‎произнесла‏ ‎профессор‏ ‎МакГонагалл ‎и ‎рухнула‏ ‎обратно ‎на‏ ‎ограду. ‎— ‎Вы ‎думаете,‏ ‎что‏ ‎сможете ‎объяснить‏ ‎им ‎всё‏ ‎в ‎письме? ‎Эти ‎люди ‎никогда‏ ‎его‏ ‎не ‎поймут!‏ ‎Гарри ‎станет‏ ‎знаменитостью, ‎легендой! ‎Не ‎удивлюсь, ‎если‏ ‎этот‏ ‎день‏ ‎войдёт ‎в‏ ‎историю ‎как‏ ‎День ‎Гарри‏ ‎Поттера.‏ ‎Про ‎него‏ ‎напишут ‎в ‎книгах, ‎каждый ‎ребенок‏ ‎будет ‎знать‏ ‎его‏ ‎имя!

— Вы ‎абсолютно ‎правы.‏ ‎— ‎серьёзно‏ ‎ответил ‎Дамблдор, ‎глядя ‎на‏ ‎неё‏ ‎поверх ‎своих‏ ‎очков-половинок. ‎—‏ ‎Этого ‎хватит, ‎чтобы ‎вскружить ‎голову‏ ‎любому‏ ‎мальчишке. ‎Стать‏ ‎знаменитым, ‎ещё‏ ‎не ‎умея ‎ни ‎ходить, ‎ни‏ ‎говорить!‏ ‎Стать‏ ‎знаменитым, ‎даже‏ ‎не ‎помня,‏ ‎из-за ‎чего!‏ ‎Разве‏ ‎вы ‎не‏ ‎видите, ‎что ‎ему ‎будет ‎лучше‏ ‎расти ‎вдали‏ ‎от‏ ‎своей ‎славы, ‎пока‏ ‎он ‎не‏ ‎повзрослеет ‎достаточно, ‎чтобы ‎суметь‏ ‎принять‏ ‎её?

Профессор ‎МакГонагалл‏ ‎открыла ‎рот,‏ ‎чтобы ‎что-то ‎возразить, ‎но ‎невероятным‏ ‎усилием‏ ‎взяла ‎себя‏ ‎в ‎руки,‏ ‎сглотнула ‎и ‎проговорила:

— Да. ‎Да, ‎конечно,‏ ‎вы‏ ‎правы.‏ ‎Но ‎как‏ ‎мальчик ‎попадёт‏ ‎сюда?

Её ‎глаза‏ ‎скользнули‏ ‎по ‎мантии‏ ‎Дамблдора, ‎словно ‎она ‎подумала, ‎что‏ ‎он ‎прячет‏ ‎Гарри‏ ‎под ‎ней.

— Хагрид ‎принесёт‏ ‎его.

— Вы ‎думаете,‏ ‎это ‎разумно ‎— ‎доверять‏ ‎Хагриду‏ ‎столь ‎важное‏ ‎поручение?

— Я ‎бы‏ ‎доверил ‎Хагриду ‎свою ‎жизнь, ‎—‏ ‎ответил‏ ‎Дамблдор.

— Я ‎не‏ ‎говорю, ‎что‏ ‎ему ‎нельзя ‎доверять, ‎— ‎проворчала‏ ‎профессор‏ ‎МакГонагалл,‏ ‎— ‎но‏ ‎согласитесь, ‎он‏ ‎довольно ‎небрежен.‏ ‎Он‏ ‎больше ‎склонен‏ ‎к… ‎Господи, ‎что ‎это?!

Окружавшую ‎их‏ ‎тишину ‎нарушил‏ ‎низкий,‏ ‎нарастающий ‎гул ‎мотора.‏ ‎Они ‎принялись‏ ‎оглядываться ‎по ‎сторонам ‎в‏ ‎поисках‏ ‎приближающегося ‎света‏ ‎фар. ‎Когда‏ ‎гул ‎превратился ‎в ‎рёв, ‎они‏ ‎догадались‏ ‎посмотреть ‎на‏ ‎небо ‎—‏ ‎и ‎в ‎ту ‎же ‎секунду‏ ‎прямо‏ ‎перед‏ ‎ними ‎на‏ ‎дорогу ‎приземлился‏ ‎огромный ‎мотоцикл.

Тот,‏ ‎кто‏ ‎сидел ‎в‏ ‎седле, ‎был ‎мотоциклу ‎под ‎стать‏ ‎— ‎почти‏ ‎вдвое‏ ‎выше ‎обычного ‎человека,‏ ‎и, ‎по‏ ‎меньшей ‎мере, ‎в ‎пять‏ ‎раз‏ ‎шире. ‎Вид‏ ‎у ‎него‏ ‎был ‎дикий ‎— ‎лицо ‎скрывали‏ ‎густые‏ ‎заросли ‎длинных‏ ‎чёрных ‎волос‏ ‎и ‎бороды, ‎ладони ‎размером ‎с‏ ‎крышки‏ ‎от‏ ‎мусорных ‎баков,‏ ‎а ‎ноги‏ ‎в ‎кожаных‏ ‎сапогах‏ ‎напоминали ‎маленьких‏ ‎дельфинчиков. ‎В ‎его ‎огромных, ‎мускулистых‏ ‎руках ‎покоился‏ ‎свёрток‏ ‎из ‎одеял.

— Хагрид! ‎—‏ ‎произнёс ‎Дамблдор‏ ‎с ‎облегчением. ‎— ‎Наконец-то!‏ ‎Где‏ ‎ты ‎взял‏ ‎этот ‎мотоцикл?

— Одолжил,‏ ‎профессор ‎Дамблдор, ‎сэр. ‎— ‎ответил‏ ‎великан,‏ ‎аккуратно ‎слезая‏ ‎на ‎землю.‏ ‎— ‎У ‎молодого ‎Сириуса ‎Блэка.‏ ‎Я‏ ‎привёз‏ ‎его, ‎сэр.

— Не‏ ‎было ‎проблем‏ ‎по ‎дороге?

— Нет,‏ ‎сэр‏ ‎— ‎от‏ ‎дома ‎камня ‎на ‎камне ‎не‏ ‎осталось, ‎но‏ ‎я‏ ‎успел ‎забрать ‎его‏ ‎до ‎того,‏ ‎как ‎магглы ‎начали ‎шнырять‏ ‎вокруг.‏ ‎Он ‎заснул,‏ ‎когда ‎мы‏ ‎летели ‎над ‎Бристолем.

Дамблдор ‎и ‎профессор‏ ‎МакГонагалл‏ ‎склонились ‎над‏ ‎свёртком. ‎Внутри‏ ‎крепко ‎спал ‎маленький ‎мальчик. ‎Под‏ ‎прядью‏ ‎черных,‏ ‎как ‎смоль,‏ ‎волос ‎виднелся‏ ‎необычный ‎шрам,‏ ‎похожий‏ ‎на ‎молнию,‏ ‎перечеркнувшую ‎лоб.

— То ‎есть, ‎вот ‎сюда…‏ ‎— ‎прошептала‏ ‎профессор‏ ‎МакГонагалл.

— Да. ‎— ‎сказал‏ ‎Дамблдор. ‎—‏ ‎Этот ‎шрам ‎останется ‎у‏ ‎него‏ ‎на ‎всю‏ ‎жизнь.

— Вы ‎можете‏ ‎что-нибудь ‎с ‎ним ‎сделать?

— Даже ‎если‏ ‎бы‏ ‎мог, ‎не‏ ‎стал ‎бы.‏ ‎Шрамы ‎могут ‎быть ‎весьма ‎полезны.‏ ‎У‏ ‎меня‏ ‎самого ‎есть‏ ‎шрам ‎под‏ ‎левым ‎коленом,‏ ‎точь-в-точь‏ ‎похожий ‎на‏ ‎карту ‎лондонского ‎метро. ‎Ну ‎что‏ ‎ж, ‎Хагрид,‏ ‎давайте‏ ‎его ‎сюда ‎—‏ ‎и ‎покончим‏ ‎с ‎этим.

Дамблдор ‎взял ‎Гарри‏ ‎на‏ ‎руки ‎и‏ ‎повернулся ‎к‏ ‎дому ‎Дурсли.

— Могу ‎я… ‎Могу ‎я‏ ‎с‏ ‎ним ‎попрощаться,‏ ‎сэр? ‎—‏ ‎спросил ‎Хагрид. ‎Он ‎склонил ‎свою‏ ‎косматую‏ ‎голову‏ ‎над ‎малышом‏ ‎и ‎наградил‏ ‎его ‎поцелуем‏ ‎сквозь‏ ‎густую, ‎колючую‏ ‎бороду. ‎И ‎вдруг ‎завыл ‎как‏ ‎раненая ‎собака.

— Тсс!‏ ‎—‏ ‎зашипела ‎профессор ‎МакГонагалл.‏ ‎— ‎Магглов‏ ‎разбудишь!

— П-п-прости-и-те, ‎— ‎всхлипнул ‎Хагрид,‏ ‎достал‏ ‎огромный ‎платок,‏ ‎весь ‎покрытый‏ ‎жирными ‎пятнами, ‎и ‎спрятал ‎в‏ ‎нём‏ ‎своё ‎лицо.‏ ‎— ‎Но‏ ‎я ‎н-не ‎могу ‎по-по-повери-и-ть… ‎Лили‏ ‎и‏ ‎Джеймс‏ ‎мертвы, ‎и‏ ‎бедный ‎Гарри‏ ‎останется ‎жить‏ ‎с‏ ‎магглами…

— Да, ‎да,‏ ‎это ‎всё ‎очень ‎грустно, ‎но‏ ‎возьми ‎себя‏ ‎в‏ ‎руки, ‎Хагрид, ‎иначе‏ ‎нас ‎могут‏ ‎услышать. ‎— ‎прошептала ‎профессор‏ ‎МакГонагалл,‏ ‎осторожно ‎похлопав‏ ‎Хагрида ‎по‏ ‎руке. ‎Тем ‎временем, ‎Дамблдор ‎перешагнул‏ ‎через‏ ‎низкую ‎садовую‏ ‎изгородь ‎и‏ ‎подошёл ‎к ‎входной ‎двери. ‎Он‏ ‎аккуратно‏ ‎положил‏ ‎Гарри ‎на‏ ‎крыльцо, ‎достал‏ ‎из ‎своего‏ ‎плаща‏ ‎письмо ‎и‏ ‎заткнул ‎его ‎за ‎одеяльце ‎Гарри.‏ ‎После ‎чего‏ ‎вернулся‏ ‎к ‎остальным. ‎Около‏ ‎минуты ‎все‏ ‎трое ‎стояли ‎и ‎смотрели‏ ‎на‏ ‎маленький ‎свёрток,‏ ‎лежавший ‎у‏ ‎порога. ‎Плечи ‎Хагрида ‎дрожали, ‎профессор‏ ‎МакГонагалл‏ ‎яростно ‎моргала,‏ ‎а ‎мерцающий‏ ‎свет, ‎обычно ‎исходивший ‎из ‎глаз‏ ‎Дамблдора,‏ ‎угас.

— Что‏ ‎ж, ‎—‏ ‎наконец ‎сказал‏ ‎Дамблдор, ‎—‏ ‎вот‏ ‎и ‎всё.‏ ‎Больше ‎нам ‎здесь ‎делать ‎нечего.‏ ‎Пожалуй, ‎стоит‏ ‎пойти‏ ‎и ‎присоединиться ‎к‏ ‎празднеству.

— Ага, ‎—‏ ‎глухо ‎ответил ‎Хагрид, ‎—‏ ‎Пойду-ка‏ ‎я, ‎куда-нибудь‏ ‎мотоцикл ‎припрячу.‏ ‎Спокойной ‎ночи, ‎профессор ‎МакГонагалл, ‎и‏ ‎вам,‏ ‎профессор ‎Дамблдор.

Вытерев‏ ‎слёзы ‎рукавом‏ ‎куртки, ‎Хагрид ‎взгромоздился ‎на ‎мотоцикл‏ ‎и‏ ‎пинком‏ ‎завёл ‎мотор.‏ ‎Железный ‎конь‏ ‎с ‎рёвом‏ ‎поднялся‏ ‎в ‎воздух‏ ‎и ‎растворился ‎во ‎мраке ‎ночи.

— Надеюсь,‏ ‎мы ‎с‏ ‎вами‏ ‎скоро ‎встретимся, ‎профессор‏ ‎МакГонагалл. ‎—‏ ‎сказал ‎Дамблдор, ‎легонько ‎кивнув.‏ ‎Профессор‏ ‎МакГонагалл ‎шумно‏ ‎высморкалась.

Дамблдор ‎развернулся‏ ‎и ‎неспешно ‎двинулся ‎по ‎улице.‏ ‎Дойдя‏ ‎до ‎угла,‏ ‎он ‎остановился‏ ‎и ‎извлёк ‎из ‎кармана ‎гасилку.‏ ‎Один‏ ‎щелчок‏ ‎— ‎и‏ ‎двенадцать ‎светящихся‏ ‎шаров ‎разлетелись‏ ‎обратно‏ ‎по ‎фонарям.‏ ‎Прайвет-драйв ‎тут ‎же ‎озарилась ‎ярким‏ ‎оранжевым ‎светом.‏ ‎В‏ ‎этом ‎свете ‎Дамблдор‏ ‎увидел ‎пятнистую‏ ‎кошку, ‎скрывшуюся ‎за ‎углом‏ ‎дома‏ ‎на ‎противоположном‏ ‎конце ‎улицы.‏ ‎На ‎прощание ‎он ‎бросил ‎взгляд‏ ‎на‏ ‎свёрток ‎одеял,‏ ‎лежавший ‎на‏ ‎крыльце ‎дома ‎номер ‎четыре.

— Удачи ‎тебе,‏ ‎Гарри.‏ ‎—‏ ‎негромко ‎произнёс‏ ‎он. ‎Затем‏ ‎повернулся ‎на‏ ‎каблуках,‏ ‎взмахнул ‎плащом‏ ‎и ‎тут ‎же ‎исчез.

Лёгкий ‎ветерок‏ ‎шелестел ‎в‏ ‎аккуратно‏ ‎подстриженных ‎кустах ‎на‏ ‎Прайвет-драйв. ‎Вся‏ ‎улица ‎была ‎чиста ‎и‏ ‎ухожена,‏ ‎и ‎трудно‏ ‎было ‎поверить,‏ ‎что ‎здесь ‎могло ‎произойти ‎что-то‏ ‎необычное.‏ ‎Гарри ‎Поттер‏ ‎ворочался ‎в‏ ‎своих ‎одеяльцах. ‎Маленькая ‎ручка ‎нащупала‏ ‎конверт‏ ‎с‏ ‎письмом ‎и‏ ‎крепко ‎сжала‏ ‎его. ‎Мальчик‏ ‎спал,‏ ‎не ‎подозревая‏ ‎о ‎том, ‎что ‎он ‎особенный,‏ ‎что ‎он‏ ‎—‏ ‎знаменитость. ‎Он ‎не‏ ‎знал, ‎что‏ ‎проснётся ‎через ‎несколько ‎часов‏ ‎от‏ ‎крика ‎миссис‏ ‎Дурсли, ‎открывшей‏ ‎дверь, ‎чтобы ‎выставить ‎за ‎порог‏ ‎пустые‏ ‎бутылки ‎из-под‏ ‎молока. ‎Что‏ ‎следующие ‎несколько ‎недель ‎его ‎двоюродный‏ ‎брат‏ ‎Дадли‏ ‎будет ‎щипать‏ ‎и ‎тыкать‏ ‎его… ‎Он‏ ‎не‏ ‎знал, ‎что‏ ‎в ‎этот ‎самый ‎момент ‎люди,‏ ‎тайно ‎собирающиеся‏ ‎по‏ ‎всей ‎стране, ‎поднимают‏ ‎в ‎воздух‏ ‎стаканы ‎и ‎тихо ‎произносят‏ ‎один‏ ‎и ‎тот‏ ‎же ‎тост:‏ ‎«За ‎Гарри ‎Поттера ‎— ‎мальчика,‏ ‎который‏ ‎выжил!»