Страдая бессонницей, прочёл нового Уэльбека. И, как всегда бывает с Уэльбеком--закрыв книжку, немедленно забыл её название и о чем была эта отчаянно жеваная бумага. Уже много лет от однозвучных изделий Уэльбека остаётся одно общее впечатление: будто в самое страшное время, от рассвета до открытия магазинов, одинокий похмельный мужик на пустой площади депрессивного райцентра тихо гундит длинную историю про Пушкина, который сидит в закрытой пивной и разговаривает с табуреткой.
Вероятно, западноевропейский читатель видит Уэльбека как-то иначе, раз он популярен.
Интересно, каков сам Уэльбек, хорошо ли кушает. У Нила Стивенсона в прекрасном, но невозможно огромном 'Падении' была, помнится, карикатурная фигура сочинителя Крутой Эпической Музыки для геймдева, тв-тизеров и всего такого; оказался этот сочинитель еврейской старушкой ростом с локоток. Наверное, и Уэльбек таков: сочиняет очередной памфлет на Гибель Белого Человека и хохочет. Как Иоганн фон Гёте
Прекрасный перевод и мастерская готическая конструкция романа. Из тех, что я помню--лучший его текст. Однако при чтении трудно не вспоминать великолепный маленький роман Крахта «Евротреш» (Ad Marginem, 2024): то же поколение, та же обстановка, но у Крахта вялое Уэльбеково брюзжание буквально вывернуто наизнанку.