• Обижали? Жаловался.

    Обижали? Плакал.

    Обижали? Злился.

    Обижали? Лез в драку.


    Обманули? Грустно.

    Обманули? Загоняюсь.

    Обманули? Хуй с ним!

    Больше не доверяю.


    Осмеяли? Ровно.

    Осмеяли? Не шатает.

    Осмеяли? Словно

    сами себя осмеяли.


    Прорвалось? Заштопаю.

    Испачкалось? Застираю.

    Нравится? Похлопаю.

    Вам копии, мне не такая.


    Шикают? Прокричу.

    Кутают? Вырываюсь.

    Отрекись. Промолчу.

    Не проснусь? Закопают.


    Сломано? Забинтую.

    Лишнее удаляю.

    Через край? На, пустую.

    Не проснусь? Закопают.


    Не зашло? Отложу.

    Спуталось? Размотаю.

    Выброшенным дорожу.

    Не проснусь? Закопают.


    Не простят? Я прощу.

    Нафокусничал? Отмотаю.

    За других погрущу.

    Не проснусь? Закопают.


    09.06.2024 203 км. трассы м1

    Обижали? Жаловался.

    Обижали? Плакал.

    Обижали? Злился.

    Обижали? Лез в драку.


    Обманули? Грустно.

    Обманули? Загоняюсь.

    Обманули? Хуй с ним!

    Больше не доверяю.


    Осмеяли? Ровно.

    Осмеяли? Не шатает.

    Осмеяли? Словно

    сами себя осмеяли.


    Прорвалось? Заштопаю.

    Испачкалось? Застираю.

    Нравится? Похлопаю.

    Вам копии, мне не такая.


    Шикают? Прокричу.

    Кутают? Вырываюсь.

    Отрекись. Промолчу.

    Не проснусь? Закопают.


    Сломано? Забинтую.

    Лишнее удаляю.

    Через край? На, пустую.

    Не проснусь? Закопают.


    Не зашло? Отложу.

    Спуталось? Размотаю.

    Выброшенным дорожу.

    Не проснусь? Закопают.


    Не простят? Я прощу.

    Нафокусничал? Отмотаю.

    За других погрущу.

    Не проснусь? Закопают.


    09.06.2024 203 км. трассы м1

    Бесплатный
  • Подростки гурьбой высыпали на перрон. Четыре пацана, две девчонки. Черные широкие штаны и оверсайз пуховики. Говорили громко, смеялись, спорили, куда идти. Перешли пути, один достал колонку, лежащую в рюкзаке за спиной — в тишине осеннего вечера полилась какая-то непонятная, но мелодичная современная попса. Они подпевали, и в темноте это звучало задорно и сплоченно.

    Первый раз в нашем городке.

    Заблудились.

    Пока один спрашивал в магазине дорогу, остальные ждали под фонарем, в круге света.

    Из тьмы, от кустов, донесся хриплый голос:

    — Ахуели, что ли?

    Пауза. Подростки даже сперва не поняли, что слова обращены к ним.

    — Это вы нам? — крикнул один пацан.

    — А кому еще? — голос был пьяным и злым. — Щас трупами уложу тут всех!

    Из мрака выкатилась пошатывающаяся фигура.

    — В чем-дело-то? — продолжил без агрессии парень.

    Пьяница сделал шаг, вперился в них мутным взглядом.

    — Покультурнее, блядь, надо быть… со своей музыкой — и его мысль, оборвалась исчерпав весь запас своей кривой логики.

    Подростки гурьбой высыпали на перрон. Четыре пацана, две девчонки. Черные широкие штаны и оверсайз пуховики. Говорили громко, смеялись, спорили, куда идти. Перешли пути, один достал колонку, лежащую в рюкзаке за спиной — в тишине осеннего вечера полилась какая-то непонятная, но мелодичная современная попса. Они подпевали, и в темноте это звучало задорно и сплоченно.

    Первый раз в нашем городке.

    Заблудились.

    Пока один спрашивал в магазине дорогу, остальные ждали под фонарем, в круге света.

    Из тьмы, от кустов, донесся хриплый голос:

    — Ахуели, что ли?

    Пауза. Подростки даже сперва не поняли, что слова обращены к ним.

    — Это вы нам? — крикнул один пацан.

    — А кому еще? — голос был пьяным и злым. — Щас трупами уложу тут всех!

    Из мрака выкатилась пошатывающаяся фигура.

    — В чем-дело-то? — продолжил без агрессии парень.

    Пьяница сделал шаг, вперился в них мутным взглядом.

    — Покультурнее, блядь, надо быть… со своей музыкой — и его мысль, оборвалась исчерпав весь запас своей кривой логики.

    Бесплатный
  • В полдень жаркого дня, минуя сень дворовых каштанов, вяло перебирая лапами по горячему асфальту — шел пегий дворовый пес.

    Старый.

    Сбитая на худых боках пыльная шерсть.

    Седые глаза.

    Он шел по дороге соблюдая все правила, придуманные людьми, держался правой стороны. Его уже не боялись даже дворовые коты, лениво проходящие мимо и переглянувшись, словно уточняли — жив ли он еще один день.

    Пес брел, от жары и артрита медленно перебирая раньше сильными лапами. Он не смотрел по сторонам — просто менял свое местоположение на карте поселка. Ему уже никуда не было нужно. Он уже везде не успел.

    С самого рождения под огромной трубой отопления.

    В ставшем привычным поиске еды на свалке или в гаражах, где прятавшиеся от жен мужики частенько устраивали попойки, нет-нет, да и делились остатками костей, не пережёванными хрящами и сухожилиями с ним, еще глупым щенком. Он слабыми челюстями пытался жевать, чаще не получалось потому глотал с голода.

    Это спустя жизнь он сможет лишь с трудом переваривать ненатуральную вареную колбасу, которой станут буквально закидывать/закармливать/травить сердобольные люди. В основной массе старушки. Почему-то именно они могут себе позволить разделить пенсию с дворовыми собаками и кошками, покупая кирпич хлеба для себя и двести граммов «кровянки» для убогих.

    Навстречу псу, шел мужчина с небольшой собачонкой на тонком поводке. Собачонка издали заприметила пса, насторожилась и не сводила больше глаз с потенциальной или выдуманной угрозы.

    Поравнявшись с псом собачонка стала рваться с поводка и громко агрессивно лаять. Хозяин натянул поводок, который жужжа стал сворачиваться в рулетку, оттаскивая собачонку от пса.

    Во время этих манипуляций пес, остановившись на месте и лишь на полшага отступив в сторону от агрессивного комка шерсти, безразлично смотрел на маленькую собаку, которую, захлебывающуюся от лая, оттаскивал мужчина. Собачонка визгливо лаяла на пса, словно бросая дерзкие угрозы на собачьем языке и обещая дерзкую расправу, если бы не поводок.

    В других обстоятельствах, будь он моложе и глупее, он одним движением челюсти переломил бы хребет этому чучелу на поводке, оборвав в долю секунды лай на самой высокой ноте.

    Однако возраст и следовавшая за ним немощность ограничивали его, связывая суставы лап обжигающей колючей проволокой артрита. Крадя его право на отстаивание чести.

    К тому же, двуногий хозяин непременно заступится за мохнатый истерический комок. Ведь этому человеку нравится именно такая недособака. Не важно, из-за размера ли, цвета, породы. Нравится и все.

    А вот этот пегий пес — кто он ему? Бездомный распространитель чумы, вшей, блох? Его, наверное, даже клещи не заедают, он может носить на себе десятками и все ему безродному ни по чем. Потому и не нужен. Раз сможешь прожить без человека, то и живи без человека.

    А человек заступится за бесполезное, гавкающее существо, которое даже не осознает какой опасности оно избегает, только потому что оно на поводке у человека. Это плата за безопасность — безволие.

    Да, человек переломает псу ребра за свою шавку. А не сможет сам, испугавшись некогда грозного оскала — вызовет ветеринаров. И пса усыпят.

    И закончится этот жаркий день.

    Не станет больше солнце пробиваться через листву каштанов и просвечивать радужку глаза.

    Не будет боли в суставах.

    Не будут издевательски обливать водой со второго этажа чьи-то дети.

    Не придется ждать пока мясник в конце смены выбросит на грязный асфальт куриные потроха.

    Не вспомнится мама, которая прятала их, пятерых разноцветных кутят, под трубой отопления; как молящими испуганными глазами смотрела/заглядывала в глаза нашедших ее слесарей, боясь, что они станут ее гнать из этого единственного теплого места, ведь кутята еще не могут сами.

    Не будет того скошенного желтого цветка, который рос за мусорными баками, но пока рос — он был таким свободным и потому красивым.

    Не будет….

    Пес не сводит взгляда грустных усталых глаз с лающей собачки, которую человек тянет в сторону от пса.

    Мгновение.

    Из последних отчаянных сил пес бросился на мелкую собаку.


    В полдень жаркого дня, минуя сень дворовых каштанов, вяло перебирая лапами по горячему асфальту — шел пегий дворовый пес.

    Старый.

    Сбитая на худых боках пыльная шерсть.

    Седые глаза.

    Он шел по дороге соблюдая все правила, придуманные людьми, держался правой стороны. Его уже не боялись даже дворовые коты, лениво проходящие мимо и переглянувшись, словно уточняли — жив ли он еще один день.

    Пес брел, от жары и артрита медленно перебирая раньше сильными лапами. Он не смотрел по сторонам — просто менял свое местоположение на карте поселка. Ему уже никуда не было нужно. Он уже везде не успел.

    С самого рождения под огромной трубой отопления.

    В ставшем привычным поиске еды на свалке или в гаражах, где прятавшиеся от жен мужики частенько устраивали попойки, нет-нет, да и делились остатками костей, не пережёванными хрящами и сухожилиями с ним, еще глупым щенком. Он слабыми челюстями пытался жевать, чаще не получалось потому глотал с голода.

    Это спустя жизнь он сможет лишь с трудом переваривать ненатуральную вареную колбасу, которой станут буквально закидывать/закармливать/травить сердобольные люди. В основной массе старушки. Почему-то именно они могут себе позволить разделить пенсию с дворовыми собаками и кошками, покупая кирпич хлеба для себя и двести граммов «кровянки» для убогих.

    Навстречу псу, шел мужчина с небольшой собачонкой на тонком поводке. Собачонка издали заприметила пса, насторожилась и не сводила больше глаз с потенциальной или выдуманной угрозы.

    Поравнявшись с псом собачонка стала рваться с поводка и громко агрессивно лаять. Хозяин натянул поводок, который жужжа стал сворачиваться в рулетку, оттаскивая собачонку от пса.

    Во время этих манипуляций пес, остановившись на месте и лишь на полшага отступив в сторону от агрессивного комка шерсти, безразлично смотрел на маленькую собаку, которую, захлебывающуюся от лая, оттаскивал мужчина. Собачонка визгливо лаяла на пса, словно бросая дерзкие угрозы на собачьем языке и обещая дерзкую расправу, если бы не поводок.

    В других обстоятельствах, будь он моложе и глупее, он одним движением челюсти переломил бы хребет этому чучелу на поводке, оборвав в долю секунды лай на самой высокой ноте.

    Однако возраст и следовавшая за ним немощность ограничивали его, связывая суставы лап обжигающей колючей проволокой артрита. Крадя его право на отстаивание чести.

    К тому же, двуногий хозяин непременно заступится за мохнатый истерический комок. Ведь этому человеку нравится именно такая недособака. Не важно, из-за размера ли, цвета, породы. Нравится и все.

    А вот этот пегий пес — кто он ему? Бездомный распространитель чумы, вшей, блох? Его, наверное, даже клещи не заедают, он может носить на себе десятками и все ему безродному ни по чем. Потому и не нужен. Раз сможешь прожить без человека, то и живи без человека.

    А человек заступится за бесполезное, гавкающее существо, которое даже не осознает какой опасности оно избегает, только потому что оно на поводке у человека. Это плата за безопасность — безволие.

    Да, человек переломает псу ребра за свою шавку. А не сможет сам, испугавшись некогда грозного оскала — вызовет ветеринаров. И пса усыпят.

    И закончится этот жаркий день.

    Не станет больше солнце пробиваться через листву каштанов и просвечивать радужку глаза.

    Не будет боли в суставах.

    Не будут издевательски обливать водой со второго этажа чьи-то дети.

    Не придется ждать пока мясник в конце смены выбросит на грязный асфальт куриные потроха.

    Не вспомнится мама, которая прятала их, пятерых разноцветных кутят, под трубой отопления; как молящими испуганными глазами смотрела/заглядывала в глаза нашедших ее слесарей, боясь, что они станут ее гнать из этого единственного теплого места, ведь кутята еще не могут сами.

    Не будет того скошенного желтого цветка, который рос за мусорными баками, но пока рос — он был таким свободным и потому красивым.

    Не будет….

    Пес не сводит взгляда грустных усталых глаз с лающей собачки, которую человек тянет в сторону от пса.

    Мгновение.

    Из последних отчаянных сил пес бросился на мелкую собаку.


    Бесплатный
  • Если ты плюнешь в коллектив — коллектив утрется; если коллектив плюнет в тебя — ты утонешь.

    (надеюсь) неонародная мудрость.



    Будучи увлеченным уличной культурой баскетбола и поступив на первый курс университета — я старался всеми силами (правдами/неправдами) подпитывать свое увлечение. «Неправды» заключались, например, в том, что когда на паре по физкультуре нас делили на команды для игры в футбол, я «устраивал сцену» требуя дать мне одному баскетбольный мяч и отпустить меня на баскетбольную площадку. И знаете, мне удавалось. Преподаватели сперва не понимая проблемы и вроде желая посеять в нас знание и приобщить к разным видам спорта (Академия управления все-таки готовила управленцев, которые и в футбол, и в теннис, и в гольф с преферансом должны были уметь), но уже к концу семестра не предлагали мне участие в иных тренировках, нежели баскетбол. Я сам себе разминался, тренировал броски, дриблинги и «силу». Учитывая такой резвый и дерзкий подход с моей стороны, естественно когда начались соревнования по баскетболу внутри Академии, для определения игроков, которые войдут в состав «Dream team» и выступят на городских соревнованиях среди университетов — я был участником команды своего курса в качестве капитана.



    Но данная история не о том, что наша команда первокурсников поразила и преподавателей Академии и другие более старшие курсы своим уровнем игры. И хотя призом соревнований был всего лишь торт, «воевать» за него с пятым курсом было даже интересно, не говоря уже о почете: посмотреть финальную игру пришло много учащихся из Академии и соседнего Института культуры (маленький стадион был забит под завязку студентами).



    Не о том, что в первый раз за историю Академии двух первокурсников (в том числе меня) взяли в сборную команду для игры на городских соревнованиях. Это все хвастовство для внуков, мол, старый тоже мог и умел.



    Наблюдение заключается в другом. Я — уличный дурак — пришел в высшее учебное заведение, которое нацелено сделать из дураков вроде меня, хотя бы болванку/заготовку для последующего члена общества. Это касается, например, мата. Не его применения в жизни, а избавления от традиции/привычки использования в речи будущего управленца. Но откуда такое возвышенное стремление оценить в своей голове уличному балбесу. Он/я рожден в мате. Мат это естественное средство коммуникации с миром быдла в котором он/я живет. Мат (даже произнесенный тихо) — это восклицательный знак для эмоций. Мат — это инструмент воздействия и начало производства хотя бы какой-то деятельности в ареале моего обитания. А уж игра, тем более такая командная, как баскетбол, просто требует мата и не только для общения между игроками, а просто для выражения своего настроения, поощрения, разочарование.


    Итак, первая игра в турнире. Мы выходим на поле. Первые туры играются между первыми курсами. Дальше сетка «на вылет» по количеству очков.

    Начинаем игру. Я, после большого количества уличных матчей, смотрю на первокурсников и своей, и чужой команды свысока. Ну, камон. Я и они. Пф!

    И в целом мы неплохо сыгрываемся с моими сокомандниками и начинаем вести в счете.

    Но все равно есть уставание (люди не играющие постоянно, конечно не выдерживают).

    Это сейчас, спустя годы, я спокойно смотрю на всю ситуацию. Но в моменте…

    — Да, ****ь! , — после внезапной потери мяча моей командой выпаливаю со злостью я.

    Звучит свисток судьи. Все оборачиваются к судье с немым вопросом в глазах о причине остановке игры. Судья показывает выпрямленной ладонью в мою сторону и называет мой номер секундантам. Я удивлен — мои потеряли мяч без меня. Я в этот момент «отдыхал» под нашим кольцом после успешной атаки. Иду к судье, выяснить причину.

    — Мат на поле. Два штрафных броска, — объявляет судья и передает мяч игроку соперников.

    Я в шоке. Противники в приятном недоумении. Первый штрафной бросок — мимо. Второй попадает в корзину.

    Мы не проигрываем, и потому штрафной бросок не причиняет нашему разрыву большого урона. Задевает именно причина. Я не мог себе даже представить, что за мат могут наказать во время игры штрафными бросками. Что это за экзекуция такая? Какой…(спокойно, Коля, еще неизвестно, как они отнесутся к твоим последующим словам) это придумал?

    Я в негодовании «беру мяч на себя» и устремляюсь к чужому кольцу. Фактически один: моя команда бежит скорее за мной, чем со мной. Отработанные до автоматизма трюки стабильно обманывают соперника. Злость качает адреналин в мышцы. Забиваю два очка.

    Отомстил за штрафной.

    Молодец (саркастически).



    Играем дальше и конечно же я в какой-то момент снова позволяю себе ругнуться.

    Судья слухач еще тот. Услышал же.

    Штрафной — попал.

    Штрафной — попал.

    Моя команда уже переглядывается между собой и косо на меня.

    Снова рвусь вперед.

    Отбиваю очки.

    Мои помогают: заслоняют, подставляются. Устали.

    Не могу уже и я: идти в атаку и сразу же возвращаться в защиту. Это не стритбол на полполя и «три — на — три». Это полноценное поле со стандартной высотой колец и с пятью игроками в команде соперников.

    Пот щиплет глаза. Селезенка еще игровую четверть назад выплеснула свой запас свежей крови. Легкие пощипывают на каждый выдох после очередной пробежки от кольца к кольцу. Ступни гудят. Подушечки пальцев на руках потеряли чувствительность от постоянного трения о пыльный кожаный мяч. Лица своих и чужих игроков стерлись, различаешь уже только цвета натянутых на майки распашенок с номерами (на нелепый вид которых жаловался в начале матча). Если устал я, то насколько тяжело им.



    Мы победили.

    Было еще два штрафных за мат прозвучавший от меня. В глазах моих одногруппников читалось разочарование. Разочарование во мне.

    И этот раз сломал во мне что-то. Принес некоторое понимание. Небольшое, но на грани взросления, которое несет постепенный вход во взрослую жизнь — первой ступенью которого в отличии от относительно детского школьного возраста является университет. Тебя учат личной ответственности в рамках команды. Ты можешь быть суперзвездой/рок-н-рольщиком, в случаях, когда ты один на один с проблемой и решение этой проблемы подразумевает только твое участие. Но если ты в команде. Ваша победа становится общей целью и общим результатом. Вы все суперзвезды. Ты не можешь отмахнуться или пустить в расход одного из команды ради победы (если только это не тактика принятая всей командой). Вы все вместе внесли свою часть в долгую и сложную победу. Ты молодец, что умеешь быстро бегать, высоко прыгать, метко кидать, но ты выдохнешься играть один против пятерых соперников. Тебе нужно делегировать и распределять обязанности. Ты вынужден доверяться другим игрокам. И ты имея право на ошибку, вовсе не имеешь права на осмысленное обесценивание приложенных всей командой усилий. Они не обязаны по твоей глупости идти в расход, только потому что тебе не нравятся правила игры. Не они идут против системы, а ты, своим непониманием сущности системы, которая и не несла чего-либо плохого в своей идее. Ты — дурак, который не понимая, тянул на дно. И это не было дном проигрыша, вовсе нет. Это дно в отношении к людям в твоей команде.

    Да, это «всего лишь» внутриуниверситетские игры. Игра не на корову, но на торт. Но начиная с такой маленькой ответственности, меня/нас приучали к более важным моментам принятия решений в жизни. Переложить/размыть ответственность на других, полагая, что ты имеешь право так поступить, что ты все отыграешь/отобьешь/отдашь — это упадочная стратегия. Мы вынужденно социальные существа.

    Если ты плюнешь в коллектив — коллектив утрется; если коллектив плюнет в тебя — ты утонешь.

    (надеюсь) неонародная мудрость.



    Будучи увлеченным уличной культурой баскетбола и поступив на первый курс университета — я старался всеми силами (правдами/неправдами) подпитывать свое увлечение. «Неправды» заключались, например, в том, что когда на паре по физкультуре нас делили на команды для игры в футбол, я «устраивал сцену» требуя дать мне одному баскетбольный мяч и отпустить меня на баскетбольную площадку. И знаете, мне удавалось. Преподаватели сперва не понимая проблемы и вроде желая посеять в нас знание и приобщить к разным видам спорта (Академия управления все-таки готовила управленцев, которые и в футбол, и в теннис, и в гольф с преферансом должны были уметь), но уже к концу семестра не предлагали мне участие в иных тренировках, нежели баскетбол. Я сам себе разминался, тренировал броски, дриблинги и «силу». Учитывая такой резвый и дерзкий подход с моей стороны, естественно когда начались соревнования по баскетболу внутри Академии, для определения игроков, которые войдут в состав «Dream team» и выступят на городских соревнованиях среди университетов — я был участником команды своего курса в качестве капитана.



    Но данная история не о том, что наша команда первокурсников поразила и преподавателей Академии и другие более старшие курсы своим уровнем игры. И хотя призом соревнований был всего лишь торт, «воевать» за него с пятым курсом было даже интересно, не говоря уже о почете: посмотреть финальную игру пришло много учащихся из Академии и соседнего Института культуры (маленький стадион был забит под завязку студентами).



    Не о том, что в первый раз за историю Академии двух первокурсников (в том числе меня) взяли в сборную команду для игры на городских соревнованиях. Это все хвастовство для внуков, мол, старый тоже мог и умел.



    Наблюдение заключается в другом. Я — уличный дурак — пришел в высшее учебное заведение, которое нацелено сделать из дураков вроде меня, хотя бы болванку/заготовку для последующего члена общества. Это касается, например, мата. Не его применения в жизни, а избавления от традиции/привычки использования в речи будущего управленца. Но откуда такое возвышенное стремление оценить в своей голове уличному балбесу. Он/я рожден в мате. Мат это естественное средство коммуникации с миром быдла в котором он/я живет. Мат (даже произнесенный тихо) — это восклицательный знак для эмоций. Мат — это инструмент воздействия и начало производства хотя бы какой-то деятельности в ареале моего обитания. А уж игра, тем более такая командная, как баскетбол, просто требует мата и не только для общения между игроками, а просто для выражения своего настроения, поощрения, разочарование.


    Итак, первая игра в турнире. Мы выходим на поле. Первые туры играются между первыми курсами. Дальше сетка «на вылет» по количеству очков.

    Начинаем игру. Я, после большого количества уличных матчей, смотрю на первокурсников и своей, и чужой команды свысока. Ну, камон. Я и они. Пф!

    И в целом мы неплохо сыгрываемся с моими сокомандниками и начинаем вести в счете.

    Но все равно есть уставание (люди не играющие постоянно, конечно не выдерживают).

    Это сейчас, спустя годы, я спокойно смотрю на всю ситуацию. Но в моменте…

    — Да, ****ь! , — после внезапной потери мяча моей командой выпаливаю со злостью я.

    Звучит свисток судьи. Все оборачиваются к судье с немым вопросом в глазах о причине остановке игры. Судья показывает выпрямленной ладонью в мою сторону и называет мой номер секундантам. Я удивлен — мои потеряли мяч без меня. Я в этот момент «отдыхал» под нашим кольцом после успешной атаки. Иду к судье, выяснить причину.

    — Мат на поле. Два штрафных броска, — объявляет судья и передает мяч игроку соперников.

    Я в шоке. Противники в приятном недоумении. Первый штрафной бросок — мимо. Второй попадает в корзину.

    Мы не проигрываем, и потому штрафной бросок не причиняет нашему разрыву большого урона. Задевает именно причина. Я не мог себе даже представить, что за мат могут наказать во время игры штрафными бросками. Что это за экзекуция такая? Какой…(спокойно, Коля, еще неизвестно, как они отнесутся к твоим последующим словам) это придумал?

    Я в негодовании «беру мяч на себя» и устремляюсь к чужому кольцу. Фактически один: моя команда бежит скорее за мной, чем со мной. Отработанные до автоматизма трюки стабильно обманывают соперника. Злость качает адреналин в мышцы. Забиваю два очка.

    Отомстил за штрафной.

    Молодец (саркастически).



    Играем дальше и конечно же я в какой-то момент снова позволяю себе ругнуться.

    Судья слухач еще тот. Услышал же.

    Штрафной — попал.

    Штрафной — попал.

    Моя команда уже переглядывается между собой и косо на меня.

    Снова рвусь вперед.

    Отбиваю очки.

    Мои помогают: заслоняют, подставляются. Устали.

    Не могу уже и я: идти в атаку и сразу же возвращаться в защиту. Это не стритбол на полполя и «три — на — три». Это полноценное поле со стандартной высотой колец и с пятью игроками в команде соперников.

    Пот щиплет глаза. Селезенка еще игровую четверть назад выплеснула свой запас свежей крови. Легкие пощипывают на каждый выдох после очередной пробежки от кольца к кольцу. Ступни гудят. Подушечки пальцев на руках потеряли чувствительность от постоянного трения о пыльный кожаный мяч. Лица своих и чужих игроков стерлись, различаешь уже только цвета натянутых на майки распашенок с номерами (на нелепый вид которых жаловался в начале матча). Если устал я, то насколько тяжело им.



    Мы победили.

    Было еще два штрафных за мат прозвучавший от меня. В глазах моих одногруппников читалось разочарование. Разочарование во мне.

    И этот раз сломал во мне что-то. Принес некоторое понимание. Небольшое, но на грани взросления, которое несет постепенный вход во взрослую жизнь — первой ступенью которого в отличии от относительно детского школьного возраста является университет. Тебя учат личной ответственности в рамках команды. Ты можешь быть суперзвездой/рок-н-рольщиком, в случаях, когда ты один на один с проблемой и решение этой проблемы подразумевает только твое участие. Но если ты в команде. Ваша победа становится общей целью и общим результатом. Вы все суперзвезды. Ты не можешь отмахнуться или пустить в расход одного из команды ради победы (если только это не тактика принятая всей командой). Вы все вместе внесли свою часть в долгую и сложную победу. Ты молодец, что умеешь быстро бегать, высоко прыгать, метко кидать, но ты выдохнешься играть один против пятерых соперников. Тебе нужно делегировать и распределять обязанности. Ты вынужден доверяться другим игрокам. И ты имея право на ошибку, вовсе не имеешь права на осмысленное обесценивание приложенных всей командой усилий. Они не обязаны по твоей глупости идти в расход, только потому что тебе не нравятся правила игры. Не они идут против системы, а ты, своим непониманием сущности системы, которая и не несла чего-либо плохого в своей идее. Ты — дурак, который не понимая, тянул на дно. И это не было дном проигрыша, вовсе нет. Это дно в отношении к людям в твоей команде.

    Да, это «всего лишь» внутриуниверситетские игры. Игра не на корову, но на торт. Но начиная с такой маленькой ответственности, меня/нас приучали к более важным моментам принятия решений в жизни. Переложить/размыть ответственность на других, полагая, что ты имеешь право так поступить, что ты все отыграешь/отобьешь/отдашь — это упадочная стратегия. Мы вынужденно социальные существа.

    Бесплатный
  • Раннее зимнее утро. Тени прохожих проявляются под тусклым светом фонарей, обретают четкость и уходя из конуса света, снова рассеиваются до темных силуэтов.

    Перрон пригородной электрички заполняется ручейком пассажиров, кутанных в невыразительные пуховики. Спины защищены от ветра рюкзаками. Клубы сигаретного дыма и пара из «карманных кальянов» срываются с места резкими порывами колючего ветра.

    Электричка стоит некоторое время на этой станции, пропуская обгоняющий ее скорый поезд.

    Люди торопятся вскочить в объятия натопленного вагона, недовольно делая замечания каждому, кто неплотно прикрывает за собой раздвижные двери тамбура.

    Ввиду того, что сам перрон для удобства пассажиров сооружен высоким, то между двумя перронами получается глубокая в полтора метра высотой траншея с рельсами на дне. В какой-то момент из темноты траншеи на плитку перрона легли две собачьи лапы, а за ними высунулась морда молодого дворового пса. Ищущий взгляд пса шарил по открытым дверям электрички, всматривался в чадящие теплым светом окна вагона. Он не пытался выбрать на перрон. Искал кого-то.

    На нем был ошейник, но не было «упущенного» хозяином поводка. Пес не потерялся. Его никто не подзывал уникальным «циканием» или свистом.

    Проходящие мимо пассажиры лениво поворачивали головы в сторону пса, который не обращал на них внимание, вертя головой и словно подгоняя пассажиров побыстрее рассеяться перед его взором. Из окон вагонов тоже заметили собаку. Подталкивая локтями соседей указывали на пса, направляли камеры телефонов в окно.

    Порыв ветра заломил обвисшее ухо пса, взъерошил жесткую шерсть на загривке.

    Людей на перроне почти не осталось. Пес стоял на задних лапах аккурат на путях по которым должен был пройти обгоняющий электричку скорый поезд.

    Мимо пса прошел молодой упитанный парень в очках. Телефон он спрятал в карман еще в начале перрона, потому пса заметил сразу, проходя рядом. Не отрывая взгляда от пса, парень сперва прошел дальше, но видно поняв, что пес стоит на пути поезда, он вернулся и позвал пса. Последний перестав «стричь» взглядом опустевший перрон, отозвался на призыв парня — спустил лапы с перрона на рельсы и смотрел на человека. Парень продолжал звать собаку постепенно отходя к началу перрона. Пес подался за человеком, в сторону выхода из траншеи с рельсами.

    Через пару минут, поднимая вихры мелких снежинок, промчался скорый поезд, не издав угрожающего гудка тифона с требованием освободить пути.

    Раннее зимнее утро. Тени прохожих проявляются под тусклым светом фонарей, обретают четкость и уходя из конуса света, снова рассеиваются до темных силуэтов.

    Перрон пригородной электрички заполняется ручейком пассажиров, кутанных в невыразительные пуховики. Спины защищены от ветра рюкзаками. Клубы сигаретного дыма и пара из «карманных кальянов» срываются с места резкими порывами колючего ветра.

    Электричка стоит некоторое время на этой станции, пропуская обгоняющий ее скорый поезд.

    Люди торопятся вскочить в объятия натопленного вагона, недовольно делая замечания каждому, кто неплотно прикрывает за собой раздвижные двери тамбура.

    Ввиду того, что сам перрон для удобства пассажиров сооружен высоким, то между двумя перронами получается глубокая в полтора метра высотой траншея с рельсами на дне. В какой-то момент из темноты траншеи на плитку перрона легли две собачьи лапы, а за ними высунулась морда молодого дворового пса. Ищущий взгляд пса шарил по открытым дверям электрички, всматривался в чадящие теплым светом окна вагона. Он не пытался выбрать на перрон. Искал кого-то.

    На нем был ошейник, но не было «упущенного» хозяином поводка. Пес не потерялся. Его никто не подзывал уникальным «циканием» или свистом.

    Проходящие мимо пассажиры лениво поворачивали головы в сторону пса, который не обращал на них внимание, вертя головой и словно подгоняя пассажиров побыстрее рассеяться перед его взором. Из окон вагонов тоже заметили собаку. Подталкивая локтями соседей указывали на пса, направляли камеры телефонов в окно.

    Порыв ветра заломил обвисшее ухо пса, взъерошил жесткую шерсть на загривке.

    Людей на перроне почти не осталось. Пес стоял на задних лапах аккурат на путях по которым должен был пройти обгоняющий электричку скорый поезд.

    Мимо пса прошел молодой упитанный парень в очках. Телефон он спрятал в карман еще в начале перрона, потому пса заметил сразу, проходя рядом. Не отрывая взгляда от пса, парень сперва прошел дальше, но видно поняв, что пес стоит на пути поезда, он вернулся и позвал пса. Последний перестав «стричь» взглядом опустевший перрон, отозвался на призыв парня — спустил лапы с перрона на рельсы и смотрел на человека. Парень продолжал звать собаку постепенно отходя к началу перрона. Пес подался за человеком, в сторону выхода из траншеи с рельсами.

    Через пару минут, поднимая вихры мелких снежинок, промчался скорый поезд, не издав угрожающего гудка тифона с требованием освободить пути.

    Бесплатный
  • Такие разные…наркоманы.


    Утро.

    Продуктовый магазин в промышленном районе города.

    Учитывая, что по утрам в целях (?) экономии заработной платы, электричества и нервных клеток крыс и тараканов из двух касс работает только одна, то небольшая очередь из четырех человек терпеливо стоит стройным рядком, молча презирая впереди стоящего в затылок.

    Кто с продуктами домой после смены; кто с горячим кофе на работу.

    Молодой человек стоящий на кассе берет только сигареты:

    — Пачку (самых полезных, со вкусом вареной сгущенки) сигарет (самой известной/дорогой/модной/популярной марки).

    Кассир оборачивается к коробу со смертоносными палочками и не найдя требуемой марки, объявляет об этом теряющему потенциальность покупателю.

    Молодой человек не теряется и говорит кассиру:

    — На второй кассе посмотрите.

    Дородная женщина поднимает свои телеса и перекатывается к коробу возле второй кассы. Роется на полках — увы, нет такой марки. Предваряя требование покупателя поискать на складе, в карманах у грузчиков, «стрельнуть» у бомжей на входе — она идет искать заветную пачку.

    Не находит.

    Покупатель снисходительно соглашается на более неизвестную/недорогую/немодную/непопулярную марку. Возможно уже рисуя в воображении удручающие картины, как придется «тихариться по углам» или курить в карман от сокурщиков на рабочем месте. Это же ни поделиться/похвастаться, ни посмаковать.

    Расплачивается.

    Уходит.

    Очередь поползла дальше.


    Утро.

    Продуктовый магазин в промышленном районе города.

    Учитывая, тот факт…в общем и целом, из двух касс работает только одна. Небольшая очередь из четырех человек терпеливо стоит стройным рядком.

    Кто с продуктами домой после смены; кто с горячим кофе на работу.

    Пожилой человек стоящий на кассе, кроме вчерашнего кефира просит пачку дешевых сигарет.

    Кассир оборачивается к коробу и не находя нужных, порывается встать и пойти поискать на второй кассе. Покупатель останавливает ее со словами:

    — Да, не суетитесь вы так. Нет, так нет, что я до обеда не потерплю.

    Оплачивает кефир и пожелав хорошего дня кассиру — уходит.

    Очередь поползла дальше.

    Такие разные…наркоманы.


    Утро.

    Продуктовый магазин в промышленном районе города.

    Учитывая, что по утрам в целях (?) экономии заработной платы, электричества и нервных клеток крыс и тараканов из двух касс работает только одна, то небольшая очередь из четырех человек терпеливо стоит стройным рядком, молча презирая впереди стоящего в затылок.

    Кто с продуктами домой после смены; кто с горячим кофе на работу.

    Молодой человек стоящий на кассе берет только сигареты:

    — Пачку (самых полезных, со вкусом вареной сгущенки) сигарет (самой известной/дорогой/модной/популярной марки).

    Кассир оборачивается к коробу со смертоносными палочками и не найдя требуемой марки, объявляет об этом теряющему потенциальность покупателю.

    Молодой человек не теряется и говорит кассиру:

    — На второй кассе посмотрите.

    Дородная женщина поднимает свои телеса и перекатывается к коробу возле второй кассы. Роется на полках — увы, нет такой марки. Предваряя требование покупателя поискать на складе, в карманах у грузчиков, «стрельнуть» у бомжей на входе — она идет искать заветную пачку.

    Не находит.

    Покупатель снисходительно соглашается на более неизвестную/недорогую/немодную/непопулярную марку. Возможно уже рисуя в воображении удручающие картины, как придется «тихариться по углам» или курить в карман от сокурщиков на рабочем месте. Это же ни поделиться/похвастаться, ни посмаковать.

    Расплачивается.

    Уходит.

    Очередь поползла дальше.


    Утро.

    Продуктовый магазин в промышленном районе города.

    Учитывая, тот факт…в общем и целом, из двух касс работает только одна. Небольшая очередь из четырех человек терпеливо стоит стройным рядком.

    Кто с продуктами домой после смены; кто с горячим кофе на работу.

    Пожилой человек стоящий на кассе, кроме вчерашнего кефира просит пачку дешевых сигарет.

    Кассир оборачивается к коробу и не находя нужных, порывается встать и пойти поискать на второй кассе. Покупатель останавливает ее со словами:

    — Да, не суетитесь вы так. Нет, так нет, что я до обеда не потерплю.

    Оплачивает кефир и пожелав хорошего дня кассиру — уходит.

    Очередь поползла дальше.

    Бесплатный
  • Вертикально снимай это жёлтое поле полное рапсом.

    Не жалей, ни один из шагов вовсе не был напрасным.

    Шедевры кровью, соплями, дерьмом, но не всегда маслом.

    Куда нужно и можно тебе, все измазано красным.


    И пускай на фарфоре коленки полумесяцем шрам.

    Это глупостью полное лето я никому не отдам.

    А грядущее мне потом лепетом нагадает года.

    Я наивно гримасой в ответ, не умея читать по губам.


    Не смеётся апрель.

    Не звенят голоса.

    Приоткрытая дверь,

    а под ней ножевым горит полоса.


    Не пугают заборы.

    Не заметает метель.

    Я закутанным перелезаю преграды,

    когда видна цель.


    Суета пластилином — за веснами весны.

    Этот опыт уже не жуется — он массирует десна.

    И неважно, ты смотришь в прицел на сытых или попрошаек.

    Запоминай, ты, чем заряжен, тем и стреляешь.


    Прекрати через прутья смотреть, когда убрана клеть.

    Это вовсе не пряник (разве?), раз не выгнута плеть.

    В беспорядке размазана благость на твоём дивном лице ведь,

    это все ещё полная жизнь, хоть недопита треть.


    Вертикально снимай это жёлтое поле полное рапсом.

    Не жалей, ни один из шагов вовсе не был напрасным.

    Шедевры кровью, соплями, дерьмом, но не всегда маслом.

    Куда нужно и можно тебе, все измазано красным.


    И пускай на фарфоре коленки полумесяцем шрам.

    Это глупостью полное лето я никому не отдам.

    А грядущее мне потом лепетом нагадает года.

    Я наивно гримасой в ответ, не умея читать по губам.


    Не смеётся апрель.

    Не звенят голоса.

    Приоткрытая дверь,

    а под ней ножевым горит полоса.


    Не пугают заборы.

    Не заметает метель.

    Я закутанным перелезаю преграды,

    когда видна цель.


    Суета пластилином — за веснами весны.

    Этот опыт уже не жуется — он массирует десна.

    И неважно, ты смотришь в прицел на сытых или попрошаек.

    Запоминай, ты, чем заряжен, тем и стреляешь.


    Прекрати через прутья смотреть, когда убрана клеть.

    Это вовсе не пряник (разве?), раз не выгнута плеть.

    В беспорядке размазана благость на твоём дивном лице ведь,

    это все ещё полная жизнь, хоть недопита треть.


    Бесплатный
  • Эпизод 1:

    Восьмое мая. 12:00. «Сытый» директор предприятия «А» стоит перед шеренгой подчиненных из человек тридцати. В петличке ленточки патриотических цветов. Отбывка на кануне Дня победы. Собрались возле памятника погибшим, изображавшему согбенно сидящую над могилой солдата тощую старушку. Памятник выбрали по территориальному принципу — близости к предприятию. Погода ветреная и до собравшихся доносятся только обрывки фраз директора:

    — …рад видеть…столько неравнодушных…в этот день…с глубокой печалью…должны помнить…важно воспитать…

    Все это время перед шеренгой работников осами вьются две репортерши из местной газеты. Выбирая «правильные, патриотические» ракурсы, нащелкивают кучу фотографий, чтобы потом было из чего выбирать картинку для статьи — отчета перед главой государства за проведенный «по всем канонам/заветам партии» праздник.


    Эпизод 2:

    Седьмое мая. 12:30. Сообщение из общего чата предприятия «А»: Завтра в 11:50 в холле предприятия общий сбор с последующим выдвижением в сторону памятника «******». От каждого отдела минимум 2 человека. Начальникам подразделений получить ленточки и цветы (по две гвоздики на человека) в административном отделе предприятия. По окончании мероприятия ленточки сдать в административный отдел предприятия.


    Эпизод 3:

    Восьмое мая. 12:10. Пожилая женщина не заметила, что за ее спиной к памятнику идет группа работников предприятия «А». Она неторопливо шла с двумя гвоздиками к памятнику. В руках пожилой женщины телефон с пошарпанным чехлом неопределенного от времени цвета и мятый пакет из Евроопта, скрывающий в своих недрах буханку дешевого хлеба и пачку фаршмака.

    Женщина испуганно обернулась на звук нарастающего гула голосов. Отошла к памятнику, чтобы не мешать построению. Заулыбалась, забыв положить принесенные две гвоздики. С восхищением глядя на красиво одетых молодых мужчин и женщин.

    Репортеры в две камеры лавируют перед собравшимися, выхватывая окоченелые, картонные улыбки.

    В какой-то момент, камера репортера делала пролет по строю собравшихся. Женщина, заметив это, поправила выбившуюся из-под тусклого берета тонкую седую прядку и словно даже немного выпрямилась. Улыбка стала еще светлее.

    Она наивно следила за движением камеры.

    Легкое судорожное начало движения руки с гвоздиками прервалось, когда оператор остановил пролет камеры задолго до попадания в кадр пожилой женщины и отрицательно покачал головой, как бы говоря ей: «Нет. Только работники предприятия».

    Улыбка на ее лице стала деревянной. Глаза погрустнели и потухли. Не зная, куда деть свой взгляд, она словно чувствовала унижение перед этими красивыми людьми. Стесняясь, скромно отступила за памятник, чтобы не мешать собравшимся запечатлевать свое участие в Дне победы.

    Эпизод 1:

    Восьмое мая. 12:00. «Сытый» директор предприятия «А» стоит перед шеренгой подчиненных из человек тридцати. В петличке ленточки патриотических цветов. Отбывка на кануне Дня победы. Собрались возле памятника погибшим, изображавшему согбенно сидящую над могилой солдата тощую старушку. Памятник выбрали по территориальному принципу — близости к предприятию. Погода ветреная и до собравшихся доносятся только обрывки фраз директора:

    — …рад видеть…столько неравнодушных…в этот день…с глубокой печалью…должны помнить…важно воспитать…

    Все это время перед шеренгой работников осами вьются две репортерши из местной газеты. Выбирая «правильные, патриотические» ракурсы, нащелкивают кучу фотографий, чтобы потом было из чего выбирать картинку для статьи — отчета перед главой государства за проведенный «по всем канонам/заветам партии» праздник.


    Эпизод 2:

    Седьмое мая. 12:30. Сообщение из общего чата предприятия «А»: Завтра в 11:50 в холле предприятия общий сбор с последующим выдвижением в сторону памятника «******». От каждого отдела минимум 2 человека. Начальникам подразделений получить ленточки и цветы (по две гвоздики на человека) в административном отделе предприятия. По окончании мероприятия ленточки сдать в административный отдел предприятия.


    Эпизод 3:

    Восьмое мая. 12:10. Пожилая женщина не заметила, что за ее спиной к памятнику идет группа работников предприятия «А». Она неторопливо шла с двумя гвоздиками к памятнику. В руках пожилой женщины телефон с пошарпанным чехлом неопределенного от времени цвета и мятый пакет из Евроопта, скрывающий в своих недрах буханку дешевого хлеба и пачку фаршмака.

    Женщина испуганно обернулась на звук нарастающего гула голосов. Отошла к памятнику, чтобы не мешать построению. Заулыбалась, забыв положить принесенные две гвоздики. С восхищением глядя на красиво одетых молодых мужчин и женщин.

    Репортеры в две камеры лавируют перед собравшимися, выхватывая окоченелые, картонные улыбки.

    В какой-то момент, камера репортера делала пролет по строю собравшихся. Женщина, заметив это, поправила выбившуюся из-под тусклого берета тонкую седую прядку и словно даже немного выпрямилась. Улыбка стала еще светлее.

    Она наивно следила за движением камеры.

    Легкое судорожное начало движения руки с гвоздиками прервалось, когда оператор остановил пролет камеры задолго до попадания в кадр пожилой женщины и отрицательно покачал головой, как бы говоря ей: «Нет. Только работники предприятия».

    Улыбка на ее лице стала деревянной. Глаза погрустнели и потухли. Не зная, куда деть свой взгляд, она словно чувствовала унижение перед этими красивыми людьми. Стесняясь, скромно отступила за памятник, чтобы не мешать собравшимся запечатлевать свое участие в Дне победы.

    Бесплатный
  • Как-то раз решил ёж ограничиться.

    Стал костюмы носить все «с иголочки!».

    Лапки в туфли обул дюже узкие.

    В общем парень решил заморочиться.


    Начал каждому место указывать.

    Обижаться все чаще без повода.

    Листик липы — цидулькой в нос тыкает.

    Подустали таджики и местные.


    А ведь помниться славным был, с придурью.

    То по травушке голеньким пузиком.

    То забудет дышать носопырочкой,

    на пенечке теряя сознание.


    А теперь, как из басни Крылова стал.

    Вот, как должность влияет на ёжиков.

    И стена, хоть незрима, но толстая

    разделила весь мир и «начальника».


    И какое решение действенно?

    Как заделать все в чердаке дырочки?

    Как вернуть члена в самое общество?

    Пнуть ежа, пусть летит, птицей гордою.


    Как-то раз решил ёж ограничиться.

    Стал костюмы носить все «с иголочки!».

    Лапки в туфли обул дюже узкие.

    В общем парень решил заморочиться.


    Начал каждому место указывать.

    Обижаться все чаще без повода.

    Листик липы — цидулькой в нос тыкает.

    Подустали таджики и местные.


    А ведь помниться славным был, с придурью.

    То по травушке голеньким пузиком.

    То забудет дышать носопырочкой,

    на пенечке теряя сознание.


    А теперь, как из басни Крылова стал.

    Вот, как должность влияет на ёжиков.

    И стена, хоть незрима, но толстая

    разделила весь мир и «начальника».


    И какое решение действенно?

    Как заделать все в чердаке дырочки?

    Как вернуть члена в самое общество?

    Пнуть ежа, пусть летит, птицей гордою.


    Бесплатный

  • Молочные стирались о сладкие ириски.

    Копание могилы доступно по подписке.

    Я забуду себя в коме, вытравливая лишность.

    Безносая на фоне камлала еле слышно.


    На слезы не хватило. Когда-то ведь не станет.

    Последнюю рубаху тебе и твоей маме.

    Обнимает неизвестность, растягивая губы.

    Пугает не гримаса, страшит гуманность в кубе.


    Выдавливаю голос на грязные ладони.

    Как сломанные лыжи, забыты на балконе

    мной облизанные рифмы. А кто из вас пытался?

    Из кашемира заменить на пеньковый галстук.


    Вы пошло пошутили, Я пошло улыбнулся.

    Рассчитывал наивно — усталыми уснут все.

    Заляпал отпечатками редкую картину.

    Вынужденно правлю всё канистрой керосина.


    Молочные стирались о сладкие ириски.

    Копание могилы доступно по подписке.

    Я забуду себя в коме, вытравливая лишность.

    Безносая на фоне камлала еле слышно.


    На слезы не хватило. Когда-то ведь не станет.

    Последнюю рубаху тебе и твоей маме.

    Обнимает неизвестность, растягивая губы.

    Пугает не гримаса, страшит гуманность в кубе.


    Выдавливаю голос на грязные ладони.

    Как сломанные лыжи, забыты на балконе

    мной облизанные рифмы. А кто из вас пытался?

    Из кашемира заменить на пеньковый галстук.


    Вы пошло пошутили, Я пошло улыбнулся.

    Рассчитывал наивно — усталыми уснут все.

    Заляпал отпечатками редкую картину.

    Вынужденно правлю всё канистрой керосина.

    Бесплатный
  • Вы с пропуском? Вроде бы нет.

    Куда, что ли, прешь, не разувшись?

    Только вымыли. Здесь вам не тамбур.

    Собирайте манатки и… в поле.


    Ты пуговицу прижми к нёбу.

    Обратно по новенькой грязи.

    Закат изрезанный пылью,

    не станет молчать соловьём.


    Оставь себе плоскую сдачу.

    Куда тебе столько карманов?

    Ты веришь в охрипшее чудо,

    лозой обнимая эфир.


    Когда число станет счастливым,

    на солнце появятся тени.

    Не хочешь? Не трогай полоски.

    Крутой горой кажется год.


    Назавтра в газету завёрнут,

    окажется смелый ущербным.

    Вы ваши советы о вечном

    храните за час до судьбы.


    А как вам понравился траур?

    Мы скорбь долго клеили в десны.

    Пустоты заполнили пряжей,

    и отчествами мертвецов.


    Кругом полиндромы из песен.

    Мы их для пятёрок учили.

    Но в жизни не очень полезно

    Быть крабом с другими в ведре.


    Вы с пропуском? Вроде бы нет.

    Куда, что ли, прешь, не разувшись?

    Только вымыли. Здесь вам не тамбур.

    Собирайте манатки и… в поле.


    Ты пуговицу прижми к нёбу.

    Обратно по новенькой грязи.

    Закат изрезанный пылью,

    не станет молчать соловьём.


    Оставь себе плоскую сдачу.

    Куда тебе столько карманов?

    Ты веришь в охрипшее чудо,

    лозой обнимая эфир.


    Когда число станет счастливым,

    на солнце появятся тени.

    Не хочешь? Не трогай полоски.

    Крутой горой кажется год.


    Назавтра в газету завёрнут,

    окажется смелый ущербным.

    Вы ваши советы о вечном

    храните за час до судьбы.


    А как вам понравился траур?

    Мы скорбь долго клеили в десны.

    Пустоты заполнили пряжей,

    и отчествами мертвецов.


    Кругом полиндромы из песен.

    Мы их для пятёрок учили.

    Но в жизни не очень полезно

    Быть крабом с другими в ведре.


    Бесплатный

  • Коричневыми головами клевер

    опален солнцем на ветру шумит.

    В ближайшей деревушке старый певень

    на божий свет без края голосит.


    На горизонте поднимая столп до неба,

    убогий тракторок ворочал пыль.

    А я, вдруг, почему-то вспомнил деда:

    Седая бровь, картуз, бычок, костыль.


    Он разговаривал немного, совсем скупо.

    Нет, не было: Вот раньше жили мы!

    За день съедал всего пол чашки супа.

    И вечно зарекался от сумы.


    Сам с деревом работал — делал мебель.

    Вслед запахи смолы и самосада.

    А перед сном плел сказочную небыль.

    Там, что-то про трёхлетнюю блокаду.


    Играл фальшиво на трехструнной скрипке.

    Опасную точил о ремень бритву.

    Лицо его не помнило улыбки.

    Попам не верил, знал одну молитву.


    Хоть не интеллигент, но часто с книгой.

    Карандашом пометки по — хозяйски.

    Осталась неразгаданной интрига:

    Нам — внукам завещал учить китайский?


    Я видел его плачущим однажды,

    Блестят в сединах слезы старика.

    Без повода. К чему? Зачем? Не важно.

    Пробормотал, что мой отец — з/к.


    О том, как раскулачивая, били

    подошвами подкованных сапог.

    Не он мне рассказал, а баба Лиля,

    когда дед рассказать уже не мог.


    Для внуков дед извечно будет старым.

    Все фото неизвестный артефакт.

    Это потом, дед станет — «самым — самым».

    Ну, а пока — увы, пока… пока…


    Коричневыми головами клевер

    опален солнцем на ветру шумит.

    В ближайшей деревушке старый певень

    на божий свет без края голосит.


    На горизонте поднимая столп до неба,

    убогий тракторок ворочал пыль.

    А я, вдруг, почему-то вспомнил деда:

    Седая бровь, картуз, бычок, костыль.


    Он разговаривал немного, совсем скупо.

    Нет, не было: Вот раньше жили мы!

    За день съедал всего пол чашки супа.

    И вечно зарекался от сумы.


    Сам с деревом работал — делал мебель.

    Вслед запахи смолы и самосада.

    А перед сном плел сказочную небыль.

    Там, что-то про трёхлетнюю блокаду.


    Играл фальшиво на трехструнной скрипке.

    Опасную точил о ремень бритву.

    Лицо его не помнило улыбки.

    Попам не верил, знал одну молитву.


    Хоть не интеллигент, но часто с книгой.

    Карандашом пометки по — хозяйски.

    Осталась неразгаданной интрига:

    Нам — внукам завещал учить китайский?


    Я видел его плачущим однажды,

    Блестят в сединах слезы старика.

    Без повода. К чему? Зачем? Не важно.

    Пробормотал, что мой отец — з/к.


    О том, как раскулачивая, били

    подошвами подкованных сапог.

    Не он мне рассказал, а баба Лиля,

    когда дед рассказать уже не мог.


    Для внуков дед извечно будет старым.

    Все фото неизвестный артефакт.

    Это потом, дед станет — «самым — самым».

    Ну, а пока — увы, пока… пока…

    Бесплатный
  • Собаки лают, а караван идёт.

    Как часто фразу эту понимал привратно.

    Мол, невзирая ни на что, идем вперёд.

    Нас критикой не развернуть обратно.


    На деле, в холод, жаркий зной, густой туман.

    Готовые к любой неравной схватке.

    За преданность страдая без остатка.

    Собаки лают, защищая караван.

    Собаки лают, а караван идёт.

    Как часто фразу эту понимал привратно.

    Мол, невзирая ни на что, идем вперёд.

    Нас критикой не развернуть обратно.


    На деле, в холод, жаркий зной, густой туман.

    Готовые к любой неравной схватке.

    За преданность страдая без остатка.

    Собаки лают, защищая караван.

    Бесплатный