Эпизод ‎1:

Восьмое‏ ‎мая. ‎12:00. ‎«Сытый» ‎директор ‎предприятия‏ ‎«А» ‎стоит‏ ‎перед‏ ‎шеренгой ‎подчиненных ‎из‏ ‎человек ‎тридцати.‏ ‎В ‎петличке ‎ленточки ‎патриотических‏ ‎цветов.‏ ‎Отбывка ‎на‏ ‎кануне ‎Дня‏ ‎победы. ‎Собрались ‎возле ‎памятника ‎погибшим,‏ ‎изображавшему‏ ‎согбенно ‎сидящую‏ ‎над ‎могилой‏ ‎солдата ‎тощую ‎старушку. ‎Памятник ‎выбрали‏ ‎по‏ ‎территориальному‏ ‎принципу ‎—‏ ‎близости ‎к‏ ‎предприятию. ‎Погода‏ ‎ветреная‏ ‎и ‎до‏ ‎собравшихся ‎доносятся ‎только ‎обрывки ‎фраз‏ ‎директора:

— …рад ‎видеть…столько‏ ‎неравнодушных…в‏ ‎этот ‎день…с ‎глубокой‏ ‎печалью…должны ‎помнить…важно‏ ‎воспитать…

Все ‎это ‎время ‎перед‏ ‎шеренгой‏ ‎работников ‎осами‏ ‎вьются ‎две‏ ‎репортерши ‎из ‎местной ‎газеты. ‎Выбирая‏ ‎«правильные,‏ ‎патриотические» ‎ракурсы,‏ ‎нащелкивают ‎кучу‏ ‎фотографий, ‎чтобы ‎потом ‎было ‎из‏ ‎чего‏ ‎выбирать‏ ‎картинку ‎для‏ ‎статьи ‎—‏ ‎отчета ‎перед‏ ‎главой‏ ‎государства ‎за‏ ‎проведенный ‎«по ‎всем ‎канонам/заветам ‎партии»‏ ‎праздник.

Эпизод ‎2:

Седьмое‏ ‎мая.‏ ‎12:30. ‎Сообщение ‎из‏ ‎общего ‎чата‏ ‎предприятия ‎«А»: ‎Завтра ‎в‏ ‎11:50‏ ‎в ‎холле‏ ‎предприятия ‎общий‏ ‎сбор ‎с ‎последующим ‎выдвижением ‎в‏ ‎сторону‏ ‎памятника ‎«******».‏ ‎От ‎каждого‏ ‎отдела ‎минимум ‎2 ‎человека. ‎Начальникам‏ ‎подразделений‏ ‎получить‏ ‎ленточки ‎и‏ ‎цветы ‎(по‏ ‎две ‎гвоздики‏ ‎на‏ ‎человека) ‎в‏ ‎административном ‎отделе ‎предприятия. ‎По ‎окончании‏ ‎мероприятия ‎ленточки‏ ‎сдать‏ ‎в ‎административный ‎отдел‏ ‎предприятия.

Эпизод ‎3:

Восьмое‏ ‎мая. ‎12:10. ‎Пожилая ‎женщина‏ ‎не‏ ‎заметила, ‎что‏ ‎за ‎ее‏ ‎спиной ‎к ‎памятнику ‎идет ‎группа‏ ‎работников‏ ‎предприятия ‎«А».‏ ‎Она ‎неторопливо‏ ‎шла ‎с ‎двумя ‎гвоздиками ‎к‏ ‎памятнику.‏ ‎В‏ ‎руках ‎пожилой‏ ‎женщины ‎телефон‏ ‎с ‎пошарпанным‏ ‎чехлом‏ ‎неопределенного ‎от‏ ‎времени ‎цвета ‎и ‎мятый ‎пакет‏ ‎из ‎Евроопта,‏ ‎скрывающий‏ ‎в ‎своих ‎недрах‏ ‎буханку ‎дешевого‏ ‎хлеба ‎и ‎пачку ‎фаршмака.

Женщина‏ ‎испуганно‏ ‎обернулась ‎на‏ ‎звук ‎нарастающего‏ ‎гула ‎голосов. ‎Отошла ‎к ‎памятнику,‏ ‎чтобы‏ ‎не ‎мешать‏ ‎построению. ‎Заулыбалась,‏ ‎забыв ‎положить ‎принесенные ‎две ‎гвоздики.‏ ‎С‏ ‎восхищением‏ ‎глядя ‎на‏ ‎красиво ‎одетых‏ ‎молодых ‎мужчин‏ ‎и‏ ‎женщин.

Репортеры ‎в‏ ‎две ‎камеры ‎лавируют ‎перед ‎собравшимися,‏ ‎выхватывая ‎окоченелые,‏ ‎картонные‏ ‎улыбки.

В ‎какой-то ‎момент,‏ ‎камера ‎репортера‏ ‎делала ‎пролет ‎по ‎строю‏ ‎собравшихся.‏ ‎Женщина, ‎заметив‏ ‎это, ‎поправила‏ ‎выбившуюся ‎из-под ‎тусклого ‎берета ‎тонкую‏ ‎седую‏ ‎прядку ‎и‏ ‎словно ‎даже‏ ‎немного ‎выпрямилась. ‎Улыбка ‎стала ‎еще‏ ‎светлее.

Она‏ ‎наивно‏ ‎следила ‎за‏ ‎движением ‎камеры.

Легкое‏ ‎судорожное ‎начало‏ ‎движения‏ ‎руки ‎с‏ ‎гвоздиками ‎прервалось, ‎когда ‎оператор ‎остановил‏ ‎пролет ‎камеры‏ ‎задолго‏ ‎до ‎попадания ‎в‏ ‎кадр ‎пожилой‏ ‎женщины ‎и ‎отрицательно ‎покачал‏ ‎головой,‏ ‎как ‎бы‏ ‎говоря ‎ей:‏ ‎«Нет. ‎Только ‎работники ‎предприятия».

Улыбка ‎на‏ ‎ее‏ ‎лице ‎стала‏ ‎деревянной. ‎Глаза‏ ‎погрустнели ‎и ‎потухли. ‎Не ‎зная,‏ ‎куда‏ ‎деть‏ ‎свой ‎взгляд,‏ ‎она ‎словно‏ ‎чувствовала ‎унижение‏ ‎перед‏ ‎этими ‎красивыми‏ ‎людьми. ‎Стесняясь, ‎скромно ‎отступила ‎за‏ ‎памятник, ‎чтобы‏ ‎не‏ ‎мешать ‎собравшимся ‎запечатлевать‏ ‎свое ‎участие‏ ‎в ‎Дне ‎победы.

Вы ‎с‏ ‎пропуском? ‎Вроде ‎бы ‎нет.

Куда, ‎что‏ ‎ли, ‎прешь,‏ ‎не‏ ‎разувшись?

Только ‎вымыли. ‎Здесь‏ ‎вам ‎не‏ ‎тамбур.

Собирайте ‎манатки ‎и… ‎в‏ ‎поле.

Ты‏ ‎пуговицу ‎прижми‏ ‎к ‎нёбу.

Обратно‏ ‎по ‎новенькой ‎грязи.

Закат ‎изрезанный ‎пылью,

не‏ ‎станет‏ ‎молчать ‎соловьём.

Оставь‏ ‎себе ‎плоскую‏ ‎сдачу.

Куда ‎тебе ‎столько ‎карманов?

Ты ‎веришь‏ ‎в‏ ‎охрипшее‏ ‎чудо,

лозой ‎обнимая‏ ‎эфир.

Когда ‎число‏ ‎станет ‎счастливым,

на‏ ‎солнце‏ ‎появятся ‎тени.

Не‏ ‎хочешь? ‎Не ‎трогай ‎полоски.

Крутой ‎горой‏ ‎кажется ‎год.

Назавтра‏ ‎в‏ ‎газету ‎завёрнут,

окажется ‎смелый‏ ‎ущербным.

Вы ‎ваши‏ ‎советы ‎о ‎вечном

храните ‎за‏ ‎час‏ ‎до ‎судьбы.

А‏ ‎как ‎вам‏ ‎понравился ‎траур?

Мы ‎скорбь ‎долго ‎клеили‏ ‎в‏ ‎десны.

Пустоты ‎заполнили‏ ‎пряжей,

и ‎отчествами‏ ‎мертвецов.

Кругом ‎полиндромы ‎из ‎песен.

Мы ‎их‏ ‎для‏ ‎пятёрок‏ ‎учили.

Но ‎в‏ ‎жизни ‎не‏ ‎очень ‎полезно

Быть‏ ‎крабом‏ ‎с ‎другими‏ ‎в ‎ведре.

Коричневыми ‎головами‏ ‎клевер

опален ‎солнцем ‎на ‎ветру ‎шумит.

В‏ ‎ближайшей ‎деревушке‏ ‎старый‏ ‎певень

на ‎божий ‎свет‏ ‎без ‎края‏ ‎голосит.

На ‎горизонте ‎поднимая ‎столп‏ ‎до‏ ‎неба,

убогий ‎тракторок‏ ‎ворочал ‎пыль.

А‏ ‎я, ‎вдруг, ‎почему-то ‎вспомнил ‎деда:

Седая‏ ‎бровь,‏ ‎картуз, ‎бычок,‏ ‎костыль.

Он ‎разговаривал‏ ‎немного, ‎совсем ‎скупо.

Нет, ‎не ‎было:‏ ‎Вот‏ ‎раньше‏ ‎жили ‎мы!

За‏ ‎день ‎съедал‏ ‎всего ‎пол‏ ‎чашки‏ ‎супа.

И ‎вечно‏ ‎зарекался ‎от ‎сумы.

Сам ‎с ‎деревом‏ ‎работал ‎—‏ ‎делал‏ ‎мебель.

Вслед ‎запахи ‎смолы‏ ‎и ‎самосада.

А‏ ‎перед ‎сном ‎плел ‎сказочную‏ ‎небыль.

Там,‏ ‎что-то ‎про‏ ‎трёхлетнюю ‎блокаду.

Играл‏ ‎фальшиво ‎на ‎трехструнной ‎скрипке.

Опасную ‎точил‏ ‎о‏ ‎ремень ‎бритву.

Лицо‏ ‎его ‎не‏ ‎помнило ‎улыбки.

Попам ‎не ‎верил, ‎знал‏ ‎одну‏ ‎молитву.

Хоть‏ ‎не ‎интеллигент,‏ ‎но ‎часто‏ ‎с ‎книгой.

Карандашом‏ ‎пометки‏ ‎по ‎—‏ ‎хозяйски.

Осталась ‎неразгаданной ‎интрига:

Нам ‎— ‎внукам‏ ‎завещал ‎учить‏ ‎китайский?

Я‏ ‎видел ‎его ‎плачущим‏ ‎однажды,

Блестят ‎в‏ ‎сединах ‎слезы ‎старика.

Без ‎повода.‏ ‎К‏ ‎чему? ‎Зачем?‏ ‎Не ‎важно.

Пробормотал,‏ ‎что ‎мой ‎отец ‎— ‎з/к.

О‏ ‎том,‏ ‎как ‎раскулачивая,‏ ‎били

подошвами ‎подкованных‏ ‎сапог.

Не ‎он ‎мне ‎рассказал, ‎а‏ ‎баба‏ ‎Лиля,

когда‏ ‎дед ‎рассказать‏ ‎уже ‎не‏ ‎мог.

Для ‎внуков‏ ‎дед‏ ‎извечно ‎будет‏ ‎старым.

Все ‎фото ‎неизвестный ‎артефакт.

Это ‎потом,‏ ‎дед ‎станет‏ ‎—‏ ‎«самым ‎— ‎самым».

Ну,‏ ‎а ‎пока‏ ‎— ‎увы, ‎пока… ‎пока…

Собаки ‎лают,‏ ‎а ‎караван ‎идёт.

Как ‎часто ‎фразу‏ ‎эту ‎понимал‏ ‎привратно.

Мол,‏ ‎невзирая ‎ни ‎на‏ ‎что, ‎идем‏ ‎вперёд.

Нас ‎критикой ‎не ‎развернуть‏ ‎обратно.

На‏ ‎деле, ‎в‏ ‎холод, ‎жаркий‏ ‎зной, ‎густой ‎туман.

Готовые ‎к ‎любой‏ ‎неравной‏ ‎схватке.

За ‎преданность‏ ‎страдая ‎без‏ ‎остатка.

Собаки ‎лают, ‎защищая ‎караван.