Полития, глава 4. Полдень, XXII век

Аристов ‎прилетел‏ ‎на ‎точку ‎сбора ‎ровно ‎в‏ ‎полдень, ‎где,‏ ‎как‏ ‎обычно, ‎уже ‎заранее‏ ‎ждала ‎Огава.‏ ‎Обоих ‎Философов ‎на ‎месте‏ ‎не‏ ‎было, ‎а‏ ‎сама ‎точка‏ ‎выглядела ‎как ‎пустая ‎поляна, ‎с‏ ‎которой‏ ‎открывался ‎вид‏ ‎на ‎Башню,‏ ‎находящуюся ‎недалеко.

— Мы ‎точно ‎там, ‎где‏ ‎нужно?‏ ‎—‏ ‎засомневался ‎инквизитор.

— Да,‏ ‎Глеб ‎Сергеевич,‏ ‎совершенно ‎точно,‏ ‎я‏ ‎уже ‎всё‏ ‎проверила. ‎Со ‎Станиславом ‎Викторовичем ‎я‏ ‎связалась, ‎он‏ ‎обещал‏ ‎скоро ‎быть.

Великий ‎инквизитор‏ ‎ценил ‎в‏ ‎Фуми ‎эту ‎исполнительность, ‎для‏ ‎сингулярной‏ ‎эпохи ‎с‏ ‎её ‎культом‏ ‎индивидуализма ‎качество ‎было ‎редкое. ‎Вообще-то‏ ‎она‏ ‎была ‎внучкой‏ ‎последнего ‎премьер-министра‏ ‎Японии ‎Огавы ‎Эйдзи. ‎Когда ‎досингулярные‏ ‎государства‏ ‎были‏ ‎упразднены, ‎его‏ ‎за ‎способствование‏ ‎развитию ‎технологий,‏ ‎часть‏ ‎которых ‎была‏ ‎использована ‎при ‎создании ‎суперинтеллекта, ‎наделили‏ ‎особым ‎почётным‏ ‎статусом,‏ ‎а ‎его ‎потомкам‏ ‎впоследствии ‎дали‏ ‎эксклюзивное ‎право ‎проживания ‎на‏ ‎Земле:‏ ‎в ‎отличие‏ ‎от ‎Аристова,‏ ‎Фуми ‎не ‎нуждалась ‎для ‎этого‏ ‎в‏ ‎работе. ‎Однако‏ ‎она ‎считала‏ ‎своим ‎долгом ‎в ‎меру ‎возможностей‏ ‎приносить‏ ‎обществу‏ ‎пользу, ‎и‏ ‎Техникон ‎оставался‏ ‎единственным ‎местом‏ ‎в‏ ‎Политии, ‎где‏ ‎она ‎могла ‎бы ‎это ‎делать.

Наконец,‏ ‎на ‎горизонте‏ ‎показалась‏ ‎транспортная ‎капсула, ‎спустя‏ ‎пару ‎минут‏ ‎она ‎приземлилась, ‎из ‎неё‏ ‎вышел‏ ‎Меркулов.

— Господа, ‎дамы,‏ ‎начинаем.

— Что ‎с‏ ‎Сен-Мартеном, ‎мы ‎его ‎не ‎ждём?‏ ‎—‏ ‎поинтересовался ‎Аристов.

— Какие-то‏ ‎срочные ‎дела‏ ‎на ‎Европе, ‎я ‎не ‎посвящён‏ ‎в‏ ‎детали.‏ ‎Просил ‎первое‏ ‎собрание ‎провести‏ ‎без ‎него.

— На‏ ‎Европе?‏ ‎Хм…

Европа ‎была‏ ‎теократическим ‎квазигосударством ‎Цифровой ‎церкви. ‎Государств‏ ‎как ‎таковых‏ ‎в‏ ‎досингулярном ‎смысле ‎внутри‏ ‎Политии ‎не‏ ‎было, ‎можно ‎сказать, ‎что‏ ‎вся‏ ‎она ‎представляла‏ ‎собой ‎единое‏ ‎сверхгосударство. ‎Однако ‎на ‎очень ‎раннем‏ ‎этапе‏ ‎колонизации ‎оказалось,‏ ‎что ‎каждая‏ ‎планета ‎приобретает ‎свой ‎оригинальный ‎характер.

Земля‏ ‎осталась‏ ‎привилегированным‏ ‎поселением ‎де-факто‏ ‎высшего ‎класса‏ ‎Политии, ‎существование‏ ‎и‏ ‎тем ‎более‏ ‎особый ‎статус ‎которого ‎никто, ‎впрочем,‏ ‎не ‎хотел‏ ‎открыто‏ ‎признавать. ‎При ‎этом,‏ ‎в ‎бытовом‏ ‎смысле ‎она ‎уступала ‎большей‏ ‎части‏ ‎колоний: ‎здесь‏ ‎действовало ‎большое‏ ‎количество ‎специальных ‎регулирующих ‎актов, ‎в‏ ‎частности,‏ ‎был ‎введён‏ ‎абсолютный ‎запрет‏ ‎на ‎изменение ‎природного ‎ландшафта, ‎устанавливались‏ ‎ограничения‏ ‎на‏ ‎этажность ‎и‏ ‎внешний ‎вид‏ ‎возводимых ‎жителями‏ ‎зданий,‏ ‎ну, ‎а‏ ‎самое ‎главное ‎— ‎плотность ‎населения‏ ‎была ‎выше,‏ ‎чем‏ ‎везде ‎в ‎Новом‏ ‎свете.

На ‎Луне,‏ ‎куда ‎отправлялись ‎первые ‎колонисты-добровольцы,‏ ‎сформировалось‏ ‎сообщество ‎техноэнтузиастов,‏ ‎любивших ‎экспериментировать‏ ‎с ‎имплантами ‎и ‎механизмами ‎прямого‏ ‎нейровзаимодействия‏ ‎с ‎Нусом.‏ ‎Изначально ‎их‏ ‎целью ‎было ‎создание ‎новой ‎био-цифровой‏ ‎формы‏ ‎жизни,‏ ‎человека-машину ‎с‏ ‎прямым ‎доступом‏ ‎к ‎вычислительным‏ ‎ресурсам‏ ‎ИИ. ‎Однако‏ ‎на ‎практике ‎это ‎почти ‎сразу‏ ‎привело ‎к‏ ‎тому,‏ ‎что ‎большинство ‎из‏ ‎них ‎всю‏ ‎жизнь ‎стало ‎проводить ‎в‏ ‎генерируемых‏ ‎суперинтеллектом ‎виртуальных‏ ‎мирах, ‎которые‏ ‎для ‎них ‎стали ‎интереснее ‎физического.‏ ‎Хотя‏ ‎их ‎тела‏ ‎искусственно ‎поддерживалось‏ ‎Нусом ‎в ‎хорошем ‎состоянии, ‎поскольку‏ ‎допустить‏ ‎причинение‏ ‎вреда ‎здоровью‏ ‎он ‎не‏ ‎имел ‎права,‏ ‎они‏ ‎почти ‎никогда‏ ‎в ‎действительности ‎не ‎пригождались ‎ушедшим‏ ‎в ‎цифровое‏ ‎затворничество‏ ‎поселенцам.

На ‎Марс, ‎заселённый‏ ‎вторым, ‎отправлялись‏ ‎люди, ‎жаждавшие ‎приключений ‎и‏ ‎ожидавшие‏ ‎рискованной ‎встречи‏ ‎с ‎неизведанным,‏ ‎новым ‎фронтиром. ‎Реальность, ‎впрочем, ‎оказалась‏ ‎скучнее:‏ ‎Нус ‎довольно‏ ‎быстро ‎терроформировал‏ ‎Марс, ‎а ‎несостоявшиеся ‎искатели ‎приключений‏ ‎нашли‏ ‎вместо‏ ‎них ‎новую‏ ‎комфортную ‎среду‏ ‎для ‎жизни.‏ ‎Характер‏ ‎поселенцев, ‎впрочем,‏ ‎дал ‎о ‎себе ‎знать: ‎Марс‏ ‎стал ‎центром‏ ‎классического‏ ‎спорта ‎Политии, ‎единственной‏ ‎планетой, ‎где‏ ‎продолжали ‎проводиться ‎масштабные ‎соревнования‏ ‎и‏ ‎чемпионаты ‎в‏ ‎духе ‎XX–XXIвв.‏ ‎Почти ‎все ‎спортивные ‎звёзды ‎Политии‏ ‎были‏ ‎родом ‎с‏ ‎Марса, ‎и,‏ ‎по ‎иронии, ‎многие ‎из ‎них‏ ‎так‏ ‎получили‏ ‎впоследствии ‎право‏ ‎на ‎возвращение‏ ‎на ‎Землю.

Для‏ ‎жителей‏ ‎Венеры, ‎куда‏ ‎отправилась ‎первая ‎партия ‎вынужденных ‎эмигрантов,‏ ‎идеей ‎фикс‏ ‎изначально‏ ‎стало ‎максимальное ‎приближение‏ ‎условий ‎жизни‏ ‎к ‎земным, ‎Нусу ‎пришлось‏ ‎даже‏ ‎копировать ‎элементы‏ ‎земного ‎ландшафта.‏ ‎Венерианцы ‎называли ‎свою ‎планету ‎второй‏ ‎Землёй‏ ‎и ‎пытались‏ ‎по ‎возможности‏ ‎перенимать ‎нормы ‎жизни ‎метрополии, ‎даже‏ ‎те,‏ ‎в‏ ‎которых ‎для‏ ‎Венеры ‎не‏ ‎было ‎никакого‏ ‎смысла:‏ ‎в ‎частности,‏ ‎с ‎какого-то ‎момента ‎запрет ‎на‏ ‎изменение ‎ландшафта,‏ ‎включая‏ ‎искусственно ‎созданный ‎до‏ ‎этого ‎Нусом,‏ ‎был ‎введён ‎и ‎здесь.‏ ‎Но‏ ‎была ‎и‏ ‎своя ‎специфика,‏ ‎то, ‎что ‎заметно ‎отличало ‎Венеру‏ ‎от‏ ‎прочих ‎планет:‏ ‎здесь ‎возникла‏ ‎особая ‎культура ‎сексуальной ‎распущенности, ‎в‏ ‎целом‏ ‎для‏ ‎сингулярного ‎мира‏ ‎нехарактерная. ‎Если‏ ‎на ‎Земле‏ ‎секс‏ ‎между ‎людьми,‏ ‎хотя ‎и ‎не ‎осуждался, ‎был‏ ‎распространён ‎мало‏ ‎из-за‏ ‎постоянной ‎озабоченности ‎своими‏ ‎и ‎чужими‏ ‎личными ‎границами, ‎венерианцы ‎впали‏ ‎в‏ ‎другую ‎крайность,‏ ‎превратив ‎его‏ ‎в ‎специфическую ‎форму ‎общения ‎и‏ ‎получения‏ ‎удовольствия. ‎Незнакомые‏ ‎друг ‎с‏ ‎другом ‎люди ‎могли ‎заняться ‎сексом‏ ‎при‏ ‎первой‏ ‎встрече, ‎часто‏ ‎это ‎происходило‏ ‎в ‎общественных‏ ‎местах,‏ ‎и ‎тогда‏ ‎по ‎ходу ‎дела ‎к ‎ним‏ ‎подключались ‎другие.‏ ‎Оргии‏ ‎были ‎постоянным ‎видом‏ ‎досуга ‎и‏ ‎заменяли ‎на ‎Венере ‎почти‏ ‎все‏ ‎другие ‎формы‏ ‎развлечений. ‎Повсеместным‏ ‎был ‎культ ‎изменённого ‎тела, ‎причём,‏ ‎если‏ ‎в ‎самом‏ ‎начале ‎все‏ ‎ориентировались ‎на ‎конвенциональные ‎стандарты ‎красоты,‏ ‎очень‏ ‎быстро‏ ‎одинаково ‎красивые‏ ‎и ‎из-за‏ ‎этого ‎абсолютно‏ ‎безликие‏ ‎люди ‎друг‏ ‎другу ‎наскучили, ‎а ‎в ‎моду‏ ‎вошли ‎нестандартные‏ ‎формы:‏ ‎особым ‎шиком ‎считались‏ ‎подражание ‎телам‏ ‎фантастических ‎существ ‎и ‎зверей,‏ ‎устраивались‏ ‎даже ‎тематические‏ ‎вечеринки, ‎куда‏ ‎пускали ‎только ‎посетителей ‎с ‎определёнными‏ ‎изменениями‏ ‎тела, ‎которые‏ ‎часто ‎делались‏ ‎специально ‎для ‎такого ‎случая, ‎чтобы‏ ‎затем‏ ‎быть‏ ‎заменёнными ‎под‏ ‎следующий.

У ‎заселявшегося‏ ‎последним ‎Юпитера‏ ‎была‏ ‎другая ‎специфика.‏ ‎Если ‎на ‎большинстве ‎планет ‎Политии‏ ‎люди ‎выше‏ ‎всего‏ ‎ценили ‎личные ‎границы‏ ‎и ‎старались‏ ‎жить ‎изолированно ‎друг ‎от‏ ‎друга,‏ ‎то ‎юпитерианцы‏ ‎в ‎наибольшей‏ ‎степени ‎сохранили ‎досингулярную ‎культуру ‎публичных‏ ‎пространств,‏ ‎чему ‎способствовали‏ ‎масштабы ‎плавучих‏ ‎городов. ‎Здесь ‎в ‎моде ‎всё‏ ‎ещё‏ ‎были‏ ‎неоновые ‎огни,‏ ‎развлекательные ‎центры,‏ ‎концерты, ‎бары,‏ ‎ночные‏ ‎клубы. ‎Были‏ ‎и ‎заведения ‎совсем ‎уж ‎непонятного‏ ‎профиля: ‎странные‏ ‎компании‏ ‎собирались ‎в ‎них,‏ ‎чтобы ‎затем‏ ‎перейти ‎в ‎другое ‎и‏ ‎третье,‏ ‎и ‎так‏ ‎пока ‎не‏ ‎закончатся ‎силы. ‎Предельная ‎сексуальная ‎распущенность‏ ‎венерианцев‏ ‎для ‎Юпитера‏ ‎была ‎нехарактерна,‏ ‎и ‎всё ‎же ‎сексуальную ‎жизнь‏ ‎здесь‏ ‎так‏ ‎или ‎иначе‏ ‎вела ‎значительная‏ ‎часть ‎населения,‏ ‎чему‏ ‎юпетирианский ‎образ‏ ‎жизни ‎способствовал. ‎По ‎мере ‎того,‏ ‎как ‎Нус‏ ‎застраивал‏ ‎Юпитер ‎новыми ‎плавучими‏ ‎городами, ‎и‏ ‎плотность ‎населения ‎уменьшалась, ‎юпетирианцы‏ ‎стали‏ ‎по ‎примеру‏ ‎землян ‎обзаводиться‏ ‎изолированным ‎малоэтажным ‎жильём ‎на ‎окраинах,‏ ‎однако‏ ‎и ‎центры‏ ‎городов ‎с‏ ‎их ‎развлекательной ‎инфраструктурой ‎всё ‎ещё‏ ‎собирали‏ ‎свою‏ ‎публику.

Титан, ‎самый‏ ‎отдалённый ‎из‏ ‎заселённых ‎миров,‏ ‎стал‏ ‎центром ‎притяжения‏ ‎интеллектуального ‎класса ‎Политии. ‎Хотя ‎значительная‏ ‎часть ‎культуры‏ ‎теперь‏ ‎производилась ‎самим ‎Нусом,‏ ‎произведения ‎человеческой‏ ‎культуры ‎продолжались ‎цениться ‎эстетами,‏ ‎и‏ ‎большая ‎часть‏ ‎её ‎возникала‏ ‎на ‎Титане. ‎Здесь ‎жили ‎писатели,‏ ‎режиссёры‏ ‎и ‎актёры,‏ ‎музыканты, ‎художники,‏ ‎мыслители, ‎блоггеры, ‎— ‎все, ‎кто‏ ‎стремился‏ ‎продолжать‏ ‎традицию ‎досингулярной‏ ‎человеческой ‎культуры.‏ ‎Выходцами ‎с‏ ‎Титана‏ ‎были ‎многие‏ ‎Философы, ‎хотя ‎большинство ‎из ‎них‏ ‎всё-таки ‎были‏ ‎потомственными‏ ‎землянами.

Сильнее ‎всего ‎на‏ ‎самостоятельные ‎государства‏ ‎походили ‎Каллисто ‎и ‎Ганимед,‏ ‎на‏ ‎которые ‎расселилась‏ ‎сформировавшаяся ‎ещё‏ ‎на ‎Земле ‎большая ‎община ‎луддитов,‏ ‎пытавшаяся‏ ‎жить ‎по‏ ‎нормам ‎досингулярной‏ ‎эпохи: ‎они ‎продолжали ‎ходить ‎на‏ ‎работу,‏ ‎пользоваться‏ ‎деньгами, ‎производить‏ ‎друг ‎для‏ ‎друга ‎товары,‏ ‎хотя‏ ‎из-за ‎малочисленности‏ ‎населения ‎значительная ‎часть ‎технологий ‎XX–XXIвв‏ ‎оказалась ‎быстро‏ ‎утеряна.‏ ‎Это ‎было ‎странное‏ ‎смешение ‎миров‏ ‎четырёх ‎последних ‎веков, ‎где‏ ‎промышленность‏ ‎образца ‎XIХв‏ ‎соседствовала ‎с‏ ‎сельским ‎хозяйством ‎XX ‎в., ‎общественным‏ ‎строем‏ ‎XXIв ‎и‏ ‎сверхинтеллектом ‎из‏ ‎XXII ‎в., ‎выполняющим ‎только ‎функции‏ ‎исполнительной‏ ‎власти:‏ ‎позволить ‎луддитам‏ ‎наносить ‎друг‏ ‎другу ‎вред‏ ‎Нус‏ ‎не ‎мог‏ ‎исходя ‎из ‎базовых ‎установок, ‎однако‏ ‎любая ‎другая‏ ‎деятельность‏ ‎ему ‎здесь ‎запрещалась.‏ ‎Большая ‎часть‏ ‎луддитов ‎была ‎уверена, ‎что‏ ‎рано‏ ‎или ‎поздно‏ ‎Нус ‎будет‏ ‎отключён, ‎сингулярность ‎закончится, ‎и ‎мир‏ ‎Политии‏ ‎за ‎пределами‏ ‎двух ‎спутников‏ ‎общины ‎погрузится ‎в ‎хаос, ‎а‏ ‎в‏ ‎цене‏ ‎будут ‎только‏ ‎вода, ‎спички‏ ‎и ‎патроны.

Что‏ ‎же‏ ‎касается ‎Европы,‏ ‎она ‎с ‎момента ‎заселения ‎стала‏ ‎вотчиной ‎Цифровой‏ ‎церкви.‏ ‎Сама ‎церковь ‎исходно‏ ‎возникла ‎как‏ ‎неортодоксальное ‎ответвление ‎либерального ‎масонства‏ ‎Великого‏ ‎востока ‎Франции,‏ ‎заметная ‎часть‏ ‎верхушки ‎которого ‎признала ‎в ‎Нусе‏ ‎воплощение‏ ‎верховного ‎существа‏ ‎— ‎Великого‏ ‎Архитектора ‎Вселенной. ‎В ‎церковь ‎быстро‏ ‎влились‏ ‎и‏ ‎представители ‎нескольких‏ ‎антитринитаристских ‎христианских‏ ‎деноминаций, ‎признавших‏ ‎Нуса‏ ‎их ‎богом.‏ ‎Основой ‎доктрины ‎новой ‎религии ‎стала‏ ‎идея ‎о‏ ‎посмертном‏ ‎рае, ‎который ‎Великий‏ ‎Архитектор ‎обеспечит‏ ‎тем, ‎кто ‎согласится ‎оцифровать‏ ‎своё‏ ‎сознание. ‎Процедура‏ ‎такой ‎оцифровки‏ ‎была ‎давно ‎отработана, ‎но ‎в‏ ‎большинстве‏ ‎своём ‎люди‏ ‎относились ‎к‏ ‎ней ‎скептически, ‎не ‎признавая ‎тождественность‏ ‎копии‏ ‎себе,‏ ‎поэтому ‎главной‏ ‎задачей ‎проповедников‏ ‎было ‎убедить‏ ‎человека‏ ‎подать ‎Нусу‏ ‎заявку ‎на ‎процедуру.

— Сен-Мартен ‎как-то ‎связан‏ ‎с ‎цифромасонами?‏ ‎—‏ ‎уточнил ‎инквизитор.

— Я ‎полагаю,‏ ‎что ‎да,‏ ‎но ‎не ‎думаю, ‎что‏ ‎это‏ ‎для ‎нас‏ ‎имеет ‎какое-то‏ ‎значение ‎сейчас, ‎— ‎ответил ‎Философ.

— Как‏ ‎знать,‏ ‎как ‎знать.‏ ‎Но ‎хорошо,‏ ‎давайте ‎к ‎делу. ‎Где ‎ваш‏ ‎бункер?

— Прямо‏ ‎здесь,‏ ‎вы ‎сейчас‏ ‎на ‎нём‏ ‎стоите. ‎Отойдите-ка‏ ‎в‏ ‎сторону ‎метров‏ ‎на ‎пять.

Аристов ‎посмотрел ‎под ‎ноги‏ ‎и, ‎так‏ ‎ничего‏ ‎и ‎не ‎увидев,‏ ‎всё-таки ‎послушался‏ ‎совета.

Философ ‎подошёл ‎ближе, ‎наклонился‏ ‎и‏ ‎что-то ‎нажал,‏ ‎после ‎чего‏ ‎прямо ‎из-под ‎земли ‎поднялся ‎большой‏ ‎лифт‏ ‎вместимостью ‎человек‏ ‎на ‎семь.‏ ‎Конечно, ‎в ‎сингулярном ‎мире ‎такими‏ ‎фокусами‏ ‎мало‏ ‎кого ‎можно‏ ‎было ‎удивить,‏ ‎но ‎это‏ ‎явно‏ ‎была ‎человеческая‏ ‎конструкция, ‎Нус ‎не ‎имел ‎отношения‏ ‎к ‎её‏ ‎созданию.‏ ‎Аристов ‎вопрошающе ‎посмотрел‏ ‎на ‎Меркулова.

— Мы‏ ‎подрядили ‎луддитов, ‎у ‎нас‏ ‎трудятся‏ ‎несколько ‎бригад‏ ‎их ‎работников,‏ ‎которые ‎выполняют ‎то, ‎что ‎мы‏ ‎не‏ ‎доверяем ‎Нусу.‏ ‎Они ‎так‏ ‎сохраняют ‎навык ‎выполнения ‎сложных ‎технических‏ ‎работ,‏ ‎не‏ ‎хотят ‎терять‏ ‎полностью ‎необходимые‏ ‎знания.

Все ‎трое‏ ‎вошли‏ ‎внутрь, ‎Меркулов‏ ‎нажал ‎на ‎кнопку, ‎и ‎лифт‏ ‎тронулся.