Кулёк конфет, тютина, купорка и синенькие: обсуждаем с Александром Маточкиным южный говор :)
«Научный сотрудник»
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Что африканские языки могут рассказать о языке? | Лекции по лингвистике – Вадим Дьячков | Научпоп
Что африканские языки могут рассказать о языке как явлении? Какие в них есть особенности, которые больше не встречаются нигде? Сколько языков в Африке? Может ли в языке не быть прилагательных вообще и их сравнительных степеней? Об африканских языках в мини-лекции по лингвистике рассказывает Вадим Дьячков, лингвист, кандидат филологических наук, младший научный сотрудник сектора прикладного языкознания Института языкознания РАН.
Благодарим за монтаж Алину Морозову.
Так случилось: Палеоконтакт? Возможно, но... // Книга исследователя НИЦ ЛАИ — Сергея Дешевого
«Статьи, книги и переводные видео»
Если мы представляем развитую цивилизацию, то нам кажется, что она непременно должна быть глобальной...
А вы умеете держать язык на замке?
«Нескучная аналитика!»
Это живой процесс и в нём происходят живые трансформации.
Дар божий
Двери электрички, шипя, сомкнулись. Я решил задержаться в тамбуре. Мне с детства нравилось так ездить. Пахнет поездом, свежий быстрый ветер холодит ноги. И никто не мешает думать. Вагон был почти пустым: две бабушки–подружки с привычными корзинками на коленях, лохматый студентик да дядька в сереньком пиджаке, с почему–то знакомым лицом.
«Ого! Тропинин? Да нет, глупости. Писатель, такая фигура — и в электричке. Подойти, что ли? — я дотронулся до алюминиевой ручки двери, но засомневался. — Похож, конечно. А если не он? Ладно, спрошу, там видно будет».
Я примостился напротив и осторожно сказал:
— Платон Андреевич.
Мужчина распрямился, снял шляпу и молча кивнул головой. В желтом окне пролетали одинаковые столбы и голые ноябрьские деревья. Во рту пересохло. Значит, сам. Точно.
— Простите, великодушно простите… Я на–начинающий, так сказать, есть публикации в «Юности», г–г–готовлю сбо–сборник прозы… — заикания стали неимоверными, но в этот момент вагон тряхнуло. Тропинин неожиданно и по–свойски положил большую свою ладонь на мое плечо. И я слегка успокоился.
— Видите ли, Платон Андреевич, если бы вы… минут двадцать… времени мне… спросить, пожалуйста, вас.
Он пристально взглянул на меня, улыбнулся и опять молча кивнул.
Я раскрыл свою черную дерматиновую папку («гранитолевую», — так обычно подшучивает отец) с металлическими синими уголками и достал тонкую тетрадь.
— Понимаете, нужен совет. Тут рассказ. Прямо совпадение мистическое… Молодой философ встретился с мэтром–мыслителем и читает ему собственную писанину… Вот: «Двое, совмещающие в этот вечер водку с затянувшейся беседой, находились здесь часа два. Пивная была вонючая, темный воздух в ней клубился, будто в паровозном депо».
Подошел контролер и привычно промямлил–потребовал билеты. Тропинин вынул и показал проездной. Я зло выдернул свой, и пока близорукий билетный страж изучал документы, перелистал несколько страниц рукописи. Когда нас оставили в покое, я продолжил:
— Итак, они спорят, выпивают… А пивная — это у меня символ мира современного. Обобщение… «Пивная лежала на окраине города маленькой грязной раковиной, вбирающей разнородных посетителей — их выверенные движения, нечистые тела, потрескавшиеся губы. Двое наблюдали за плывущими от стойки к замызганным столам и наоборот серыми фигурами… Те складно подчинялись ужасному ритму привычной и бессловесной тишины».
Я перевел дух, вцепился в лавку и поднял глаза на Тропинина. Тот смотрел на меня… кажется, с любопытством. Воодушевленный, я лихорадочно расправил тетрадку:
— Вы позволите? — И, не дожидаясь ответа, принялся вычитывать кусок за куском: «Молодой, под воздействием алкоголя и застарелой тоски, громко шептал пожилому другу: «Вымрем ведь. Как мамонты... Дай нам хоть миллион золотом. Каждому. Счастья не будет. А почему? Потому, что язык отвергли. А его Бог дал. Чтобы с ним говорить. А мы разучились. Разучились и зачерствели»…
Тропинин выхватил у меня рукопись. На его щеке блеснула крупная слеза. Я оторопел и начал высокопарно лепетать:
— Платон Андреевич, конечно, вашему покорному слуге предстоит поработать над материалом… Между прочим, персонаж, который в возрасте, маститый, считает, что судьба человеческая — дело предопределённое, неудачное именно из–за языка… потому, что болтовня заменила чувства. То есть, говорим много, не по делу. А это скверно… Безвыходно. Но я–то, кстати, думаю не так. Консонанс необходим… Соответствие. Согласны? Вы в последнем романе иначе рассуждаете… Помните, в «Ледяной свежести арбуза»? И как рассуждаете: языка нет. Есть иллюзия общения, навязанная свыше. Я мечтал встретиться с вами и спросить… Нет, поспорить. Качество и естественность диалогов, правдивые образы, пейзажи у вас прорисованы так хрустально, что вы противоречите… Сами противоречите собственной теории отрицания. Язык — дар божий, слышите?
Платон Андреевич не отвечал. Склонившись над исписанными листками, он изредка хмыкал и вздыхал в сторону.
…Электричка дернулась в последний раз и остановилась. Тропинин протянул тетрадку и неожиданно сердечно обнял меня. Я не знал, что делать.
Мы остановились ровно посередине перрона.
— Платоша! — хрупкая женщина лет пятидесяти встала с лавки и поспешила навстречу.
— Ваша супруга? Здравствуйте. — Я слегка поклонился. — Извините, насел на Платона Андреевича…
— Ничего, юноша. Не желаете чаю? У нас дача совсем рядышком.
От этого уютного «совсем рядышком» я опять стушевался, принялся прощаться и благодарить — обоих.
Они уже отошли на десяток метров, когда я окликнул Тропинина:
— Постойте! Вы так и не ответили на вопрос…
Платон Андреевич обернулся, видимо погрустнел, но остался стоять на месте.
— Молодой человек! — супруга Тропинина поспешно приблизилась и мягко повторила:
— Молодой человек. Мой муж… немой. С рождения немой.
Двери электрички, шипя, сомкнулись.
Асиа. Истоки нашей цивилизации
1. Мы уйдём – язык всё скажет!
Тысячи лет рассказывают мифы о древних библиотеках, где были собраны труды выдающихся учёных прошлых эпох. Существуют легенды об уцелевших в пожаре папирусах Александрии, о тайном месте, в котором спрятаны книги из библиотеки Ивана Грозного.
Якобы с пожарами, наводнениями или во время войн человечество утратило огромное число письменных источников. Одни легенды порождают другие… Проще сослаться на время. Любое самое надёжное хранилище не защитит бесценные рукописи и книги от насекомых и обыкновенной серой плесени.
Очевидно всё, что мы пытаемся сохранить на папирусе, пергаменте, деревянных дощечках и тем более на бумаге, имеет недолгий срок хранения. «Время никого не щадит и не делает исключений – оно медленно убивает».
Кадр из м/ф "Алиса в Стране Сердец"
Почему мы вообще что-то ищем? Почему в наших современных книгах нет того, что содержали древние многочисленные рукописи? Что за странная у человечества традиция – сложить всё в одном месте и не сохранять в копиях труды великих учёных и мыслителей? Дорого? Книг в обычных домах не держали?
Что-то здесь не так.
Для надёжного сохранения информации её необходимо разместить в разных местах и желательно на разных носителях. Для этого нужно построить здания и другие сооружения, и всё это содержать, а книжные фонды – периодически обновлять. Всё это стоит средств, значительных средств!
Наши предки создавали и хранили рукописные книги в многочисленных монастырях, а уже в более позднее время – в библиотеках… Монастырей было много, «у каждого – свой устав», в каждом велись свои летописи, а значит, существовало различное мнение о происходящих событиях в стране.
К чему мы ведём свою витиеватую, как всегда, мысль?
Хранение информации в библиотеке отличается от монастырского… Нам необходимо осознать, что главная причина, почему человечество утратило многие знания, – не бедствия и катаклизмы, не отсутствие надёжных хранилищ или носителей, а нежелание сохранять неудобную информацию.
Большое влияние на способ сохранения знаний оказало появление книгопечатания. Массовое издание книг дало возможность сконцентрировать управление средствами предоставления информации в одних руках, что невозможно было сделать, пока всё находилось при монастырях.
Кто выделяет на эти цели средства, тот и определяет, что из книжного фонда библиотеки сохранить, сколько необходимо сделать копий, а значит, имеет возможность обновлять и распространять только НУЖНУЮ ему информацию. А прочее, в лучшем случае, разместит подальше, в особом хранилище.
«Кто владеет информацией, тот владеет миром». Тот, кто ДАЁТ информацию, тот УПРАВЛЯЕТ теми, кто владеет миром.
В наших библиотеках в основном осталось то, что считали нужным сохранить, исходя из личных интересов определённых кругов – в нужной редакции и в нужном переводе. Большая часть информации, которой мы сегодня располагаем, – по сути, предвзятые односторонние сведения о нашем прошлом.
И эта сторона – НЕ НАША.
Теперь «легче, когда знаешь, что ждёшь». Отсюда и особое отношение к древним рукописям: мы всё надеемся встретить в них неискажённое, оригинальное авторское мнение.
Запомним первое. В большей части сохранившихся источников не пишут совсем или пишут очень мало о том, о чём не нужно вспоминать.
В тех случаях, когда что-то нельзя убрать из единой коллективной человеческой памяти, старались это что-то заменить чем-то похожим. Об этом мы рассказывали в первой части, когда «на пустом месте» описали «страну света, не известную древним» и дали о ней общее представление.
Второе правило. Необязательно в определённых целях переписывать историю. Подача информации в нужном ракурсе может в корне изменить восприятие действительности.
Сидя на дубе, насвистывал соловушка оперу Джузеппе Верди на либретто Франческо Мария Пьяве по мотивам романа «Дама с камелиями» Александра Дюма. Мимо проезжал мужик, уставший, не в очень хорошем настроении, равнодушный к оперному искусству. Совсем не понравился ему соловей голосистый. Всю дорогу продержал в мешке его Илья. А ранним утром в стольном граде Киеве увидел соловей восход солнца и засвистел свою последнюю песню.
Мы ничего не сказали хорошего о соловье-разбойнике и ничего не сказали плохого о русском богатыре. Если бы не известная сказка, нашим детям давным-давно показывали бы мультфильмы о том, как некреативный, не любящий оперу мужик из дремучего Мурома лишил талантливого соловья свободы «свистеть».
Вспомним, о чём писал «слепой» Геродот.
Его «История» – это долгий рассказ о «главных» событиях в Средиземноморье и «короткая» история о «неизвестных» и «диких» скифах, которые благодаря хитрости смогли выиграть одну кампанию у великого Дария. Скифов «не интересовала» геополитика?
Третье. Если Вы не можете удалить основную информацию, значит, её нужно разбавить ненужной.
В русском языке есть точное выражение для этого действия – «создать шум»: ША на УМ. Кратко и понятно. Когда нам много рассказывают о чём-то незначительном, мы перестаём слушать и пропускаем главное.
Перечисляйте многочисленные племена, народы, события, истории местных «царьков» и НИКОГДА не указывайте, что всё это имеет отношение к одному единому. «Всё вокруг и около», но не слова о главном. Так написана история Римской империи: великий Рим и «шум» из окружающих его многочисленных варварских племён и народов.
Нам достались «прекрасные» письменные источники, да почти ВСЕ не наши.
Что делать?
Разбираться далее с самым надёжным для нас первоисточником – с великим могучим русским языком. Честь и хвала нашим предкам, что оставили нам огромное наследие: к нему, родному, и обратимся за цитатами, ссылками и объяснениями.
Наше представление об окружающем мире зависит от тех образов, что формируются в нашей памяти: это основа нашего мышления. А если мы где-то не были и о чём-то слышим впервые, а книги, причину объяснили, читать перестали? «Картинок» нет – «не о чём с нами и разговаривать, раз в голове не хватает».
Наш язык устраняет с помощью слова отсутствие определённого у нас опыта, знаний и практики, давая на основе пространственно-аналитического мышления представление о сказанном. Остаётся только уточнить, как это действительно выглядит: «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
Но всё намного проще, если ЗНАТЬ, что мы должны ИМЕННО увидеть или себе представить. Это поражает воображение.
Всё, что мы должны знать о нашем прошлом, настоящем и будущем, сказано словом. РосСия: рЦЫ в границы соединить всё соединить исходить к многим началам. Мы русские, и мы ими останемся, пока говорим и думаем по-русски. Пора домой, в наш мир.
Язык — самая лучшая часть тела
«Нескучная аналитика!»
Человек должен немного подготовиться к этому открытию, ведь те открытия, которые у него были раньше, не принесли ему ожидаемого счастья.
Пушкин-варвар, Пушкин-разрушитель
«Учебка»
