Прии́дет ра́вно тлен к воде и камню,
И к дре́ву, что столетия в соку́:
Часы времён работают исправно.
Но раньше всех удел увясть цветку —
Прекрасному, растущему во имя
Того, чтоб жизнь красой была полна́.
Их суть всегда бутонами своими
И за́вязью цветущею ценна́.
Их рвут с восторгом, дарят, созерца́ют,
И в том задумка Фло́ры терпит крах.
Цветенье высший смысл обретает
В разбросанных на землю семенах.
14 декабря 1825 г.
Вас развратило самовластье,
И меч его вас поразил,
И в неподкупном беспристрастье
Сей приговор закон скрепил.
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена,
И ваша память для потомства,
Как труп в земле, схоронена.
О, жертвы мысли безрассудной!
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить.
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов:
Зима железная дохнула,
И не осталось и следов.
Ф. И. Тютчев // 1826
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!
Н. С. Гумилев // июль 1917
Напрасный труд — нет, их не вразумишь, —
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация — для них фетиш,
Но недоступна им ее идея.
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
Ф. И. Тютчев // май 1867
Прошёл уж месяц, этот год не нов.
И вроде нет особых изменений.
Но с каждым шагом всё сильнее зов
Обычных повседневных приключений.
И каждое событие - урок,
И сам себе по жизни ты наставник.
Ты знаешь, что ты сделал всё, что смог,
Что в этой жизни ты обычный странник,
И важен путь. Ты выбрал неспеша
Идти и жизнь смиренно лицезреть.
Ты вырос, но растёт ещё душа.
Не умер, чтобы продолжать смотреть.
Я здесь. На это нет благих причин.
Я не благодаря, а вопреки.
А толпы взрослых женщин и мужчин
Стоят у этой бешеной реки
И прыгают. И не благодаря
Готовности. Сомненьям вопреки.
И снова вместе абсолютно зря,
В потоке не видать уже руки.
А там уже, конечно, не до дум,
Там чувства запирают на засов.
Там нету песен, вой душевных струн
Да крик избитых уличных котов.
Мы здесь. На это нет благих причин.
Мы здесь. Так вышло просто, не зачеми все мы это знаем, но молчим.
Мы дети боли, глупости, проблем...
Ни себе, ни таро не верю
И на мир не смотрю любя.
Нету в жизни страшнее зверя,
Что таится внутри меня.
Он в автобусном отраженьи
Промелькнёт, сердце бросив в дрожь,
И исчезнет вдруг в мельтешенье,
Убирая от горла нож.
Он в узлы мою суть закрутит,
Переломит весь мой хребет.
Улыбнётся потом, пошутит
И уйдёт, не оставив след.
Кружка кофе в руке. Полусонно в окно устремлён.
Нынче мало там света. И хлопья с небес кидает
На мой дом тот, кто снова бесстрашно проник в мой сон.
Хлопья сыплются с неба, в полёте нещадно тая.
Сморишь ты на меня, улыбаешься мне извне?
Птицы гордо порхают и бродят по снежным крышам.
А я знаю, что снова придёшь ты ко мне во сне,
Только там я тебя как в былые деньки увижу.
Счастье в моментах, в обыденных мелочах.
В зимнем тумане, в замёрзших к утру деревьях.
В редких январских рассветах, густых снегах,
В том, как у пухлых ворон набухают перья.
В транспорте полупустом в без пяти двенадцать,
В буднях, которые выпадут в выходной.
Счастье и в том, что плохое должно кончаться.
Счастье в моментах. Оно каждый день с тобой.
Сильнее всех на свете обстоятельств,
Сильнее всяких волн, ветров и бурь,
И крепче всяких дружб и всех приятельств,
И слаще, чем бельгийская глазурь,
Спокойнее, чем заводь у причала,
Душистее сирени в яркий май,
Души твоей прекраснейшей начало,
Плодов её бескрайний урожай.
Это было давно. В далеке даже отблеск не видно,
Даже запах исчез, даже звук потонул в были.
Всё забылось. Как было радостно и обидно.
Как мы жили тогда. Как в начале дороги шли.
Но шевелится что-то тихо и неустанно
В подземелье, где тайны в обнимку с мечтами спят.
Резко вздрогну, глаза подниму. Не пойму... как странно.
Это призраки прошлого? Что же они хотят?
Это было давно, но забьётся вдали свеченье,
Запах мокрого дерева резко ударит в нос.
И я вспомню все свои счастья и огорченья.
Упаду на колени, не сдерживая уж слёз...
Тернистый путь долины смертной тени.
Я проиграл, я убоялся зла.
И воды не тихи в твоей купели,
И пажить злачная черна.
Я родился в мире, чтобы писать стихи,
Чтоб под звёздами спать, позволяя ветвям качаться
Надо мною, и думать, как судьбы людей плохи,
И жалеть, что ужасная жизнь начала кончаться.
Я родился, чтоб в тишине и во тьме дорог
Находить путь куда-то, ведь ноги идут зачем-то,
Чтоб жалеть, что того не достиг, что сего не смог,
Чтоб узнать, что здесь чуда нет, что мир не волшебный.
Я родился... И множество целей, полно причин..
Но ведь всё это выдумки, всё это лишь постфактум.
Я родился. Не мой это выбор, не мой почин.
Но я снова и снова думаю. Многократно
Прогоняю в уме все родительские слова,
Пропускаю все чувства чрез фильтр необъективный.
И я понял - какая причина бы ни была,
Чтобы быть перестать, нужно стать нереально сильным.
И снова ночь одолевает день,
И снова дождь стучит по длинным лужам.
Ну, а меня вновь накрывает тень,
Полоску света делая всё уже.
Когда же тьму кристаллы звёзд пронзят,
Когда замёрзнет вся вода на свете,
Я к небу устремлю спокойный взгляд,
Усаживаясь смело на паркете
Холодном, как морознейшая ночь,
Прислушиваясь к вою в поднебесье.
Невидимый, как тень, почти точь-в-точь,
Дождусь, как утром снова день воскреснет.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
