Путешествия как статусный товар: как массовый туризм убивает подлинный опыт
Здравсвуйте, в эту пятницу я, наверное, как никогда, думал об отдыхе.
Но вот в чем дело. Поездки на другой конец света стали для меня не личным решением, а своеобразной необходимостью, социальной повинностью и ритуалом. Мало того что отпуск перестаёт быть отпуском без поездки в место, откуда можно сделать хотя бы несколько фотографий. Беда в том, что без «правильного» места отпуск перестаёт быть даже отпуском. Отдых — это теперь не поиск новизны, не попытка пробраться за кулисы чужой жизни и увидеть там неповторимое, это — формальность. Он должен быть не столько отдыхом, сколько демонстрацией «отдыха» на широкую публику.
Тревел как социальная обязанность стал тем, чем когда-то была машина или домик за городом. Кто-то мог бы сказать, что путешествие перестало быть выбором — скорее, оно стало чем-то, что «надо иметь». Куда угодно, хоть в ближайший Тур или Суздаль, но с обязательной сменой отелей, чтобы напомнить о своём статусе. И, конечно, посты в соцсетях — это не так, будто поездка засчитывается, пока нет пары пляжных и парочки интерьерных фотографий из тех мест, что кто-то до тебя успел снабдить тысячей хештегов.
География самолюбования — это, кажется, новое название карты туристических маршрутов, где помечены все эти точки на карте тщеславия, а вовсе не на карте познания мира. Глядя на эту карту, хочется спросить, как вышло, что никто не задаётся вопросом: «почему я хочу именно сюда?» Почему здесь, в этих туристических координатах, где пересекаются десятки тысяч взглядов, есть только «надо» и почти нет «хочу». «Зачем туда лететь? Что интересного здесь увижу я?» Похоже, эти вопросы не покидают воображение, потому что перед нами снова мелькает стандартный снимок на фоне той же скалы или арки, что и у других сотен людей.
Никто не сомневается, что старый туризм, когда люди ещё стремились к открытиям, давно уступил место новому, массовому, где за всеми гидами и маршрутами теряется смысл поездки. Только представьте себе древнюю попытку пробраться на новый, нетронутый берег, чтобы найти ответ, узнать, что у чужаков можно перенять, увидеть и понять, что отличает чужие народы от твоих. Сегодня такой подход — скорее, сказка. Новое обязательство состоит в другом: туристы не узнают ничего нового, потому что им нет до этого дела. Пляжный снимок работает для статуса, а вот утренний разговор с таксистом из провинции не выглядит впечатляющим в сетях. Всё стало гораздо проще, более механистично: есть место, есть памятник, есть фотографии, и всё это превращается в товар, рассчитанный на всех и каждого. Индустрия легко подменяет «познание» на «уникальные ракурсы», которых хватит, чтобы те же сотни людей пришли к тому же памятнику, в тот же храм или, на худой конец, в ту же кофейню, где некогда обнаружили тайный смысл. Понятно, что этот смысл после тысячного визита навсегда оставляет место, и приходит его товарный двойник, заламинированный, оптимизированный для туриста, с гидам, билетами и программками.
Какой парадокс: чем больше людей по всему миру охватывает культурный туризм, тем меньше в нём остаётся культурной специфики. Туристический сервис подгоняет его под клиента, вычищая культуру, добавляя ожидания комфорта. Сегодня старые рынки для туриста — это всего лишь сувенирные ряды с теми же магнитами, брошками и носками по баксу, которые мы найдём по всему миру. Как бы вы их ни раскрасили, они всегда выглядят одинаково, вытесняя всё, что ещё вчера создавалось для своих и отличалось от всего. Куда бы ни направился интурист, он останется в привычном коконе: будет ему хот-дог на завтрак, будет узнаваемый мохито с колой на ужин. С ним будут стандартные рецепты гостеприимства, вычищенные до стерильности, как реклама. Чем больше всё это масштабируется и превращается в привычное, тем меньше остаётся от страны, тем меньше остаётся от инаковости.
Что же до культурных ритуалов, которые раньше жили сами по себе, то теперь они становятся не культурой, а бизнесом. Всё превращается в услугу, всё становится товаром, подгоняясь под набор «успехов», которые туристу положено привезти домой. Откуда-нибудь из Таиланда — ритуальный танец, из Африки — обряд посвящения, лишь бы это выглядело как символ местного колорита. Только что перед нами был реальный обряд, а теперь, глядя на всё это, понимаешь: всё это культура по заказу, экспресс-почтой, некая «колонизация инаковости».
Говорят, что путешествия обогащают внутренний мир, что они делают нас глубже, многослойнее, обостряют восприятие. Но правда ли это? Туристическая индустрия давно сделала впечатления предметом инфляции. Обещанный опыт вроде как и должен быть духовным, но сводится к ритуальным трофеям, которые повторяются до бесконечности. Где один БуржКхалифаДубайМоль, там и десять. Где одно фото со знакомым памятником, там и тысяча таких же. А что уж говорить о тех тысячах, что ежедневно делаются возле башни в центре Франции, которая сама устала от всех этих фотографий, ирония которых теряется где-то вместе с покинутой Францией.
Если задуматься, путешествие превратилось в товар, продающий миф о личностном росте. Турист подменяет своё самовыражение: мы привозим сувениры, как будто они что-то значат. Мы охотимся за новым впечатлением, в глубине души понимая, что это — бег в колесе. Что всё, за чем мы бегаем, когда-то перестанет нас трогать и исчезнет. Если бы эти люди оставались дома, они бы чувствовали себя странно, они бы думали, что чего-то упускают, что все убежали вперёд, и они должны были бы догонять. И тогда этот бег, эта усталость, эти путёвки по завышенным ценам, обманутые ожидания оборачиваются жизнью по чужому сценарию.
Конечно, можно предложить альтернативу: а что, если попробовать поехать куда-то, где не будет места всем этим позам и памятникам, где не будет подходящих ракурсов для соцсетей? Может быть, в этом и будет что-то настоящее. Это место будет некуда вписать, не о чем написать, но это и будет то самое путешествие, о котором некому рассказать.
