Идти приходилось согнувшись, только что не на карачках. Стоп, а когда мы успели переместиться? Хватка на моих руках усилилась. Ну а как иначе. Лиште чувствовали, что мой разум пробуждается. Кажется, больше незачем таиться, больше не перед кем притворяться, больше незачем сдерживаться.
- Очухалась? - донёсся голос отца слева. - Ну и учудила ты, Скастре. Глава только из уважения к нам позволил тебе жить в мире и навещать нас, а ты! С ума сошла совсем, военных в дом притащила, да ещё и о силе рассказала.
- Всё не так... - поворочала я языком.
- Мы свободны от государства, независимы. Наш клан долго этого добивался. Там нас всегда использовали, но тут, но на воле лиште собирают золотой благодатный мёд лишь для самих себя. Многое ты не понимаешь...
- С чего бы мне вообще понимать хоть что-то, учитывая, что вы отобрали у меня кучу воспоминаний? Вы позволили мне жить там, но отобрали моё я. Всё равно, что пустили по обочинам проезжих дорог болтаться больного человека. А теперь снова тащите под земли. Ни к чему демонстрировать своё отношение ко мне, я и так знаю, что ты меня ненавидишь.
- Осторожно! - крикнул он, но я уже полетела вниз, и ни он, ни мама не уберегли мои колени от встречи с камнями.
Отец вздохнул и осторожно приподнял меня, помогая усесться. Потом занялся ранами и ранками: обмыл их чем-то прохладным, принесённым мамой. Было больно, но не так, как внутри. Огромное ужасное чувство заполняло меня. Можно представить, какой силы оно было в сравнении со всем, что мне довелось испытать ранее.
- Я не могу, - всхлипнула мама. - Пусть она убегает и больше не возвращается!
Отец молчал, печально глядя вниз.
Всё-таки они вывели меня из пещеры. Лес показался мне светлыми и благоухающими чертогами, способными вместить мою боль, а может, даже забрать.
- Почему вы вышли? - окликнул нас глава. - Нужно вернуть её в своё опустевшее логово. Избавить от такой напасти нас всех, на это раз наверняка.
- Избавить... - усмехнулась я. - Такое наказание мне положено за мой проступок...
К пещере подтягивался народ, у всех были вместительные холщовые сумы, наполненные чем-то тяжёлым.
Я смотрела на всю эту ситуацию и не могла понять, как до неё вообще дошло, как моя привычная жизнь перевернулась вдруг с ног на голову и оказалась близка к завершению. Как же всё нелепо вышло. Ситуация просто смешна... Смешно, да не до смеха, - пару раз не пожить.
Неожиданно рядом с главой встала моя бабушка, и он начал командовать:
- Спроо, проверь. Гже, расплатись за всё, что клан ради тебя сделал.
Отец вцепился мне в предплечье. Мать не мешала ему тащить меня назад к пещере, видимо, перед глазами народа потеряв всю решимость. Я упиралась и пыталась вырваться, но не решалась ударить отца.
Со стороны домов послышался топот копыт, и из-за деревьев возник Ги, спрыгнул с коня, двинулся к пещере, с каждым шагом становясь решительнее.
- Мессир Оедл, что вы собираетесь сделать с этой девушкой?
Отец с интересом взглянул на мессира Оедла (тот-то хорошо знал, что нужно со мной делать, но что он ответит чужаку?) Но глава лишь отмахнулся. Он и правда намерен заставить отца убить меня за нелепую провинность?
Может, он ждёт, что я склонюсь перед ним, буду умолять о пощаде...
Как по команде народ начал читать лиштскую молитву Матери Тетти и приближаться к пещере, беря нас в кольцо. Отец вцепился в меня намертво, мама отошла от нас, демонстративно глядя в другую сторону.
Я всё ещё отказывалась верить в происходящее, смотрела в глаза приближающимся лиште, пытаясь отыскать в них какие-то объяснения. Я смотрела на всех глазами, полными непонимания, ждала, что хоть кто-то что-нибудь скажет, дабы заранее узнать, на что окажется похожей моя неожиданная казнь. Но силы меня покидали. Ещё бы, бессонная ночь и столько событий. Мне очень хотелось уснуть, чтобы уйти отсюда, ведь сейчас это единственный способ.
Становилось темнее и прохладнее. Ги больше не мелькал поблизости, не пытался до кого-то докричаться. Меня уложили в гладко выбитое углубление в камне. Надо мной закружил отец, продолжая бормотать молитву. Мне казалось, что я усну быстрее, чем он пролопочет самую короткую молитву, но я так и оставалась в пограничье.
Неужели я правда заслужила всё это? Неужели я правда кажусь всем такой проблемной? И главе... Таким, как он, ничего не кажется. Или, по крайней мере, он не будет ждать, когда я что-нибудь вытворю в следующий раз.
- Глава Оедл! - выкрикнула я, если всё ещё могла кричать. - Почему бы вам просто не выгнать меня, снова стерев память? Нам обоим интересен такой вариант. И не надо никого убивать.
Я не понимала, слушают ли меня вообще, но не хотела молчать:
- Я знаю, что совершила ошибку, ведь из-за меня прислали мессиру Оедлу королевский документ о сотрудничестве. Но я верю, что Видз не причинит лиште вреда.
Я чувствовала, что очень хочу жить, но у меня нет сил бороться. Интересно, Ги и остальные Инкви хотят спасти меня, в отличие от лиште с их мешками? Они замелькали передо мной, наполняя углубление чем-то густым и приторным. Моё тело дёрнулось, словно запуская воспоминание из детства, где отец ругал меня за испорченную шубу:
- Ты не сможешь возместить убытки, хотя этот мех и недорого стоил. От тебя одни проблемы.
Я распахнула глаза, поймав взгляд одного из троицы сыновей главы, и его же руку держала моё дёргающееся тело за плечо. Я не помнила случай из воспоминания, но не могла не злиться на отца за всё, что он сделал. Я дёрнулась вверх, надеясь, что это мне позволит одним беглым взглядом найти его среди прочих лиц. Мой рывок оказался сильнее, чем я могла представить, сильнее, чем в принципе мог быть даже в моём самом лучшем состоянии. Сын главы с грохотом врезался в стену пещеры, остальные шустро, напуганными крысами бросились прочь. Я чувствовала себя невероятно сильной, а платье из грубой небелёной холстины, без моего ведома сменившее лёгкое бело-розовое, было насквозь пропитано мёдом.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
