ЛУЧШЕ БЫЛО БЫ СТЫДНО…

СТИХ ВИКТОРИИ ЗИМЕНКОВОЙ

ОГОЛЕННЫЙ НЕРВ

Стальною серостью пронизано пространство.

Грустно.

И бесконечно сумрачно в моём глухом саду.

Как будто плечи придавило глыбой страха.

Груз на

Душе, проткнутой перфолентой боли. Украду

Последний отзвук в небе журавлиной стаи, чтобы

В своей груди хранить, хранить, как талисман его.

Не затопить теплом душевной пустоты утробу,

Скачки сердечных пульсов на графической кривой.

Сухих, пожухлых, скрюченных конвертов- оригами

Лежит безжизненный ковёр. Чернеют на ветвях

Дрожащие подобия ворон. И вверх ногами –

Одна, белёсая ворона, как бельмо. Ведь я х…

Х…хочу, но не м…могу, как все, под тенью беспросветной

Не рефлексировать сознаньем. Сглаз… Из глаз — тоска.

Она всё льётся за борт, через край мечты — ответ на

Вопрос не заданный, что мозг свербит де- факто. Как

Осколок острый — твёрдый лёд арктически- столетний,

Неосторожно вдребезги разбитого стекла,

И кругом голова от этих бесконечных бредней,

И склизким виски по вискам испарина стекла.

Саднит мой мозг ободранная кожа. Оголённый

Нерв, будто рыба бьётся в такт, в конвульсиях. Грубы

Потоки гор. Ладони всё дрожат, как листья клёна,

Распятые резиновыми шинами судьбы.

МОЯ ПАРОДИЯ/ОТКЛИК

Тоска и серость поселились в мою душу.

Пусто.

Иду в свой светлый сад, но серость царствует и там.

В саду мне страшно: он — как лес, в котором волки.

Хруста

Любого испугаться я способна.

Небесам

Угодно ниспослать мне образ журавлиной стаи,

Чтоб я смогла свой страх преодолеть и просветлеть.

И чтоб не волки мне в кустах мерещились, а заи.

Мне злобных хищников в саду своём нельзя терпеть.

Но тут откуда ни возьмись в мои глаза вороны

Желают влезть опять, я их гоню — уйди, тоска!

Сперва одна ворона, но потом вдруг легионы.

Вот так одно бельмо стать может тьмой исподтишка.

И почему всегда страдаю я, как юный Вертер?

Не Вертер я, а на крайняк Шарлотты прототип.

Ну, вот опять подул холодный, словно зимний, ветер.

Душа ещё не плачет, но на волю рвётся всхлип.

А может, правда, что зима пришла, ведь лёд повсюду?

Иль не во льду сад, а в осколках битого стекла?

Я возвожу тоску (мой мозг без кожи) к абсолюту,

А то не оправдаться, что виски я пила.

Мои ладони словно распинают. Матерь Божья!

Я вся опять не нервах. Тонкая моя душа

Терпеть не может боли тела и исходит дрожью.

…В бутылке с виски сухо — их умею осушать.