Среди ‎историков‏ ‎принято ‎считать, ‎что ‎одной ‎из‏ ‎причин, ‎по‏ ‎которым‏ ‎Западная ‎Римская ‎империя‏ ‎пала ‎под‏ ‎ударами ‎орд ‎варваров, ‎первоначально‏ ‎обосновавшихся‏ ‎в ‎бассейнах‏ ‎рек ‎Рейн‏ ‎и ‎Дунай, ‎была ‎коррупция ‎«правящего‏ ‎класса»‏ ‎как ‎в‏ ‎самом ‎Риме,‏ ‎так ‎и ‎в ‎провинциях. ‎При‏ ‎Валентиниане‏ ‎I‏ ‎(правил ‎в‏ ‎364 ‎–‏ ‎375 ‎годах),‏ ‎известном‏ ‎военачальнике, ‎которого‏ ‎провозгласила ‎императором ‎армия, ‎вопрос ‎коррупции‏ ‎встал ‎особенно‏ ‎остро:‏ ‎чиновники ‎были ‎безжалостны‏ ‎к ‎своим‏ ‎подданным, ‎но ‎любили ‎окружать‏ ‎себя‏ ‎комфортом ‎и‏ ‎богатством, ‎и,‏ ‎само ‎собой, ‎не ‎упускали ‎случая‏ ‎нагреть‏ ‎руки ‎на‏ ‎сборе ‎налогов.‏ ‎Валентиниан ‎I ‎пытался ‎решить ‎проблему,‏ ‎укрепив‏ ‎административный‏ ‎аппарат, ‎но‏ ‎реорганизация ‎сбора‏ ‎налогов, ‎направленная‏ ‎на‏ ‎ограничение ‎эксплуатации‏ ‎подданных, ‎в ‎целом ‎вышла ‎из-под‏ ‎контроля, ‎а‏ ‎чиновники,‏ ‎которым ‎поручили ‎расследовать‏ ‎многочисленные ‎случаи‏ ‎злоупотреблений, ‎сами ‎оказались ‎подверженными‏ ‎коррупции.‏ ‎Затем ‎Валентиниан‏ ‎I ‎передал‏ ‎дело ‎в ‎руки ‎людей, ‎которым‏ ‎он‏ ‎доверял, ‎таких‏ ‎как ‎полководец‏ ‎Феодосий, ‎которого ‎он ‎послал ‎в‏ ‎Ливию,‏ ‎Триполи,‏ ‎Лептис ‎и‏ ‎Карфаген, ‎чтобы‏ ‎положить ‎конец‏ ‎коррупции.‏ ‎Феодосий ‎был‏ ‎скор ‎на ‎расправу ‎с ‎преступниками:‏ ‎коррумпированные ‎чиновники‏ ‎попадали‏ ‎на ‎виселицу ‎или‏ ‎приговаривались ‎к‏ ‎отрезанию ‎языка, ‎но ‎в‏ ‎конце‏ ‎концов ‎сам‏ ‎Феодосий ‎был‏ ‎обвинен ‎в ‎коррупции ‎и ‎приговорен‏ ‎к‏ ‎смертной ‎казни‏ ‎сыном ‎Валентиниана‏ ‎I. ‎Кризис ‎Западной ‎Римской ‎империи‏ ‎уже‏ ‎был‏ ‎очевиден, ‎в‏ ‎то ‎время‏ ‎как ‎восточные‏ ‎территории‏ ‎приобретали ‎все‏ ‎большую ‎самобытность ‎и ‎значение, ‎в‏ ‎том ‎числе‏ ‎благодаря‏ ‎своему ‎стратегическому ‎положению‏ ‎и ‎солидному‏ ‎центральному ‎аппарату ‎во ‎главе‏ ‎с‏ ‎императором ‎Константинополя.

По‏ ‎мнению ‎некоторых‏ ‎историков, ‎по ‎мере ‎распространения ‎христианства‏ ‎коррупция,‏ ‎столь ‎свойственная‏ ‎государствам ‎Античности,‏ ‎начала ‎сходить ‎на ‎нет. ‎Однако,‏ ‎в‏ ‎действительности,‏ ‎культура ‎обмена‏ ‎услугами ‎и‏ ‎правами, ‎лежащая‏ ‎в‏ ‎основе ‎многих‏ ‎коррупционных ‎схем, ‎вполне ‎себе ‎неплохо‏ ‎существовала ‎и‏ ‎в‏ ‎Средние ‎века. ‎Уже‏ ‎в ‎IV‏ ‎веке, ‎особенно ‎в ‎некоторых‏ ‎областях‏ ‎Востока, ‎установился‏ ‎обычай, ‎согласно‏ ‎которому ‎епископы ‎получали ‎денежные ‎суммы‏ ‎от‏ ‎людей, ‎вступавших‏ ‎в ‎новые‏ ‎церковные ‎должности ‎в ‎их ‎епархиях.‏ ‎Это‏ ‎была‏ ‎форма ‎передачи‏ ‎божественной ‎благодати,‏ ‎явление, ‎по‏ ‎своей‏ ‎сути ‎схожее‏ ‎с ‎практикой ‎продажи ‎индульгенций ‎(сертификатов‏ ‎о ‎прощении‏ ‎грехов),‏ ‎получившее ‎название ‎«симония».‏ ‎Данный ‎термин‏ ‎отсылает ‎нас ‎к ‎библейскому‏ ‎эпизоду,‏ ‎когда ‎Симон,‏ ‎волхв ‎из‏ ‎Самарии, ‎повстречал ‎апостолов ‎Петра ‎и‏ ‎Павла,‏ ‎прибывших ‎в‏ ‎Иерусалим, ‎чтобы‏ ‎крестить ‎новообращенных, ‎и ‎попытался ‎купить‏ ‎у‏ ‎них‏ ‎за ‎деньги‏ ‎божью ‎благодать.‏ ‎Четвертый ‎Вселенский‏ ‎Халкидонский‏ ‎Собор ‎в‏ ‎451 ‎году ‎прямо ‎осудил ‎продажу‏ ‎церковных ‎должностей,‏ ‎а‏ ‎в ‎790 ‎году‏ ‎уже ‎Карл‏ ‎Великий ‎также ‎осудил ‎всех,‏ ‎кто‏ ‎принимал ‎дары‏ ‎и ‎подношения,‏ ‎запятнав ‎себя ‎«ересью ‎Симона ‎Волхва».‏ ‎Однако‏ ‎после ‎тысячи‏ ‎лет ‎существования‏ ‎христианства ‎эта ‎ересь ‎стала ‎правилом,‏ ‎церковный‏ ‎сан‏ ‎повсеместно ‎использовался‏ ‎для ‎личной‏ ‎выгоды, ‎что‏ ‎во‏ ‎многом ‎заложило‏ ‎основу ‎для ‎Реформации. ‎Во ‎времена‏ ‎Священной ‎Римской‏ ‎империи‏ ‎большое ‎значение ‎также‏ ‎приобрела ‎фигура‏ ‎князя-епископа, ‎и ‎это ‎положение‏ ‎часто‏ ‎можно ‎было‏ ‎получить ‎за‏ ‎плату.

Рим, ‎и ‎в ‎особенности ‎Ватикан,‏ ‎также‏ ‎время ‎от‏ ‎времени ‎становились‏ ‎эпицентром ‎скандалов. ‎Так, ‎например, ‎жившая‏ ‎в‏ ‎X‏ ‎веке ‎патрицианка‏ ‎Феодора ‎Римская‏ ‎(не ‎путать‏ ‎с‏ ‎ранее ‎жившей‏ ‎святой, ‎носившей ‎то ‎же ‎имя),‏ ‎жена ‎фактического‏ ‎хозяина‏ ‎Рима ‎графа ‎Феофилакта‏ ‎I, ‎печально‏ ‎прославилась ‎тем, ‎что ‎использовала‏ ‎свою‏ ‎привлекательность, ‎чтобы‏ ‎развратить ‎папский‏ ‎двор, ‎и ‎фактически ‎заставила ‎двух‏ ‎пап‏ ‎– ‎Сергия‏ ‎III ‎и‏ ‎Иоанна ‎X ‎– ‎плясать ‎под‏ ‎свою‏ ‎дудку.‏ ‎Ее ‎дочь‏ ‎по ‎имени‏ ‎Марозия ‎переняла‏ ‎не‏ ‎только ‎красоту‏ ‎матери, ‎но ‎и ‎ее ‎привычки.‏ ‎Не ‎случайно‏ ‎эпоху‏ ‎этих ‎двух ‎любвеобильных‏ ‎голубушек ‎в‏ ‎Риме ‎назвали ‎«порнократией» ‎(«правлением‏ ‎куртизанок»).

Стихийные‏ ‎недовольства ‎церковными‏ ‎злоупотреблениями ‎начали‏ ‎проявляться ‎еще ‎в ‎XII-XIII ‎веках.‏ ‎В‏ ‎качестве ‎одного‏ ‎из ‎самых‏ ‎знаковых ‎примеров ‎можно ‎назвать ‎труды‏ ‎и‏ ‎воззрения‏ ‎итальянского ‎богослова‏ ‎XII ‎века‏ ‎Иоахима ‎Флорского,‏ ‎чьих‏ ‎последователей ‎принято‏ ‎называть ‎«иоахимитами». ‎Иоахим ‎считал, ‎что‏ ‎современный ‎ему‏ ‎Рим‏ ‎– ‎это ‎новый‏ ‎Вавилон, ‎где‏ ‎все ‎давно ‎прогнило, ‎а‏ ‎в‏ ‎особенности ‎–‏ ‎папский ‎престол,‏ ‎и ‎когда ‎Антихрист ‎явится ‎в‏ ‎наш‏ ‎мир, ‎он‏ ‎сделает ‎это‏ ‎в ‎облике ‎папы. ‎Впоследствии ‎многие‏ ‎из‏ ‎идей‏ ‎Иоахима ‎Флорского‏ ‎были ‎осуждены‏ ‎католической ‎церковью.‏ ‎В‏ ‎качестве ‎другого‏ ‎примера ‎можно ‎назвать ‎сложенный ‎примерно‏ ‎тогда ‎же‏ ‎в‏ ‎Южной ‎Германии ‎сборник‏ ‎Carmina ‎burana‏ ‎из ‎трехсот ‎с ‎лишним‏ ‎стихов‏ ‎авторства ‎бродячих‏ ‎поэтов ‎(вагантов‏ ‎или ‎голиардов), ‎воспевавших ‎азартные ‎игры,‏ ‎вино‏ ‎и ‎любовь,‏ ‎и ‎порицавших‏ ‎церковную ‎коррупцию.

Бонифаций ‎VIII, ‎изобретатель ‎юбилея,‏ ‎был‏ ‎одним‏ ‎из ‎пап,‏ ‎которые ‎с‏ ‎большей ‎энергией‏ ‎и‏ ‎убежденностью ‎пытались‏ ‎навязать ‎церкви ‎светскую ‎власть ‎и‏ ‎считали ‎дела‏ ‎Ватикана‏ ‎практически ‎семейными, ‎за‏ ‎что ‎самого‏ ‎Бонифация ‎Данте ‎впоследствии ‎заставил‏ ‎гореть‏ ‎в ‎адском‏ ‎пламени ‎на‏ ‎страницах ‎своей ‎«Божественной ‎комедии». ‎Мишель‏ ‎Монтень‏ ‎утверждал, ‎что‏ ‎Бонифаций ‎«вступая‏ ‎на ‎папский ‎престол, ‎вел ‎себя‏ ‎лисой,‏ ‎став‏ ‎папой, ‎выказал‏ ‎себя ‎львом,‏ ‎а ‎умер‏ ‎как‏ ‎собака».

Первые ‎семь‏ ‎кругов ‎ада, ‎описанных ‎Данте ‎в‏ ‎«Божественной ‎комедии»,‏ ‎соответствуют‏ ‎семи ‎смертным ‎грехам‏ ‎христианской ‎морали‏ ‎(гордыня, ‎жадность, ‎похоть, ‎гнев,‏ ‎чревоугодие,‏ ‎зависть ‎и‏ ‎лень), ‎к‏ ‎которым ‎добавляются ‎«малые» ‎грехи, ‎такие‏ ‎как‏ ‎трусость, ‎обман,‏ ‎идолопоклонство, ‎непостоянство,‏ ‎неверность, ‎несправедливость ‎и ‎так ‎далее.‏ ‎При‏ ‎сошествии‏ ‎в ‎ад‏ ‎в ‎сопровождении‏ ‎Вергилия ‎персонаж‏ ‎Данте‏ ‎достигает ‎восьмого‏ ‎круга, ‎где ‎подвергаются ‎наказаниям ‎обманщики‏ ‎и ‎мошенники.‏ ‎Для‏ ‎Данте ‎обман ‎—‏ ‎типичный ‎порок‏ ‎человека, ‎это ‎грех, ‎который‏ ‎самым‏ ‎бессовестным ‎образом‏ ‎противостоит ‎всеобщей‏ ‎справедливости ‎и ‎любви ‎к ‎Богу.‏ ‎Так,‏ ‎например, ‎в‏ ‎песне ‎XXI,‏ ‎стихе ‎40, ‎Данте ‎говорит: ‎«Я‏ ‎к‏ ‎ним‏ ‎еще ‎разочек‏ ‎загляну. ‎Там‏ ‎лишь ‎Бонтуро‏ ‎не‏ ‎живет ‎на‏ ‎взятки, ‎Там ‎"нет" ‎на ‎"да"‏ ‎меняют ‎за‏ ‎казну».‏ ‎Эта ‎строка ‎–‏ ‎пример ‎авторской‏ ‎иронии, ‎поскольку ‎упомянутый ‎Бонтуро‏ ‎–‏ ‎это ‎ни‏ ‎кто ‎иной,‏ ‎как ‎Бонтуро ‎Дати, ‎правивший ‎городом‏ ‎Луккой‏ ‎в ‎начале‏ ‎XIV ‎века.‏ ‎Бонтуро ‎заручился ‎народной ‎поддержкой, ‎поклявшись,‏ ‎что‏ ‎покончит‏ ‎с ‎коррупцией‏ ‎в ‎городе,‏ ‎однако, ‎по‏ ‎иронии‏ ‎судьбы, ‎сам‏ ‎в ‎итоге ‎прославился ‎своей ‎продажностью.‏ ‎Досталось ‎от‏ ‎Данте‏ ‎и ‎приспешникам ‎Самона‏ ‎Волхва ‎–‏ ‎в ‎песне ‎XIX ‎он‏ ‎попрекает‏ ‎симонитов ‎тем,‏ ‎что ‎они‏ ‎«святыню ‎божию… ‎растлили ‎ради ‎злата‏ ‎и‏ ‎сребра».

Впрочем, ‎и‏ ‎сам ‎Данте‏ ‎Алигьери, ‎судя ‎по ‎всему, ‎был‏ ‎не‏ ‎без‏ ‎греха ‎–‏ ‎во ‎времена,‏ ‎когда ‎он‏ ‎еще‏ ‎жил ‎в‏ ‎родной ‎Флоренции ‎и ‎занимал ‎там‏ ‎видный ‎пост,‏ ‎он‏ ‎оказался ‎замешанным ‎в‏ ‎одной ‎некрасивой‏ ‎истории. ‎Летом ‎1300 ‎года‏ ‎Флоренция,‏ ‎чьей ‎независимости‏ ‎угрожал ‎тот‏ ‎самый ‎Бонифаций ‎VIII, ‎заочно ‎осудила‏ ‎трех‏ ‎папских ‎банкиров.‏ ‎И, ‎несмотря‏ ‎на ‎разочарование ‎понтифика, ‎шесть ‎флорентийских‏ ‎приоров‏ ‎(высшие‏ ‎магистраты ‎города,‏ ‎в ‎число‏ ‎которых ‎входил‏ ‎и‏ ‎Данте, ‎принадлежавший‏ ‎к ‎умеренной ‎фракции ‎гвельфов) ‎были‏ ‎единодушны ‎в‏ ‎своих‏ ‎суждениях ‎о ‎друзьях‏ ‎Бонифация. ‎Когда‏ ‎в ‎следующем ‎году ‎понтифик‏ ‎захватил‏ ‎город ‎благодаря‏ ‎своему ‎союзу‏ ‎с ‎Карлом ‎Валуа, ‎Данте ‎вместе‏ ‎со‏ ‎своими ‎коллегами‏ ‎по ‎правительству‏ ‎был ‎признан ‎виновным ‎в ‎получении‏ ‎крупных‏ ‎взяток‏ ‎в ‎обмен‏ ‎на ‎продажу‏ ‎государственных ‎должностей,‏ ‎а‏ ‎также ‎в‏ ‎растрате ‎средств ‎из ‎флорентийской ‎казны.‏ ‎Данте ‎был‏ ‎изгнан‏ ‎из ‎родного ‎города‏ ‎навсегда.

Упадок ‎папского‏ ‎двора ‎был ‎заметен ‎во‏ ‎времена‏ ‎Александра ‎VI‏ ‎(Родриго ‎Борджа).‏ ‎Церемониймейстер ‎Георг ‎Буркхардт ‎вспоминал ‎в‏ ‎своем‏ ‎дневнике, ‎что‏ ‎в ‎1501‏ ‎году ‎в ‎апостольском ‎дворце ‎обедали‏ ‎пятьдесят‏ ‎куртизанок,‏ ‎которые ‎после‏ ‎обеда ‎обнаженными‏ ‎танцевали ‎перед‏ ‎папой.‏ ‎На ‎момент‏ ‎избрания ‎кардинала ‎Родриго ‎Борджа ‎папой‏ ‎(11 ‎августа‏ ‎1492‏ ‎года), ‎у ‎него‏ ‎было ‎семеро‏ ‎детей ‎(четверо ‎– ‎от‏ ‎«официальной»‏ ‎фаворитки, ‎и‏ ‎трое ‎–‏ ‎от ‎других ‎женщин). ‎И ‎именно‏ ‎при‏ ‎нем ‎продажа‏ ‎индульгенций ‎и‏ ‎льгот ‎получила ‎такое ‎большое ‎развитие,‏ ‎что‏ ‎вызвала‏ ‎скандал ‎в‏ ‎обществе, ‎которое,‏ ‎казалось, ‎было‏ ‎готово‏ ‎проглотить ‎любую‏ ‎гнусность. ‎Инициативы ‎некоторых ‎понтификов ‎по‏ ‎прекращению ‎безудержной‏ ‎коррупции‏ ‎(конкретные ‎санкции, ‎учреждение‏ ‎религиозных ‎орденов,‏ ‎возрождение ‎богословских ‎учений) ‎были‏ ‎недостаточны:‏ ‎поэтому ‎протестантская‏ ‎Реформация ‎и‏ ‎ее ‎успех ‎стали ‎естественным ‎ответом‏ ‎на‏ ‎упадок ‎церкви.

Однако‏ ‎Реформация, ‎столь‏ ‎яростно ‎осуждавшая ‎церковную ‎коррупцию, ‎привела‏ ‎к‏ ‎разрыву‏ ‎общества ‎с‏ ‎господствующей ‎католической‏ ‎культурой ‎и‏ ‎к‏ ‎рождению ‎протестантской‏ ‎этики, ‎для ‎которой ‎характерно ‎мирское‏ ‎стремление ‎к‏ ‎наживе.‏ ‎Именно ‎Реформация ‎проложила‏ ‎дорогу ‎зарождающемуся‏ ‎капитализму ‎и, ‎в ‎известном‏ ‎смысле,‏ ‎поспособствовала ‎появлению‏ ‎городской ‎буржуазии.‏ ‎Франческо ‎Петрарка ‎в ‎одном ‎из‏ ‎своих‏ ‎писем ‎писал:‏ ‎«Для ‎нас,‏ ‎добрый ‎друг, ‎все ‎сделано ‎из‏ ‎золота,‏ ‎и‏ ‎рога, ‎и‏ ‎щиты, ‎и‏ ‎цепи, ‎и‏ ‎венцы‏ ‎[...] ‎Золото‏ ‎делает ‎из ‎свободных ‎- ‎рабов,‏ ‎а ‎из‏ ‎рабов‏ ‎– ‎свободных, ‎оно‏ ‎освобождает ‎королей‏ ‎[...]. ‎Благодаря ‎ему ‎мужчины‏ ‎получают‏ ‎репутацию ‎смелых,‏ ‎мудрых ‎и‏ ‎красивых».

Если ‎Марко ‎Поло ‎был ‎воплощением‏ ‎предпринимательского‏ ‎и ‎делового‏ ‎духа ‎XIV‏ ‎века, ‎то ‎надо ‎сказать, ‎что‏ ‎в‏ ‎1238‏ ‎году ‎в‏ ‎Лондоне ‎уже‏ ‎существовала ‎Ломбард-стрит,‏ ‎и‏ ‎на ‎ней‏ ‎действовало ‎четырнадцать ‎итальянских ‎банков, ‎а‏ ‎несколькими ‎годами‏ ‎позже‏ ‎в ‎Париже ‎было‏ ‎более ‎двадцати‏ ‎итальянских ‎банков. ‎Торговцы ‎и‏ ‎финансисты‏ ‎становились ‎силой,‏ ‎с ‎которой‏ ‎приходилось ‎считаться ‎даже ‎королям. ‎Семейство‏ ‎Риккарди‏ ‎из ‎Лукки‏ ‎профинансировало ‎завоевательный‏ ‎поход ‎английского ‎короля ‎Эдуарда ‎I‏ ‎на‏ ‎Уэльс;‏ ‎Фрескобальди ‎из‏ ‎Флоренции ‎давали‏ ‎деньги ‎его‏ ‎сыну‏ ‎Эдуарду ‎II‏ ‎для ‎войны ‎против ‎Шотландии; ‎Барди‏ ‎и ‎Перуцци‏ ‎из‏ ‎Флоренции ‎ссудили ‎Эдуарду‏ ‎III ‎необходимые‏ ‎средства, ‎чтобы ‎он ‎смог‏ ‎начать‏ ‎Столетнюю ‎войну‏ ‎против ‎Франции‏ ‎(и ‎в ‎качестве ‎залога ‎или‏ ‎гарантии‏ ‎возмещения ‎вложенных‏ ‎денег ‎выступало‏ ‎даже ‎личное ‎имущество ‎короля). ‎Несмотря‏ ‎на‏ ‎то,‏ ‎что ‎и‏ ‎светская, ‎и‏ ‎духовная ‎власть‏ ‎на‏ ‎протяжении ‎веков‏ ‎осуждали ‎ростовщичество ‎(сам ‎Иисус, ‎изгнал‏ ‎торговцев ‎из‏ ‎храма,‏ ‎а ‎в ‎иудаизме‏ ‎как ‎и‏ ‎в ‎исламе ‎взимание ‎процентов‏ ‎при‏ ‎ссуде ‎также‏ ‎запрещено), ‎оно‏ ‎продолжало ‎существовать ‎и, ‎в ‎конечном‏ ‎итоге,‏ ‎стало ‎основой‏ ‎современной ‎экономической‏ ‎системы.