Глава 2. Развитие финтеха: пять волн эволюции

Мир, в который мы вступили, уже не требует от денег быть объектом в привычном смысле — они больше не обязаны иметь форму, не предполагают прикосновения, не обладают весом, звуком или запахом. И в этом исчезновении физической природы скрывается не упрощение, а смена самого основания их существования.

Теперь деньги не нуждаются в печати, не передаются из рук в руки, не запечатлеваются на бумаге, потому что их бытие определяется не наличием, а допуском к системе, не количеством, а кодом, не человеческой волей, а архитектурой алгоритма, который заменил субъект своим математическим контуром. Как писал Поль Вирильо: «Мы живём в эпоху, когда информация быстрее реальности», — и деньги стали именно этой быстрой реальностью.

Это смещение — из мира телесного в сферу абстрактного, из видимого в прогнозируемое, из обладания в поток — и формирует то, что можно назвать новой финансовой онтологией. В ней деньги больше не принадлежат человеку, не привязаны к телу, труду, имуществу или памяти, а существуют как переменная внутри цифрового ритма, распределённого между облаками, интерфейсами и логикой сетевого процесса.

В этом ритме пользователь превращается в временную координату внутри движения капитала — в точку, не определяющую траекторию, а лишь фиксируемую в процессе передачи стоимости. Здесь смысл уже не принадлежит тому, кто платит, а формируется где-то между данными, архитектурой платформы и бизнес-целями корпоративного центра. Один из дизайнеров Revolut однажды признался: «Наша задача — не в том, чтобы дать человеку выбор, а в том, чтобы направить его туда, где выбор уже сделан».

Если когда-то финансовое поведение рождалось как результат действий, которые можно было объяснить через мотивацию, контекст и последствия, то теперь оно становится ответом на предложение, встроенное в дизайн, на сценарий, сгенерированный системой, на стимул, заранее подготовленный аналитической моделью, обученной на миллионах чужих решений, чьи траектории становятся предикативной нормой. То, что мы называем выбором, чаще всего оказывается следованием подсказке. То, что кажется спонтанностью, оказывается оформленным паттерном, где желание перестаёт быть личным, потому что оно уже распознано, измерено и превращено в интерфейсное событие. Как писал Бертран Рассел: «То, что кажется свободой, часто есть лишь незнание ограничений».

Финансовые технологии, развивавшиеся в течение последних десятилетий, меняли не только инструменты и скорость операций, но и саму структуру участия — превращая субъектность в реактивность, действие в клик, инициативу в ответ на внешний раздражитель, встроенный в экран, интерфейс, уведомление. Через них система направляет поведение так, чтобы оно соответствовало модели риска, регуляторным рамкам и бизнес-логике монетизации.

Даже самые кажущиеся свободными поступки — это уже не выражение воли, а результат предсказуемости, заложенной в код. Визуальный выбор становится частью корректно выстроенного пользовательского пути, оптимизированного под цели платформы. Один из бывших сотрудников китайской Ant Group рассказывал, что при работе над Zhima Credit особое внимание уделялось тому, чтобы поведение пользователя менялось до того, как он поймёт, что за ним наблюдают.

В этом контексте логично говорить не просто о технологиях, а о волнах трансформации — каждая из которых не только меняла доступ к деньгам, но и перекраивала мышление.

Первая волна, оцифровав банковскую инфраструктуру, научила нас считать отказ техники системной катастрофой. Вторая, разместив финансы в телефоне, сформировала поколение, которое не знает, как выглядят банковские отделения. А третья, охватывающая настоящее, делает финансы не сегментом рынка, а средой жизни, в которую встраиваются поведение, внимание, выбор и самоощущение.

В 2021 году в Кении опрос показал, что более 70% молодёжи никогда не заходили в физический банк, но при этом ежедневно пользовались M-Pesa. Их отношение к деньгам формируется не через продукт, а через ритуал нажатия.

Финтех перестаёт быть индустрией и становится климатом — в котором циркулируют не продукты, а шаблоны действия, не услуги, а ролевые модели потребления, не деньги, а события, возникающие из алгоритмической воли. Она подменяет субъектность структурой рекомендаций, подстраиваемых под каждый профиль в отдельности и под всех пользователей одновременно. В этом новом климате деньги уже не рождаются из труда, не сопровождаются усилием, не требуют доверия между людьми, потому что они производятся системой, масштабируются автоматически, исчезают по внутреннему решению модели, не оставляя следа, но изменяя поведение того, кто участвовал в транзакции. Как писал Зигмунт Бауман: «Современность — это история постепенного исчезновения человеческой ответственности».

Деньги становятся элементом среды, в которой размыта граница между игрой и необходимостью, между потреблением и выживанием, между свободой и управлением. Человек остаётся участником процесса, но постепенно утрачивает возможность влиять на его форму и правила — потому что сам процесс проектируется вне его воли, но под его наблюдением, в интерфейсе, где контроль маскируется под удобство.

В такой реальности всё, что происходит, кажется выбором, хотя давно уже стало частью сценария. В 2023 году одна пользовательница Nubank рассказала, что впервые осознала свою зависимость от интерфейса, когда спустя неделю после отключения push-уведомлений перестала понимать, сколько она тратит. И именно поэтому разговор о финансах больше не может быть разговором о цифрах — потому что это разговор о власти, оформленной как удобство, и о подчинении, завернутом в глянцевую простоту пользовательского опыта.